Последний дар. Книга первая

Часть 11. Последний бой безымянного.

— Ваши наблюдения обеспокоили меня, — Старший функционал, контролирующий мой участок сразу вышел на общение, как только я прибыл в святилище, — вы видели места заражения?

— Нет, но я отследил перемещение из мест утечки, — говорю неправду, но это решение обоснованно моими личными мотивами.

— Этого недостаточно, чтобы начать поиски, — функционал искренне огорчен, но я киваю, давая понять, что это все. В целом, у меня возник план действий, по простым расчетам позволяющий выявить источник и не выдать заражение поселения. Кратко, я объясняю свои намерения функционалу.

— Приманка? Вы намерены пожертвовать собой чтобы выявить пришельца? — Старший удивлен.

— Подтверждаю. Мой энергетический слепок может быть им знаком, потому заставит проявить себя.

— Это большой риск для вас, посланник, — кажется ли мне, но я впервые вижу сочувствие ко мне, — в случае неудачи вы можете остаться наедине с пришельцем и принять весь удар на себя.

Я не боюсь заверить функционала в доверии их возможностям.

— Что ж, я готов принять подобный план действий, но если вы оповестите о решении вашего владельца.

Высшего Исполнителя, их командующего, Патрона — вот что он имел ввиду. Я заверяю в соблюдении этого условия, сам же только заготавливаю сообщение, намереваясь настроить его на то, чтобы быть отосланным только в случае моей гибели. Тем не менее, даже сам факт существования этого сигнала воспринимается функционалом достаточным доверия.

Начало операции необходимо обсудить с несколькими участниками — младшими функционалами. Заявлена необходимость усиления контура и отдельный контроль за состоянием общий энергетической среды, тем самым не допустить утечки предполагаемой опасности. Начало действий назначено на начало следующего цикла.

— Аен, проснись. Мне нужна твоя помощь, — я не обращался к контролируемому так, но теперь нужно менять правила, чтобы победить превосходящего.

— Светлячок, это ты? — я вижу, что ее состояние стало хуже. Тело и энергия истощены на столько, что почти не контролируются ей самой, — Я тебя плохо слышу, но знаю, что ты здесь. Что происходит?

— Ты больна, но я постараюсь вылечить тебя, — образы и понятия ее разума дают возможность сформулировать мне свою мысль, — дай мне быть в тебе и я все исправлю.

Испытывая ко мне привязанность и покой от моего присутствия, она снова доверяет свое тело мне. Защитив его достаточно, я беру управление над физическим воплощением моего подконтрольного.

Почти сразу тень от воздействия светлого затеняет восприятие.

— Я здесь. Что ты хочешь? — сразу я обращаюсь к пришельцу, не намереваясь скрываться.

Ответа нет, только безмолвный хаос расцветает пере глазами тела Аен. Возможно ли, что это просто месть, принявшая такую форму — уничтожить физическое воплощение убийцы их предшественников. Светлые слишком чужды нам, чтобы понять их намерения. Тем не менее, я чувствую влечение, передаваемое через восприятие Аен, поддаться которому она не могла из-за своего истощения. Моя же энергия, прилившая к ее энергополю инициирует эти опознавательные знаки.

— Я приду, можешь не сомневаться, — шепчу я губами смертной, ее глазами созерцая указанный мне путь.

Проход ведет меня мимо строения, когда-то предназначенного для сборов и обсуждений нужд населения. Я же через двойное восприятие понимаю, опасное заражение бросило тень и на него.

— Служитель, — обращаюсь я к закрытым его дверям, — нам нужно поговорить, — я не сомневаюсь, что скрытый за ними слышит меня.

— Посланник? — откуда он знает мое происхождение? — Что ты хочешь от меня? Я слаб в своем теле перед тобой. Мой хранитель защитит меня.

— Твой хранитель? Так дай же мне взглянуть на него, — подобная наглость меня почти выводит из равновесия. Лишь позже я понимаю, что помогающие мне еще не готовы.

Только вспышка холодного яркого пламени возвращает меня к реальности.

— Тваарррь, — голос и служителя и иной сущности слились в одно. Восприятие сомкнуто на ярком свечении инородной силы, пытается распознать его. Мое истинное тело будто обнаженное, беспомощно перед представшим во всей своей силе светлым, -прийти ко мне, отбрось оковы, чтобы стать свободным в мой силе, — вспышка повторяется, но более интенсивно, почти ослепляя, — не сопротивляйся, вкусивший от нашей плоти. Тебе передо мной не выстоять. Склонись.

Слова и образы взяты из восприятия служителя. Но, к моему удивлению, я слышу и свои собственные воспоминания. Какова сила существа, способного манипулировать разумом так искусно и изощренно?

Я добавляю к своему посланию просьбу не разрушать поселение и освободить территорию от защитного контура, активирую копье. Вероятно, в последний раз.

Светлый, по силе равный высшему застыл передо мной в образе раскрытого бутона цветка. На самом деле являющийся сильным воином и манипулятором. Тело его вскоре трансформируется, становясь подобием моего. Только способности пришельца на много превосходят мои.

— Тебя пленили, заковали, смяли твою волю, — он делает шаг мне навстречу, — тебя искалечили, сделали орудием исполнения низменных желаний. Прийти к нам и мы дадим тебе жизнь лучшую, — его рука тянется ко мне.

Нет, я не слышу в его речи спасения для себя. Скорее вероятность превратиться в оружие против своих.

— Жизнь предателя не может быть лучше, — я понимаю, что мы оба остались только в энергетическом своем воплощении, оставив физические тела вне контура, сомкнутого светлым.

— Помощь не придет, — светлый наклоняет голову, почти человеческий жест заставляет задуматься о скорости их адаптации к новой среде, — если ты откажешься, я возьму тебя силой. Против меня ты никто.

Я уже понял это — контур для меня непроницаем.

— Я сделаю все, чтобы не допустить этого, — перехватываю древко, настраивая максимальную мощность копья, к своему удивлению слышу смех в ответ.

— Твои ли это мысли, или тех, кто изменил тебя? Не сопротивляйся и я дам тебе взглянуть на этот мир иначе.

Его речи для меня безразличны. Единственное, чем я занят — поиск уязвимого места светлого. Но моих способностей для этого слишком мало, в его свечении я еда различаю линии, или то, что их напоминает, но ни какого намека на затемнения или бреши. Единственная надежда остается на случайность и собственную скорость.

Только первым атакую не я. Боли от воздействия я не чувствую, но ножной протез подламывается, заставляя потерять равновесие. Я удерживаюсь, но заготовленная реакция оказывается бесполезной в новых условиях. Светлый же остается недвижим передо мной.

— Не желаешь ли переменить свое решение? — я начинаю распознавать его лицо — он напоминает служителя, Варда и Аен — все образы взяты из моей памяти. Он улыбается, я же успеваю оценить нанесенный урон — протез смят и практически неподвижен.

— Нет, — пусть не надеется на легкую победу. Копье я перехватываю посередине, одновременно высвобождая режущий элемент протеза. Не дожидаясь ответа иду в наступление, тут же оказываясь отброшен в сторону.

— Жаль, ведь я могу вернуть тебе все, что у тебя забрали, — светлый будто и не шевелился, только повернул голову в моем направлении.

— Тогда я потеряю все, что обрел, — удар оказывается более существенный, чем мне казалось.

— Глупец, — злость или ярость просыпается в прежде абсолютно спокойном существе, — рабские оковы — вот что ты обрел. Это ты боишься потерять?

Я не собираюсь больше отвечать, просто делаю еще один замах, стараясь выстроить комбинацию трудную для расчетов. У меня получается воплотить практически половину задуманного, прежде чем на меня снова обрушивается его сила. На каком-то моменте, когда жернова его энергии начинают перемалывать мое тело, прихожу к мысли, что ведение диалога было не самой плохой идеей.

— Так что же предложите взамен вы? — светлый останавливается, практически смяв мой ручной протез. Копье использовать я так и не успел, — почему вы считаете я должен перейти к вам?

— О, мы предложим тебе жизнь, безымянный. Вечную и непоколебимую, — после чудовищного натиска я чувствую осторожное касание той же энергии, что едва не смяла меня, — мы дадим тебе право выбрать как ее проживать. С кем быть и кого защищать, — светящийся туман окутывает, застилает, готовый раздавить при любом сопротивлении.

— Что вы хотите взамен? — ни одна щедрость не бывает безвозмездной.

— Только твою верность, — мои знания и опыт, приобретенный в уровнях. Я стану их ключом открывающим тайны нашего мира, — не беспокойся о своих хозяевах. И они примкнут к нам, но позже.

Копье неожиданно легко легло в руку, один выпад и я пронизываю то, что окутало меня своей силой. Оглушающий рев опрокидывает меня. Я успеваю выставить перед собой металл протеза, когда снова получаю удар. Но теперь он не на столько силен и нанесен, скорее всего, вслепую. У меня даже получается отвести его в сторону, потеряв при этом сам протез. Разорванная рана на месте креплений источает плазму, но не долго, зарастает и запекается. Копье, которое я перехватываю сразу, снова направленно мной к беспорядочному сгустку энергии, которым стал светлый. Я пригвождаю мятущееся существо.

— Стой! Не торопись! — голос — сплетение из сотен голосов, что я уже слышал, тело, изменчивое в своей агонии перебирает множество образов мною виденных, — ты же погибнешь, если разрушишь меня. Я знаю о ваших правилах. Идем со мной в верхние пласты, я дам тебе право выбрать — остаться или вернуться сюда.

— У меня нет выбора. Я подхожу к изменчивой фигуре, с трудом опираясь на сломанный протез, — но даже если и был, не последовал за тобой.

Действительно, разрушаемый, он вольется в мое тело и переполнит. Бесповоротно. Только отпустить его нельзя — он погубит и Аен, и все поселение. Истощит своим мицелием, проникшим в ткань мира, выпьет его энергию.

Мысль приходит неожиданно — по крайней мере, я не погибну неполноценным. Отделив от сломанного протеза ноги режущую часть я подхожу ближе к пригвожденному телу. Понимает ли обреченный, что я намереваюсь делать — неясно, но он спокоен и ждет моих действий. Уже в последний момент сам протягивает свою левую руку, улыбаясь. Я, не думая более, отсекаю ее. Плоть сочится сиянием, приложенная к месту, где крепился ручной протез темнеет, переплавляясь в металл и плазму. Я ожидаю ощутить боль, но чувствую блаженство, почти экстаз, пока тело светлого превращается в мое. Далее очередь ноги. Я снимаю крепления, отделяя помятый протез. Становлюсь на колено перед бездвижным. Поднимаю перед его лицом свою обновленную, его потерянную руку, держа в ней нож протеза. Улыбка не сходит со спокойного лица, уже начавшего терять свои черты.

— Думаешь, я не рассчитывал на такой исход? — лезвие опускается на его ногу. Мне безразлично его веселье. Я делаю только то, что могу позволить себе. В дальнейшем меня в любом случае ждет уничтожение, — Жаль, я не знаю твоего имени. До встречи, — улыбка и лик, сплетенный из многих гаснет, оставляя мне только оболочку, легко светящуюся в меркнувшем контуре.

Копье я вынимаю уже из застывающей плоти, теряющей свою форму, одновременно, контур опадает, возвращая меня в привычный мир, где мне больше нет места.

Переход я чувствую сразу, только его освещают предупреждающий отсвет, означающий, что вступает в него нарушитель. Прятаться я не намерен.

Часть 12. Приговоренный

Впервые за все время пребывания в Уровнях мне дали имя, вернее номер, Афаранат ноон. Номер, по которым меня должны были аннигилировать. Таковы требования Регулятора, предписывающие фиксировать уничтожение даже Безымянных в Архивы. Я знал что меня ждет, но выбора у меня не было. Скрываться в нейтральном или на первом уровне я не смог бы долго, а не вступать в бой было не возможно. Как итог — я превысил свой порог, одержав победу над Высшим эмиссаром, и самостоятельно явился на суд к Регулятору. Для таких как я решение могло быть только одно — аннигиляция. Не известно, передали известие относительно меня куратору, но Высший Исполнитель не счел нужным провести мою аннигиляцию сам, предоставив это дознавателям. По крайней мере, это то, что мне было известно.

К тем, кто не имеет рангов, низшим, здесь относились как к мусору, не желая тратить на нас лишнее время. Однако мой случай привлек внимания, и без того ухудшив мое положение. Первый дознаватель, Алгар, представитель второго ранга, принимал меня в изоляторе, он же был назначен смотрителем надо мной до наступления момента аннигиляции. Проявлять жалость ко мне он не собирался

— Давно здесь не было обращенных, — с нехорошим смехом говорит аннигилятор, когда меня помещают в изоляционную камеру, — не понимаю, что Высшие находят в таких полутварях, — он закрывает камеру, настраивая на изъятие потенциала. Это необходимая процедура перед уничтожением за превышение порога, крайне болезненная и неприятная. — Жалкие тела, хрупкие системы, хотя это и нравится тем, кто работает в нейтральном уровне — вы слишком напоминаете смертных.

Я не отвечаю, нет смысла лишний раз провоцировать того, от кого зависит, как мне предстоит умереть. В изоляторе предусмотрен фиксатор, подобранной под особенности строения тела заключенного. Здесь это два крепления для рук, установленные под куполом камеры и подвижные фиксаторы для ног в полу. Было бы гораздо лучше, если он фиксировал меня в положении сидя или лежа, потому что после изъятия потенциала мне предстоит провести еще долгое время в ожидании своей очереди в полном истощении сил. Но здесь никто не собирался облегчать мою участь. Алгар включает систему, начинающую работать с сильным гулом. Через некоторое время руки и ноги начинает ощутимо колоть, а потом все тело захватывает рвущая его на части боль. Помня совет врача, стараюсь всеми силами сдержать крик, сжимая зубы. Аннигилятор, судя по всему, установил самую медленную скорость откачки энергии, надеясь дольше понаблюдать за моими мучениями. Я не доставляю ему такого удовольствия, никак не проявляя свои страдания. Примерно на полпути он останавливает процесс изъятия. Я из последних сил стараюсь ровно стоять на ногах.

— Я смотрю твой куратор еще и имеет некоторые пристрастия к смертным нейтрала, иначе не установил бы тебе такую функцию, не так ли?— он входит в камеру. Видимо мой мучитель решает получить свое уже другим способом.

Видно, что Алгар не покидает уровни, его строение не подходит к традиционной оболочке. Мощные конечности с множеством суставов крепятся к удлиненному туловищу. Выросты на спине складываются в капюшон над головой, наполовину скрывая лицо. Я спокоен, когда подойдя ко мне, он запрокидывает мою голову, заставляя смотреть на него. В следующее мгновение мое сознание оглушает от сильнейшей боли, из его тела сквозь мое прорезается пять заостренных костей. К счастью, мне удается сдержать крик, даже когда он насаживает меня на них еще сильнее. Снова не получив желаемого, он отпускает меня, направляясь к выходу.

— И за чего же тебя приговорили? — спрашивает функционал надеясь удовлетворить хотя бы любопытство. — Ты вроде не похож на глупца.