Радужные крылья (общий файл)

Кстати, покойный оказался на редкость запасливым. В заначке у него нашёлся и котелок, и топорик, и удочка. Не то чтобы последняя была сейчас сильно необходима, но сам факт!

Скудный скальный ручеёк дал воды, народ выставил из сумок кто чем богат, и получился неплохой ужин. Самой богатой ожидаемо оказалась тётка в жёлтой панамке. Обе её сумки ещё в дороге весь салон пропитали запахами печева. Пока она раскладывала на пакетиках пирожки, хлеб и зелёный лук с крепкими белыми головками, мы все вынужденно прослушали её краткую биографию и подробно — сагу о её семейном положении. Тётка оказалась молодцом, вовремя овдовела, избавившись от мужа — дебошира и пьяницы, вырастила хорошего сына, обзавелась дачей и внуками. Под горячий чай её рассказы шли хорошо. В некоторых местах мы все дружно кивали и даже сочувствовали.

Вообще, нас всех оказалось не так и много. В темноте да с испугу мне виделось, что салон едва ли не битком набит. А на самом деле, нас было от силы человек десять. Мы с Пашкой, да Зая с Веригой — четверо. Тётка в панамке, парень в бейсболке и с рюкзаком, да дед в пиджаке и белой кепке — трое. Здоровенный молодой мужик, что озвучивал смерть водителя — восьмой получается. И Звезда. Мда. Звезда лишь оттеняла безумие нашей ситуации. Это надо было видеть.

Цыпа в брендовых шмотках, цацках и на шпильках. Блондинистая киса от слова совсем. Что, такая как она, делала на нашем рейсе, нам поведали уже после третьей кружки чаю. Оказалось, барышня банально проигралась в карты и поездка на совковом автобусе была наказанием. Я так поняла, альтернатива присутствовала, но девушка гордо выбрала общественный транспорт, о чём сейчас и жалела, умываясь слезами. Слезливую барышню звали Аллочка. Да-да, именно так. Аллочка, и пара нарочитых беспомощно-наивных взглядов по сторонам: зырк-зырк. Всё-таки нарощеные ресницы — это, я вам скажу, вещь! Естественная красота и никаких плебейских потёков туши при слезах. Милота по максимуму.

Так что при подсчёте нас получилось девять душ. И пользуясь тем, что все сидели у костра, потягивая горький чай и жмурясь от едкого дыма, я старательно рассматривала попутчиков. Про Звезду-Аллочку я уже рассказывала. Так что окинув взглядом её голые ноги, короткую юбку и атаковавших её комаров, я перешла на осмотр остальных.

Номер восемь оказался тем ещё здоровяком. Уж на что я привыкла к Пашкиным габаритам и то впечатлилась. Когда он на плече бревно из сосняка вынес, прямо такое дежа-вю накатило! Ну просто молодой Шварц в 'Коммандос'! И ничего не ха-ха! Я, между прочим, в силу своей дружбы с Пашкой, и его трепетной любви к старым боевикам, видела все фильмы со Шварценеггером. Так вот, бревно... Бревно, правда, оказалось трухлявым и не настолько тяжёлым, но впечатление мужик произвёл. 'Шварца' звали Олег. Фамилию он умолчал, впрочем, мы и не настаивали на официальной версии. Лет ему казалось около двадцати пяти-семи. Пороки, если они и были, не успели ещё отпечататься на его лице, так что выглядел он весьма пристойно. Держался так же уверенно и явно записал себя в начальники нашего нечаянного сообщества. В принципе, никто не возражал. Как я уже говорила, впечатление он произвёл.

Блин! Ну всем мужик хорош, но если бы не имя! Ну не везло мне по жизни с Олегами! Нет, я уверена, где-то есть наверняка достойные носители сего славного имени, но мне почему-то всегда попадались мутные засранцы. Ну да будем надеяться, может хоть в этот раз повезёт.

Седьмой. Дед в пиджаке и белой кепке. Дед как дед, совершенно обычный. Скрюченый артритом, радикулитом, что там ещё у глубоких пенсионеров бывает в анамнезе? Сухонький, немного прихрамывал на правую ногу. Может зашиб в поездке, трясло-то нас неслабо. Смешливый. По крайней мере, был таким до грозы. Почему-то всё время вытирал лоб клетчатым носовым платком. Потел? Нервничал? Плохо себя чувствовал? Дедок-то реально в возрасте, как бы ему не поплохело от всех этих приключений. Михалыч.

Шестой. Парень в бейсболке и с рюкзаком. Мда... ну тут вообще нечего сказать. Весь какой-то серый, смазанный. Обычное лицо. Серые глаза. Серые волосы. Глазу вообще не за что зацепиться. А, вот! Волосы у него были до лопаток и собранные в хвост. Кстати, он единственный из мужчин, у кого они были. Остальные парни гордо сверкали бритыми затылками. Михалыч вообще лысый оказался. Что дальше... Среднего роста, среднего телосложения. Просторная футболка, мешковатые джинсы. На глаза старается лишний раз не лезть. Мутный тип, короче. Назвался Лёхой. Ага.

Пятая. Тётка в панамке. Про её жизнь мы теперь и сами можем истории рассказывать. Хорошая такая тётка, лет пятидесяти. Пирожки опять же вкусные. Ну и, как следствие явных кулинарных талантов, синий сарафан размера шестидесятого. Пока автобус мотало по дороге, она умудрилась разбить свои очки, и теперь всё время щурилась. Да, и ещё, как оказалось, под панамкой Анна Сергеевна прятала неудавшуюся стрижку. Это она нам потом между-нами-девочками рассказала, когда мы вечером кусты инспектировали. Я с ней была солидарна, не все парикмахеры одинаково полезны.

Четвёртый. Верига. Ну это отдельный разговор. Учится на нашем с Пашкой потоке, но как умудряется сдавать экзамены выше моего понимания. Занятный парень, всегда с косячком и на своей волне. Знаю, что дурь сам растит, сам курит. Ну и приторговывает маленько, не без этого. Однако, кеды не вывешивает*, профессионалам не мешает. Может, потому и самого не трогают. В общем, Верига — это Верига.

Третья. Зая. Девочка — загадка. Вот и сейчас напилась чаю и ушла к обрыву. Лицо такое, будто не в сюр попала, а выиграла как минимум мильён. Не понимаю её.

Ну и первый-второй — мы с Пашкой. Про нас уже всё сказано. Он — кабан под два метра, и я — ему по плечо. Он — светлый, коротко стриженый, и я — с тёмной косицей. Он — яркий, душа компании, и я... мда. Пашка — часть меня. Половинка моей души. Мой названный брат. Мой близнец, даром что на два года младше и килограмм на сорок тяжелей. Кто бы сказал в его сопливые четырнадцать, что из него такой гренадёр вырастет. И нет его ближе. Даже Олли. Олли будил во мне совсем другие чувства. Пашка — это каменная стена, надёжная опора. Олли — птиц на ладони, младший братишка.

Пока я сидела, цедила чай и разбирала по косточкам нашу группу товарищей, эти самые товарищи распределили обязанности и решили выслать завтра с утра разведотряд, дабы прояснить обстановку. С утра — потому что в горах, оказывается, темнеет рано. Рядом особо разглядывать нечего: обрыв, кусты, небольшой ельник (грибов почему-то не было, я посмотрела), колея от автобуса метров на шесть, появляющаяся будто из неоткуда... Возле этой колеи мы задумчиво-печально постояли, как на похоронах. Анна Сергеевна опять причитала. Аллочка всхлипывала. Парни хмурились. Михалыч выдал несколько версий происшедшего: от происков империалистов до НЛО. Мы с уважением покивали, дедок оказался на редкость начитанным. К сожалению, своей версии больше ни у кого не было, и диспут засох на корню. Кстати, покойного водилу было решено прикопать со всем уважением в местных камнях. Ибо ночевать в автобусе, возможно, придётся пару ночей, а как справедливо заметила Анна Сергеевна, такое соседство не к добру. Короче, его похоронили, вырыв могилу его же лопатой. Мы с Заей даже нарвали ему каких-то местных синеньких цветочков.

Потом, когда до цивилизации доберёмся, и в полицию и в МЧС сообщим. Его заберут и похоронят по-человечески. Но это будет потом. Не смотря на Пашкино предупреждение, мне всё же слабо верилось в реальность межмирового перемещения. В пределах одной планеты, ещё туда-сюда. Про какие-то червоточины в каком-то там поле что-то такое я слыхала. А вот чтоб остальное — весьма сомнительно. И мои странные сны здесь совсем не аргумент. Я ещё сама до конца не уверена в собственной нормальности.

Пробродив по округе до вечера, а стемнело действительно быстро, поорав с обрыва и покидав в реку камушки (это не я, это всё Верига! нормальные мужики заготовками дров озаботились, а он ерундой страдает!), выкурив последние сигареты, мы убрались в автобус ночевать. Мужики нарубили лапника и улеглись на полу между сидений, оставив нам сомнительную радость ютиться на дермантиновых диванчиках. При всём очевидном неудобстве, никто, однако, не рискнул устраивать ночёвку у костра. Не знаю, чем озадачились наши защитники, но как для меня, то и домики кемпинга уже страшная экзотика. А уж ночевать у костра... Комары, опять же.

Еды осталось мало, на завтрак ещё может чего наскребём, а вот потом? .. В разведку отрядили идти Пашку с Лёхой, оставив охрану слабых и беспомощных нас на Олега. Надеюсь, завтра они что-нибудь разведают полезное. Я слышала вдалеке козье блеянье. А ведь если есть козы, то значит и люди недалеко, верно?..

* * *

...Ночью мне снился сон. Понимаю, что уже достала, но куда деваться? Так вот. Сон. Я вновь была загнанным зверем в темноте ловушки, ощетиня загривок и беспомощно скаля клыки, я чуяла его приближение. Охотник был совсем близко. Я уже слышала шорох его шагов на каменной тропе. Его ненависть оседала горечью на моих губах. Он был совсем близко. Рядом. И знал об этом. Он...

Пашка выдернул меня из сна буквально в последний момент. И откуда-то я знала, стоит Охотнику меня увидеть, стоит мне заглянуть в его светлые от ненависти глаза... И всё. Мне уже будет не спастись. Пашка прижимал меня к груди, глуша рыдания, гладил по спутанным волосам, а я цеплялась за него не в силах вынести всю тяжесть ненависти Охотника. Не знаю, кто он, и что я ему сделала, но такая ненависть не рождается на пустом месте. Это должно быть что-то очень весомое. И чем я могла подобное заслужить?.. Когда?

— Ну тише-тише. Уже всё. Всё.

М-мать моя! .. Пашка же уходит в разведку! Я вцепилась в него с новой силой. Умом вот понимаю, что вроде бояться нечего. На дворе белый день, двадцать первый век и всё такое. Но стоит только представить, что с ним что-то случится... Ну да, ну да, эгоизм чистой воды, я в курсе. Но лишиться Пашки, всё равно что потерять часть себя. Лучшую часть.

— Береги себя.

— Конечно, Сань. Не боись.

— Нет, обещай, что вернёшься.

— Вернусь, Гриднева. Вернусь. Обещаю.

Поймав нечитаемый взгляд мутного Лёхи, я мысленно сплюнула, вновь утыкаясь Пашке в плечо. Пусть смотрит. Переживёт как-нибудь мою тихую истерику.

— Время.

Лёха всё же не смог промолчать. Зар-раза! Усилием воли отпустив Пашку, я постаралась вернуть на место 'лицо'.

— Идите. С Богом.

Да, в такие моменты я становлюсь очень религиозной. Я готова выпросить все благословения, лишь бы Пашка невредимым вернулся обратно. Хм, а Лёха ниже Пашки на пол головы. Так ему и надо, гадёнышу!

Было ещё совсем рано, все спали, лишь Олег хлопотал по лагерю. Под его чутким руководством костёр уже горел и медленно закипал чай. Я смотрела в огонь и думала. Они пошли по дороге вниз по реке. Ну это логично, у воды всегда больше вероятность встретить людей. Если принимать во внимание коз, а сегодня я опять их слышала, значит, к обеду они наверняка выйдут к какому-нибудь поселению. А там, машины-вертолёты... что ещё? МЧС, врачи... блин, есть хочется. Доставшийся пирожок с вареньем, я прибрала в карман. Мало ли, вдруг спасение затянется, а Пашку надо кормить, он мальчик большой. Хоть ему этот пирожок на один зуб, но всё ж еда.

День тянулся невыносимо медленно. Михалыч нашёл каких-то ягод, ободрал пару стеблей лопухов. Было мало, кисло, но хоть что-то. Главное, чтоб не пронесло. Два рулона туалетной бумаги, прошу простить за прозу жизни, да на девять человек... Это не то, с чем я готова мириться.

К вечеру я всерьёз уже собиралась лезть на ближайшую сосну, чтобы хоть на взгляд приблизить Пашкино возвращение. Однако все сосны росли близко к обрыву, и с выбором я так и не определилась. А на ёлку я при всей своей неграмотности лезть не собиралась. Это только в анекдотах с ёлок падать весело. В общем, не знаю, чем весь день занимались остальные, а я, в раздраенных нервах, перегрызла все травинки в округе. Иногда многозначительно молчала с Заей, иногда болтала с Анной Сергеевной. И ждала Пашку.

Солнце клонилось к закату когда разведчики наконец-то появились. Они вернулись целыми, мелкие царапины не в счёт, и принесли тушу козы — это определённо плюс. Но не нашли людей, и это был очень ощутимый минус. По их прикидкам, они отшагали километров двадцать и за всё время не встретили ни домов, ни следов машин, ни проводов. Да даже самолётов в небе и тех не было. Никакого присутствия человека.

— А козы? Я второй день их слышу.

— Козы есть и их немало. Но они дикие и человек — это явно не то, чего они привыкли бояться. Нас подпустили совсем близко. А добыча — это всё Лёха, великий охотник Чингачгук Большой Змей.

'Змей' слушал наши разговоры, невозмутимо разделывая тушу и пристраивая мясо жариться на решётку. Я ж говорю, запасливый был водитель. А Лёха местами очень даже молодец, но всё равно мутный тип.

— И что теперь?

Я подсунула Пашке пирожок, и тот благодарно кивнул, счастливо жмурясь. Сладкоежка.

— А ничего. Завтра с Лёхой ещё козу вам добудем и уйдём в разведку с ночёвкой. Горы небольшие, думаю, дня за два-то всяко на людей набредём.

Я лишь тихо выдохнула сквозь зубы. Два дня!

— Мясо готово.

Лёха-Чингачгук снял исходящие соком ароматные куски на листья лопуха и укладывал на решётку следующую партию. Мы почему-то оказались первыми в очереди и, принимая свою порцию, я благодарно ему кивнула. Пашка вернулся невредимым, шашлык обалденный, мир-дружба-фестиваль-жвачка. Судя по весело блеснувшим глазам Змея, мою декларацию о перемирии приняли к сведению. Допивая чай, я уже всех любила, сейчас спатки ляжем и...

— А где Михалыч?

Трубный голос Анны Сергевны резко выдернул меня в реал. Как оказалось, я уже пригрелась у Пашки на плече и почти задремала.

— Не знаю, может в автобусе дремлет?

— Нету, я только оттуда. Михалыч?!

— Михалыч?!

В процессе поиска выяснилось, что Михалыча уже с обеда никто не видел. В то время я как раз выдала ему пайку туалетной бумаги и... Всё. Больше никто ничего не знал, не замечал и вообще, все были в своих печальных мыслях. На дедка внимания особо никто не обращал. Тем более он и днём всё по кустам шуршал вокруг лагеря. Ещё с полчаса мы побродили около стоянки, поорали. Тщетно. Обшарили ближайшие кусты. Ничего. Начало темнеть. Слово взял начальник каравана:

— Будем жечь костёр ночью, а утром осмотрим всё вокруг ещё раз.

Так и решили. Анна Сергеевна, конечно, попричитала, но Михалыч всё не откликался, а в темноту, да по скалам лезть никто не решился. Покричали ещё раз и отправились спать в автобус. Кстати.

— Паш, а Паш? А автобус смотрели, его совсем никак не реанимировать?

— Совсем, Сань. Аккумулятор безоговорочно сдох. Спи.

— Ага. Паш, а тебе там удобно?

— Тебе честно или вежливо? Спи, Гриднева! Завтра ещё Михалыча искать. Спи.

Да уж, Михалыч. И куда его нелёгкая понесла? Или пока в кустах пристраивался, заметил что-нибудь интересное? И полез выяснять? Но почему с собой никого не позвал? В таком возрасте, как правило, люди уже правильно оценивают свои силы и на рожон не лезут. Странно.