— Алис, он с тебя живого не слезет. — Уго согласно закивал головой. — Поверь, ему проще дать, чем объяснить, почему нет.
Уго обиженно сопел, и его глаза, полные щенячьей тоски, практически сломили меня. Судорожно ощипывая 'виноград', я мысленно метался в поисках выхода. Обижать Уго не хотелось, но было страшно впускать кого-то в свой глубоко потаённый мир. С другой стороны, чужими они не были.
— Алис, ну пожалей меня, мне ж его потом придется успокаивать, а я этого могу и не пережить.
Когда к просящим глазкам Уго присоединился трагически-печальный взгляд Ниро, я сдался. Догрызя еще веточку и чувствуя, как возбуждение от предстоящего беспредела захлестывает меня с головой, я сказал:
— Хорошо, я согласен. — После дикого радостного вопля Уго, когда уши чуть отпустило, я добавил — Но я не учитель, и в принципе не понимаю, как это делается.
— Ерунда, ты просто будешь танцевать, а мы приглядимся и попробуем повторить. Потом, ты поправишь, что не так.
Уго был полон нездорового энтузиазма, Ниро обреченно счастлив, а я — в предчувствии проблем.
— Да, и ребята, реквизит у капитана сами будите просить, здесь нужна правильная одежда.
— Что за реквизит? — Уго перло, ему явно было все пофиг.
— Штаны специального кроя, в трофеях сарутов, в разделе сувениров с Земли, в смысле с СС ?4.
— Что за земля? — Уго был уже в дверях, явно торопясь на встречу к капитану.
— Земля — самоназвание СС ?4.
— А-а. Ну, я пошел. Ниро, я и на тебя выпрошу. И да, Ниро, я запомнил, что ты сказал. — Он многозначительно повел бровью и скрылся, хлопнув дверью, оставив нас недоуменно переглядываться.
— И что я такого сказал?
Подумав, Ниро добавил:
— И самое главное, чем мне это грозит?
* * *
Не знаю, какие аргументы привел Уго, но шальвары с поясами он у капитана получил. И спустя час, стоя в моей комнате я пытался понять с чего начинать урок.
— Алис, не парься, просто танцуй, мы пока посмотрим.
Глаза ребят сверкали нездоровым блеском. С любопытством оглядывая свои обновки, они осторожно трогали блестки и монисто на поясах. Ниро включил музыку, и... время замерло.
Еще первые минуты я помнил, что провожу урок, но очень быстро звук барабанов увлек меня в волшебную страну, где я был всегда счастлив, где находил спасение от всех невзгод. Мысленно я видел ярко синее небо и сочную зелень пальм, сухой жаркий ветер пустыни раздувал пожар в моем сердце. Душа моя плыла под высокий голос ситара, улыбаясь звездам. Кружась все сильнее, ловя ритм бедрами, расчерчивая воздух волосами, я с восторгом слушал перезвон браслетов и вторящих им монет на поясе. Мир, подмигивая разноцветными огнями, танцевал вместе со мной. Руки змеями обнимали воздух, стан гнулся в истоме, и было немного жаль, что некому все это подарить. Звезды кружились все сильнее, пока не слились в разноцветный хоровод, и я мягко плыл, слушая их веселый смех...
— Ну, и что вы пили?
— Уго, ты — кретин, когда бы мы успели?
— Знаешь, Ниро, дурное дело нехитрое. С чего его тогда развезло? И улыбается-то как довольно... Может, я тоже хочу?
— Уго, это не самое интересное в нашей ситуации.
— Да?
— Да. Подумай, что мы скажем капитану. С чего-то же его накрыло.
— Капитану... Ниро, а зачем нам капитана звать, может он полежит и сам встанет?
— Уго, а если он полежит и сам помрет, тогда что? Мы ж не знаем что с ним, вдруг что-то серьезное.
— Вот, ведь... Ладно, сейчас свяжусь... Капитан? Капитан, тут такое дело... Да, с Алисом, он как бы это... Не в себе немножко. Он... Мм, как будто пьяный, но, капитан, клянусь, мы ничего такого... Да, капитан, мы в его каюте... Угу... Ждем. Ну, что, Ниро, поздравляю тебя, месячной вахтой в прачке мы не отделаемся.
Мне было хорошо. Я слушал разговор ребят, не особо вникая в суть, но похоже что-то забавное, так как мне все время хотелось смеяться. Глаза не открывались, что впрочем, не мешало мне видеть танцующие звезды. И барабаны все еще звучали в сердце. Я улыбался, мне было хорошо...
* * *
— Вот вы идиоты или кто?
— Капитан, мы не виноваты...
— Я же просил вас присмотреть за мальцом. Мать вашу, у него элементарный приход. Что курили?
— Капитан, видят звезды...
— Уго, уймись. Капитан, я все время был с ним. Он ничего не принимал, не пил, не курил, не нюхал. Он даже блины свои не поел, только гары пару веток ощипал и все.
— Он ощипал что?!
— Гару...
— Ниро, я тебя сам убью... Не буду ждать, пока Уго созреет, сам пришибу!
— Но, капитан...
— Ниро, ему нельзя гару, он же, мать вашу, литус!!!
Глава 12. Неожиданные открытия.
Мне было хорошо...
Плывя на зефирном облаке и ловя губами шоколадные снежинки, я нежился в дивном ощущении искренней симпатии и заботы. Оно приливными волнами накатывало на меня, оставляя за собой тепло и тихую радость. Единственное, что вносило диссонанс, — это обрывки разговора, что с упорством лезли в мое сознание.
— Капитан, но Вы сказали, что Алис — литус не до конца?
— Ниро, я вот даже думать не хочу, как ты понял эту фразу. Но то, что Алис без настройки психоматрицы, не меняет того, что он литус, а гару влияет на них на всех без исключения. Тут дело в специфической реакции мозга, гару усиливает его кито-излучения. И нам бы всем пришел трындец, если б Алис съел побольше! Никакой блокиратор бы не выдержал. Он и так вон хорош. Лежит, улыбается...
Чья-то рука погладила меня по волосам, добавив к предыдущему букету нотку нежности. Хорошо...
— И долго он такой вот, улыбчивый будет?
— Не знаю, Уго, судя по количеству съеденного, скоро должен очнуться.
* * *
Проснувшись, я на удивление четко помнил все, что случилось. Всё, что говорил и делал я, все свои чувства и ощущения и всё о чём говорили рядом со мной. И вот так, лежа в кровати, я сделал потрясающее открытие. Объевшись ягодок по типу 'виноград' я каким-то образом начинал считывать чувства других людей, ну, не людей, ну в смысле, вы поняли, легко обходя контроль блокиратора. Правда побочный эффект был довольно... занятным. И есть у меня подозрение, что в тупике я общался тоже после ягодок. Тогда понятно становится "откуда дровишки".
Сегодня день прошел весело. Получил строгое внушение от капитана и весь обед косился на эту гару. До зуда в ладонях хотелось провести следственный эксперимент, но капитан строго настрого запретил. Говорит, еще одного перекоса моя многострадальная психоматрица может не выдержать. И что тогда будет, не знает никто. Кстати, мои бедные блины так и остались несъеденными. Со всеми этими волнениями я про них совсем забыл, ну да ладно, может как-нибудь потом ещё испеку.
Уго сказал, через неделю уже будем на Соросе. Капитан договорился сдать сарутов за денежку, и вроде как их консул уже прилетел. И еще обязательно надо будет отметиться во дворце амина, дань вежливости, на этой планете он у них самый главный. Вот интересно, этот амин и тот, которому хотели меня презентовать змеемордые психи, это один и тот же? Надо будет осторожненько присмотреться, а лучше наверное вообще не высовываться. Может меня случайно на корабле забудут, и большого приёма удастся избежать? Хм...
Так вот, возвращаясь к разговору. Забавное у них устройство мира. Наш капитан из Гархарской Империи. Там правят Великие Дома, а над всеми — Императорский Дом. Типа удельных княжеств и Великого князя на Древней Руси. Вот Сорос — это вроде удельного княжества. Значит амин — вроде как князёк. А если наш капитан из Великого Дома, значит, в родовитости он не уступит амину. Так получается? Но там ещё градация внутри самого Дома есть, и ещё он на императорской службе, а как тогда иерархия считается, я уже совсем не понимаю.
А у сарутов правит Совет. И с гархарами они в состоянии перманентного конфликта. То есть начальники при встрече улыбаются, но капитан, например, имеет право захватить их Жука и потребовать выкуп. Дурдом короче. Были бы саруты покровожаднее так была бы мясорубка, но они все в науке и на остальное плевать хотели с ЭйфилЁвой башни.
За эту неделю я подготовил первую партию товаров на аукцион и сейчас шёл в грузовой отсек с Ниро, чтобы отобрать вещи по списку. После нападения я больше не ходил один, то Ниро, то Уго внезапно оказывались свободны и полны желания мне помочь. Ниро даже пару раз пытался меня научить самообороняться, чему я поначалу обрадовался, но потом плюнул. Моя прекрасная координация в танцах на этих уроках куда-то мигрировала и категорически не желала сотрудничать. Я путался в руках-ногах и не только в своих, намертво завязывая узлом и себя и Ниро. Так что в очередной раз уронив нас на мат в тренировочном зале, я робко высказался за передышку в занятиях. Идея была благосклонно принята и мы договорились начать снова, как только я стану немного посвободнее. На этом наши обоюдные мучения на ниве педагогики закончились, а дружеский конвой оказался хорошей идеей.
Я уже перезнакомился со всей командой, но так и не смог понять с кем из них свел такое близкое знакомство в тупике, что практически остался без штанов. Вот вызывал у меня этот нехороший человек определенные подозрения, мне почему-то упорно казалось, что в деле побега он играл не последнюю роль. Правда, даже себе я не мог объяснить, с чего у меня появились эти мысли, что-то такое крутилось в мозгу, то ли воспоминание, то ли еще что, но крутилось основательно, не давая рассмотреть себя поближе. Конечно, подозрения были, но такие слабые и неправдоподобные, что идти с ними к капитану было стыдно. С командой отношения сложились вполне себе мирные, хоть некоторые парни и поглядывали на меня довольно многозначительно. Но поскольку на такие взгляды я не отвечал, а рукам воли никто не давал, то мы вполне себе подружились. И всё равно, самыми близкими для меня так и остались Уго с Ниро, ну ещё и капитан Ино почему-то попадал в этот список. Кстати, он не любит когда его именуют по фамилии, предпочитая обезличенное "капитан". Любопытно, почему? И Уго на этот счёт ничего не знает. Странно.
После памятного урока танцев Уго меня все-таки раскрутил на повторное занятие, и мы уже даже пару раз занимались. Ребят завораживала восточная музыка и пластика танца, но я уже отчаялся научить их хоть чему-то. Ниро правда сдался после первого же занятия, сказав, что у него скелет в принципе не так устроен, что б под таким углом изгибаться, но смотреть на мучения друга ему нравится и поэтому, он все равно будет ходить. Уго был неумолим, раз за разом он пытался повторять движения, но что-то не срасталось. Вот вроде и гибкость присутствует, и координация хорошая, а почему-то не получалось. Прям как у меня на уроках самообороны. Но Уго оказался упёртее меня и не желал терять надежды. Его энтузиазм заражал, поэтому мы каждый вечер собирались у меня и танцевали. И может я слишком тороплюсь, но мне кажется, появился некоторый сдвиг. Уго — молодец. Может и мне стоит вернуться к занятиям по самообороне?.. Попозже? Вдруг пригодится.
Ниро шел по коридору чуть впереди меня и смачно хрустел 'ананасом'.
— Ниро, а у тебя есть парень? — ну кто ж знал, что вполне невинный вопрос вызовет такую реакцию.
— Ну, Алис.. Ну ты и скажешь... — Выдавил Ниро, более менее прокашлявшись.
— А что я такого спросил? Или это тайная страсть? — лукаво улыбнувшись, я имел счастье наблюдать картину 'Ниро-лицо-радуга'. — Что? Неужели угадал?
— Ммм... Алис, ну это, как бы... Э-ээ...
Что называется красноречивый ответ. И кто же интересно этот счастливец?
— Ниро, а почему тайная-то? Ты у нас жених завидный: умный, красивый, стрелок вон лучший. — У Ниро уже дымились даже уши. — Тебя и Уго вон как хвалит.
Теперь дымился уже весь Ниро. А меня терзали смутные сомнения.
— Уго... Уго... Уго?
Всё, угли Ниро можно было закапывать.
— Ё-моё... А почему ты ему не скажешь? Ниро, он же твой лучший друг!
— Вот потому что лучший друг, потому и не могу сказать. Давай не будем сейчас об этом.
Мда... Дилемма. Мы как раз зашли в грузовой отсек, и я с любопытством трогал блестящую обшивку.
— А что это?
— Это отражатель, Алис. — Ниро был счастлив сменить тему. — Мало ли какой груз везем: излучения там, еще чего-нибудь эдакое. В космосе дополнительная мера предосторожности никогда не будет лишней.
— Ну, наверное. — В задумчивости я по обыкновению теребил свой блокиратор... Ну, и дотеребился.
Что-то щелкнуло, и он повис на моих пальцах.
Глава 13. Как пережить бурю.
Полсекунды мне хватило, чтобы понять, вот она — минута славы, трындец пришел. И на этой позитивной ноте меня накрыло.
Волна чужих эмоций практически сбивала с ног, и почему-то пахла гвоздикой. Растерянность, удивление, дружелюбная приязнь, обреченная покорность... И под всем этим, старательно спрятанная, но от этого не менее яркая искра всепоглощающего чувства. И это чувство было настолько оглушительно прекрасно, что смело мои последние бастионы, и они рухнули, взметая ввысь алмазные фейерверки.
Мои губы сами потянулись к чужим губам в надежде усилить это искрящееся безумие. И эти надежды оправдались с лихвой. Меня затопила жаркая волна, опаляющим ветром она прошлась по коже, вспенивая кровь, казалось, еще немного и я сам вспыхну живым факелом. Огонь пожирал меня, а тело выло, требуя облегчения. С трудом оторвавшись от чужого рта, я всхлипнул:
— Помоги мне...
И помощь пришла. Пожаром выжигая пожар, чьи-то руки скользили по моему телу, чьи-то губы жадно пили мои стоны... оплетая ногами чьи-то бедра я находил опору в этом бушующем море, поглотившем меня с головой...
Нежась в объятиях Ниро, я потихоньку приходил в себя, каждой клеточкой ощущая разделенное удовольствие и тихую радость. Его ладонь ласково перебирала мои волосы, но я чувствовал, как потихоньку его начинала захлестывать паника.
— Ниро, перестань, не порть момент.
— Алис...
— Ниро, успокойся, я тебя чувствую, и мне было гораздо приятнее до того, как к тебе пришло ненужное раскаяние.
— Алис, мне ужасно стыдно...
— За что?
— Я воспользовался тобой.
— Ниро, перестань, не наводи тоску, мне плохо от этого...
Мне действительно было плохо: голова внезапно отяжелела, от былой легкости и истомы не осталось и следа, глаза, будто песком засыпало, и к общему ощущению отчаяния и стыда теперь примешивались ноты паники.
— Ниро, я прошу тебя, мне больно... Успокойся...
Волны паники захлестывали меня. Я сжался в клубок, хотелось спрятаться, забиться в какую-нибудь щель.
— Ниро, найди блокиратор... Может мы сумеем...
Рядом слышалось тяжелое дыхание с судорожными всхлипами. Болью скрутило тело, низкий вой прокатился по грузовому отсеку, и было неясно, чей он. Сознание затягивала пелена, и тут я понял, если ничего не предпринять прямо сейчас, наши тела так и останутся здесь, пока их не найдет кто-то из команды. Только было совершенно невозможно сосредоточиться, что бы хоть чуть подумать, наши эмоции перехлестывались, усиливаясь отражением, наслаиваясь друг на друга, и от этой безумной чехарды, голова не шла, бежала кругом.
