— Хммм... возможно, ты права... Или, возможно, я сделаю своей миссией целовать тебя в каждой комнате Скайхолда. Ее глаза слегка расширились, и он усмехнулся. — До тех пор, пока в комнате будем только мы.

Она тоже рассмеялась. Он вздохнул, наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее податливых губах, а затем крепче обнял ее.

— Я просто хочу насладиться этим моментом, — прошептал он.

С каждым прикосновением его губ к ее губам становилось все труднее думать, но это чувство она воспринимала легко.

— Я тоже, ма винан.

Каллен одарил ее полуулыбкой, шрам на его верхней губе соблазнительно изогнулся.

— Полагаю, теперь я могу спросить, что это значит?

Она слегка вздрогнула от его вопроса. Смутные воспоминания о той ночи, когда она вернулась из Крествуда, всплыли в ее сознании, и она слегка покраснела.

— О... эм... это означает "мое сердце". Это ласковое обращение к... — Она замолчала и застенчиво отвела взгляд, затем снова посмотрела на него краем глаза. — ..... для любовника.

Она увидела, как Каллен сглотнул, и его лицо стало серьезным.

— Ты назвал меня так в ту ночь, когда вернулся из Крествуда. Это и моя венанара. У меня что-то с сердцем?..

Ее лицо вспыхнуло от смущения. Значит, она что-то ему сказала.

— Я-я сказал? Я сказал "ма венананара"? Это значит... э-э... "желание моего сердца"... Я подумал, может быть, я что-то тебе сказал, но не смог точно вспомнить. А потом ты ничего не сказал, и я подумала, что мне это, должно быть, приснилось.

— И я не хотел смущать тебя, спрашивая, что это значит. — Он издал сдавленный смешок. — Я не знал, понимала ли ты вообще, с кем разговариваешь в тот момент. Мне придется получше освоить этот твой язык... Он помолчал, а затем приподнял бровь, глядя на нее, и в выражении его лица смешались поддразнивание и мальчишеская застенчивость. — Итак... Я — мечта твоего сердца?

Если бы она покраснела еще сильнее, то, скорее всего, вспыхнула бы. И все же его поцелуи придали ей уверенности, и она приподнялась на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо:

— Конечно, ма венан.

К тому времени, как она наклонилась, чтобы посмотреть ему в лицо, его веки уже закрылись. Нежный взгляд, которым он одарил ее, когда, наконец, снова открыл их, заставил ее растаять. Она посмотрела в его медовые глаза, и он снова поцеловал ее, на этот раз долгим, нежным поцелуем, который говорил о том, что еще впереди. Его руки слегка сдвинулись, пальцы в перчатках погладили ее спину. Экстаз.

Когда он прервал поцелуй, она неуверенно спросила:

— Ты... придешь ко мне сегодня вечером? На чай?

Он кивнул и в последний раз прижался губами к ее губам, прежде чем неохотно отстраниться. Они шли вместе, возвращаясь к своему обычному уютному молчанию, но теперь с примесью радости и удовлетворения. Дело было сделано, и ему было не все равно. Она едва сдерживала восторг, когда они неторопливо шли бок о бок. Она остановилась, когда они подошли к лестнице, ведущей вниз, в верхний двор.

— Сегодня мне нужно встретиться с Джозефиной и Соласом, но к семи или восьми я должна быть в своей комнате и просмотреть отчеты. В любое время после этого...

— Я постараюсь сделать это как можно раньше, — заверил он ее, поднимая руку и касаясь ее щеки.

— хорошо.

Она застенчиво улыбнулась ему и неохотно отстранилась от его прикосновения. Ошеломляющая легкость внутри быстро вытеснила мимолетное чувство потери, и она вприпрыжку сбежала по ступенькам на урок к Джозефине. Она не думала, что расскажет об этом послу прямо сейчас. Было приятно иметь что-то вроде секрета... на данный момент. Судя по тому, как распространяются сплетни в замкнутом сообществе, скоро об этом узнает весь Скайхолд. Наверное, им не стоило так долго целоваться на крепостной стене.

Однако она не могла заставить себя пожалеть об этом. Создатели, при одной мысли о том, как его губы касались ее губ, как она ощущала его шрам у себя под губами и как его руки массировали ее спину... ее лицо вспыхнуло, несмотря на то, что она пыталась выглядеть профессионалкой перед встречей с Джозефиной.

Лелиана стояла, облокотившись на край стола Джозефины, когда вошла Эвана, и выражение лица начальника шпионской сети разбило ее обнадеживающий, хотя и наивный пузырь секретности. Она попыталась подавить дополнительный прилив неприязни к этому конкретному посланнику.

— Ну, здравствуй, инквизитор.

Мелодичный тон Лелианы говорил сам за себя. Эвана использовала все приемы из книги Джозефины, какие только могла придумать, и сумела сохранить невинное выражение лица.

— Привет, Лелиана, — ответила она с веселой улыбкой. — Я не ожидала увидеть вас здесь сегодня.

Обе женщины удивленно приподняли брови — Лелиана в недоумении, а Джозефина в радостном изумлении. Но Эване противостояла лучшая из них. В конце концов, они сломили бы ее. Вздохнув, она села в свое обычное кресло у камина.

— Что ж, мне кажется, это хорошая возможность поучиться. Если я хочу оставаться скрытной, но при этом не показывать окружающим, что у меня есть секреты, как мне этого добиться?

Губы Джозефины скривились в усмешке, но, тем не менее, она отнеслась к вопросу серьезно.

— Ну, ты бы в основном льстила и потворствовала, а затем постепенно перевела разговор на другую тему, предпочтительно спорную.

— Я бы просто приказала своим шпионам отравить любого, у кого хватило наглости задавать слишком много вопросов.

Джозефина рассмеялась и легонько шлепнула Лелиану по руке.

— ой! Вы бы наверняка этого не сделали. Ты бы так и эдак перебрасывался словами, пока ни у кого не осталось бы воспоминаний о предыдущем разговоре.

Лелиана кивнула.

— Возможно, ты права. Но эта тактика не сработает с нашим инквизитором, потому что я уже знаю секрет. Мне просто нужно, чтобы она поделилась пикантными подробностями.

Эвана, наконец, сдалась и закрыла лицо руками. Обе женщины захихикали — по-настоящему захихикали — и Эвана пробормотала сквозь ладони:

— Что ты знаешь?

Лелиана с радостью рассказала ей.

— Что ж, я знаю, что вы и наш суровый красавец коммандер проводите довольно много времени вместе... одни. И тут мой ошеломленный посыльный сообщил мне, что нашел вас двоих в довольно странном виде... неподалеку от зубчатой стены.

Эвана уронила руки на колени, но не подняла глаз.

— Тебе лучше не говорить Каллену. Твой гонец, случайно, не говорил тебе, что его чуть не сбросили со стены за то, что он помешал?

— Мешаешь? Прервал что? — Джозефина вздохнула.

У Эваны снова побежали мурашки по коже, когда она вспомнила его объятия и поцелуи. Она не смогла сдержать смущенной улыбки.

Лелиана указала на нее и издала торжествующее

— Ах-ха!

Эвана подняла руки в притворной капитуляции, все еще глупо улыбаясь.

— Ладно, хорошо! Дориан и Коул убедили меня рискнуть и рассказать Каллену о своих чувствах. Когда я спросила, сможет ли он позаботиться обо мне, маге, он сказал, что сможет... Или, скорее, что он это сделал. Затем... мы... Я имею в виду, после того, как нас прервал невежественный молодой посыльный...

Она вздохнула. Почему было так трудно выразить это словами?

— Потом он поцеловал меня. И это было самое невероятное, что я когда-либо испытывала.

Джозефина пискнула от волнения, но голос Лелианы выдал ее удивление.

— Он... просто поцеловал тебя?

Эвана, наконец, подняла взгляд, нахмурив брови.

— Просто? Нет, не просто. Он... поцеловал меня так, как меня никогда раньше не целовали. Я не знаю, как это лучше объяснить.

Лелиана все еще казалась сбитой с толку.

— Но ведь вы двое целовались раньше, не так ли? Я имею в виду, все эти поздние ночи...

— Что? Нет! Мы были хорошими друзьями со времен Хейвена, но не более того. Я имею в виду, был один раз, когда я подумала, что он может поцеловать меня, но в остальном...

Лелиана ухмыльнулась.

— Так это был твой первый поцелуй? На крепостной стене, где все могут тебя видеть? Грязный пес. Я и не знал, что он на такое способен!

Эвана улыбнулась и рассеянно подумала, перестанет ли она когда-нибудь краснеть сегодня.

— Я думала об этом. Хотя это было несколько... неожиданно. Он не мог точно знать, что я собиралась сказать. Возможно, у него и была идея, но я уверена, что на самом деле он не планировал целовать меня там. Это просто..... так получилось.

Лелиана промурлыкала.

— Иногда вы двое для меня такая загадка, но я признаю, что вы идеально подходите друг другу. Никто из вас не делает ни одного шага, не обдумав его, по крайней мере, в четыре раза дольше, чем обычный человек.

Эвана пожала плечами.

— Похоже, до сих пор у нас это срабатывало.

Джозефина мечтательно вздохнула.

— Да, так и есть. Огонек в глазах посла заставил Эвану насторожиться. — И теперь, когда вы двое вместе...

Эвана вздохнула.

— Не могли бы вы дать нам немного времени, прежде чем начнете дразнить нас?

Они обе покачали головами, и Лелиана твердо сказала ей:

— Ни за что в жизни.

— Ну, по крайней мере, я спросила... И помни, я сказала "немного"!

— Посмотрим, — произнесла Лелиана нараспев, направляясь из комнаты в свое логово.

Джозефина собрала свои вещи и подошла, чтобы сесть рядом с Эваной у камина. Она с любопытством посмотрела на Эвану, прежде чем заговорить более серьезным тоном.

— Значит, несмотря ни на что, ты решила быть с Калленом?

Эвана кивнула и приняла более вертикальную позу. Она могла бы сказать, что посол считала все это довольно романтичным, но у нее были и практические соображения. Теперь, когда Эвана решилась на этот шаг, ей нужно было кое-что узнать. Джозефина казалась лучшим человеком, которого можно было бы спросить. Несомненно, опытная женщина, которая провела так много времени в Орлее, знала бы, как лучше всего поступить в подобных случаях.

— Однако у меня есть небольшой вопрос.

Джозефина мягко улыбнулась и кивнула Эване, чтобы та продолжала. Эвана глубоко вздохнула и попыталась придумать, как бы получше затронуть эту тему. Ничего более утонченного в голову не пришло, поэтому она просто сказала это.

— Как мне... уберечь себя от беременности? Не то чтобы мы были близки, — быстро добавила она. — Я имею в виду, это очевидно. Мы только что поцеловались. Если он захочет, я бы это сделала, но... это... Она вздохнула от собственной болтовни и, запинаясь, закончила: "Не в этом дело".

Эвана уронила голову на руки, чтобы скрыть смущение. Джозефине хватило порядочности не рассмеяться, но она могла сказать, что посла очень позабавил дискомфорт Эванс.

— Значит, у вас... никогда не было мужчины?

Эванс вскинула голову.

— О, да. Конечно. Я имею в виду, что я была связана узами почти три года, но эльфы... ну, эльфам вообще трудно забеременеть, и нас так мало, что на любого ребенка смотрят как на дар. Преднамеренное предотвращение беременности было бы оскорблением наших богов и культуры.

Джозефина выглядела немного шокированной.

— Вы были связаны? Я не знала. Я имею в виду, что это не имеет значения... если не... если только ты все еще не...

— Нет, нет, он умер более пяти лет назад в... нападение, о котором я тебе рассказывала.

— Мне так жаль.

Эвана слабо улыбнулась.

— Это было так давно.

Джозефина быстро поняла намек и вернула разговор к первоначальной теме.

— конечно. После нашего урока я покажу вам различные методы, популярные у антиванских и орлесианских женщин. Самый эффективный — это чай, который вы пьете ежедневно. Я полагаю, что у нас уже есть кое-что в запасе для наших войск, так что это будет легко приобрести здесь, в Скайхолде.

Эвана вздохнула с облегчением.

— О, спасибо! Как я уже упоминала, я не знакома с этой частью процесса.

— Что ж, простите мою откровенность, но если вы двое будете спать друг с другом так же долго, как целовались, у вас будет достаточно времени, чтобы узнать об этом.

Эвана снова густо покраснела и посмотрела на бумаги в руках Джозефины.

— О, только посмотрите на это! Пришло время нашего урока!

Джозефина хихикнула, но, к счастью, поняла намек и приступила к уроку. Остаток дня пролетел незаметно, все ее внимание было сосредоточено на занятиях с Джозефиной и на тренировках с Соласом. И все же ее мысли часто возвращались к тому поцелую на крепостной стене, который приводил к чувственным мечтам о том, что может принести этот вечер.

Наконец, дневные занятия закончились, и она вернулась в свои покои. Она быстро переоделась в свободное платье-тунику с глубоким вырезом и пару шерстяных леггинсов и растянулась на диване перед камином. Было чуть больше восьми, но она совсем не чувствовала усталости. Из-за предвкушения предстоящего вечера ей было особенно трудно сосредоточиться, но в конце концов она просмотрела все дневные отчеты и даже сумела составить окончательный отчет о своей недавней поездке в Редклифф. Она поставила его сушиться на стол и взяла книгу об орлесианских обычаях, которую одолжила ей Лелиана. От первых нескольких страниц ей стало скучно до слез, поэтому она закрыла книгу и откинулась на спинку дивана. Она просто на мгновение закрывала глаза, а затем возвращалась к работе.

Она проснулась от звука шагов на лестнице и тихого, неуверенного

— Эвана?

Сбитая с толку, она села и повернулась лицом к Каллену, когда его голова высунулась из-за перил, глядя на ее кровать. Проведя пальцами по растрепанным волосам, она позвала в ответ.

— Сюда.

На его лице отразилась глубокая печаль, когда он подошел к ней и опустился на колени перед ней.

— Прошу прощения за столь позднее прибытие, но сегодня вечером мы получили сообщение, что все подразделение, которое патрулировало участок дороги между этим местом и Редклиффом, было убито. Мне нужно было вызвать подкрепление... и сообщить их семьям.

Эвана закрыла глаза, и ее сердце ушло в пятки.

— О, нет.

Она быстро открыла глаза и положила руку на щеку Каллена. Новости о любых смертях всегда были для него тяжелым ударом. Она узнала об этом после своей первой поездки во внутренние районы, когда несколько солдат погибли в стычках. Его реакция на их последующее заседание военного совета и рвение, с которым он погрузился в свою работу, рассказали ей все, что ей нужно было знать, о том, как сильно он заботился о мужчинах и женщинах, находившихся под его началом. Она также знала, что неожиданные потери были самыми тяжелыми для него. Он бы винил себя за это — за то, что не предвидел этого. Она могла быть только благодарна, что он все равно решил прийти к ней, опереться на нее, принять ее утешение, разделить с ней это горе, вместо того чтобы похоронить его под грузом отчетов.

Он тяжело оперся на ее руку, в свою очередь закрывая глаза. Затем медленно, нерешительно, словно давая ей возможность отстраниться, он наклонился вперед и заключил ее в свои объятия. Она молча обняла его за плечи и положила ладонь ему на затылок, а он уткнулся лицом ей в шею. Его объятия напряглись, когда она почувствовала его глубокое дыхание на своей коже. Они просто долго держали друг друга в объятиях, прежде чем он, наконец, отстранился, поднялся с пола и поставил ее чайник на огонь. Она собрала разбросанные по дивану бумаги, сложила их аккуратной стопкой на полу и встала, чтобы помочь ему с чаем. Они двигались молча, участвуя в танце, который с каждым разом становился все более привычным, все более успокаивающим — чайник, кружки, перчатки, листья. Она поймала его взгляд, и он слабо улыбнулся ей.