Хордыш Кам

Именно в момент просмотра этих кадров записи, демонстрируемой на занимающем почти всю стену его огромного кубрика экране, к зло сжавшему кулаки Каму, обратился искин ЗЭБ-1:

— Лейтенант, прибыл дрон-курьер от Райны, он доставил для вас экстренное сообщение.

— Она что, не могла выйти с нами на нормальную связь? — зло огрызнулся Хордыш. — Аборигены всё равно не способны засечь наши частоты, тем более, подслушать их.

— Офицер, я тоже считаю, что вам, стоит безотлагательно ознакомиться с посланием. Тогда, вы всё поймёте сами.

С большой неохотой, подав команду через нейросеть: "Поставить на паузу, и свернуть демонстрацию боя возле пограничного моста", — Хордыш, не вставая с удобного дивана, запустил пересланный ему видеофайл. Там, без каких-либо комментариев, начал демонстрироваться фильм о прибытии двух звездолётов, отдалённо похожих на покоящийся в кратере Луны изувеченный корабль чужаков. Было прекрасно видно, как один из них прилунился рядом с останками своего собрата и выпустив огромное количество крупных роботов, приступил к неспешной утилизации дырявого как решето "покойника". Одновременно с этим, часть строительной техники, прямо в этом же кратере, приступила к строительству тайной базы. Благо, Райна-эсминец, успела построить себе укрытие, и в данный момент, находилась в расположенном глубоко под поверхностью планеты ангаре. На пятой минуте демонстрации смонтированного фильма, искин эсминца, заодно и лунной базы заговорил: "Лейтенант Кам, хорошо, что мы закопались на достаточном удалении от обнаруженного остова корабля. Жаль, что более я не смогу получать ресурсы с астероидного поля, я ещё не все наши задумки реализовала. Придётся нам затаиться как тем мышам. Высылаю отчёт по изъятой и тщательно изученной технике вероятного неприятеля. Любые контакты прекращаем, так как второй неприятельский звездолёт, в данный момент развешивает по орбите свои стационарные спутники-разведки. Моих дронов, находящихся в режиме невидимости и при этом, летящих на приличном от врага удалении, они, точно не видят. Смогут ли они нас заметить когда полностью развернут свою группировку? Не знаю. Однако в силу того, что мы не способны оказать достойный отпор, проверять их "зоркость" не стоит. Будьте бдительны, не позвольте себя обнаружить. И.И. Райна". — Дальнейшие события, вновь показывались, без каких-либо комментариев. Как раз, ставший полупрозрачным силуэт корабля неизвестной конструкции, вывесил на орбиту очередной спутник. Шпион, немного повисев, подработал двигателями, поочерёдно "плюнув" несколькими короткими импульсами плазмы, скорректировав этим своё положение, и через несколько секунд, поблек до еле заметной тени. Если отвести от этого "призрака" взгляд, то вряд ли его снова, найдёшь.

Внеся в свои планы необходимые корректировки, Хордыш, успокоив свои нервы при помощи дыхательных упражнений, предварительно запретив нейросети в ближайший час пользоваться встроенной в комбинезон аптечкой, вернулся к просмотру боя на мосту. (Так Хордыш учится справляться со стрессом, без помощи комбинезонной аптечки.) Инопланетные гости, не являются причиной, способной заставить отказаться от изучения тактики ведения боевых действий местным населением. Если пересказать битву за пограничный мост двумя словами, то, защитники смогли отразить ещё два штурма, пока подошедшие с тылу враги, не взорвали бронированные двери. (Признаться, Кам был удивлён тому, что сапёры, не пробили крышу бетонного укрытия, для того, чтоб залить туда горючую смесь, а "пошли" по самому бездарному "пути".) Камера дрона, который как раз снимал то, что происходило с тыльной стороны ДОТа, показала как к бронеплитам массивных дверей, сапёрами было положено по паре больших деревянных ящиков, видимо со взрывчаткой. Далее, сопровождающие их штурмовики заложили заряды увесистыми мешками, и отбежали подальше, скрывшись в естественных укрытиях. Последними, место будущего подрыва покинули "инженеры", по пути, аккуратно разматывая провод.

Взрывы были мощными, от которых, как показалось, слегка содрогнулся даже пограничный мост. Естественно, на месте дверей, красовалось по огромному провалу на каждое оборонительное строение. Когда поваливший из всех щелей дым начал рассеиваться, одевшие противогазы штурмовики решили "работать". Здесь, державшие оборону пограничники, дали понять, что их рано посчитали побеждёнными. Казалось, будто дальше, всё произошло как в кино, при эффекте замедленной съёмки. Интервалом, меньше, чем в секунду, оба укрепления "вздулись", бетон пошёл трещинами, через которые, включая бойницы, вырвались языки пламени, слившееся в один огненный шар. Он, раздуваясь и "бурля" как какое-то магическое варево в котле, начал подыматься ввысь, закручивая вокруг себя клубы густого чёрного дыма. Помимо этого, из огненного ада, вылетали обломки разрушаемой железобетонной конструкции, которые тоже умудрились собрать свою небольшую кровавую жатву. Один крупный обломок, взлетев вверх, описал крутую дугу, приземлился в придорожный кювет, умудрившись накрыть собою двух стрелков, а третьего, как раз одного из сапёров, торчащей из глыбы метровой арматурой, разрубило — почти пополам. Наблюдавший за этим боем Хордыш, что-то зло прошипел и с силой ударил кулаком по столу. Вызвано это было тем, что он, из-за детонации боеприпасов ДОТа потерял один из своих дронов. В отброшенном ударной волной шпионе, активировался протокол самоликвидации и тот упал в воду, вернее, туда долетели похожие на искры частицы расплавившейся керамики и металла.

После того жуткого взрыва, (Кам был уверен, что это защитники ДОТа подорвали себя и тех, кто собирался их пленить.)не прошло даже часа, а через пресловутый каменный мост, с которого успели убрать все трупы штурмовиков, как и остовы обоих сгоревших броневиков, одно за другим, шли подразделения второго эшелона. Как остужали раскалённую броню боевых машин, или что там ещё делали, Кам не видел. По второстепенной, грунтовой дороге, пролегающей в десяти километрах южнее, поднимая клубы пыли, понуро брели колонны военнопленных. Уставшие бойцы, большей частью имеющие следы недавних ранений, шаркая ногами, с обречённым безразличием двигались в противоположном оккупантам направлении. В основном, все невольники брели в подавленном состоянии, отрешённо глядя себе под ноги. Были и те, люди, кто не смотря на плен и явно незавидное самочувствие, исподлобья посматривал на своих конвоиров. Помимо этого, эти люди коротко, но выразительно переглядывались с идущими рядом с ними товарищами. Нельзя сказать, будто конвоиры не замечали направленные на них враждебные взгляды, скорее всего по этой причине, охрана двигалась на удалении минимум трёх метров от своих подопечных. Благо, соблюдать эту дистанцию позволяла местность, по обе стороны от грунтовки, если не считать кюветы, до подлеска было по семь метров идеально ровной земли.

Кам не заметил момент, когда, повинуясь чьему-то зычному выкрику, идущие по краям колонны невольники, ринулись на свою охрану. (Именно невольники. Так как Хордыш уже знал, что вместо ожидаемых им лагерей военнопленных, аборигены заставляют полонян, выполнять самую опасную и тяжёлую работу, как самых обычных каторжников.) В конце этого людского потока, где-то до его середины, на одного конвоира, устремилось сразу по пять человек, и такая "математика", оказалась оправданной — из этих пятёрок, в среднем по три бойца были ранены, или убиты,. Через несколько секунд после того, как охрана арьергарда была уничтожена, что не скажешь об авангарде, бо̀льшая часть пленных устремилась в лес. Люди бежали, спотыкались, вновь вскакивали. Кто-то падал сражённый смертоносным "свинцом". Были и те, кто не мог даже идти, так они, морщась от боли, кусая до крови губы, ползли, кто был на это способен, передвигались на четвереньках. Таких, обязательно подхватывала пара их собратьев по неволе, и в буквальном смысле слова, несла на своих руках. Всё это происходило под постоянным обстрелом, так как у уцелевших конвоиров, были не только винтовки, но и автоматическое оружие, а боеприпасов, никто не жалел.

Имелись среди конвоируемых военнопленных и те, кто в самом начале переполоха повалился на землю, накрыл голову руками, и валялся так, до тех пор, пока всё не утихло. Когда последние из выживших беглецов скрылись в густом лесу, и более не было слышно их выкриков, выжившая охрана, грамотно держа под прицелом тех, кто разлёгся на дороге, выделила часть бойцов, которые провели контроль тех, чей побег окончился неудачно. Делалось это буднично, и деловито. Проходя мимо тела, один из пары "контролёров" вонзал штык в грудь или спину неудачника, и так, раз за разом. Когда с этим "грязным делом" было покончено, тех кто отказался от попытки обрести свободу подняли. С виду весьма добродушный офицер, говоривший с жутким акцентом на языке военнопленных, коротко пояснил, что из-за того, что никто из оставшихся варваров не предупредил доблестных воинов империи о готовящемся преступлении, они будут наказаны. По его команде, пара бойцов прошла вдоль строя, выхватывая из него по одному пленному, которых отводили в сторону, где ставили перед своим командиром на колени. Лейтенант, со скучающим видом заходил к жертве сзади, и стрелял ей в затылок. Однорядный магазин слишком быстро опустошался, и сухопарый командир перезаряжал оружие, молча, не глядя отдавал пустой магазин подчиненному, который споро его снаряжал. Когда изрядно поредевшую толпу полонян погнали дальше, то около обочины возвышался холм спешно выкопанной братской могилы. Погибших охранников, не придали земле, а заставили пленных нести их тела до лагеря.

Глава 6

Генерал Гальц Форас из последних сил старался выглядеть спокойным, однако сегодня, удержание маски спокойствия давалась ему как никогда тяжело. Спасибо долгим годам службы, научившим его скрывать от окружающих любые свои эмоции. Увидев, что у двери, не решаясь войти в помещение, замер дежурный офицер связи, который почему-то сам, а не солдат-посыльный, принёс несколько листов документов. То ли пожалев Хоца, у которого не было разрешения входить в это помещение, то ли ещё по какой-либо другой причине, например, просто "размять" уставшие от долгого стояния ноги, но Форас решил подойти к нему лично. Взяв в руки очередную стопку листов со сводками боевых действий, и быстро пробежав взглядом по тексту верхнего документа, он кивнул молодому, щеголевато выглядящему штабс-капитану. (Штабс-капитан Хоц Зиргец. — Внук недавно погибшего друга молодости Фораса. Полковник Маилс Зиргец, пятнадцать лет назад, будучи окопным капитаном, прикрыл собою майора Гальца. Сейчас, взяв юношу под свою опеку, командующий направления центр, таким способом возвращал покойному товарищу долг жизни.) Глядя прямо в глаза юному "дарованию", старый вояка снисходительно проговорил:

— Хоть здесь мы не выбились из графика. Капитан Хоц, напишите от моего имени на Майора Хенрика представление на награждение железным сердцем. (Орден Железное Сердце. — по статуту, им награждаются офицеры, выполнившие поставленную задачу максимально эффективно, с наименьшими потерями.) Он заслужил эту награду. Так же, передайте ему, что я жду от него списки отличившихся во время штурма этого опорника бойцов, с подробным описанием их доблестных дел. Пусть он с этим поручением не затягивает.

— Простите, мой генерал. Но батальон Хенрика, всего лишь взял небольшой опорный пункт на пересечении трёх грунтовых дорог. Боюсь, командование не одобрит этот наградной лист. Да и судя по потерям, там не было грандиозного сражения, подтверждением тому, в его подразделении всего лишь тридцать легкораненых солдат.

— Хоц, сынок, послушай меня. — тихо, чтоб более никто из подчинённых его не услышал, с улыбкой "доброго дедушки", проговорил генерал. — Во-первых, никто из моих подчинённых не имеет права мне возражать. Это же, во-вторых, и, в-третьих, и, в-четвёртых. Если ты заметил, когда я позволяю тебе со мной спорить, то это происходит не на службе, и без посторонних свидетелей. А главное, мы, в наших дебатах, не касаемся служебных дел. Уяснил? Вижу, что да — молодец. А сейчас о том, что ты, в силу своего малого опыта не заметил. Тот, взятый майором Хенриком опорник, стоящий у дорожной развилки, позволил нам перерезать снабжение и ротацию войск этих варваров. Он как раз "запер" дороги на тех участках, по которым происходит снабжение частей, которые стоят на пути одного из наших охватывающих прорывов. А то, что у майора, при взятии этой стратегически важной точки нет ни единой безвозвратной потери, это и есть основной повод для получения им этого ордена.

— Понял, господин, генерал. — вытянувшись по стойке смирно, и смотря поверх головы командующего, тихо ответил молодой офицер. — Разрешите вернуться к выполнению моих прямых обязанностей?

— Идите, штабс-капитан. И да, более не бегайте с документами сами, у вас, для этого есть курьеры.

Посмотрев в след юнцу, который только благодаря его протекции, вместо лейтенантских погон носил капитанские, генерал лишь тяжко вздохнул. Не дай Гальц своему другу слово позаботиться об этом бестолочи, не будь этот мальчишка последним мужчиной в роду Зиргец, то давно бы лишился аксельбанта и продолжил бы свою службу в окопах. А тот факт, что юноша, почувствовав, покровительство Гальца начал наглеть, генерала начинало раздражать. Может быть поэтому, он всё чаще подумывал как ему списать этого олуха со службы. Да только как это сделать чтоб его больше не призвали в армию? Было ещё той, почти не выполнимой задачкой. Последний раз тяжело вздохнув, генерал вернулся к огромному столу, на котором была расстелена штабная карта его участка наступления. Там, что-то тихо обсуждая его ждали подчинённые, которые при приближении Фораса, притихли. "Полковник Курц, вы продолжите доклад после вынужденного короткого отдыха. А вы, Генри, — повернувшись к высокому, худощавому майору, как обычно тихим, спокойным голосом приказал генерал, и протянул ему листы с донесениями, — пока мы курим, занесите на карту все эти изменения. Господа, у нас всего лишь пять минут на посещение курилки и прочие нужды. Поспешите".

Не через пять, а только спустя восемь минут, тихо о чём-то переговаривающиеся офицеры штаба, вернулись в зал и без какой-либо команды, облепили единственный на всё помещение стол, если не считать за мебель висевший на стене, портрет их императора Генриха Ⅸ. На этом полотне, благодаря мастерству художника, создавалась иллюзия, будто аристократично худой мужчина, на голове которого красовалась массивная корона, а на плечи накинута длинная синяя мантия с белой соболиной оторочкой, строго смотрел на совещающихся военноначальников. Из-за величественно-монументальной стойки, где правая нога была слегка выставлена вперёд, и из-под слегка распахнутого дорогого плаща выглядывала лежащая на эфесе древнего меча рука, можно было подумать, что перед подданными стоит великий воин. Даже уловка с почти полностью запахнутой тяжёлой накидкой, не смогла скрыть субтильное телосложение правителя, которое не соответствовало образу. Только всё это лирика, а старшие офицеры, давно переставшие замечать данный портрет, пытались осмыслить как им реагировать на постоянно поступающие новые вводные.