Сильнейший

Проснулся он от того, что услышал чей-то негромкий разговор. Говорили на несколько странном диалекте японского. Настолько необычном, что Баки удавалось разобрать хорошо, если треть слов. Однако это не помешало ему понять, что обсуждают его персону, и в роли дискутирующих выступали врач и родители... Кеничи Сирахамы, коим по какому-то неведомому для Баки замыслу являлся теперь он.

Когда разговор стих, и одно из лиц покинуло палату, Баки еще немного пролежал с закрытыми глазами. И затем открыв их, пару десятков секунд фокусировал зрение на молодой паре. Отметив про себя, что они тоже заметили его внимание, он искренне с хрипотцой произнес:

— Простите.

Родители на радостях приблизились к кровати, и, кое-как обняв их "сына", начали шептать какие-то успокаивающие и ласковые слова.

А Баки в это время было горько. Помимо вины, он не испытывал к этим людям никаких эмоций, хотя у него остались некоторые воспоминания о них — от прежнего обладателя тела. Он старался не показывать свои истинные чувства и только молча взирал на потеплевших и разом повеселевших родителей Кеничи.

* * *

Вскоре странноватого молчаливого и светло-красноволосого паренька пяти лет от роду выписали из больницы.

Так и продолжилась обычная жизнь обыкновенного мальчишки по имени Кеничи Сирахама в неприметном пригороде Токио.

Но мы же с вами понимаем, что это не так, верно?

* * *

Первое, что Баки сделал, вернувшись в свой так называемый дом — это, когда родители уснули, под прикрытием позднего вечера выбрался из дома через окно. И хотя его комната находилась на втором этаже, в спускании на землю ему помогло дерево, которое толстыми ветвями впритык прилегало к дому.

Зачем все это?

Он поехал навестить могилу своей матери... Баки досконально помнил: в каком районе, в каком месте она находилась.

Поскольку пригород располагался в паре десятков километров от самого Токио, то и путь Баки лежал на ближайший вокзал, который он мимоходом заприметил еще в машине родителей Кеничи.

Благодаря своему маленькому росту и неприметной одежде, он без труда пролез под турникетом так, что не то, что контролер — ни одна живая душа не заметила, хотя и было достаточно людно.

Уже сидя в ночной полупустой электричке, у него появилось плохое предчувствие. Странная смерть... Убийство паренька в его же сознании, в его сне... Возрождение в чужом теле... Когда-то давно Баки попалась брошюра популярной в то время темы под названием: 'Существуют ли параллельные миры?!'. Тогда он не обратил на нее внимание и ему показалось это настолько бредовым, что он даже и не открыл ее — не поинтересовался, а выбросил в урну. И вот именно почему-то сейчас ему вспомнился этот обыденный момент...

Выйдя со станции, под подозрительными взглядами прохожих, он сорвался и, что есть духу припустил в нужном ему направлении.

Через десять минут он обалдело смотрел на какой-то семиэтажный элитный японский ресторан, расположенный прямо там, где... Баки застыл в оцепенении, пытаясь найти объяснения. Допустим, рассуждал он, здание успели построить, ведь он так и не удосужился узнать год, но тогда где мост? Где речка, мирно текущая почти через весь город?

— Может я ошибся... — прошептал он. — Да-да, я просто ошибся местом... — он еще раз огляделся и стиснул зубы, придя к неутешительному выводу, что — нет. Баки учащенно задышал, подавляя слезные порывы, но то ли благодаря чувствительной натуре прежнего владельца тела, то ли действительно драматичной ситуации — он не смог больше терпеть. Да и кто сказал, что слезы это слабость?

В конце концов, красноволосый мальчишка упал на колени перед входом ресторана, молчаливо глотая сплошным потоком текущие слезы.

Один из двух охранников, наблюдавших эту картину, хотел было прогнать мальчонку, мол, чтобы он не мозолил тут глаза. Но более старший товарищ, угадывая его действия, остановил того на шаге, взяв за запястье руки и при этом покачав головой.

Через некоторое время хлюпающий мальчик замер, а затем изменившись в лице, злобно зыркнул по сторонам, вытерев кулаками выступающие слезы. Осмотревшись, он видно нашел то, что искал, так как, быстро выбрав направление, подобрал какой-то камень, и что есть мощи запульнул в сторону ресторана, под ошарашенными взглядами охранников. Камень еще был в воздухе, а паренек уже начал улепетывать в сторону темных переулков. И когда на втором этаже раздался треск ломающегося стекла, распугавший немногочисленных посетителей, мальчишки и след простыл.

Секьюрити было рванули за ним, но быстро бросили эту затею, посоветовавшись и решив, что они в данный момент 'охраняют то что внутри здания', а что происходит снаружи, как-бы не их юрисдикция. Но, как понятно — это отговорки.

— Мда-а... — произнес старший охранник, потянув последний звук. — Намекал я хозяину поставить современные прочные окна, а он... — и махнув рукой, пошел отсчитываться перед начальством, по дороге набирая телефон полиции.

Молодой же прошипел в след удаляющемуся напарнику:

— Если бы ты меня не остановил, старик... — но осознав, что выглядит глупо, тоже махнул рукой, и выйдя из здания, нащупал в кармане пачку сигарет — и закурил, буравя взглядом ночной город.

* * *

Он бежал, стараясь не думать о матери. Да и что бы это изменило, будь ее могила на том же месте? 'Вот именно — ничего!' — Баки аж остановился, формулируя свои последующие суждения. 'Ушедшие родные живут в наших сердцах, а не под толщей земли!' — данная мысль, пусть и тривиальная, но она подействовала на Баки настолько отрезвляюще, что он мигом выбросил лишние эмоции из головы и даже движения его стали более рациональными.

Спустя некоторое время он стоял у вокзала и рассматривал схематичную карту города. И хоть у него не была абсолютная память на местность, но город Токио в своем мире он знал достаточно хорошо.

И то, что находилось на карте, хоть и имело схожее название, но сильно отличалось. У Баки сложилось впечатление, что чья-то неведомая рука переставила местами некоторые архитектурные элементы, и даже некоторые микрорайоны! При этом что-то удалив, что-то добавив. Подправив, заменив — и в том же духе.

Также благодаря карте Баки узнал, что в этом мире, а он уже не сомневался, что мир этот — другой, на дворе сейчас две тысячи седьмой год — что на лет семь больше того времени, которое было в 'мире Баки' до его ухода. И если бы кто-то предположил, что он попал в так называемое альтернативное будущее своей Земли... То Баки бы не поверил.

Это совсем иной мир, и это он мог утверждать, ориентируясь скорее не на факты, а на свои субъективные ощущения (в данном случае) прирожденного бойца — он это чувствовал на уровне инстинктов, но пока не мог объяснить, что именно и что в этом мире 'иного'.

Было около трех часов ночи, когда Баки с трудом (благодаря или вопреки немощному телу), но залез по дереву в окно своей комнаты, и плюхнулся на кровать, до этого кое-как стянув одежду. И почти сразу вырубился, оставив всю горечь сегодняшнего дня позади. Заснул он с — было угаснувшей, вследствие событий последних дней — целью.

Нет! Теперь скорее мечтою...

Ведь это в его мире он настолько приблизился к титулу сильнейшего бойца на земле, что эта невыполнимая для большинства людей мечта — в какой-то момент времени стала его целью, которая была, как говорится, не за горами.

Но здесь... Он теперь в теле пятилетнего слабого мальчишки, только-только выбравшегося из-под юбки матери!

Опять? Заново? Все сначала? Баки еще в той злополучной пещере дал ответ, что он об этом думает.

* * *

Перестав думать о прошлом и сконцентрировавшись на настоящем, Баки пару дней обустраивал подвал дома, в котором он рассчитывал провести пару лет точно.

Родители Кеничи, видя кипучую и осознанную деятельность их 'сына', все порывались помочь. Поэтому благодаря их помощи, из подвала был вычищен весь мусор, а все хозяйственные принадлежности были расставлены по разным углам и вдоль стены. Получилась ровная площадка около трех метров в длину и ширину, где Баки постелил пару найденных старых ковров. Также в одном из углов был постелен футон.

Спать и тренироваться в одном и том же месте, что может быть лучше? Благо вентиляция обеспечивала достаточную проветриваемость помещения.

* * *

Около трех месяцев основное времяпрепровождение Баки было — помимо обыкновенной подкачки — развитие гибкости тела, в особенности суставов. Благодаря детскому организму, огромнейшему опыту прошлой жизни, а так же превосходному знанию человеческого организма, он шел буквально семимильными шагами в данном направлении.

Родители первое время присматривали за ним — то отец, то мать брали отгулы с работы. Но в конце концов заметив или скорее удивившись самостоятельности мальчика, стали оставлять его одного. Впрочем, про себя они немного грустили из-за тех изменений, что произошли с Кеничи.

А Баки был только рад, что лишние глаза теперь не так настойчиво за ним присматривали. Да и ожидаемые вопросы, в стиле 'где ты этому научился' ему были не нужны, особенно когда он будет делать нечто такое, что, мягко говоря, было не возможно для четырехлетнего мальчика.

Баки даже попросил родителей купить ему пару книжек специальной литературы, рассказывающей о боевых искусствах, упражнениях и всего с этим связанного — чтобы создать своего рода легенду его новым знаниям и умениям.

Вскоре книги были куплены. И одни лишь заголовки некоторых трудов — изрядно его позабавили. Вот чему может научить книга с названием 'Как стать мастером боевых искусств за две недели...', или 'Методика самообороны для чайников'? Этот риторический вопрос порой задавал Баки, чтобы значительно поднять себе настроение.

* * *

Время летело быстро (настолько же, как и пролог данного фанфика, гы — не удержался: ) и к концу второго месяца развитию гибкости паренька мог бы позавидовать какой-нибудь йог со стажем в пару лет и который был генетически предрасположен к данной дисциплине.

Для чего нужна столь запредельная гибкость бойцу? Помимо банальных освобождений из 'треугольников' и других захватов, гибкость давала мышцам быстрее сокращаться и расслабляться, что могло помочь, к примеру, расслабить определенную группу мышц и напрячь другую, находящуюся рядом с ней — когда по тебе наносится удар — чтобы минимизировать повреждения. Но это в идеале.

Однако для Баки и не это все главное. Гибкость суставов — вот в чем секрет. Еще в той жизни он владел специальными техниками, при которых, например, он мгновенно мог выбить себе же локтевой сустав — и тут же поставить его на место — или, наоборот, ему выбивали сустав из суставной сумки — и он тут же мог себе его вправить. Что несло просто уйму преимуществ, особенно когда сам организм, на автомате, благодаря памяти тела и усилию мышц, выполняет эти болезненные приемы. Даже в той, еще не единожды вспомянутой пещере, данное умение в самом начале боя с изваяниями помогло Баки выйти относительно целым после неожиданной атаки противника: удар которого был не менее, чем под пару тонн весом — по субъективным ощущениям Баки.

* * *

На четвертый месяц, благодаря более окрепшему организму, Баки стал по утрам бегать в ближайший небольшой парк, где вдали от глаз, найдя заросшую со всех сторон полянку с парочкой одиноких деревьев, начал тренировать свою скоростно-силовую выносливость — например, он начинал трясти дерево, а затем, нанося удары, старался поймать как можно больше листьев, находясь все время в движении и воображая различных противников. При должном старании он рассчитывал через пяток лет прийти к одному из своих самых любимых и столь же сложных умений — бой с тенью. Но не той, что обычно входит в тренировочный процесс боксеров. А древняя и позабытая техника — при котором боец ведет полноценный бой и все объёмно ощущает удары своих 'теневых' противников. Еще во время Великого Турнира именно благодаря ей он смог одолеть одного талантливого мастера кунг-фу и взойти на новый уровень мастерства.

Но, к сожалению, это умение не без изъянов. Оно очень травмоопасно, так как, входя в специальное состояние, практикующий начинает выжимать из организма полный максимум, а его воображение рисует все более сильных противников, и существует очень большая вероятность попросту умереть — особенно для недостаточно подготовленного бойца.

Но это не отменяет ее достоинств: единожды увидев, как какой-то боец применяет свои приемы, Баки может просто 'вообразить' себе такого же противника, и, натренировавшись на нем с помощью боя с тенью, быть готовым ко всем, даже самым каверзным приемами данного индивида, или бойца, использующего схожий с ним стиль боя.

* * *

Так же Баки стал медитировать во время перерывов между подходами в парке. На свежем воздухе — что очень важно для концентрации.

И он наконец ощутил... Нет! ПОЧУВСТВОВАЛ! Что же в этом мире иного, чужеродного — того, что нельзя было почуять в его родном мире.

Тело медленно наполнялось странной энергией... Баки поначалу подумалось, что она взята из окружающей среды. Однако, прислушавшись к ощущениям, он понял, что нет — она бралась как будто изнутри. И ее можно было использовать для получения огромной силы и новых возможностей...

Баки с сожалением констатировал, что в его мире, даже какой-нибудь чокнутый монах, который за всю жизнь 'намедитировал' около тридцати лет, не смог бы аккумулировать и использовать столько же внутренней (хотя он не уверен) энергии, сколько Баки собирался "прочувствовать внутри себя и извергнуть наружу" в ближайшие пару лет.

Конечно же, Баки осознавал определенные трудности, и что ему придется спотыкаться об естественно-расставленные грабли в этом направлении — доверяясь лишь своему чутью. Но уже то, что он ощутил 'это', — с психологической точки зрения значило для Баки достаточно многое.

А еще он предвкушал: сколько же тогда сильных бойцов находится на этой 'энергетической подпитке'? И эта мысль придавала Баки сил. И он уже мог предполагать, что средний уровень подготовки мастеров здесь будет повыше, чем в его родном мире. Однако...

'Одной внутренней энергией не достаточно, чтобы стать лучшим...' — благодаря этой мысли, он вспомнил своего отца — сильнейшего бойца его мира — Ханму Юдзеро. Который одной лишь своей жаждой битвы или харизмой мог заставить почувствовать противника неполноценным. Баки даже на секунду ужаснулся, представив, если бы Юдзеро попал в этот мир, где внутреннюю энергию, даже, чтобы ощутить, не надо было десятками лет сидеть на "заднице". Видно сказывалась разность миров.

И Баки уже на интуитивном уровне представлял, что с этой силой делать, точнее как ей оперировать.

*Спустя целых четыре года*

Помимо ожидаемых успехов в физическом, духовном и новом для него энергетическом развитии (чем-то похожем на духовное, но все же Баки выделил бы данное направление в отдельную категорию), за все то время, что провел здесь, он также успел подучить японский язык, который в некоторых моментах довольно сильно отличался от того же языка его мира. И для девятилетнего мальчишки он разговаривал довольно-таки бегло, хоть и с некоторым северным акцентом, от которого, впрочем, пока ни в какую не мог избавиться.