Непобедимая и легендарная (Балтийский фактор 2)

Через пару часов корабли, идущие экономичным двадцатиузловым ходом, уже можно было рассмотреть в стереотрубу. Первым шёл лёгкий крейсер типа "Каледон" (позже я узнал, что это был "Кардифф" под флагом контр-адмирала Эдвина Синклера). Вслед за ним строем уступа следовали два эсминца V-класса ("Вортигерн" и "Вендетта").

Всплеск от взрыва стадвадцатимиллиметрового снаряда вспух в двух кабельтовых от крейсера прямо по курсу его движения. Чуть позже до нас донёсся звук выстрела, мячиком прокатившийся через залив по ровной, как стол, водной поверхности. Вчерашнее волнение к этому времени уже полностью улеглось, наступил штиль, и бликующее на солнце зеркало воды ничто не тревожило. Природа нам подыграла, создав практически идеальные условия для артиллерийского боя на большой дистанции. Даже солнце, успевшее за это время сместиться в южную часть горизонта, било англичанам в правую скулу, мешая что-нибудь рассмотреть на берегу.

Англичане предупреждение проигнорировали. Крейсер как ни в чём не бывало пёр вперёд экономичным двадцатиузловым ходом. Второй всплеск спустя пару минут вспорол водную гладь перед крейсером на такой же относительно безопасной дистанции.

На этот раз крейсер сбросил ход, слегка довернул вправо и приложил по берегу сразу из четырёх шестидюймовых орудий. Все снаряды ушли перелётом и взорвались в лесу далеко за пределами форта.

Батарея ответила четырёхорудийным залпом. Три снаряда дали накрытие, а четвёртый просвистел перед самым форштевнем крейсера. Глядя на это в стереотрубу, я живо представлял себе, как потоки воды обрушиваются на палубу "Кардиффа", а осколки снарядов хлёстко стучат по его броне.

Синклер, наблюдавший это воочию, был впечатлён точностью стрельбы русских артиллеристов и, чтобы избежать попаданий в крейсер последующих снарядов береговой батареи, увёл его в циркуляцию, чем сбил прицел собственным комендорам. В результате снаряды улетели далеко в сторону и разорвались на мелководье почти в километре от форта. Второй залп береговой батареи также ушёл в "молоко".

Эсминцы с небольшой задержкой повторили манёвр своего флагмана и увеличили скорость, чтобы побыстрее разорвать дистанцию. Их собственные четырёхдюймовые орудия обладали недостаточной дальнобойностью, чтобы поддержать атаку крейсера, а отсутствие бронепояса делало беззащитными перед двадцативосьмикилограммовыми снарядами пушек Виккерса.

Разворот к форту кормой позволил "Кардиффу" до предела уменьшить свою проекцию. Выполнив этот манёвр, крейсер обрушил на береговую батарею огонь двух своих сверхстреляющих (одна пушка бьёт поверх другой) шестидюймовок. Форт отвечал полными четырёхорудийными залпами орудий Виккерса.

В обычных условиях калибр в сто пятьдесят два миллиметра кроет стодвадцатимиллиметровый, как бог черепаху. Но здесь и сейчас открыто стоящие на качающейся палубе английские пушки противостояли установленным на бетонные основания стационарным орудиям, защищённым с фронта и боков бетонными стенами и земляными валами. Да и вес залпа четырёхорудийной батареи был существенно большим.

В результате десятиминутной перестрелки батарея добилась шести накрытий и двух прямых попаданий, выведя из строя одно из комовых орудий крейсера и получив от него в ответ лишь четыре попадания по территории форта, не приведшие к какому-либо значимому ущербу.

После этого англичане разорвали дистанцию, сместившись в сторону острова Сескар. Но далеко не ушли. На траверзе мыса Колганпя корабли легли в дрейф. Причина этого вскоре стала понятна — на горизонте появился ещё один дым. Из-за Сескара выдвигалось главное действующее лицо сегодняшней баталии — тяжёлый монитор типа "Эребус". Через час в стереотрубу уже можно было разглядеть мачты. Чуть позже — надстройку, толстую трубу и установленную на высоком барбете монструозную башню с двумя задранными вверх стволами дальнобойных пятнадцатидюймовых орудий. Крейсер и эсминцы пристроились позади и на солидном расстоянии от монитора, держась ближе к северному берегу Финского залива.

В этот раз орудия "Серой Лошади" не стали ни коим образом себя проявлять, чтобы не подставиться под залп чудовищных орудий монитора, способный перемешать с землёй их несерьёзные укрытия. Теперь наступила очередь двенадцатидюймовых орудий форта "Красная Горка".

Первый пристрелочный залп левая двухорудийная башня батареи Вогака дала в тот момент, когда дистанция до монитора сократилась до ста десяти кабельтовых. Снаряды вошли в воду с недолётом. Константин Андреевич не стал менять прицел, чтобы взять монитор в артиллерийскую вилку. Вместо этого он, дождавшись перезарядки орудий, произвёл второй залп по тем же координатам и сразу же добился накрытия. Водяные столбы от взрывов четырестасемидесятикилограммовых снарядов взметнулись выше мачт монитора.

"Эребус" ответил, и два его почти девятисоткилограммовых снаряда унеслись в сторону форта "Красная Горка". Именно что в сторону. Спустя полминуты два разрыва вспухли примерно в километре от форта.

Батарея Вогака ответила четырёхорудийным залпом. В этот раз всплесков не было. Все четыре бронебойных снаряда попали в цель, но было незаметно, чтобы это привело к какому-нибудь ощутимому результату.

Спустя минуту начало пристрелку одно из двенадцатидюймовых орудий открытой батареи. На ней стрельбой руководил менее опытный офицер, добившийся первого накрытия только с четвёртого выстрела. После этого открытая батарея тоже перешла на четырёхорудийные залпы.

Монитор выпускал по форту по два снаряда через каждые тридцать секунд. Дистанция постепенно сокращалась, и точность стрельбы увеличивалась. Теперь снаряды рвались уже непосредственно на территории форта, проделывая огромные бреши в земляных валах, но пока ещё не повредив ни одно из орудий, надёжно защищённых толстостенными бетонными конструкциями.

Вогак, чередовавший бронебойные и фугасные снаряды, умудрился сбить с монитора трубу и что-то поджечь в его кормовой части. Но "Эребус", по которому теперь четырёхорудийными залпами били обе батареи, всё еще оставался на ровном киле и продолжал методично долбить по "Красной Горке". Пора было вмешаться, чтобы остановить это избиение.

Руководство стрельбой форта "Ино" я возложил на бывшего подполковника Егупова, который уже имел соответствующий опыт, полученный им на больших флотских учениях в 1916 году, когда батареи проводили практические стрельбы по установленным на поплавках щитам и барже, которые буксир тащил вдоль Финского залива на полукилометровом тросе. В тот раз стрельба осуществлялась чугунными болванками, а сейчас бронебойными и фугасными снарядами образца 1911 года, которые для повышения кучности попаданий были предварительно подобраны по весу.

Бронебойные и фугасные снаряды Морского ведомства 1911 года были самыми тяжёлыми из всех двенадцатидюймовых снарядов в мире. Поэтому их ручная подача к орудиям не предусматривалась в принципе. На промежуточный латунный лоток их поднимали с помощью храповых механизмов и талей. С лотка снаряд посредством крутящихся роликов подавался на тележку, двигающуюся по круговым рельсам вокруг податочной трубы вслед за башней, осуществляющей горизонтальное наведение. С тележки снаряд подаётся в зарядник, расположенный внутри податочной трубы. Подъём снаряда зарядником непосредственно к орудию на высоту четыре с половиной метра осуществляется за пять секунд посредством электропривода. Затвор орудия тоже имел электропривод и гидравлический компрессор, наполненный веретённым маслом. Время открывания или закрывания затвора составляет восемь секунд. Гидропневматический накатник имеет два цилиндра. Досылка снаряда и пороховых полузарядов осуществляется цепным прибойником, также имеющим электропривод.

Да, вслед за снарядом в ствол подавалось ещё два полузаряда, каждый из которых в данном случае содержал шестьдесят шесть килограммов пороха. В погребах имелись и усиленные полузаряды, вес которых достигал семидесяти шести килограммов. Но они нам сегодня не требовались. Вот если бы пришлось стрелять по целям на южном берегу — тогда да, потребовались бы усиленные полузаряды.

Сегодня Алексею Григорьевичу ассистировали Георгий Потёмин и два пожилых унтер-офицера. Один работал на планшете, а второй передавал целеуказания. Командиры батарей также имели в своих командных пунктах планшеты с данными батареи, стереотрубу Герца, горизонтально-двубазный дальномер Лауница, с отдельным построителем, а также два шкворневых прибора: один для главного угломера батарейного дальномера, другой для срединной точки батареи. Главные угломеры дальномеров и шкворневые приборы помещались в своих постоянных бетонных пунктах, а боковые угломеры левее форта у деревни Витикала.

Оптический дальномер ГКП был ориентирован на расположенный в Кронштадте Толбухин маяк с точно известными азимутами. Данные, полученные на оптическом дальномере ГКП, передаваемые на батарею, одновременно перерабатывались на шкворневых приборах в дистанцию "Д1" и направление "А1" для батареи и "Д2" и "А2" для главного угломера дальномера, откуда последний давал направление "А3" своему боковому угломеру. По окончании этой работы оптические трубы командира батареи и дальномеров должны быть направлены точно на цель. Лично убедившись в этом и проверив дистанцию с дальномера, командир батареи докладывал в ГКП, что цель понята правильно, и готовил батарею к открытию огня. Время целеуказания составляло сорок пять секунд.

Всё это было уже выполнено для каждой из четырёх целей и непрерывно корректировалось по мере их перемещения. Поэтому башенная батарея дала свой пристрелочный четырёхорудийный залп сразу после моей команды, а открытая батарея — спустя тридцать секунд после неё. Полуминутная пауза между залпами двух двенадцатидюймовых батарей требовалась для того, чтобы командиры батарей и руководитель стрельб могли отличить всплески снарядов одной батареи от тех, которые были порождены взрывами снарядов другой.

Всеволод Петрович Чечулин начал пристрелку десятидюймовой батареей по крейсеру практически одновременно с обеспечившим накрытие залпом башенной батареи. Лёгкие силы англичан, стараясь убраться подальше от места падения двенадцатидюймовых снарядов орудий "Красной Горки", неосторожно приблизились к северному берегу Финского залива. И были за это безжалостно наказаны. Для десятидюймовых пушек Бринка 1895 года дистанция в тридцать восемь кабельтовых — это почти "пистолетный" выстрел. Практически прямая наводка. Чечулин добился накрытия крейсера уже с третьего залпа. Четвёртый залп дал три прямых попадания. Пятый — ещё три. Шести снарядов весом по двести двадцать пять килограммов "Кардиффу" хватило за глаза и за уши. Крейсер, так ни разу и не выстреливший по форту "Ино", накренился и быстро ушёл под воду с дифферентом в корму.

Чечулин перенёс огонь на эсминцы и последовательно утопил оба.

А двенадцатидюймовые батареи всё ещё били по монитору, всаживая в него снаряд за снарядом. "Эребус" уже потерял ход и больше не стрелял — один из снарядов башенной батареи форта "Ино" повредил барбет, и монструозная башня перестала поворачиваться. Пятнадцать двенадцатидюймовых орудий (одну установку открытой батареи "Красной горки" монитор всё-таки успел повредить перед тем, как перенёс огонь на форт "Ино") продолжали с двух сторон закидывать "Эребус" фугасными и бронебойными снарядами, но восьмитысячетонный гигант, уже погрузившийся в воду по самую палубу, упорно не хотел тонуть. По всей видимости, он держался на поверхности исключительно за счет воздуха в уцелевших булях.

Но всему приходит конец. Очередное попадание почти полутонного снаряда сыграло роль соломинки, сломавшей спину верблюду. Стальной утюг стремительно ушёл под воду. Вот только что он горел, вздрагивая от попаданий терзающих его снарядов, и спустя какой-то миг его уже нет на поверхности.

Глубина Финского залива в этом месте составляет около тридцати метров, поэтому над водой теперь возвышались только "корзины", предназначенные для размещения постов наблюдения и корректировки огня, расположенные в верхней части трехногой мачты. Батареи задробили стрельбу. Сражение закончилось.

Короткий зимний день тоже подходил к концу, поэтому я предложил Алексею Григорьевичу прямо сейчас, пока окончательно не стемнело, отправить к мачте моторный баркас. В воде вряд ли можно будет найти выживших, так как её температура сейчас не выше четырёх градусов по Цельсию, а на мачте кто-нибудь мог уцелеть. Мне очень хотелось знать, кого именно мы утопили. "Эребус" это был или "Террор". А заодно выяснить что-нибудь о дальнейших планах англичан. Егупов со мной согласился и дал команду. Старшим на баркасе мы отправили бывшего подпоручика Алексея Водопьянова. Пусть проветрит лёгкие от пороховых газов, которыми он изрядно надышался в башне.

К этому времени уже окончательно стемнело, поэтому Георгий Потёмин подсветил мачту прожектором системы "Шуккертъ" с диаметром зеркала двести сантиметров, установленным на временной деревянной вышке. В дальнейшем надо будет устроить для прожекторов такие же бетонные колодцы, какие имеются на фортах "Обручев" и "Тотлебен".

Отправив баркас, я попросил телефониста соединить меня с ГКП форта "Красная Горка". Дозвонившись до Алексеева, я поздравил его с победой над британским монстром и попросил доложить о потерях и разрушениях.

Потери оказались невелики — погибло пятеро комендоров, обслуживавших открытую двенадцатидюймовую установку, и около двух десятков человек было контужено. Разрушения — значительны, но не критичны. Не подлежало ремонту только одно орудие. Всё остальное можно было со временем восстановить.

У нас в форте "Ино" вообще никто не погиб, но контуженные имелись — разрывы снарядов пятнадцатидюймовых орудий оказывали очень сильное воздействие. На территорию форта пришлось всего шесть попаданий, но даже это оказалось весьма чувствительным.

Сразу же после завершения боя я отправил радиограмму Щастному, в которой кратко сообщил о его результатах. Потом, после возвращения баркаса, ещё одну, уже более подробную.

Потёмин снял с мачты восемь человек: лейтенанта, трёх унтер-офицеров и четверых матросов. Из старших офицеров не уцелел никто. Большинство из них погибли в боевой рубке монитора в тот момент, когда её броня была проломлена бронебойным снарядом, прилетевшим из форта "Ино". Судьба остальных спасённым морякам осталась неизвестной. Вокруг мачты плавало много мертвецов в пробковых спасательных жилетах, но поскольку живых среди них уже не было, Георгий не стал никого вытаскивать.

Таким образом, мы точно установили, какие именно британские корабли отправили на дно, но об истинной цели их визита и дальнейших планах командования так ничего и не узнали. Лейтенант смог поведать только о том, какие британские корабли на данный момент имеются на Балтике и, предположительно, где именно они сейчас базируются. Планами и задачами с ним никто, разумеется, не делился.

Всех восьмерых англичан накормили и уложили спать в тёплом помещении. Под охраной, естественно. На следующий день я отправил их с нарочным на поезде в Петроград для допроса в Чека и последующей передачи в посольство. Вместе с нотой от Совнаркома.