Снежная Кэрол

— Матерь..., простите, госпожа! — Я непроизвольно дернулся, машинально стараясь встать на колени, но напрягшееся тело женщины заставило меня застыть ледяной статуей. Она снова погладила меня по щеке. — Кай, я вопрос задала. Что тебя так пугает?

Ругая себя, на чем свет стоит, я постарался успокоить дыхание, погружая себя в состояние мезотранса. Похоже, чтобы снова не сорваться, это был единственный выход.

— Я виноват, госпожа, что заставил Вас волноваться, — как можно спокойнее, сквозь пелену, ответил я. — Я постараюсь вести себя так, как вы пожелаете, — хмурый взгляд госпожи говорил о том, что ответ ей не понравился. — Мой страх исходит лишь из моей глупости. Вы вполне вправе наказать меня за это. Мой страх — это... неопределенность, госпожа. Ваша манера речи, ваши действия слишком разнятся с тем, к чему я привык. Поэтому простите мне мою наглость, госпожа.

Она улыбнулась:

— Ты привыкнешь. Понятное дело, что другая планета, если ты ни разу никуда не ездил, очень сильно отличается и шокирует слегка. Это нормально! Просто в панику не впадай, а объясняй человеческим языком, что тебе не так.

Я промолчал, но, видимо, на этот раз от меня и не требовали ответа. Госпожа продолжила:

— Давай, я тебе расскажу, куда мы летим и как будем жить? Сейчас мы с тобой были в столице планеты Минеджа. Таких больших городов на ней не больше десятка, и только на этом материке, узлы торговли и транспорта, а на остальной территории разбросаны шахты. Планета очень богата природными ископаемыми. Я руковожу разработками на одной из таких шахт. Через несколько часов мы прибудем на мой рудник. Там я постоянно и живу. Там небольшой совсем посёлочек, меньше двадцати человек. — Чуть приостановившись и оглянувшись на меня, она продолжила тем же ровным тоном: — Это совсем север. Там много снега и холодно. Но ты привыкнешь быстро. У нас всегда сначала, когда новички приезжают, ходят и кутаются, а потом привыкают.

Тихий успокаивающий голос госпожи эхом разносился по стенам маленького корабля. Спокойный, уверенный, он приводил меня в относительно сносное состояние.

— Ты, главное, у меня там ребят не пугайся,— уже совсем весело добавила она. — Они все разные очень, но, вообще, хорошие.

— Спасибо, госпожа. — Шёпот на грани слышимости.

— За что спасибо?

— Спасибо, что успокоили, госпожа. — Я попытался натянуть на лицо счастливую улыбку, но, увы, боюсь, она получилась слишком усталой. Я действительно был благодарен. Ведь ещё немного, и я бы наверняка сорвался.

Госпожа снова нахмурилась:

— Ты когда спал последний раз?

— В приюте, за семь часов до отлета к Вам, госпожа.

— Понятно. Спи давай. Лететь ещё долго.

Она снова покрутилась, поудобнее устраиваясь и укладывая голову мне на плечо. Что ж, госпожа права, если не уснуть сейчас, то, боюсь, ещё не скоро смогу отдохнуть. Корабль немного покачивало, негромко гудел двигатель, пилот-спец за стеклом-перегородкой тихо с кем-то переговаривался через большие наушники. Тепло прижавшейся ко мне госпожи Кэрол разливалось по телу, и на миг я совсем забыл о том, что вокруг меня теперь будет лишь вечный холод. Прикрыв на секунду глаза, я провалился в объятия сна.

— Кэрол:

Несмотря на полнейшую панику Кая, мне понравился наш разговор в начале полёта. Он — точно не кот! Боится, но вопросы задаёт в точку. Видно, что старается понять. А паника... ну, человек не спал сутки, промёрз, да ещё столько впечатлений — у кого хочешь крыша тронется в путь.

— Спи. Нам долго лететь.

Сама я тоже решила поспать. Не куковать же шесть часов, глядя на пролетаемую тайгу. Я устроилась на плече своей покупки. Чёрт! Спать на нём офигительно, даже в челноке! Плечико такое основательное. И пахнет он вкусно. А ещё свитер умудрился выбрать какой-то мягкий такой, даже не знала, что такие мужские свитера, вообще, бывают. Это я ещё не упомянула, что этот самый свитер сидит на нём, как на модели из рекламы. Мррр...

Челнок сел на опушке, в пятистах метрах от посёлка. Пилот стукнул в стекло, сообщая об удачном приземлении. Я выпрыгнула из кабины. И сразу по колено провалилась в снег. А взлётное поле у меня тут ежедневно робот-уборщик чистит. Видимо, ночью была пурга.

— Кай, вылезай. Оденься только.

От посёлка к нам уже мчался тягун с санями. Да, измерительное оборудование мой химик, Марта, ждёт уже месяца два, было бы удивительно, если бы она не выскочила встречать груз.

Тягун остановился возле челнока, и с борта спрыгнул мой зам Берил:

— С приездом, Кэп! Что-то ты совсем не загорела.

Второй спрыгнула ожидаемая Марта. Она махнула мне, поздравляя "с прибытием", и двинулась к челноку.

В это время, жмурясь на ярком морозном солнышке, из челнока появился Кай. Берил хмыкнул:

— А, ну понятно, где ты загорала! — И махнув Каю: "С прилётом в жопу мира!", — принялся расстёгивать крепления на тягуне.

Марта подождала, пока Кай вытащит из салона наши сумки, и протянула ему руку для рукопожатия:

— Марта, местный химик.

Кай застыл статуей самому себе в приступе паники. Я про себя и для себя произнесла длинную тираду, не включающую ни одного цензурного слова. После чего поспешила на помощь своей покупке:

— Парня не лапать! Он воспитан в другой культуре, у них это не принято. Дайте ему немного освоиться. Зовут его Кай. Кто не понял ещё, он — мой любовник. Кай, это Марта и Берил, мои коллеги.

Пока Марта возилась со своими коробками, а Берил рассказывал мне о делах на базе, Кай застыл за моим плечом, ровно в той позе, как ему это приказывала венговская сопровождающая. И даже когда я, увлекшись разговором, запрыгнула в сани, никак ему не просигнализировав, он сам быстренько последовал за мной. Да, наверное, это удобно. Хотя... Вспоминая разговор в челноке, я вдруг осознала, что далеко не все перечисленные тогда правила моя покупка выполняет. Звать меня по имени он не собирался. Даже, чёрт с ним, "госпожа Кэрол" никак не хотел принимать. Лёгкий стресс, и я снова просто "госпожа". И в действительности, если подумать, это не плохо. Это говорит, что он — не кукла, а человек со своим пониманием правильного и неправильного. Просто эти самые понимания у него другие.

-...ну и помнишь тот бур, что чинили в прошлом месяце? — Берил тоже наблюдал за моим парнем. Правда, надо отдать ему должное, не комментировал, продолжая рассказывать о делах на шахте. — Там, где тяга слабая была... Он опять увяз! Поль вчера часов восемь на нём просидел, но как вытащить — не придумал. Я с утра к нему Лиз отправил, с ночной снял. Может, вместе что придумают.

— Ясно. Я вещи закину, поем и тоже приду. Бур нам сейчас терять никак нельзя.

Утро для середины осени было морозным, градусов двадцать пять ниже нуля. Зато небо ясное, белое утреннее солнце и великолепная видимость. Шахта и посёлок как на ладони.

Огромная круглая громада копера, с угловатым наростом сепаратора, вытяжными трубами и заснеженными боками фракционных баков. Примерно в полукилометре от шахты, чтобы не страдать от пыли и гула, посёлок рудокопов: три небольших квадратных корпуса. Два из них были рассчитаны на семейных сотрудников, на четыре семьи каждый. А третий, побольше, представлял собой общежитие для одиночек и общие помещения, типа: бассейна, тренажёрки, больницы.

Тягун сначала остановился у шахты, где Марта аккуратно выгрузила свои приборы, а уже потом въехал в посёлок.

На площадке между корпусами была отстроена новая горка и фигуры из снега. Сейчас, после пурги, сильно припорошенные снежными шапками. Узнать, что ребята тут пытались изобразить, было невозможно. Но это, явно, к празднеству. Через несколько дней по общему для галактического союза календарю наступит новый год. Мы всегда всем посёлком празднуем это событие с особым размахом.

Тягун затормозил у одного из корпусов. Семейного дома, как называли его наши ребята — "бабского". Название, конечно, было притянуто за уши, ради шутки, а аргументом к такому выбору было утверждение дока, что в этом доме слышно только женщин.

На самом деле, всё было, разумеется, не так. Из четырёх квартир одну занимала я (просто потому что начальнику рудника не солидно жить в общаге, тем более когда есть свободные квартиры). Одну занимал один из наших технологов — Роберт, со своей женой Дорой. Дора на шахте не работала. Она была переводчиком и работала, отсылая тексты по сети. Но при этом обладала громким голосом и собственным мнением по любому вопросу, даже по добыче руды. Третью квартиру занимали Марта со своим мужем Стефаном. Ребята они оба были мирные и шумели только по праздникам, да и то по причине повышенной позитивности. В четвёртой квартире жил наш старший механик Поль со своей женой и двумя детьми. Поль был человеком очень тихим и мягким, его жена Рейчал ещё тише и ещё мягче. А вот кого в нашем корпусе действительно было слышно лучше всех, так это их детей. Двух мальчишек погодок, четырех и пяти лет. Причём всё считали это абсолютно нормальным, потому что нормальные дети и должны быть шумными.

Второй семейный корпус — "мужской", населяли: мой зам Берил со своей новой юной женой, док со своим партнёром, одним из наших механиков, и наш безопасник — абсолютно асоциальный тип, не уживающийся в одном помещении даже с черепашкой.

Остальные ребята в посёлке были одиночками и жили в общаге.

Мы вошли в дом. Я скинула обувь в прихожей, махнув Каю следовать за мной. За панорамными окнами общей гостиной светило яркое зимнее солнце. Вообще, солнца у нас мало. Север. Ещё месяц, и восходы сдвинутся к полудню, как и закаты, да и то, не балуя нас настоящим днём, а просто создавая сумерки, жалкое подобие светлого времени суток. Именно поэтому, чтобы дать нам возможность максимально впитать имеющееся северное солнышко, окна, что в жилых корпусах посёлка, что в узле управления шахты, были огромными, панорамными.

Я открыла дверь своей квартиры:

— Заходи. Это мой дом. Дверь я закрываю очень редко, но если вдруг захлопнется, кодовое слово — "Вечность". Это юмор такой у нашего безопасника.

Через некоторое время, не услышав ничего в ответ, я обернулась. Кай стоял на коленях на краю цветастого коврика моей гостиной. Возмущаться сил не было, я слишком устала, да и мысли уже вовсю занимал застрявший в шахте бур:

— Дорвался?! Твоя комната направо. Обустраивайся.

— Кай

Шумное приземление челнока и стук пилота заставили распахнуть глаза, а открытая дверь, от которой сразу же повеяло жутким морозом, разбудила окончательно. В салоне, да ещё и с госпожой на руках, я пригрелся, потому холод снаружи казался мне просто пронизывающим до костей. Выходить не хотелось.

Госпожа Кэрол бодро выпрыгнула на улицу и, по колено утопая в снегу, окликнула меня. Чувствуя, как столь желанное тепло все больше пропадает, я наспех начал одеваться. Снаружи послышались гул мотора и незнакомый голос.

Я опасливо выглянул наружу, чуть щурясь от слишком искрящегося на солнце снега, и заметил ещё одну женщину, которая о чем-то переговаривалась с моей госпожой. Стараясь не обращать на себя внимания, сделал вид, что безумно занят нашим багажом. Но женщина определенно чего-то ждала и потому пристально за мной следила. Игнорировать внимание госпожи долго было верхом безрассудства, так что я повернулся к ней в ожидании, силой воли стараясь перебороть инстинкты и не встать перед ней на колени, как привык.

Женщина зачем-то протянула ко мне руку и представилась. "И что я должен сделать?" — немного нервно покосился в сторону своей госпожи, которая, оценив ситуацию, начала им что-то объяснять.

Первые её слова сильно меня удивили. Она сказала, что в моей культуре не принято трогать наложника. Но на Венге "осмотр" чужих наложников вполне приветствуется. Полапать чужого раба, примерно то же самое, что сделать комплимент, вроде: "а он у вас симпатичный". Обычно женщинам это льстит. Похоже, моя госпожа знает о венговской культуре столько же, сколько и я о её.

Госпожа представила меня женщине и её ... ммм... наложнику? Нет, мужчина не похож на наложника. Да и представили его как коллегу, значит, очередной спец. Теплая одежда практически не давала оценить их внешность, но мужчина, явно, был уже в возрасте. Взглянуть женщине в лицо я не рискнул.

Когда наш багаж уложили на странную аэрошку, я пристроился у правого плеча госпожи, стараясь смотреть только в землю и не сильно отставать. Слишком яркий блестящий снег утомительно слепил глаза каждый раз, как только я старался посмотреть чуть-чуть прямее. Невообразимый мороз щипал нос и щёки. Госпожа не обращала на меня внимания, разговаривая с мужчиной-спецом на непонятные мне темы. Удивляться не было ни сил, ни желания. Конечно, сон привел мою психику в относительный порядок, но до сих пор единственным возможным выходом для меня — стало восприятие всего, как можно более отстраненно. Пусть все эти люди делают то, что они хотят. Лишь бы мою душу не трогали.

Транспорт приостановился у странных, частично прозрачных зданий. Вместо стен на первом этаже у них были сплошные окна, создающие видимость, будто помещение располагается прямо на улице. Неужели здесь принято так открыто демонстрировать другим людям свою личную жизнь? Я передернул плечами — надеюсь, госпожа не пожелает сегодня устраивать прилюдное шоу, ну... или хотя бы на то, что там теплее, чем снаружи. А то теплыми эти хрупкие стеклянные домики совсем не выглядели.

Не дожидаясь приказа, я подхватил сумки и поспешил за задумавшейся о чем-то госпожой Кэрол. Внутри, слава Матери Сущего, оказалось тепло, что уже неимоверно радовало. Но госпожа не стала останавливаться в достаточно прилично обставленной гостиной дома, что вырвало у меня непроизвольный вздох облегчения. Женщина открыла одну из дверей на втором этаже и приказала входить. Теперь я, наконец, в доме моей госпожи, поэтому сложив сумки в уголок, практически с удовольствием опустился на колени на не очень пушистый ковер.

— Дорвался?! — с улыбкой произнесла госпожа. — Твоя комната направо. Обустраивайся.

Нехотя покинув такой желанный ковер, я поплелся направо, забирая одну из сумок. Не считая странных окон, всё было вполне привычно. Просто комната. Сейчас я быстро распакую вещи и приведу себя в порядок. И теперь всё, наконец, вернется на свои места.

Помимо тех вещей, что я выбирал в магазине, в сумке оказалось так же много незнакомой мне одежды. Какие-то бесформенные майки, мешковатые штаны, длинные водолазки, полностью закрывающие тело. И все это темных и иногда каких-то грязноватых цветов. Ну, хоть на ощупь материал был приятен. Казалось, эта одежда создана, чтобы скрывать всё, что можно. Как мне в таком ходить? В такой одежде ни одна женщина на меня не взглянет! А может, госпожа Керол очень ревнива, вот и решила одеть меня так?

Не успел я разобрать и половину сумки, как в комнату заглянула госпожа, заставив меня вновь упасть на колени. Девушка с минуту постояла надо мной и положила передо мной пакет:

— Тут банные принадлежности. Мне нужно отлучиться. Так что, как только разберешь вещи, можешь принять ванну. Она вон за той дверью. И, вообще, располагайся. — Голос госпожи прозвучал как-то отстраненно, она, явно, сейчас думала о другом.