Червь: подвиги и первоисточник (Worm)

— Рой убивает одного из насекомых, модифицированных Панацеей, и осознает, что та сотворила.

3.11

Я аккуратно сняла её и почувствовала, как боль в голове резко усилилась, когда я дотронулась до паука. Или случайно, или рефлекторно, когда я дёрнулась от боли, я раздавила паука пальцами.

Тут же боль в моей голове уменьшилась в разы. Облегчение было настолько сильным, что я почувствовала почти эйфорию. Я всё ещё не до конца понимала, что именно сделала Панацея, но смогла представить общую картину. Она каким-то образом почувствовала, что я делаю, чтобы управлять пауком, затем изменила его так, чтобы он посылал мне неверную информацию. Непрерывный цикл ложной информации, как когда воры в фильме подключаются к камере, и прокручивают на ней один и тот же отрывок снова и снова. Или случайно, или намеренно, помехи экспоненциально усиливались каждый раз, когда мои силы обращались к этому пауку. Создавая, так сказать, короткое замыкание в моей силе.

Я едва могла представить тонкость и сложность манипуляций, нужных, чтобы это устроить.

— Панацея не может воздействовать сама на себя

Интерлюдия 3

— Гм. Я сожалею, — сказала она, опустив глаза. — Меня сильно ударили по голове, а я не могу использовать силу на самой себе, и я не из тех, кто ходит в костюме, чтобы участвовать в битвах, потому, когда моя жизнь была под угрозой, ну я не знаю. Всё это... просто я до сих пор не могу привести свои мысли в порядок.

— Панацея рассказывает Рыцарю о том психологическом давлении, которое испытывает из-за своей силы

Интерлюдия 3

— Я никогда не желала этих способностей. Я никогда не хотела этой силы.

Он кивнул.

— Но я получила их, вместе с интересом всего международного сообщества. Целитель. Девочка, которая может одним касанием вылечить рак, сделать кого-то на десять лет моложе, вырастить потерянные конечности. Я вынуждена быть героем. Обременена этим обязательством. Я не могла бы жить с этим, если бы не использовала свою силу. Это такая важная возможность — спасать чужие жизни.

— Но?

— Но в то же время... я не могу вылечить всех. Даже если я буду каждую ночь по два-три чаcа проводить в больнице, есть тысячи других больниц, которые я не смогу посетить, десятки миллионов людей, которые неизлечимо больны или живут в личном аду, парализованы или постоянно испытывают боль. Эти люди не заслуживают такого, но я не могу помочь всем. Даже работая по двадцать часов в день, я не смогла бы помочь и одному проценту больных.

— Тебе стоит сосредоточиться на том, что ты можешь сделать, — сказал ей Рыцарь.

— Звучит легче, чем есть на самом деле, — с лёгкой горечью ответила Панацея. — Ты понимаешь, что означает иметь возможность вылечить лишь некоторых из них? Каждую секунду, которую я трачу на себя, я чувствую, что я кого-то подвожу, так или иначе. В течении двух лет это... давило на меня. Я лежу в кровати, просыпаюсь ночью и не могу уснуть. Потому я встаю и иду посреди ночи в больницу. Иду в педиатрию и лечу детей. Иду в отделение интенсивной терапии и спасаю несколько жизней... и всё это просто смешивается. Я даже не могу вспомнить нескольких последних спасённых мною людей.

Она снова вздохнула.

— Последний пациент, которого я действительно помню? Это было около недели назад, я работала над ребёнком. Он был ещё совсем малыш, думаю, иммигрант из Каира. Врождённое смещение сердца. Это заболевание, при котором ребенок рождается с сердцем вне грудной клетки. Я переместила сердце на место, подарив ему шанс на нормальную жизнь.

— Что сделало этот случай незабываемым?

— Я рассердилась на него. Он лежал там, и крепко спал, как ангел, и всего на секунду, когда я смотрела на него, ко мне вдруг пришла мысль оставить его там. Врачи, возможно, смогли бы ему помочь, но это было опасно. Он мог умереть, если бы я оставила его на столе, сделав только половину работы. Я ненавидела его.

Рыцарь ничего не сказал. Хмурясь, Панацея смотрела в пол.

— Нет, я ненавидела его за то, что у него будет нормальная жизнь, благодаря тому, что у меня её не было. Я испугалась, что могу преднамеренно совершить ошибку. Что я могла бы позволить себе облажаться при лечении этого ребёнка. Я, возможно, убила бы его или разрушила его жизнь, но это бы ослабило давление. Понизила ожидания, понимаешь? Возможно, это бы даже понизило мои требования к самой себе. Я так устала. Так вымотана. Фактически, я на мгновение раздумывала над возможностью оставить ребёнка страдать или умирать.

— Похоже, это больше, чем просто истощение, — спокойно ответил Рыцарь.

— Возможно, с этого всё начинается? Действительно ли это тот момент, когда я начинаю становиться такой же, как мой отец, кем бы он ни был?

— Ампутация вынуждает Панацею остановить Крысу — Убийцу (Murder Rat)

Интерлюдия 11з

— Начнем урок, — сказала Ампутация. — Повреди ее, разорви ее на части. Если ты будешь слишком снисходительна, или оставишь ей возможность двигаться, она разрежет тебя, а затем отрежет часть тела от человека на диване.

Крыса — Убийца прижала лезвие к ее щеке, провела им вниз до подбородка, как будто хотела побрить Эми.

Она поднялась и дотронулась до груди женщины. Без Халтуры, касающейся ее, сила быстро возвращалась. Она ощутила, как строение (биология) Крысы — Убийцы заполняет сознание, ощутила каждую клетку, жидкость, каждую часть женщины. Двух женщин. Она видела работу Ампутации, соединение частей телей, смешение (трансфузию) костного мозга между ними, вирусы, несущие модифицированную ДНК, искажающие равновесие и конфигурацию до такого состояния, что она не могла сказать наверняка, где одна женщина переходит в другую.

Также она видела металлический каркас внутри женщины, соединяющий крупнейшие кости скелета, иглы в позвоночнике и мозгу. Управляющая (контролирующая) система Ампутации. Также, что-то окружало сердце. Металлическое, с множеством игл, направленных внутрь. Она была обречена на смерть, если контролирующий каркас будет отключен. Женщина, нет, женщины, были в сознании. Полтора мозга, в синтетической жидкости внутри черепа.

Она направила силу на сухожилия в плечах и бедрах женщины. Перерезать их было проще, чем соединить обратно. Растворить клетки, сломать. Женщина потеряла сознание, упав на кучу возле нее.

— Ампутация вынуждает Панацею остановить Пагоду

Интерлюдия 11з

Эми использовала силу на Пагоду, почувствовала его тело, во множестве отношений схожее с Крысей — Убийцей, хотя металлический каркас с иглами в позвоночнике отличался. Она достала сухожилия в его плечах и бедрах, разделила их. Первое из них отросло обратно, еще до того, как она приступила к третьему.

— Он исцеляется, — сообщила ей Ампутация. — Два регенератора в одном. Есть только один способ остановить его. Попробуй еще раз.

Боль. Она причинила боль Пагоде. Никакой реакции. Ей пришлось бы затронуть его мозг, чтобы он снова, по-настоящему ощутил боль. Она попробовала атрофировать мышцы, но безуспешно. Все, что она делала, тут же исцелялось, почти с той же скоростью.

— Пять секунд, — объявила Ампутация. — Четыре.

Послать сигналы в руки, чтобы заставить его двигаться. Нет. Металлический каркас подавлял все ее попытки контролировать его при помощи силы.

— Три.

Эми использовала единственный оставшийся вариант. Она отделила его от металлической рамки, которую использовала Ампутация для контроля своих созданий. Она ощущала, как металл вокруг сердца пришел в движение. Не иглы, которые были у Крысы — Убийцы, но небольшие канистры (емкости) с жидкостью.

— Два... один... одна вторая... А, вот и оно.

Пагода накренился назад, и разорвал контакт с Эми, так что ее сила больше не сообщала, что происходит с ним. Он сел, подперев себя одной рукой. Мгновением позже, он резко упал, глаза закрылись. Дыхание остановилось.

— Химический триггер для того, что я ранее поместила в его ДНК, когда соединяла регенерационные способности вместе. Обращает регенерацию в обратном направлении, начиная с сердца.

— Панацея исцеляет поврежденный мозг Бризанта

Интерлюдия 11з

Теперь ей предстояло сосредоточиться на мозге. Игла уже прошла рваными разрезами через паутинный слой, впрыскивая капельки кислоты в лобные (фронтальные) доли. Еще повреждения, вдобавок к ране головы, нанесенной Левиафаном, и они быстро распространялись.

Все остальное, весь мир исчез. Она прижала свой лоб к его. Все живое (биологическое) имело ту или иную форму, вследствие того, из чего выросло и из чего произошло. Перестройка поврежденных частей была всего лишь вопросом отката всего обратно. Некоторые части мозга было невозможно восстановить, в самых поврежденных частях или там, где уже наросло что-то новое, но она могла проверить все в окружающих областях, и методом исключения и контекста определить, с чем были связаны поврежденные области.

В глазах стояли слезы. Она пообещала себе, что вылечит Марка и потом покинет дом Даллонов. Занимаясь лечением, исцеляя, принимая это падение, она знала, что никогда бы не нашла в себе храбрости на такое, если бы ее не вынудили.

Не то, чтобы она боялась сделать что-то не так. Нет. Даже несмотря на сложность мозга, она всегда знала, что справится. Нет, то, что последует потом, пугало ее больше всего остального. Это было как с знанием о Маркизе, открытие двери, которую она отчаянно пыталась удержать закрытой.

Она восстановила двигательные навыки, умение писать, водить машину, даже те небольшие вещи, маленькие характерные движения, которыми он закрывал дверь в ванную или вертел карандаш в руке, чтобы использовать резинку, прикрепленную с другого конца. Она вернула все, что он потерял.

— Панацея принуждает Славу ответить взаимностью на чувства

11з

Как огонь на конце длинного фитиля, ведущий к взрыву динамита, ее сила устремилась по шее Виктории к мозгу. Со стороны Эми это было почти что неосознанное действие.

Виктория отступила, оттолкнула ее

— Что ты только что сделала?

Эми видела, как на лице Виктории медленно проступает отвращение.

Значение того, что она только что сделала, с грустью и болью ударило ее подобно пуле в грудь.

— Боже мой. Пожалуйста, дай мне все исправить.

Она приблизилась, но Виктория отступила назад.

— Какого черта ты только что сделала? — с широко распахнутыми глазами спросила Виктория. — Я почувствовала что-то. Я и сейчас что-то чувствую. Ты и раньше использовала на мне свою силу, но не так. Я... ты изменила мои мысли. Даже больше этого.

Слезы появились в уголках глаз Эми.

— Пожалуйста. Это то, чего я боялась. Позволь мне отменить сделанное. Позволь мне исправить и уйти, и ты вернешься к Марку и Кэрол, и вы втроем сможете быть семьей, и...

— Что ты сделала?!

— Извини. Я... знала, что это случится. Все было в порядке, пока я придерживалась правил, не открывала эту дверь. Ампутация вынудила меня открыть ее.

— Эми!

— Ты должна понять, так долго, ты была всем, что у меня было. Я была так отчаянно одинока, и в это же время я начала беспокоиться о своем отце. Я окончательно запуталась, и мои чувства где-то по дороге смешались, и все это... может быть, потому что с тобой было безопасно, потому что ты всегда была рядом.

— У тебя есть чувства ко мне, — ответила Виктория. Она не смогла сдержать отвращения в голосе, даже не пыталась. — Это то, что Сплетница использовала как средство воздействия, не так ли?

Эми не могла посмотреть Виктории в глаза. Она взглянула на руки, устрашенная тем, что сотворила.

— И Рыцарь? Я думала, что ты тайно в него влюблена, но...

Эми затрясла головой.

— Я ненавидела его. Я ревновала, потому что у него была ты, а я никогда бы не смогла... но я никогда не действовала под влиянием этих чувств. Я вообще никогда не действовала под влиянием чувств, до нынешнего момент, и все, что я хочу, лишь отменить совершенное.

— Когда я была в самом отчаянном положении (на дне жизни) в жизни, когда парень, за которого я собиралась выйти замуж, был мертв, ты втайне ликовала? Была ли ты счастлива, что Рыцарь умер?

— Нет! Вик... Виктория, я люблю тебя. Я хотела, чтобы ты была счастлива с ним. Просто... это ранило, в то же время.

— О боже мой, — прошептала Виктория, и отвращение сменилось чем-то худшим.

Осознанием.

— Я... я пыталась сохранить все в пределах нормы. Вести себя как твоя сестра, не показывать ничего. Просто каждый вечер был кошмаром, и я была так испугана, так устала и находилась в отчаянии. Ампутация заставила меня проигнорировать все правила, которые я себе назначила. Все правила, которые я использовала, и следуя которым, не могла совершить что-то глупое или импульсивное.

— Что-то глупое. Например? Что ты сделала?

Голос Эми превратился в хрип, когда она ответила.

— ... сделала так, чтобы ты ответила на мои чувства.

— Панацея превращает микробов, касающихся ее кожи, в чуму передающуюся воздушным путем, в попытке убить Джека Остряка

14.10

— Я превратила каждого микроба, что касался моей кожи, в чуму, передающуюся по воздуху, Джек, — низким голосом сказала Панацея. — Ты должен быть уже мертв.

— А я? — я крикнула, ощутив вспышку тревоги.

— Я не знала, что ты там. Ты тоже должна быть мертвой. Извини.

— Преимущества дыма Ампутации, — ответил Джек. — Если я правильно помню, это что-то вроде меры безопасности, на случай, если она случайно изобретет коктейль, от которого не иммунизировала себя или остальную команду. То, что он работает против насекомых и мелких грызунов, лишь побочное преимущество, полученное не намеренно. В любом случае работа Ампутации сделала нас, членов Девятки, иммунными к болезням.

— Панацея излечивает вред нанесенный миазмами Ампутации Рой и создает крупномасштабное решение (проблемы)

14.10

Даже просто под ее взглядом, пораженная, я ощутила, как что-то просыпается в мозгу, круша барьеры.

— Это плохо. Каждую секунду ты получаешь все больше и больше повреждений.

— Не самый большой приоритет. Я больше волнуюсь о Джеке и всех остальных, кто пострадал сильнее от всего этого, чем я

— Это паразит, производящий неправильно составленные белки. Я могу остановить его, и думаю смогу создать контрагента, который противодействовал бы белкам и позволил бы мозгу исцелиться. Повреждения он не исправит, но я могу придать мозгу гибкость, и создать новые связи со старой информацией.

Ее голос был так тих, что я едва его слышала. Но я смогла вспомнить остальных; я вспомнила Сплетницу и Брайана. Рэйчел. Вспомнила Алека и Аишу. Собак. Наших врагов. Папу. В памяти всплыло лицо мамы и я ощутила облегчение, когда тревога, которую я даже не осознавала, отступила.

— Паразиты со временем заменят существующих паразитов, и они немедленно умрут от холода. Или, если ты наполнишь кровь алкоголем. Напейся через неделю или две, чтобы убрать их из себя, и не пей зараженную воду. Если все вылечатся, то эффекты миазмы пройдут к концу зимы.

— Наверное, именно это она распылила вокруг, прежде чем использовать катализор.