| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сдёрнув повязку, я остолбенел.
В чёрном балахоне, заложив руки за спину и сверля меня сузившимися маленькими глазками, передо мной возвышался Зурус Эль'Саапрана, министр тёмной империи. Каким ветром его надуло? Вспомнив, как ощупывал его острый нос, я похолодел.
Сераскир кашлянул в кулак.
— Принц, — выдал он с ядовитым оттенком, — изволите шалить-с-с-с...
— Простите, министр, это недоразумение. — Я уже шарил глазами по округе, выискивая это самое недоразумение. Оно отыскалось поблизости, умирая за деревом со смеху. В голове мелькнул приблизительный ход событий: Венди хлопал то там, то сям, уводя меня с игровой полянки. Тишина, этот явственный хлопок возле Сопраны, и я понёсся на звук, как атакующий сепур**...
Ни слова не говоря, я вручил Эль'Саапране платок и подобрал по пути очень кстати подвернувшуюся корягу. Заметив моё приближение, Венди выпрямился, оценив угрозу.
— Эй-ей! Я же пошутил! — начал он отступление.
— Я понял. Я сейчас тоже пошучу. — И кинулся за ним, размахивая корягой.
— Кармаэль, не надо! Кармаэль...
— А ну стой! Я тебя сейчас убивать буду! Стой!!!
_______________
Выпень* — животное Чёрных Лугов — что-то среднее между медведем и барсуком.
Сепур** — животное Чёрных Лугов — что-то среднее между вепрем и лосем.
ГЛАВА 5. Нападение
— Как дети малые, ей-богу! — меряя шагами гостиную и шурша бальным бордовым платьем с позолоченным стоячим воротником, начала Патриция. — Такое представление устроили — бродячих артистов приглашать не надо!
Она усмехнулась, но, заметив мой взгляд, приняла серьёзный и надменный вид. Передо мной могла бы и не стараться — будто я её не знаю!
— Ладно Венди... он никогда умом не отличался. Но от тебя, Кармаэль, я ожидала большего здравомыслия! — Почему они все от меня чего-то ждут? — Ты наследный принц! — Ах, ну да. — Твоё поведение должно быть примерным! А ты... Вначале вламываешься посреди ночи к министру. Потом носишься с палкой за сыном канцлера, обещая расправу. И это в день помолвки! На глазах у всех! — В её словах явственно прозвучала интонация мамы. — Тебе стоит внимательней относиться к тому, что ты делаешь. Твоё поведение оставляет желать лучшего! — А уж о том, что фразы один в один мамины, вообще молчу.
Я пристегнул аметистовую брошь у горла, наблюдая в зеркало за Патрицией. Это что, матушка вместо себя её прислала? Младшая сестра воспитывает старшего брата, наследника престола! Нормально, да?
— И насчёт Лилу-Анны...
— Что ещё?
— Будь к ней внимательней! Ей непросто в незнакомой стране, при чужом дворе. Не отходи от неё на сегодняшнем балу, держи за руку и постарайся быть любезным.
Будто сам не знаю!
— Тебе не о чем волноваться. Она же теперь моя невеста, разве нет? — продемонстрировал я браслет на левой руке.
Пати задумчиво на меня посмотрела и тепло улыбнулась.
— Да, ты прав.
* * *
Как и ожидалось, убранная цветами бальная зала полнилась гостями.
Едва мы с Лилу-Анной вошли, все взгляды устремились на нас. Я держал ее под руку, казалось, что она вот-вот упадёт, шагая неуверенно, будто пробуя почву под ногами.
Сегодня Лилу-Анна была особенно хороша: тень ресниц падала на щёки, лёгкий румянец придавал лицу неповторимую прелесть. В светло-голубом воздушном платье она выглядела хрупкой, словно фарфоровая куколка, и я опасался, как бы и в самом деле не разбилась.
Бал открывал наш танец.
Выведя Лилу-Анну в середину залы, я обхватил ее за талию и легонько сжал ее руку, даже сквозь перчатку чувствуя, как она дрожит.
— Рэнто лигрэ*, — произнёс тихо, мысленно поблагодарив Пати за своевременные наставления по тёмному языку. "Обойдёшься несколькими фразами. Эти самые главные, запоминай!" И я запомнил. (*Рэнто лигрэ — Положись на меня (перевод с кэшн.))
Лилу-Анна вздрогнула и удивлённо на меня взглянула.
Заиграла музыка... Мелодия торжественного вальса.
Я закружил принцессу по мраморным плитам, среди огней и десятков любопытных глаз, чувствуя в груди уже знакомое тепло. Что за сила у этого рубенита?
На втором танце вступили другие пары, среди них кружилась и Патриция с виконтом.
Я увёл Лилу-Анну вглубь залы, прихватив по дороге два бокала с прохладительными напитками. Она пила с жадностью, зажав бокал в ладонях, и смущалась моего взгляда. Интересно, она со всеми такая робкая или только со мной?
— Нора ми?* — спросил я. (*Всё в порядке? (перевод с кэшн.))
Принцесса кивнула, не отводя взгляда от своих перчаток.
Итак, официальная часть пройдена, оставалось немного потолкаться на балу и можно быть свободным. Как я не люблю эти выходы в свет!
Меня кто-то обхватил за шею. Хотя почему "кто-то"? Такая фамильярность присуща только одному человеку.
— А-а, вот вы где!
— Руку убери!
Венди нехотя отцепился. Вырядился он так, словно решил сразить наповал всю женскую половину бального общества. Жёлтый парчовый камзол, белопенные кружева, обтягивающие ноги штаны, туфли, затканные золотом, лента в каштановых волосах. И сразу же принялся за Лилу-Анну, облобызал ей ручку и с жаром заговорил на кэшнаирском... "Вы так прекрасны и удивительны, что я не могу отвести от вас взгляда... Даже забыл, куда шёл..."
— Забыл, значит?.. — На тёмном я разобрал лишь несколько слов. — Так я напомню!
— Погоди! — схватил он меня за локоть и зашептал в ухо: — Я тренируюсь. У меня никогда не было кэшнаирки.
Я измерил его уничижительным взглядом и вырвал локоть.
— Тренируйся в другом месте!
— О! Я понял! — осклабился он. — Это ревность.
— Ревность?!
— Ты, часом, не влюбился?
— Что?
— Могу помочь. Начни с комплиментов. Я научу. Даже на кэшнаирском. И почаще бери её за руку. Девушки такое любят.
— О! Я понял! — подхватил я его шутливый тон. — Опять хочешь размяться? Так я палку принесу.
Он с невозмутимым видом оправил камзол и взял с подноса бокал вина.
— Приятного вечера! — раскланялся он.
И мы с Лилу-Анной снова остались одни посреди веселящегося народа.
— Что ж мне с тобой делать?
Она не ответила, теребя бантик на платье. Я взял её руку и продел под свой локоть. А если мы незаметно уйдём?
— Почему вы здесь, а не там? — Как демон из бочонка выпрыгнула Пати, вся раскрасневшаяся и весёлая. — Веди принцессу танцевать! Или ты уже? Или... — Её лицо потемнело. — Не вздумай бежать! Ты тут до конца бала! Приказ императора! Так что... — на её губах заиграла улыбка. — Наслаждайтесь приятным вечером!
Они что, сговорились?
Сестрица ушла, повиснув на руке виконта, делая мне жесты, не стоять столбом.
Пусть бы лунники, что ли, напали. Я тягостно вздохнул.
— Зэр трае*? (*Идём танцевать? (перевод с кэшн.))
Несколько часов пролетели незаметно.
Танцы Садовые Розы, Пасадан, Бриз Клеменции танцевали не раз. Это оказалось почти так же занятно, как охота в Чёрных Лугах.
— А где Лилу-Анна? — отвлекла меня от разговора Пати и смерила недовольным взглядом мою собеседницу — черноволосую девушку.
— Мне-то откуда знать? Бродит где-то.
— Где-то?! Не ты ли это должен знать наверняка? Кармаэль, — зашипела сестра, отвернув меня от новой спутницы, — найди её немедленно! И что за фокусы, когда у тебя есть невеста?
Она надо мной издевается или память отбило?
— Во-первых, с чего я должен ходить за Лилу-Анной? А во-вторых — и это главное — она мне не невеста! Тебя-то почему волнует эта тёмная? Не пытайся мной командовать, Патриция! Я во всём этом участвую лишь по воле императора. И не обязан нянчиться с кэшнаирской принцесской! — Делать больше нечего! — Так что будь добра, оставь меня в покое!
— Да ты... — В глазах Пати стояли слёзы. — Да ты просто своевольный мальчишка! — замахнулась она.
— Что тут происходит? — перехватил ее руку Венди. — Новый танец разучиваете? И опять без меня!
Патриция изумлённо хлопала глазами, взирая на его довольную физиономию.
С самого детства сестрица могла похвастаться взрывным характером и склонностью оберегать беззащитных зверьков, начиная забавными пушистыми грэмурами, с розовыми мягкими лапами, и заканчивая таталами, забавными и пушистыми... пока маленькие... вырастая, эти твари способны сожрать с потрохами целый взвод слуг, включая и саму благодетельницу.
Вопрос в том, кем окажется Лилу-Анна — безобидной грэмурой или опасной таталой?
Размышления прервала звонкая пощечина.
— За что? — прижал Венди ладонь к покрасневшей щеке.
Пати не ответила, презрительно хмыкнула и величественно удалилась.
— А ничего, бодрит! — признался друг. — Своевольный мальчишка, значит... — ухмыльнулся он.
— Тебя по-хорошему попросить за другими не повторять, или как получится? — спросил я, не теряя добродушия на лице.
Потеряв ко мне интерес, Венди с прищуром принялся изучать кокетливую особу, с которой я разговаривал минуту назад.
— Беатриче... А у тебя недурной вкус, — ткнул он меня локтем в бок, и я подавился вишенкой с коктейля, с трудом её проглотив.
— Знаешь её? — просипел я в ответ.
— А ты не помнишь? Во время дарений она присутствовала в тронном зале с папашей и строила тебе глазки.
Я взглянул на девушку ещё раз: чёрные локоны и выразительно чёрные глаза.
— Нет, не помню.
Он уставился на меня так, будто только что я совершил преступление против всего человечества. Не-а, не поддамся на провокацию. Пусть помучается, соображая, насколько у меня короткая память. На красивых девушек. Беатриче Вилейская... При дворе за глаза, с завистью или восхищением, её называли Бриллиантом, со слов Кантэля, моего незаменимого камердинера. Да-да, я не мог не заметить, что прибывший ко двору граф Вилейский лелеет надежду породниться с нашей семьёй за мой счёт, и велел Кантэлю разузнать, что к чему. Земли графа и его заслуги перед отечеством меня не сильно волновали, а вот сама перспектива стать мишенью для удовлетворения амбиций — не радовала. Нет, граф, промажете, потому что связывать себя узами брака это то, что я хочу в последнюю очередь.
— И о чём вы с ней говорили? — заподозрил Венди неладное с моим ответом.
— Да ни о чём. — Заприметив, что я стою один, а значит, представляю лёгкую добычу, Беатриче спикировала на меня, как коршун, одарила сияющей улыбкой, находясь во всём блеске расцветшей красоты и юности. С полным осознанием своей неотразимости. — Спросила, не желаю ли я прогуляться по ночному саду.
— Вот как. — Он выдержал паузу, что-то обдумывая. — А ты что?
— Сказал, что мне вреден ночной воздух.
Он опять помолчал.
— Насколько вреден?
— Я бы сказал, совсем противопоказан.
— Уверен?
— Без сомнения.
— Я так и подумал, — просиял он. И сразу же приступил к действию.
Через полминуты до меня сквозь какофонию музыки и светской болтовни донеслись обрывки витиевато сотканных комплиментов, а еще через полминуты звук влепленной от души пощёчины и возмущённый возглас:
— Хам!
— Что, птичка не твоего полёта? — спросил я, оценив степень ущерба: да, Пати была значительно милосердней в отличие от "бриллиантовой фурии".
Подойдя ко мне и потирая пунцовую щёку, Венди и рта раскрыть не успел, как перед моим носом стремительно промелькнула копна белокурых волос, и снова раздался этот уже в чём-то приятный звук, не лишённый определенного изящества и утончённости, звук, рождённый соприкосновением ладони с мягкой частью лица.
— Ненавижу! — выдохнула налетевшая девушка.
— Элиза, ты всё неправильно поняла! — поспешил оправдаться встревоженный душевным и физическим потрясениями Венди.
— Прошу прощения за сцену, ваше высочество, — обратилось ко мне это грациозное, белокурое создание, приседая в реверансе и виновато краснея.
— Ничего-ничего, не обращайте на меня внимания, дорогая леди. Если Вендиан вас чем-то оскорбил, то он в вашем полном распоряжении.
— Ну, спасибо! — сквозь стиснутые зубы буркнул Венди, сверля меня благодарственным взглядом.
— Не за что! — Я тоже умею быть щедрым, если у него были сомнения.
Белокурая красотка, повернувшись к Венди, приоткрыла рот, но так и не смогла найти достойных слов, чтобы полновесно выразить всю глубину своих к нему чувств, и пнула под колено. Пока коварный обольститель прыгал на одной ноге, шипя от боли, она устремила взор на вазу, стоящую на постаменте, видимо, прикидывая, насколько целесообразно использовать её в карательных целях.
Как ни крути, а Венди мне был ещё нужен, поэтому я тактично заступил обзор на фарфоровый предмет декора — уж я то знаю, насколько он может быть полезен. Подняв на меня свои прекрасные глаза, юная мстительница понимающе вздохнула и, приосанившись, горделиво удалилась, не пожелав пачкать руки. Довольно сообразительная девушка. Где-то я её уже видел. Ах да! Игрища! Талисман жёлтой команды.
Дружески похлопав по плечу страдающего от собственной дурости Венди — кто как не лучшие друзья должны поддерживать в трудную минуту, — я сочувственно осведомился:
— Ну что, всё ещё бодрит?
Когда же до него дойдёт, что на глазах своей дамы сердца любезничать с другой особой — чревато. Ну, ничего, ещё пара выбитых зубов, и он станет умнее... по крайней мере, осмотрительнее.
Окончательно придя в себя после трёх коктейлей "Полуночный разбойник", выпитых одним махом, и закусив приличным куском пирога с гусем, Венди изъявил готовность продолжить танцевальный марафон, невзирая на едва заметную хромоту.
— А где твоя дама сердца? — с полуулыбкой осведомился он.
Проклятье! Я ведь оставил Лилу-Анну одну на балконе подышать свежим воздухом, а сам, отправившись на поиски чего-нибудь освежающего, тут застрял! Вначале Беатриче, потом эта неразбериха... Сакрахар раздери Венди с его любовными приключениями! Или лучше сказать злоключениями?! Ну вот как я теперь объясню, где пропадал, если с трудом вспомнил, как на тёмном "жди здесь". Провалился бы этот кэшнаирский и Венди вместе с ним! Кстати, а ведь это мысль!
— Чего ты на меня так уставился? — обеспокоился друг, отступая.
Я вцепился в лацкан его камзола.
— Идём, дело есть! — И потащил за собой, попутно просвещая о том, что от него нужно. И кстати, не так много. Принести принцессе извинения на кэшнаирском от моего имени и спросить, не устала ли она, а то, может, пора и расходиться. Меня весь вечер мучила мысль, что я буду делать, если Лилу-Анна ответит что-нибудь посложнее "да" или "нет". Теперь была гарантия, что я её пойму.
Венди, узнав, что от него требуется, начал упираться, но я не обращал внимания на его слабое сопротивление, просто укрепился в догадке, что он не настолько хорошо владеет тёмным, как хвастал. А ведь сколько мне пришлось претерпеть от него косых взглядов и шутливых насмешек! Ничего. Посмотрим, насколько он хорош в деле.
— И что? — очутившись на месте, поинтересовался Венди, изумлённо озирая балкон и открывающийся с него чудесный вид на сад, погружённый в мягкую пелену ночи. — Где она?
Я тоже обозрел широкий балкон, облитый розоватым светом луны, несколько присутствующих парочек, занятых созерцанием садовых красот — озера, отражающего перевернутое звездное небо, и мягкого сияния каолл.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
