Прогрессор каменного века - 1.

Когда печь полностью остыла, он разобрал кирпичи и увидел, что только треть толстостенных горшков могли пойти в дело. Остальные либо растрескались, либо дико скукожились, но это его нисколько не расстроило. Зато на готовые горшки было любо-дорого посмотреть. Желтоватые, светло-серые, они и без какой-либо глазури имели очень плотную структуру. Да, из этой глины, которую он обжигал при температуре не менее тысяча пятидесяти, тысяча ста градусов, можно было смело делать ректификационную колонну, но Митяй не стал торопиться. Отобрав семь самых лучших даже не горшков, а скорее двадцатилитровых бочонков с крышками и ручками, он поставил в печь следующую партию керамики, заполнил нефтью и выстроил снаружи, под навесом, пять горшков, помочился в шестой и принялся разбивать молотком весь брак. Когда он основательно измельчил черепки, то заложил их в изготовленный на скорую руку деревянный барабан дробилки вместе с расколотой на мелкие куски доломитовой галькой и завёл свой многострадальный мотоцикл, поставленный на козлы, отрегулировав работу двигателя на минимальные обороты, чтобы тот крутил дробилку.

Хотя дробилка и тряслась, как скаженная, уже через несколько часов Митяй получил почти куб шамотной крошки пополам с доломитовой и вскоре приступил к новому этапу работы, принялся формовать огнеупорные кирпичи, которых ему требовалось теперь очень много. Осматривая берег Пшехи, он нашел роскошное галечное поле и даже привёз оттуда несколько десятков образцов. Разгуливая по галечнику, он почти сразу же нашел несколько больших, тяжелых, тёмно-красных, почти коричневых камней, точно таких же, какие однажды принёс домой в детстве, но всё же включил ноутбук и проверил их по справочнику. Да, это оказался гематит, красный железняк, то есть железная руда и он сможет выплавить из него железо, для чего ему нужно будет построить вагранку. Что она из себя представляет и как выглядит, Митяй знал довольного хорошо, видел на заводе имени Седина в Краснодаре. В принципе, имея под рукой берёзовый уголь, известняк, доломит и, главное, достаточно много гематита, он мог выплавить из него железо, а для этого в больших количествах требовался огнеупорный кирпич.

Однако, сначала Митяй всё же хотел построить большую, капитальную, взрослую, как он сказал Крафту, печь для обжига любой керамики, включая кирпичи. Этим он и занимался полмесяца с раннего утра и до поздней ночи. Ещё он ни на минуту не забывал о своём маленьком керосиновом заводике. Керамические цилиндры диаметром в восемьдесят сантиметров и высотой в метр двадцать, имели специальные утолщения поверху и в их пазы, проточенные по лекалу, чтобы можно было вставлять друг в друга, а также приливы внутри, чтобы устанавливать в них тарелки для сбора конденсата, он обжигал в большой печи и из ста тридцати семи штук в конечном итоге отобрал только десять, после чего обжег ещё три с половиной десятка таких же цилиндров, но уже попроще, чтобы собрать из них ёмкость, в которой нефть будет нагреваться до температуры в триста девяносто градусов. Наконец он приступил к строительству небольшого керосинового заводика, а поскольку успел хорошо подготовиться, то соорудил его всего за каких-то две недели, пустив на герметизацию всех стыков такое драгоценное вещество, как портландцемент шестисотой марки, которого взял с собой всего четыре мешка. Цемент он берёг и чтобы тот не слежался, пересыпал в горшки и хорошенько прожарил его в печи для обжига. После капитальной просушки-прокалки нефтеперегонного оборудования, Митяй перекрестился, зажег форсунки и приступил к испытаниям.

В принципе никакого испытания заводику не потребовалось. Как только он залил нефть в керамическую ёмкость длиной шесть метров, открыл вьюшки и пустил раскалённый воздух в камеру нагрева, то уже через час двадцать минут из керамической трубы потекла тонкая струйка чуть-чуть желтоватого бензина. Уровнем ниже бензин был немного желтее, но его вытекало почти вдвое меньше. Последней потекла солярка, причём целых трёх сортов, а она нужна была Митяю в первую очередь. Набрав первые двадцать литров самой светлой соляры, он с волнением залил его в двигатель Шишиги и завёл его. Тот, к его облегчению, работал без каких-либо нареканий. К его полному восторгу оба японских дизель-генератора "Ямаха", заточенные под российскую соляру, работали на его доисторической соляре, как ни в чём не бывало, а бензопилы, рассчитанные на семьдесят шестой бензин, даже не чихнули ни разу, когда он их завёл и у него окончательно отлегло от сердца. Жизнь налаживалась и в ближайшее время обещала быть не такой уж и тяжелой, но для этого ему нужно было сначала попахать очень основательно. Так Митяй стал первым нефтехимиком каменного века и на радостях даже выпил два стопаря водки, обмывая свой керосиновый заводик. Может быть он и попал в этот чёртов провал во времени, как кур в ощип, но всё же не пропал в каменном веке.

Хотя ему и было грустно от одиночества, он не расстраивался и всё потому, что часто рассматривал тот костяной рыболовный крючок, который ему посчастливилось выудить вместе с огромной форелью. Особенно обрывок лески, сплетённых из человеческих волос. Явно женских. Глядя на него, Митяй всё чаще и чаще думал как раз не о том, чтобы побыстрее найти первобытных людей, тем более, что кроманьонцы даже по внешнему виду ничем не отличались от него, а о вещах куда более серьёзных. В первую очередь о том, что он принесёт в их нелёгкую, голодную и холодную жизнь. Естественно, это должен быть прогресс, новые технологии и, самое главное, те знания, которые он привёз с собой из двадцать первого века. Случайно он попал в прошлое или нет, уже не имело для него никакого значения. Теперь он считал своей самой главной задачей как можно скорее освоить множество ремёсел и построить далеко не самые примитивные цеха, чтобы принести своим землякам, живущим в далёком прошлом, реальную пользу, а не болтовню о гигантских железных птицах и прочей ерунде, непонятной им. Обработку дерева и гончарное дело он уже наладил, запустил нефтяной заводик, так что теперь пора было подумать и о выплавке металла, причём чугуна и стали, чтобы от его прогрессорской деятельности людям была польза. И не только об этом, но и о многом другом, а сейчас его встреча с людьми будет просто преждевременной и не имеющей для них никакого практического смысла.

Глава 3

Большая стройка в каменном веке

Наступило двенадцатое декабря нулевого года. В этот день Митяю исполнилось двадцать семь лет и они отмечали его втроём, он, Крафт и беспечный пофигист Гоша. Все трое по этому поводу выпили за его здоровье и дальнейшие успехи. Попугай Гоша склевал кусочек печенья, на которое Митяй, капнул коньяка и весело зачирикал, Крафт в мгновение ока сгрыз три куска сахара, опять-таки с коньяком, а сам именинник лихо накатил три стопки французского коньяка "Курвуазье", двенадцать бутылок которого он взял на кордон, чтобы побаловать себя время от времени. Прихватил он и две коробки водки, но выпил за всё это время только одну бутылку. До самых холодов Митяй вкалывал, как каторжник, но за всё это время только и успел сделать, что: построить землянку, отгородиться от леса почти четырёхкилометровой длины стеной из брёвен, соорудить пункт нефтедобычи, построить довольно неплохой керамический цех и маленький нефтяной заводик, полностью обеспечивший его бензином, керосином и соляркой, причём он даже не знал, куда их теперь девать и потому попросту время от времени сжигал излишки нефти в керамических горшках, которые расставил по периметру. Вот только бензин ему было некуда девать, ведь покупатели на него в этих краях не скоро объявятся, а топить им было опасно, Но Митяй и здесь нашел выход, стал смешивать его со светлой мазутой и сжигать в печи для обжига, в которой он чуть ли не ежедневно обжигал если не горшки, то кирпичи.

В принципе уже одного этого должно было хватить, чтобы отпугнуть хищную живность от своих владений. До самого Нового года Митяй решил сачковать. Покончив с самыми тяжкими трудами ещё неделю назад, он пару раз съездил на охоту в лесостепь и завалил большерого оленя, а также трёх здоровенных свиней, чем обеспечил себя мясом до самой весны. Все четыре шкуры он тщательно отмездрил, заложил в четыре больших, керамических бочки и залил, собранной ещё с лета, с момента появления на свет первых горшков, мочой. Никаких других дубильных средств для выделки кожи и меха у него не было и не предвиделось в ближайшем будущем, пока он не найдёт в галечниках пиролюзита. Взяв себе отпуск, Митяй отнюдь не бездельничал и первым делом занялся тем, что устроил генеральную ревизию на складе. Во всех трёх помещениях землянки у него имелось электрическое освещение, а поскольку он сам, лично купил целую сотню энергосберегающих ламп, зимой ведь с кордона за покупками не спустишься, о которых говорили, что их срок службы составляет не менее двадцати пяти лет, то без света не сидел. У него имелось по два ремкомплекта к каждому из генераторов, да, и просты они были, до безобразия, даром что японские, так что за них Митяй не очень-то волновался.

Ревизию он начал с того, что достал большой фанерный ящик с кормом для попугайчика и принялся, зёрнышко за зёрнышком, перебирать его на столе. В результате он получил следующий фуражно-крупяной ассортимент: семена пшеницы, это раз, семена овса, это два, семена проса, это три, семена еще какого-то злака, неизвестные ему, похоже, что всё-таки ржи, это четыре, кажется, семена ячменя, это пять, семечки подсолнечника, шесть, а также семена льна, семь. Для земледелия уже вполне хватало. Однако, у него ещё имелась с собой гречневая крупа в количестве двух мешков, авось хоть какое-нибудь зёрнышко, да, прорастёт, мешок фасоли, белой и красной, эта с гарантией прорастёт, двадцать пакетов чечевицы, Митяй и сам не понимал, за каким чёртом согласился её взять, поскольку ни разу не пробовал этого зверя, и мешок гороха, тот тоже мог прорасти. Вот уж точно, что прорасти никак не могло, так это ни мука, ни манка, ни макароны, ни сахар, песок и кусковой. Правда, он взял с собой добрых три десятка разных сортов семян овощей, кукурузы, капусты и прочей зелени, которую родители выращивали на даче, и даже семена цветов, а также шесть мешков картошки и два мешка топинамбура. Топинамбур и весь чеснок он уже посеял под зиму, так что за них особенно не переживал. Весной они обязательно взойдут и дадут урожай.

Ну, с этими растениями ему всё было более или менее ясно и он только и ждал, когда наступит весна и даже принялся конструировать надёжный трактороцикл "Иж-49" для вспашки зяби или как там ещё называется весенняя вспашка у агрономов. Митяй уже определился с тем, какую железяку открутит от Шишиги, чтобы после нового года выковать себе плуг. У него имелась небольшая наковальня и восемь молотков самого разного калибра, включая куму и даже здоровенный чудильник. В кузнецы он хотел записаться после Нового года, числа пятого, а пока что думал о том, что выйдет из его сегодняшнего эксперимента. Мамка дала ему в дорогу два больших полотняных мешка с сухофруктами и мешок с изюмом. Всё с дачи, причём своего собственного приготовления, без прожарки в духовке, то есть нежной сушки. Как-то раз Митяй очень тщательно, чуть ли не с лупой в руках, перебрал сухофрукты и извлёк из них каждое семечко. Все косточки черешни, вишни, абрикос и пять косточек персиков, что он взял в дорогу, были бережно сохранены ещё с лета. По идее он мог вырастить как минимум пять сортов яблонь, четыре сорта груш, айву, абрикос, персик, три сорта слив, вишню, черешню и минимум четыре сорта винограда. Ещё у него было несколько банок клубники, протёртой с сахаром и он даже отобрал семена, хотя на то, что они взойдут, надежды было мало, это ведь не семена табака, который он тоже намеревался посадить только для того, чтобы пускать его на изготовление экологически чистого ядохимиката для борьбы со всякими садово-огородными вредителями, если они уже завелись в каменном веке.

Если из этой затеи что-нибудь выйдет, то он сможет посадить на своей латифундии знатный сад и виноградник. Все семена он продержал две недели на холоде, благо сильных морозов не было, а сегодня утром торжественно высадил в белые, аккуратные горшочки и расставил их на большой полке, подвесив над ней сразу четыре лампочки. Ещё он высадил в десять горшков побольше семена лимона. Вот как раз о них он даже не беспокоился. В их квартире лимонные деревца росли в каждой из трёх комнат и на кухне по три, четыре штуки уже не один десяток лет подряд и Митяй научился за ними ухаживать ещё в детстве. Впрочем, обо всём, что нужно делать на даче, он тоже знал не понаслышке, а потому, подкладывая Крафту в миску ещё один большой кусок варёной оленины, сказал, широко улыбаясь:

— Хотя тебе, Крафтуля, все эти яблоки-груши нужны, как хвосту репейник, сад у меня получится славный. Да, и огород тоже. Понимаешь, парень, хоть я и завалил оленя и трёх свиней, да, и дальше буду продолжать охотиться, всё же стану делать это не слишком часто. Куда проще разводить скотину дома, на своём подворье. Коз, муфлонов, свиней, коров. Животноводство, брат мой, как и земледелие, великая штука. Фазанов ещё можно завести, тогда я смогу яичницей иной раз позавтракать.

Митяй, выпив ещё стопарь коньяка, долго рассказывал псу о своих планах, а они у него были грандиозными. Однако, более всего он мечтал найти первобытных людей и не каких-то там неандертальцев, а его рода племени. Желательно несколько молодых девушек, чтобы обзавестись своим собственным племенем, а ещё мечтал приручить лошадей и найти для Крафта несколько подруг, чтобы тот тоже не скучал. Да, планы у него были, конечно, ещё те, но Митяй, тем не менее, говорил псу:

— Понимаешь, Крафт, для меня сейчас самое главное, это как только Туха встанет, навести через неё мост, а ещё лучше паромную переправу, но для этого нужен толстый канат, да, и на Голышке брода я так и не нашел, очень уж она глубокая. За Пшехой хоть и невысокие, а горы. Там мне пока что особенно делать нечего, а вот по левому берегу, между Пшишем и Тухой, знатная долина простирается. Вот там-то я людей скорее всего и смогу найти, а то скучно мне одному, тоскливо. Без женщины, Крафтуля, никакой дом не в радость, но сначала я всё-таки построю на нашем с тобой холме большой и светлый кирпичный дом в два, а то и в три этажа, да, ещё с подвалом. Вот в него-то я девчонок и наведу целую толпу. Мне же тут никто не запретит хоть двадцать жен иметь, но начну я всё же с одной и станет она в этих краях царицей, друг мой лохматый, а я, стало быть, стану при ней царём. — Крафт почему-то радостно залаял и даже не поленился облизать бородатую физиономию именинника, что тому понравилось и он добавил — Да, Крафтуля, я стану царём и учителем людей, а ты царём всех тутошних собак и тогда мы оба заживём, брат мой лохматый, по-царски и хрен с ним, с этим двадцать первым веком. Всё равно мы его теперь только в телеке, по видику увидим, но тебя же он вообще не интересует, Крафтуля.

Небритый царь посидел за обеденным столом ещё с полчаса и стал прибираться. Убрав со стола и помыв посуду, Митяй налил себе большую чашку кофе, им он баловал себя очень редко, точнее пил всего лишь в пятый раз, хотя и имел вполне приличный запас гранулированного кофе. Вместе с кофе он поставил на стол ноутбук и положил рядом кейс с дисками. Имелся у него также струйный принтер с запасом картриджей к нему, а также несколько пачек фотобумаги, пять пачек обычной бумаги для принтеров и ксероксов, цифровой фотоаппарат и видеокамера, но пока что он не сделал ни одной распечатки, хотя и отснял немало снимков и видеофильмов. Все изображения и видео он хранил на диске внешней памяти, хотя и понимал, что такая лафа долго не продлится, лет шесть, семь, максимум, пока нотику не придёт полный кердык. Пока что он решил с его помощью разработать проект будущего дома. Все необходимые строительные материалы у Митяя под рукой имелись и потому, прекрасно отдавая себе отчёт, что может себе позволить, а чего нет, он не спеша приступил к работе и уже очень скоро погрузился в работу с головой и его фантазия заработала на всю катушку.