| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— ...Я Вас понял. Мы проверим.
— Проверяйте. Слегка забегая вперед — не стоит подключать для более глубокой проверки моих способностей Четырнадцатое управление. Ни Вам, ни мне научные изыскания моей шкурки под сотней микроскопов в кругу высоколобых академиков удовольствия не доставят. При желании я легко стану обычным ребенком, и ваши академики разобьют свои высокие лбы. Если хотите, проверяйте в полевых условиях.
— Я это учту. Продолжайте.
— Мне скучно.
— Я Вас не понял, Виктор Анатольевич.
— Мне скучно быть ребенком, Сергей Владимирович. Сидеть за партой, общаться со сверстниками, учиться писать палочки в прописях. Я без труда могу сдать выпускные экзамены на получение аттестата о среднем образовании, учиться в высшей школе, получать ученые звания в сопливом возрасте. Удивлять людей. Только я не хочу быть чудесной говорящей обезьянкой на потеху публике. Взвесив все за и против, я пришел к выводу, что единственное мое рациональное применение — это полевой агент в Вашей конторе. Агент под идеальным прикрытием своего возраста.
Я замолчал.
Сергей Владимирович разглядывал свои руки, замком лежащие на крышке стола. Руки бойца со сбитыми костяшками и еле заметными шрамами.
Он посмотрел на меня.
— Чили?
Я молча вытащил из кармана расплавленную кассету и положил перед ним.
— Информация от человека, которого звали Данила. Он мертв. Рекомендую провести анализ тканей усопшего на предмет наличия спецядов. Адрес его последнего проживания я дам. Как видите, мне легко усыплять бдительность даже у профессионалов. А он, скорее всего, был профессиональной связью с резидентурой иностранной разведки. По крайней мере, косвенные данные на это указывают.
Сергей Владимирович внимательно рассматривал кассету, не притрагиваясь к ней. Потом вопросительно поднял глаза на меня.
Я его понял.
— Вас заботит, как я вышел на Данилу? Все детали я обрисую Вам в самом подробном свете, но только чуть позже. Сейчас меня интересует Ваше принципиальное решение и детали моей легализации. Разумеется, Вам нужно время для согласований. Предлагаю встретиться завтра на нейтральной территории. Мои сегодняшние эскапады — суть проявления скучающего потенциала. Не думаю, что впредь будет уместной подобная демонстрация силы, которой я сегодня несколько огорошил милейшего Степана Андреевича. И дальнейшие контакты разумнее будет осуществлять с соблюдением ряда соответствующих норм осторожности. Я не прав?
Собеседник думал не долго.
— Дворец Пионеров. Завтра. Пятнадцать ноль-ноль. Секция детской спортивной гимнастики. Раздевалка. Правое окно.
— С Вами приятно иметь дело, — я встал и направился к выходу из кабинета.
— Вас довезут до школы... На машине.
Мне показалось, или все же это была ирония?
Глава 9
Какая же все-таки это интересная штука — Колесо Судьбы.
Сначала, каким-то фантастическим вихрем занесло меня в мое же собственное детство. А теперь перед носом мелькают те же самые, до боли знакомые спицы-обстоятельства.
Я ведь в прошлой жизни ходил именно в эту гимнастическую секцию во Дворце Пионеров! И как раз в первом классе. Правда, во втором полугодии. Ведь не мог об этом знать кэгэбэшник! Нк, никак. А встречу назначил именно там. Вот ведь, как интересно получается! Катится колесико по накатанной колее...
Матери я выложил версию об отборе первоклассников в спортивный кружок, который проводили работники Дворца Пионеров прямо на уроке физ-ры. Понравился, якобы, только один только я. И теперь завтра после уроков к трем часам я должен быть на тренировке — с чистыми трусами, белой майкой, чешками и полотенцем. Об этом "джентельменском наборе" я помнил по прежним своим занятиям. Пришлось кстати.
Любопытно, что ведь именно мать тогда, в моем настоящем детстве предложила мне заниматься спортивной гимнастикой, впечатлившись размахом летней Универсиады-73. К тому же она обожает Юрия Титова, легендарного гимнаста тех времен. Так что, идея физического развития ребенка легла на благодатную почву. Тем более, что Титов закончил свою спортивную карьеру как раз в год моего рождения. Почему бы сыну не подхватить эту триумфальную палочку блестящей эстафеты?
Была только лёгкая накладка с чешками, но проблема разрешилась скорой и целенаправленной вылазкой в магазин. Стремительной как тройное сальто назад в группировке в соскок.
И уже на следующий день без пятнадцати три мы с матерью были рядом с великолепным зданием Дворца Пионеров на проспекте Нахимова.
Это был шедевр архитектурного искусства!
Изящный, воздушный, с высокими колоннами и скульптурными композициями детей на фронтоне, держащих в руках горны и самолетики. Когда, в свое время, эти гипсовые пионеры исчезли с верхушки здания в пылу борьбы независимой Украины с проклятым советским прошлым, я, помню, испытал чувство острой обиды и разочарования. Чуть ли не до слез. Будто варварским тесаком отхватили кусок моего детства.
Теперь же я снова стоял перед прежним Дворцом Пионеров и, улыбаясь, глядел на верхушку здания.
Там, в небесной синеве белоснежные пионеры запускали планер, горнист трубил в горн, а каменные девчонки в каменных ситцевых платьицах просто радовались жизни.
Я зажмурился от счастья. Кто решил за меня, что мое советское детство было проклятым? Спасибо тебе, неведомая фатальная круговерть, сумасшедшее Колесо Фатума хотя бы за эти мгновения...
В огромном холле, выложенном красной декоративной плиткой, слева у стойки гардеробной ниши нас встретила симпатичная девушка в темно-сиреневом спортивном костюме и свистком на груди.
— Вы на гимнастику? Я вас провожу.
По широкой центральной лестнице из белого мрамора мы поднялись на второй этаж.
— В этом году у нас прием мальчиков на спортивную гимнастику у Алферова. А девочек я тоже набираю в секцию гимнастики, но только художественной. Родители обычно путают. Тренируемся в одном зале. Вход вот здесь, справа. Раздевалки — дальше по коридору слева. Разберетесь?
— Спасибо. Разберемся, — мама с интересом крутила головой вокруг.
Все было празднично и нарядно. Солнце заливало широкие коридоры ярким светом из многочисленных ажурных окон задней ротонды. От многочисленного никеля и меди кругом весело плясали солнечные зайчики.
Девушка не уходила.
— Когда познакомитесь с тренером, Вас, мама, я попрошу спуститься вниз к администратору. Заполним документы. Хорошо?
— Да, да! Конечно.
Гимнастка упорхнула по лестнице вниз.
А я уже тянул на себя тяжелую лакированную дверь с надписью "Мужская раздевалка". В пустом просторном помещении, заставленным по периметру деревянными шкафчиками, у правого огромного окна с подоконником на уровне щиколотки, спиной к выходу в ярко-красном спортивном костюме стоял Сергей Владимирович.
Не соврал.
* * *
Маме все понравилось просто невероятно.
Вежливый и обходительный персонал, строгий, внушающий трепетное уважение тренер, серьезные дисциплинированные дети в одинаковых трусах и майках.
И в чешках!
А какой спортзал! Кольца, брусья, трамплины. Шведская стенка по периметру, маты, огромный спортивный ковер для вольных упражнений.
Мама смотрела с восхищением и легкой грустью в глазах. Я бы назвал даже это "белой завистью". В ее суровом послевоенном детстве такой роскоши не было. Ей очень хотелось поприсутствовать на тренировке, на что последовал очень вежливый, но твердый отказ. Правила, знаете ли...
Через два часа маме было предложено вернуться за ребенком. И в следующий раз, в четверг, самой ей приходить оказалось не обязательно. Автобус Дворца Пионеров собирает детей прямо из школьных дворов. В четырнадцать тридцать.
Я мысленно почесал в затылке. Вообще то, раньше такого не было. Это что, специально для меня? Или реальность смещается в сторону приоритетов детства и материнства?
Маму выпроводили.
Где-то с полчаса в стайке беломаечных сверстников я занимался самой настоящей разминкой, изредка бросая выразительные взгляды на Сергея Владимировича, который, надо признать, в роли тренера выступал безукоризненно.
Потом появился другой тренер. Постарше и потолще. Он, как ни в чем не бывало, продолжил тренировку, а Сергей Владимирович, чуть заметно кивнув мне, направился вглубь зала за высокую стопку аккуратно сложенных матов.
Улучшив момент, я по возможности незаметно вышел из строя будущих спортсменов и скользнул в ту же сторону. В закутке за "матовой" горой одна из секций шведской стенки оказалась дверью! И этот портал был маняще приоткрыт, приглашая к соответствующему действу. Я шмыгнул туда.
Вот это да!
В помещении площадью раза в четыре меньше чем основной спортзал был настоящий "треник" для боевых искусств!
Сильно потрепанный, но крепкий татами. Зеркала на всю стену. Висящие у противоположной стены разнокалиберные боксерские груши. В углу — макивара, доска с мишенью для метания ножей, полки с холодным оружием, мешки-манекены для бросков, железо, снаряды. Все размещено компактно, рационально и со вкусом. Даже зона отдыха есть со шкафчиками, угловой лавочкой, за которой угадывался вход в малюсенький санузел с душевой кабинкой.
Сергей Владимирович сидел на кухонном "уголке" и что-то черкал в блокноте на журнальном столике. Одновременно он ровно и спокойно выговаривал какую-то претензию той самой девушке, которая нас встречала.
Гимнастка? Когда она сюда проскользнула?
Заметив, что я вошел, девушка встала и прошла мимо меня к выходу, приветливо при этом взъерошив мои волосы.
"Мне тоже очень приятно..." — подумалось.
— Проходите, Виктор Анатольевич.
Я обошел татами, стараясь не задеть его ногой, плюхнулся на лавку сбоку от Сергея Владимировича. Сто пудов он заметил мое проявление не писаного этикета к "месту, которое делает нас сильными". А вот виду даже не подал, зараза.
— Предлагаю перейти на "ты", — говорит ровным голосом, продолжая что-то писать в блокноте.
— Валяй!
Быстрый взгляд в мою сторону. Прекращает писать, свободно откидывается на спинку.
— Тебе нужен псевдоним.
— Это означает, что мое предложение принято?
— Это означает, что тебе нужен псевдоним. Какой бы ты выбрал?
Чурбан. Но он мне нравится.
— Да без разницы. Пусть будет "Старик". Достаточно лаконично.
— Мой позывной "Пятый". У Ирины, которая только что вышла — "Сатурн". Она координатор. По совместительству — психолог, педиатр, травматолог, шифровальщик и так далее. Связь через нее. Оговорим позже.
— Продолжай.
— Твой инструктор — "Козет", Сан-Саныч. Второй тренер детской секции. Сейчас подойдет. Он действительно тренер. В штате Дворца Пионеров. В свободное от персональных занятий с тобой время будет растягивать шпагаты детворе.
"Первый юморок. С почином, Пятый! Можно и обмыть".
— По легализации. В школе сидишь первый урок. Не умничаешь, не задираешься, лишнего не болтаешь. Экстренная связь — завуч, Лариса Викторовна.
"Почему-то, я так и думал".
— Она легендирует твое отсутствие, обеспечивает записи в журналах, оценки в дневнике, выполнение домашних заданий и так далее. Для одноклассников — со второго урока ты продолжаешь обучение в спортивной школе-интернате. Растим из тебя олимпийский резерв.
"Браво! Еще одна ха-хашечка. Нормальный мужик!"
— На первой перемене выходишь через запасной выход у футбольного поля, дальше по улице Рябова направо к парку на Гамарника, в парке у детского сада — контакт с "Сатурном", координация дальнейших действий. У нее транспорт. Штатно — сюда в спортзал через черный ход. Не штатно — как Бог на душу положит.
"Нервничает, — сообразил я, — поэтому и юморит. Учтем на будущее".
— Нужно объяснить твоей маме, что тренировки в спортивном кружке будут не два раза в неделю, а ежедневно. Придумаешь как. Каждый день в 14.30 возле санэпидстанции на Коммунистической тебя будет ждать ПАЗик Дворца Пионеров. Или "Сатурн" со своим транспортом. С 15.00 до 16.00 официально занимаешься гимнастикой в секции. Одеваешься, выходишь, заходишь через черный ход сюда, продолжаешь тренировки. Домой к 19.00. Лариса Викторовна залегендирует твоим родителям версию продленного учебного дня. С приемом пищи. Бес-плат-но.
Последнее слово он подчеркнул. К чему бы это?
— Ты кстати, есть не хочешь?
— Чай, наверное.
— Ирина, сделает, — глянул на часы, — через три минуты.
— Думаю, уложимся.
Чуть дрогнул уголками губ.
— Связь, — вырвал листок из блокнота, протянул мне, — Четыре телефонных номера по степени важности. Первые два — диспетчер, третий и четвертый — выход на меня. Или...
— На кого?
— Не важно. Первый и третий номера — открытые, без защиты. Второй, четвертый — через ЗАС. Кстати, знаешь, что это такое?
— Засекреченный аппарат связи. Ключ, смещение, прерывание... Не надо отвлекаться, Сергей Владимирович. Чаю больно хочется.
Уже почти улыбнулся.
— Экстренный контакт через милицию. Назовешь шифр в дежурной части и кодовое слово, — еще один листок вырвал, передал мне, — Запоминай и давай сюда.
— Это все?
— На самое первое время...все. А так, далеко не все.
В зал вошла Ирина-"Сатурн". Одновременно с этим в санузле звякнуло и в дверном проеме появился моложавый коренастый мужчина в голубом спортивном костюме. За его спиной на голову выше маячил слоноподобный увалень в летней парусиновой двойке цвета "хаки", лысый и в очках.
— Сейчас будет тебе чай.
Прозвучало зловеще...
* * *
...чуть позже я понял, почему.
Замурыжили!
Другое слово и на ум не приходило.
Дядя-слонопотам, которого звали Аароном Моисеевичем, оказался какой-то крупной величиной в научных кругах в вопросах генетики-физиологии-биохимии. На пару с Ириной они меня мяли, измеряли, прослушивали, прощупывали, рассматривали все отверстия. Даже те, в которые я сам при всем желании не смог бы заглянуть. Мне сгибали-разгибали конечности, хрустели моим позвоночником, заставляли приседать и лепили на тело холодные присоски.
Потом начали задавать вопросы.
Обо всем на свете — вразброс. Блиц-методом, по принципу "да-нет". Легко определяя вопросы-ловушки, так называемые "индикаторы лживости", я с любопытством обнаружил фрагменты психологического теста Айзенка, потом мелькнул Люшер, а на "сладкое" — стали бомбить меня определителями акцентуаций Леонгарда.
Итак, интеллект, психологическая сопротивляемость и особенности характера. Сугубо прикладной интерес. Плюс вкрапления вопросов "на вшивость" — об отношении к частной собственности, об осуждении сталинизма и так далее.
Не глупо. Очень даже не глупо. Если учесть, что присоски на моем теле после снятия кардиограммы как-бы случайно не сняли. У них что, еще и детектор есть?
Поневоле зауважаешь.
Во время моего тестирования Сергей Владимирович и моложавый мужчина, оказавшийся тем самым "Козетом", моим будущим инструктором, лениво топтались друг перед другом на татами.
Спортивные костюмы они сняли и облачились в куртки для самбо, оставаясь при этом в семейных трусах, которые условно можно было принять за спортивные. У обоих на головах шлемы, на руках — перчатки с отверстиями для пальцев.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
