Прячьтесь! Будет ограбление!

Наплевав на все предостережения фотографа, Гоша вспылил окончательно и бесповоротно.

— Слышьте, вы! Я нормальный парень! И я больше не буду сниматься для вашего гребаного журнальчика! Давайте мне мои деньги и я пойду!

Давыдов состроил удивленное выражение лица.

— О даже как! Значит, уходишь? Тогда давай, проваливай.

— А деньги?

— Какие еще деньги?

— Которые я заработал по контракту!

Давыдов нагло ухмыльнулся.

— Ну, попробуй что ли, подать на меня в суд, голубок. Только хочу тебе напомнить, что ты не отработал на журнал даже месяц из положенных по контракту трех. Так что двигай отсюда.

Задохнувшись от злости, Покровский стиснул кулаки и безрезультатно попытался выдавить из себя хоть что-то грозное. Однако получилось лишь:

— Вы-вы-вы...

Передразнивая его, Давыдов спросил:

— Что я-я-я?

— Настоящая сволочь! Вот кто вы!

— О да, я прекрасно это знаю, — кивнул Давыдов.

Развернувшись, Гоша схватился за ручку двери.

— Стоять! — крикнул приказным тоном Давыдов. Когда Покровский обернулся, бизнесмен достал из ящика стола конверт, продемонстрировал его Гоше. — Здесь двадцатка, которую я приготовил для тебя, пока ты не начал закатывать истерики, голубок. Заплачу тебе половину, если сделаешь кое-что.

С вожделением глянув на конверт, Гоша весь превратился в смирение и внимание.

— И что я должен сделать?

Давыдов кивнул на стопки журналов.

— Видишь это? Нужно доставить их в мой магазин. Ну, согласен?

Из нужды заставив проглотить себя свою гордость и обиду, парень кивнул.

— Сделаю.

— Тогда спускай вниз все журналы. Потом поймаешь тачку, закинешь их в магазин, приедешь обратно и получишь деньги.

После быстрой оценки количества и веса пачек лицо парня вытянулось.

— Э-э-э... а я должен отгрузить их все в одиночку?

— А чего ты хочешь? Чтобы я помог тебе? Давай шевелись, голубок, или найду тебе замену. Раз не хочешь работать личиком для моего журнала, привыкай рвать попку для других дяденек. Идол, ёпти...

Глава 10

Глебов и Шутов сидели на полу своей комнаты, разглядывая валяющиеся между ними предметы — гаечный ключ, кирпич, топорик, разводной ключ, пила, монтировка, лобзик, стамеску, скалка, веревку, гантель и гипсовую статуэтку Афины.

Почесав затылок, Глебов взял в руки статуэтку и насмешливо сказал:

— Сюда бы еще бюст Ленина и мы точно будем готовы штурмовать Форт-Нокс.

— Чувак, это все, что я нашел.

Глебов отложил статуэтку.

— Антоша, я просил тебя подумать об оружии, а это набор плотника-сантехника.

— Я же говорил, что нам нужен пистолет.

— Водяной подойдет?

— Да хоть бы и водяной, — не унимался Шутов. — В него можно залить чернила и ослепить ими врага. Или, если по хардкору, можно залить в него серную кислоту. — Заметив взгляд друга, Шутов дернул плечом. — Чего ты так на меня уставился? Я видел это в фильмах.

Глебов взял лобзик.

— А что ты собрался пилить? Надеюсь, не чью-нибудь шею?

— Наручники. Вдруг нас повяжут.

Глебов ухмыльнулся.

— Предусмотрительно. Хоть и глупо. Ладно, я сам позабочусь об оружии.

Беззвучно войдя в комнату, Гоша со спины подошел к Глебову и положил ему на плечо руку. Резко вскинувшись, тот вывернул шею и с облегчением обнаружил позади себя друга, а не омоновца с калашом и в маске.

Выдохнув, Глебов приложил к груди ладонь.

— Гоша, придурок, больше не подкрадывайся ко мне сзади!

Опустившись на пол рядом с друзьями, Покровский безжизненным от усталости голосом спросил:

— Парни, ответьте честно. Я смогу стать актером?

Переглянувшись, Глебов с Шутовым ответили почти не задумываясь.

— Нет, — первым произнес Сергей.

— Нет, — спустя мгновение вторил ему Антон.

— Никогда.

— Исключено.

— Невозможно.

— Без вариантов.

Поморщившись, Покровский проворчал:

— Гады вы. А еще зовете себя моими друзьями.

— Ты хотел честного ответы, ты его получил, — напомнил Глебов.

Поколебавшись, Гоша нерешительно промямлил:

— Тогда... тогда... можно мне с вами?

— Можно с нами что? — лукаво уточнил Глебов.

— Ну, пойти на дело.

— Пф, — фыркнул Шутов. — Нужен ты нам, предатель.

— Антон! — прикрикнул на него Глебов.

— Что Антон? Почему чуть что, сразу Антон? Ладно, я не против его участия, только пусть сначала докажет, что от него будет польза.

Поразмыслив, Гоша сообщил:

— У меня есть немного денег. Шеф, мудак, заплатил мне всего пятерку, но мы можем легко потратить их на наше дело.

Радушно раскинув руки, Шутов торжественно провозгласил:

— Чувак, добро пожаловать в нашу банду! Или нет... звучит слишком отстойно. Пусть лучше будет так. Чувак, добро пожаловать в нашу криминальную семью!

Глава 11

Безумный эксцентрик и неврастеник, боящийся вида крови, Антон Шутов работал в самом необычном для его типа натуры месте — ночным сторожем в морге. Друзья, естественно, знали о его месте работы, но представляли они его себе несколько иначе — чистеньким, расположенным в приличном месте при какой-нибудь больнице, светлым и даже, возможно, людным. А иначе как еще подобный Шутову человек мог через каждые два дня ходить на свою работу, не принимая перед этим лошадиных доз успокоительного? Однако в реальности все оказалось совсем не так, как в их воображении. В реальности, стоя ночью в безлюдной промзоне под одиноким раскачивающимся фонарем перед черной коробкой здания, производившего впечатление заброшенного, они явственно ощутили атмосферу самого настоящего фильма ужасов.

Глядя на спускающиеся к полуподвальному помещению ступеньки, Глебов и Покровский переглянулись и зябко поежились.

— Стремно здесь, — нервно заметил Гоша. — Давай я лучше посторожу машину.

— С машиной ничего не случится, здесь на километр нет живых людей. — Глебов легонько подтолкнул друга к ступенькам. — Пойдем, он сказал, что ждет нас двоих.

— Но...

Резкий, хриплый «карр» вороны заставил обоих вздрогнуть, и, не сговариваясь, друзья одновременно ломанулись к лестнице.

Железная дверь с надписью белой краской «морг» была незаперта. Сразу за ней вдаль убегал узкий, с низким потолком коридорчик, в конце которого маячило пятно света. От входа влево и вправо тянулась еще пара коридоров — погруженных в полнейший мрак. Над входом, едва разгоняя тьму, мерцая, светила тусклая лампа.

Послышался электрический треск, и лампа погасла. В абсолютно тьме парни слышали лишь свое дыхание, да звук падающих вдали капель.

Снова раздался треск, и лампа загорелась, выхватив из тьмы стоящего на полусогнутых Глебова и прячущегося за его спиной Покровского.

— Ну и местечко, — нервно прошептал Гоша.

Набрав в легкие побольше воздуха, Глебов крикнул:

— Антон!

— Антон-Антон-Антон... — разнеслось гулкое эхо, и когда оно стихло, в коридорах вновь воцарилась тишина.

— Иди вперед, — шепотом велел Глебов.

— А почему? — также шепотом Покровский Гоша.

— Я буду прикрывать.

— А почему ты говоришь шепотом?

Из тьмы коридора сбоку зазвучали тяжелые шаги, послышалось звяканье металлических цепей.

Парни с ничем неприкрытым ужасом в глазах уставились в сторону шагов, но рассмотреть, что за страшный и огроменный тип мог издавать их, было невозможно.

С треском электричества вновь погасла лампа, и оставшиеся в потемках друзья, стараясь ничем не выдать своего присутствия, задержали дыхание.

Неумолимо приближаясь, шаги становились все громче и громче. Лязг-лязг-лязг — оглушительно звенели цепи, сквозь звон можно было расслышать тяжелое, натужное дыхание мужчины. Который, судя по издаиваемым им звукам, был не самого субтильного телосложения.

— Тр-р-р... — протрещала лампа и, вспыхнув, осветила шагающего по коридору индивида — невысокого молодого парня с красным ирокезом на лысой башке, пирсингом в ушах, носу и губах и тяжелых высоких ботинках. На его бедрах болталось с десяток цепей, а в руках он, натужно пыхтя, в непрозрачном чехле тащил что-то большое, круглое и широкое.

Кивнув на замерших, боясь шелохнуться, посетителей морга равнодушный взгляд, не сказав им ни слова, юноша-панк прошествовал мимо и вскоре скрылся во тьме продолжения коридора.

— Что это только что было? — нервно спросил Покровский.

Глебов пожал плечами.

— Да мне-то откуда знать.

— Маньяк?

— Мы в морге, а не в дурке. Ладно, пошли.

Первым шагая по коридору к далекому пятну света, Глебов без надежды на ответ, чтобы просто было не так жутко, спросил:

— Гош, как думаешь, зачем он нас позвал?

Никто не ответил.

Глебов обернулся: позади никого. Сглотнув, он шепотом позвал:

— Гоша, ты где?

Собрав все свое мужество, Глебов сделал несколько шагов назад по коридору, как вдруг из зияющим черным бокового прохода на него, подняв перед собой руки, с криком «а-а-а-а!» выпрыгнул Покровский.

Подскочив от страха, Глебов выкинул руку и стукнул шутника в живот.

Ойкнув, Покровский чуть согнулся и с довольной рожей насмешливо констатировал:

— А, испугался!

— Придурок, — с бешено колотящимся сердцем выдавил из себя Глебов. — Как ребенок, честное слово...

В небольшой, пахнущей формалином комнатке, куда привел их коридор, стоял стол с электрочайником, пара шкафчиков и кровать-каталка на колесиках. В мешковатой, слишком большой для него форме охранника за столом сидел Шутов. Слушая в наушниках музыку, отхлебывая из кружки чай, он от руки увлеченно писал что-то на одном из десятка разбросанных перед ним листков. Рядом с его локтем валялась вскрытая упаковка печенья.

Заметно нервничая, Глебов легонько пнул ножку стола, заставив Шутова оторваться от написания очередной нетленки и вырвать из ушей наушники.

Сглотнув, Глебов спросил:

— Слушай, Антон, я не понимаю, как ты можешь работать в таком месте?

— А в чем проблема? — искренне удивился Шутов. — Здесь же настоящий рай.

— Чувак, наверное, ты не замечал, но это — морг. А ты невротик.

Шутов дернул плечом.

— Мне здесь не с чего нервничать. Меня здесь редко достают.

— А как же трупы?

— А что трупы? Трупы как раз достают меня меньше всего. Ты не представляешь, какие они спокойный.

— Но здесь реально страшно! — вскрикнул Глебов. — Правда, Гоша?

Жуя, Покровский протянул Глебову давно схваченную им со стола упаковку печенья. Чавкая, легкомысленно спросил:

— Будешь печеньку?

Скрипя колесами, в комнату въехала толкаемая панком тележка, на которой лежало с десяток округлых чехлом разного диаметра и какие-то стойки и треноги. Дотолкав тележку до угла, юноша схватил один из чехлов, расстегнул его и извлек на свет барабанную бас-бочку.

— Короче, зачем позвал? — спросил у Шутова Глебов.

Собрав раскиданные по столу листки, состроив важное выражение лица, Шутов сказал:

— Я немного подумал и кое-что понял. Парни, мы упускаем одну очень важную вещь.

— Продолшай, — жуя печенье, прошамкал Покровский.

— Смотрите, чтобы добиться успеха в любой профессии, нужно много учиться. И чтобы стать преступниками, нужно тоже учиться. И с чего-то начинать. А кто-нибудь из нас хоть раз в жизни нарушал закон? Кто-нибудь хоть раз совершал настоящее преступление? Нет! Никто из нас даже не способен отобрать карманные деньги у первоклассника!

Глебов вскинул перед собой указательный палец.

— Я отбирал. Когда учился в восьмом классе. Правда, всего один раз.

— А я воровал у родителей, — признался Покровский.

Хмыкнув, Шутов произнес:

— Да вы прям рецидивисты. Сколько уже было ходок? — Не дождавшись ответа, Шутов продолжил: — Парни, нам нужен человек, который объяснит все тонкости профессии. Все начинающие преступники обычно прокалываются на какой-нибудь мелочи. Из-за своей неопытности. И садятся. Надолго. И мы сядем. Потому что сейчас мы не преступники, сейчас мы — дилетанты. — Подумав, он уточнил: — Даже хуже. Сейчас мы чайники. Или вообще лохи. Вот, кто мы.

— Какой ты самокритичный, — восхитился Глебов.

— Я о всех нас, — проворчал Шутов.

Повернувшись к Покровскому, Глебов предложил:

— Поехали домой.

Видя, что друзья всерьез собрались уходить, Шутов поспешно крикнул:

— Стоять! — Он самодовольно улыбнулся и торжественно сообщил: — Парни, я нашел нам учителя.

Сев за барабанную установку, панк три раза стукнул палочкой по тарелке и начал играть. Громко и довольно профессионально.

Перекрикивая грохот барабанов, Шутов проорал:

— Подождите меня на улице!

Переодевшись в свою повседневную одежду, Шутов поднялся к дожидающимся его возле машины друзьям.

— Что это был за черт с барабанами? — первым делом спросил Покровский.

— Мой новый сменщик. Он играет в группе. Морг — единственное место в городе, где он может спокойно репетировать.

Покровский ухмыльнулся.

— Писатель, музыкант... Какой у вас в морге творческий коллектив.

— Ага, — кивнул Шутов, — этот черт готов за бесплатно подменять меня хоть каждую ночь. Ему лишь бы постучать. Он прямо как машина. Может играть одну и ту же партию всю смену. А еще сегодня привезли целый вокально-инструментальный ансамбль. Не пережили аварию, бедняги. — Встретив тяжелый взгляд Глебова, он поспешил вернуться к делам насущным. — Понял-понял. Значит так, я познакомился в интернете с настоящим грабителем.

— Он прислал тебе свою резюме? — иронично спросил Глебов. — Откуда ты знаешь, что он грабитель?

Гордо выпятив грудь, Шутов ответил:

— Он пять раз сидел за сейфы. Он — настоящий профессионал.

— Профессионал в чем? Как сесть в тюрьму?

— Не всем везет, — парировал Шутов.

— Но ему не везет подозрительно часто.

— Зато теперь он точно знает, как не проколоться, — нашелся Шутов.

Кивнув на друга, Покровский заметил:

— Антон, кстати, прав.

— Вот видишь, — высокомерно уставился на Глебова Шутов. — Даже Гоша согласен со мной.

Однако Глебов не сдавался.

— А если твой новый знакомый — полицейский под прикрытием?

— Кстати, да, — с важным видом кивнул Покровский. — Интернет это такое место — знакомишься с мальчиком, а потом оказывается, что мальчик — это девочка. — Поняв, что ляпнул что-то не то, Гоша мгновенно исправился: — То есть наоборот. Я перепутал.

Задумчиво глядя на друга, Глебов признался:

— Гоша, в последнее время ты начинаешь меня пугать. Ты точно что-то скрываешь.

Уже позабыв о странном высказывании Покровского, Шутов сказал:

— Парни, мы еще ничего не сделали. Нам рано бояться полиции. Поэтому поехали.

— Куда? — мгновенно напрягся Глебов.

— К нашему наставнику. Я уже договорился о встрече. Он нас ждет.

Глава 12

Кафе, где была назначена, по словам Шутова, бандитская сходка, располагалось во дворах спальных районов в полуподвальном помещении и носило непритязательное имя «Япона-мама». С трудом — пришлось даже поспрашивать сидящих на скамеечке пацанов — отыскав его, Глебов остановил машину напротив дорожки, ведущей к подъезду, рядом с которым стояла железная клетка с убегающей вдоль стены вниз лестницей.