Витой посох. Пробуждение

— Да! — решительно отрезал он.

— Зря. В Ойнерской пуще еще и прайды карайнов водятся.

— Это что?

— Звери такие, — пояснил седоусый, зачем-то кивнув в сторону дороги, где еще не успела осесть пыль. — Они очень опасны, когда дикие. Охотно закусят человечинкой. На них охотники меньше, чем вдвадцатером, не ходят...

— Я что, охотиться собрался? — изумился юноша. — Я просто хочу побыстрее добраться до Дарлайна!

— Ну, как хотите, — вздохнул стражник. — Ваша воля. Я предупредил. Распишитесь в дорожном реестре, он вот там, в сторожке.

Обрадованный Кенрик быстро расписался и вскоре был выпущен за ворота.

— Не сходите с дороги, эллари, — посоветовал ему в спину стражник. — Да и ночевать лучше в придорожных трактирах, их хватает.

— Благодарю! — бросил через плечо Кенрик.

Затем он радостно улыбнулся, поплотнее закутался в плащ и, не оглядываясь, двинулся в путь. Идти предстояло больше трех дней, а учитывая необходимость время от времени отдыхать — и все пять. Как ни жаль, на ночь действительно придется останавливаться в трактирах — зима, будь она неладна. Пусть мороз и небольшой, но все равно есть, замерзнуть легко. Да еще и снега нет. Хотя это, наверное, к лучшему. Представив, что ему надо продираться через сугробы, юноша поежился. Приходилось, дай Трое, чтобы больше не пришлось.

Свежий морозный воздух бодрил, одежда была теплой, и Кенрик радовался жизни, с интересом глядя по сторонам. Вот и начался новый этап жизни. Что ждет его впереди? Юноша не знал, но надеялся на лучшее. Ведь даже если в Игмалионе и нет Визуальной Академии, то у него есть возможность поступить в университет, что в родной каверне было практически невозможно. А это шанс, и немалый. Люди с университетским образованием ценились даже в Торийском царстве, занимая немалые посты на государственной службе.

Кенрик шел до самого полудня или немного дольше, ничуть не устав. За все это время он почти никого не встретил — только однажды мимо проехали три всадника на ульхасах, да еще один обогнал его вскоре после того, как юноша покинул Лонвайр. Видимо, здесь и в самом деле мало кто решается путешествовать в одиночку. Удивительно, ведь Игмалион населен куда плотнее, чем та же Тория. На задворках сознания мелькнула мысль, что это не зря, что слухи, возможно, в чем-то и правдивы, но Кенрик решительно отбросил ее.

Желудок напомнил о себе, и юноша уселся на камень на обочине, раскрыв свой дорожный мешок. Припасов, захваченных еще из Тории, должно было хватить дней на десять. И хорошо, ведь если бы пришлось закупать еду в Лонвайре, то это обошлось бы раза в три-четыре дороже. Интересно, в Дарлайне такие же высокие цены? Скорее всего нет, это лонвайрские трактирщики пользуются тем, что больше путникам приобрести провизию негде. Да и все привозное там, вокруг ни ферм, ни даже рыбацких деревень нет. Кенрик отрезал ломоть вяленого мяса и с удовольствием сжевал его с двумя сухарями, запив водой из фляги.

Немного посидев, глядя на бьющиеся об берег свинцовые волны моря, юноша со вздохом встал, забросил мешок на спину и снова двинулся в путь. Хотелось бы к ночи дойти до трактира. Нет, конечно можно переночевать и на обочине или какой-нибудь поляне, разведя костер — не раз так приходилось ночевать в прошлом. Но не хотелось, все же холодновато. Беранис с деньгами, за ночлег на сеновале много не возьмут, а еда есть.

Миля за милей незаметно ложились под ноги, Кенрик шел, что-то насвистывая себе под нос, и фантазировал о будущем. Чего только ни приходило в голову! Вот он — могучий маг, способный движением пальцем вызвать или утихомирить ураган. Вот он — известный ученый, разгадывающий загадки мироздания. А особенно — главную загадку их мира, загадку каверн. Ведь когда-то, если верить древним легендам, мир был един, не разделен на закрытые неизвестно чем области, которые со временем и назвали кавернами.

В свое время Кенрик добрался до границы родной каверны и своими глазами видел за ней лес и горы. Однако пройти дальше не смог, уперся в невидимую границу. Да и никто не мог, хотя самые сильные маги и предпринимали множество попыток, да только ни одна не увенчалась успехом. Способ проникнуть из каверны в каверну имелся один — созданные древними порталы, которые изредка удавалось активировать. Кем были эти древние? Опять же никто не знал. Не все активированные порталы вели в населенные местности, из пяти торийских только два — в Игмалион и некий Ринстер. Но в последнем пришельцев встречали стрелами, местные не желали ни с кем контактировать. Остальные три вели на безлюдный скалистый островок, в густую чащу и в пустыню. Герцог, на чьей территории находился ведущий в чащу портал, долго пытался как-то освоить ее, но поселенцев очень быстро пожирали огромные хищные ящеры. После нескольких неудач он отступился, отдав портал на откуп магам, заплатившим за это немало золота. Те занимались какими-то непонятными экспериментами, ничего не сообщая о них живущим неподалеку людям. Да последние и сами не стремились лезть в дела "колдунов", слишком боялись их.

Солнце все больше склонялось к западу, и Кенрик понемногу начал беспокоиться. Где же трактир? Ему давно пора показаться! Не хотелось идти в темноте. Что же делать? Устраиваться на ночлег? Это ведь потребует время хотя бы на то, чтобы хвороста на всю ночь набрать. Без костра он просто замерзнет к утру. Юноша ускорил шаг, надеясь вскоре увидеть огни трактира.

Внезапно какой-то звук привлек внимание Кенрика, и он остановился. Очень знакомый звук. Где-то в чаще, на грани слышимости безнадежно, отчаянно плакал маленький ребенок! Уж детский-то плач юноша, нянчивший младших братьев и сестер, ни с чем спутать не мог. Ребенок заблудился? Но где его родители? Разве мог кто-то оставить малыша в лесу? Только в одном случае — если с ним случилась беда. Наверное, многие назвали бы Кенрика сумасшедшим, но оставить в лесу плачущего ребенка он не мог. Физически не мог и, забыв обо всем, рванулся влево от дороги, быстро углубившись в чащу.

Стволы огромных деревьев мелькали мимо, пару раз юноше даже пришлось перелезать через буреломы. Он бесконечно петлял, спотыкался, падал, вставал и снова бежал, думая только о том, как побыстрее добраться до несчастного малыша, и не запоминал дорогу — не до того было. Плач постепенно становился громче, однако прошло еще минут двадцать, прежде чем Кенрик выскочил на большую поляну. Младенческое "уа-уа" явно раздавалось отсюда. Но где же младенец?..

Юноша растерянно обвел глазами поляну, но никого на ней не обнаружил. Только у самой кромки леса на траве виднелась какая-то темная масса. Подойдя поближе он понял, что это довольно большое мертвое животное, явно из породы кошачьих. Сперва ему показалось, что оно точно такое же, как то, на котором ехал герольд, но, присмотревшись, Кенрик понял, что это не так. Похожее, но другое. Во-первых, черного цвета, не пятнистое, шерсть намного гуще. Во-вторых, значительно больше размером, лапы длиннее и толще, морда другой формы, хвост раздвоен, на обоих его кончиках венчики когтей. Зубы внушали уважение, когти тоже были немаленькие — та еще зверюга, не дай Трое встретиться с ней на узкой дорожке. Убил ее не менее страшный хищник — напрочь разорванное горло ясно говорило об этом.

В этот момент снова раздался младенческий плач. И раздавался он прямо из-под мертвого животного! Кенрик ошалело отступил на шаг и помотал головой, однако ничего не изменилось. Это что же получается? Зверюга напала на кого-то с ребенком, убила, но ее саму тоже кто-то убил, когда она собралась закусить младенцем? Никакого иного вывода он не мог сделать. Некоторое время Кенрик набирался духа, затем решительно подошел к зверю, обойдя лужу крови, натекшую из разорванного горла. Присел возле и сунул руку под тушу. В то же мгновение плач стих, и кто-то сильно укусил юношу за ладонь. Он вскрикнул и выдернул руку, на которой, вцепившись зубами, повис черный меховой комочек. Совсем небольшой. Но держался недолго и сорвался, упав на траву. На поляне снова раздался плач.

Не сразу до Кенрика дошло, что плачет этот самый меховой комочек, елозя вокруг себя растопыренными лапками с крохотными коготками и поднимая кверху мордашку с широко распахнутыми, часто моргающими желтыми глазками. Надо же, совсем как человеческий младенец...

Котенок, не прекращая хныкать, пополз в сторону Кенрика. Тот зачарованно смотрел на него, не понимая, чего он хочет. Звереныш уткнулся в ногу человека и довольно заурчал, что растрогало юношу, несмотря на боль в укушенной ладони.

— Ну и что мне с тобой делать, чудо? — негромко спросил он, присев на корточки и потрепав котенка по загривку.

— Мр-р-ря-а-а, — отозвался тот, всем своим видом выражая радость.

Котенок нежился под рукой Кенрика, даже пару раз лизнул ему пальцы. К нему было приятно прикасаться — нежная шелковистая шерстка вызывала желание гладить и гладить ее.

— Интересно, что ты за зверь?.. — юноша растерянно посмотрел на мертвую "кошку". — Это, наверное, твоя мама?

— М-р-р-р... — мурлыкнул котенок.

Особенно смущали Кенрика два хвоста. Ну зачем, скажите на милость, кошке два хвоста?! Да еще и таких длинных, мускулистых, с когтями на кончиках. Впрочем, таковыми они являлись только у взрослых животных — у котенка оба хвостика напоминали собой толстые, подрагивающие, покрытые черной шерсткой колбаски.

Звереныш, самозабвенно урча и прикрыв глазенки, продолжал вылизывать юноше пальцы. Вздохнув, тот понял, что не сможет бросить доверившееся ему существо, особенно такое маленькое, хотя что делать с ним в городе не представлял. Может, там есть зверинец, который возьмет котенка? Это ведь сейчас он маленький, а подрастет — не прокормишь, вон его мамаша какая — ей и целой антилопы, чтобы пообедать, не хватит.

Со вздохом сунув котенка за пазуху, где тот немного пошебуршился и вскоре затих, Кенрик оглянулся, только сейчас осознав, что сделал то, что его предупреждали не делать — зашел в лес. Однако никакой опасности не было, никто на него не нападал, и юноша пожал плечами.

Кенрик понятия не имел, что сработал старый принцип: "Дуракам везет", и он чудом остался в живых. Ведь если бы он имел какое-либо отношение к смерти самки карайна, то укус котенка оказался бы для него смертельным. Каким образом даже новорожденные котята определяли виновника гибели родителей и выделяли мгновенно убивающий яд, никто не знал, но так случалось всегда. Обычных хищников вокруг поляны тоже хватало, но они не рисковали высунуться из чащи — запах двухвостого карайна вызывал у них панический ужас, даже запах такого маленького, как подобранный Кенриком. А другие карайны никогда не тронули бы малыша или кормящую самку — ее убила стая недавно инициированных зорхайнов, еще ничего не соображающих, сходящих с ума от жажды крови. Их сейчас преследовал самец и примкнувшие к нему трое соседей по прайду — жить этим зорхайнам осталось совсем недолго.

Ученые звероводы и держатели питомников королевства полагали, что эти звери разумны, ведь они мстили убийцам даже по прошествии многих лет, порой преследовали охотников в городах. Находили свою жертву, разрывали и исчезали, как призраки. Мало кто рисковал охотиться на карайнов, несмотря на величайшую ценность незапечатленных котят — за них платили золотом по весу. Нужно было убить и отца, и мать, чтобы добыть котенка, это обычно стоило десятка два человеческих жизней, как минимум, затем осторожно доставить его в город и там отдать в руки кому-то не имевшему отношения к смерти родителей. Только такой имел шанс быть запечатленным. Но и это не всегда срабатывало, поэтому двухвостые в личном пользовании были чрезвычайно редки — десятка три на всю страну. Однохвостые выращивались в питомниках, но и их общее число не превышало пяти с половиной сотен. Плохо размножались в неволе.

Надо было выбираться обратно на дорогу, и Кенрик нерешительно оглянулся по сторонам, пытаясь вспомнить откуда выбежал на поляну. Но не сумел — лес хоть слева, хоть справа выглядел совершенно одинаково. И что теперь делать? Юноша в растерянности потоптался на месте, понимая, что оставаться здесь нельзя — соседство с мертвой кошкой ни к чему хорошему не приведет, обязательно найдутся желающие ею закусить. К тому же быстро темнело — еще полчаса, и стемнеет совсем. Вывод из этого следовал только один. Нужно искать место для ночлега, разводить костер и укладываться спать, а поутру двигаться дальше. Хотелось надеяться, что огонь отпугнет зверей.

Решив двигаться хотя бы на север, Кенрик осмотрел несколько ближайших деревьев, нашел, где на них растет мох, и пошел в ту сторону. Повезло, что вокруг был не бурелом, а обычный, хоть и очень старый лес. Поэтому юноша бодро продвигался вперед. И примерно через полчаса нашел то, что искал — небольшую, уютно выглядящую полянку, поросшую густой травой. Он быстро насобирал хвороста и при помощи огнива разжег костер — не в первый раз, еще в родной каверне часто ночевал в лесу по дороге.

Котенок тихо посапывал у него за пазухой, и Кенрик решил не беспокоить малыша. Только задумался о том, чем его кормить. Бедняга ведь еще молочный, судя по виду. А откуда в лесу взять молоко? Придется, похоже, пережевывать хлеб и кормить его получившейся массой. Так, насколько знал юноша, выкармливали младенцев в бедных крестьянских семьях, если у матери не было молока. Но это человеческих младенцев...

— Ну что, парень, как тебя назовем-то? — Кенрик достал недовольно заурчавшего звереныша из-за пазухи и осмотрел его. Все верно, не ошибся — явно мужеска полу.

Тот на мгновение приоткрыл глаза и жалобно мяукнул. Мол, отстань, не видишь — сплю. Хочешь называть — называй, только не буди. Кенрик рассмеялся и почесал его под шейкой. Котенок тут же довольно заурчал и потерся мордочкой об ладонь. В детстве юноша хотел завести кота, но отец кошек на дух не переносил, не позволил. Теперь вот завел, сам того не желая — и котик явно вырастет немаленький. Знать бы еще что с ним делать...

— Не Мурзиком же тебя называть, чудо... — растерянно проворчал Кенрик. — Впрочем, ты черненький. Будешь Чернышом.

Новопоименованный Черныш заурчал громче, свернулся в клубочек на руках юноши и удовлетворенно засопел. Кенрик снова рассмеялся и упрятал меховой комочек за пазуху — пусть себе спит. Раз есть не хочет, то завтра будет время подумать, чем его кормить. А пока надо поесть самому. Он подбросил еще дров в костер, сходил за водой к недалекому ручью — услышал его шум — и быстро сварил дорожную похлебку. С удовольствием съел, достал из мешка спальное одеяло, завернулся в него и со спокойной совестью уснул. Страха он почему-то не испытывал ни малейшего.

За полдня пути граф с секретарем добрались до первого от города придорожного трактира и, после недолгого обсуждения, решили дожидаться Валльхайма в нем. Ронгедормец этот трактир однозначно не минует, последний теплый ночлег на пути из Лонвайра в Дарлайн. Так зачем трястись еще двое суток на холоде? Лучше подождать в тепле, ночуя на мягкой постели и обедая горячим.