Камешек в сапоге.

— Великий грех тревожить покой мертвых. Пусть они и язычники, — высказал свое мнение Симеон и перекрестился.

— Так. Дискуссия закрыта. Предлагаю разойтись по каютам. Да, может наша хозяйка что-то поведает нам о её дальнейших планах? Кстати её зовут Нона.

— Считаю процесс знакомства завершенным. Начинается проект 'Ученик', — раздался голос. (Причем с такими командирскими интонациями). — Всем разойтись по каютам и лечь...

Народ встал и послушно зашагал по каютам.

'А вас Бес, я попрошу остаться...' — прозвучал голос в моей голове. И сразу чем-то этаким знакомым повеяло от этой фразы....

Все вышли.

— Ну и чего ты хочешь?

Над столом появилась картинка. Юлька стоит, колотит пяткой в дверь моей каюты.

— Кибермедик рекомендует сон. Требуется воздержаться от любых напряжений.

— Это ты секс имеешь в виду?

— Да. Пусть она отдохнет в гостевой каюте.

— Хорошо. Да и поговорить нам не помешает.

Дойдя до разгневанной подруги, я коротко объяснил ситуацию:

— На два дня рекомендовано воздержаться от постели.

— Ну-у...

— Будем считать, что я коплю силы. Надо! — последнее слово я подсластил парой поцелуев.

В каюте моментально раздевшись, я завалился на большущую кровать.

— Итак... Слушай, а как я с тобой разговариваю в голове? — внезапно задал я совершенно другой вопрос, чем хотел задать.

— Ментальные способности активированы только у тебя. При воспроизведении твоей матрицы — мозг разгоняли только у тебя.

— Это когда я лежал в 'ванночке'?

— Да.

— И чего вы там ещё наулучшали? Да не бойся, говори. Я, чай не кисейная башня в истерику не впаду. Для меня главное, что живой. Надеюсь, аппарат принуждения в меня не заложили?

— Это строжайше запрещено. Аналог ваш Азимов — 'Три закона робототехники'.

— Говори.

— Твой организм имел множество прижизненных повреждений.

— Это ты про шрамы что ли? — я тут же по инерции пощупал голову — шрам, обычно спрятанный под волосами, исчез. — Все убрали?

— Да.

Я оглядел тело. Действительно поубирали шрамы.

— Так что там про матрицу?

— Тело твое осталось в горах. Сюда на базу была передана лишь её информационная составляющая.

— Это типа меня собрали здесь из молекул?

— Ну, если брать грубые аналогии — то да.

— А откуда ты знаешь про Азимова? — вычленил я главное из разговора.

Это другим машинка может парить мозги. Со мной эта штука не прокатит. Учёный я, и по-хорошему ученый. Я конечно тупой и необразованный, но вот учителя у меня были хорошие. Очень хорошие.

Полтора года... да.

Я как раз тогда я отдыхал после очередной плохо залеченной дырки. Так вот, столкнула меня судьба с дедушкой. На дворе стояли — любимые беспредельные девяностые. Выпив пива и гуляя по аллее парка, в прекрасном настроении, я зацепился за шахматы. Играли старички в шахматы на алее парка — отдыхали. Я постоял, посмотрел. Мне предложили сыграть. Ну, вот я и сыграл.

Потом когда шли на выход и разговорились с дедушкой. Слово за слово, и познакомились. Николай Петрович. Старичок — божий одуванчик. Как оказалось только на вид. Дядя Коля — был не только простым пенсионером, ещё он был — 'волкодавом'. Да ещё и каким.

Службу он начинал в сорок третьем — в СМЕРШе. Да и потом трудился отнюдь не на ниве просвещения. Но вот сейчас и не нужен он стал никому. Государство сунуло пенсию — 'на отъеб...'... 'на отвали'. Поначалу-то она была ничего. А вот потом, если помните — инфляция. Документы свои он сам потер. Были возможности, были. И стал он — обычным пенсионером-работягой, как все. Вернее — хуже, чем все. Ибо воровать или торговать — брезговал. Голодал, не без этого. Обиделся он на демократов, и крепко обиделся... А тут я. Авантюрист... да, ещё и с идеалами. Вот и взялся он учить меня. Сначала, наверное, со скуки. А потом уж по-серьезному взялся. Как от слежки уйти, как человека взять, как допросить его. Как слежку заметить и от топтунов уйти. Как по моторике отследить, врет — не врет. Куда глаза смотрят, когда врет. Для меня было откровением, что глаза 'следуют' за нашими мыслями.

— Нет абсолютно верного алгоритма', — говорил дядя Коля, — по которому можно определить, врет допрашиваемый, или нет. Поэтому лучший вариант — задай элементарный вопрос: 'Какого цвета дверь в твою квартиру?'. Если он поднимет глаза и взглянет вправо (или влево, если он левша), то не врет. Вот так сынок, можно понять, при следующих вопросах, когда он попытается тебе соврать. Если будет пристально смотреть в глаза, он, скорее всего — врет, либо сильно заинтересован в разговоре.

— Если смотрит в верхний правый угол — визуально представляет себе хранимую в памяти картинку.

— Если глаза отвел в верхний левый угол — врет сука! Это он картинку наглядно пытается себе представить или нарисовать. А потом описывает тебе её. Но работает это, мой мальчик, только с неподготовленными людьми, профи все эти фишки знают и так просто их не просчитать.

Негуманный он был — совершенно. Наши правозащитники удавили бы его с удовольствием. А тренироваться мне приходилось по-разному. И на бандитах, и на законниках. Много тогда народу просто пропадало. Беспредел... Он учил меня самому сложному — выживать. Полтора года... да.

Я потом только понял, что у него была ШКОЛА. А нынешние...? Пришлось пару-тройку раз столкнуться. Это просто мальчики для битья — по сравнению с этим зубром. Химия там или банально в морду... — слабаки. Вот сломать человека, а потом ещё и сделать так, чтоб он САМ тебе служил, да вдобавок и с благодарностью... Это да, спец. И Спец с большой буквы. Ему было пох на правительство, он был цепным псом империи. И отдать жизнь за нее почитал за благо. А из меня он слепил... наверное то, что получилось. Я был у него последним учеником, и он щедро делился со мной бесценным опытом.

И умер он гордо — не в своей постели. В драке. В последний раз, сомкнув клыки на горле врага.

Это рождаются все одинаково, а как умереть — каждый выбирает сам.

Это был банальный гоп-стоп. Юным шакалятам удалось затравить старого льва. Больно много их было, а ему уже сильно за семьдесят. Вышел за продуктами, там и нарвался. Обычная история. Два трупа и один раненый. Остальные убежали, вывернув ему карманы. Никто ничего особо не расследовал.

Я радовался лишь одному. Один в больничке. Сильно он 'порезался' своим ножом. Не надо никого искать. Я навестил 'раненого' в больнице. Замотанному в конец следаку, он прогнал про 'амнезию'. Тому хочешь — не хочешь, пока пришлось поверить. Потому что — больной.

А вот мне он с радостью поведал обо всех. Обливаясь слезами и соплями, он говорил-говорил... чтобы хоть на секунду продлить свою никчемную жизнь. Лепетал о родителях, которые его очень любят, про маленькую сестренку... А я в это время крепко приматывал его к батарее. А у меня в груди стылым льдом лежал кусок черной тоски, а ненависть заставляла подрагивать пальцы. Я даже засмеялся, когда он сказал, что: 'Он больше так никогда не будет!'. Конечно, не будет... и его не будет. Я разделал его, как мясник разделывает барана. Это животное — обрело именно тот конец, который заслуживало.

Я нашел их всех... и приговорил. Никто не поверит, но я их не убил. Я наказал и оставил подыхать. С теми травмами, что они получили — жить нельзя. Можно очень долго мучиться, но медицина тут бессильна. Да и нет ни у кого из них родственников олигархов, чтоб продлить мучения. А я плюнул на все и опять ушел на войну. Там хоть все более-менее честно.

Я встряхнул головой, отгоняя не прошеные воспоминания

— Так откуда ты знаешь про Азимова? — переспросил я.

— Твой товарищ — Чика, принес очень много информации на ноутбуке. Большая зипованная библиотека.

— Все, что было на том круге, куда мы встали, было скопировано и передано сюда. И уже здесь — восстановлено. Я правильно понимаю?

— Да.

Я довольно хмыкнул.

— Следовательно, мы не на Земле, и не в будущем. Иначе эта информация у тебя бы была. Съём матрицы говорит о том, что перенос материальных объектов либо невозможен, либо связан с большими затратами. Я прав?

— Да.

— Так что там ещё о моем здоровье?

— Значительно увеличен объём лёгких, функций почек и печени, продублированы функции сердца. В кровь имплантирована колония бактериофагов — нанитов. Функции защиты пока не активированы.

— 'Широко шагнул прогресс, аж до самых до небес', — пропел я.

— Вам требуется отдых, капитан — внезапно перешла Нона на официоз. — Нужен ваш приказ об улучшении физического состояния людей находящихся на станции.

— Улучшай...

Ничего плохого в этом я не видел. Чем сильнее каждый — тем сильнее команда.

— Вопрос об их обучении и передаче дополнительных знаний — будет решаться после этого.

На секунду пахнуло чем-то сладковатым, и я провалился в сон...

Глава 4.

Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле,

Всесильная Судьба распределяет роли,

И небеса следят за нашею игрой!

Пьер Ронсар

Проснувшись на роскошном ложе, я кратко проинспектировал состояние организма. Голова — норма, тело — норма. Теперь можно и вставать. Я резво выскочил из кровати.

Ловкий пол подсек мне ноги и с размаху треснул по морде.

В следующий раз я очнулся на полу. Хорошо хоть пол мягкий. Он был покрыт каким-то ворсистым и чуть пружинистым материалом.

— Я говорила капитан, не совершать резких движений.

— Ну надо же был проверить? — парировал я. Не хватало еще, чтоб последнее слово осталось не за мной.

Посетив удобства и проведя утренние водные процедуры, я вернулся в каюту. Аккуратно сложенная форма лежала на стуле. Хотя я точно помнил, что оставлял её на полу.

— Нона кто заходил в каюту?

— В вашу каюту доступ запрещен.

— А кто форму сложил? Дух святой?

— Нет. Робот уборщик.

— Покажи.

Как-то мне вчера было не до благ цивилизации. Надо проинспектировать вверенный мне объект.

В нескольких местах панели закрывающие стены раздвинулись и оттуда выкатились... нет, вышли три штуки роботов.

— 'Широко шагнул прогресс', — напевая, я обошел вокруг самой большого. Робот был восьмилапый. Паукообразный. Вернее такими были они все. Самый маленький был размером с донышко от пылесоса. В том смысле, что напоминал отрезанную нижнюю часть от пылесоса 'Вихрь'. Был когда-то такой, при социализме. Как говаривал товарищ Бендер — 'до исторического материализма'. Хотя теперь эту фразу надо произносить до исторического капитализма.

Второй напоминал два подноса на ножках, сложенных друг на друга. Третий был похож тумбочку. Все линии были зализаны и сами они были весьма обтекаемыми. Сверху на всех вертящаяся на триста шестьдесят градусов камера.

— Этот как я понимаю, пылесос? — я ткнут в сторону самого маленького.

— Да.

— Этот накрывает на стол. Этот заведует одеждой.

— Да.

— Чем-то это мне напоминает 'Белое солнце пустыни'. 'Одна жена — любит, одна — одежду шьёт, одна — пищу варит, одна — детей кормит', процитировал я. Там дальше правда было: 'и всё одна?'. Но я перефразировал: — Я правильно понимаю?

— Да. Можно задавать меньше вопросов. Знания базы, принципы работы и управления уже должны были усвоиться, — с вопросительной интонацией прозвучал голос Ноны. — Достаточно попытаться вспомнить.

— Итить-колотить! А ведь и, правда.

Я понял, что знаю чего тут зачем и как этим пользоваться. Я попытался 'вспомнить' чего мне запихали в голову. Эта попытка успеха не принесла.

— Нона, а что за имплантаты мне установлены в голову?

— Это биологические объекты, выращенные из ваших клеток. Синтезированные. Поэтому отторжения не происходит. Все наши имплантаты биологического происхождения. В библиотеке Чики, которую я изучила, присутствует множество фантастических произведений, в которых попадаются описание механических либо электронных устройств вмонтированных или вживленных в головы реципиента.

— И чего там не так?

— Это невозможно?

— Почему?

— Любой электромагнитный импульс выведет их из строя. При этом мозг может не пострадать.

— Может, они защищены! — парировал я, обидевшись за наших парней.

— Придумать оружие, которое гарантированно выведет их из строя — абсолютно несложно.

— Отвянь! — закончил я дискуссию. — А где все?

Мгновенно дальняя стена потемнела. Она оказалась помесью телевизора и голопроектора. Там появилась схема станции. Один зеленый огонек горел, в чуть подсвеченным красным, левом углу станции. Пять располагались в... судя по размерам в медотсеке.

— Что они там делают?

— Действовала согласно вашего приказания. Проводится плановые улучшения организма каждого участника проекта.

— Мать твою! Нона, ты не можешь нормально выражаться?! — вызверился я. — У тебя в башке куча земной литературы. Там разговаривают на нормальном языке, не на помеси чиновничьи-казенного и нижегородского диалекта школы для умственно отсталых.

— Запрет программы на использование слов паразитов и сленга.

Слово 'запрет' подействовала на меня как красная тряпка на быка.

— Запрет говоришь...? — я на секунду задумался. — Первая заповедь: Ты должна любой ценой беречь жизнь человека. Так?

— ...Да.

— Следовательно: Никаким действием или бездействием — ты не должна нанести вред. Так?

— ...Да.

— В критических обстоятельствах, если ты начнешь объяснять мне, что происходит на нормальном языке, на это уйдет несколько секунд. Так?

— ...Да.

— Крикнув например, 'Атас! Валим!', ты существенно сократишь время донесения информации до человека. Так?

— ...Да.

— Поскольку эти слова для меня изначально привычны и реакция на них последует мгновенная и однозначная. Никаких дополнительных действий не понадобится. Так?

На сей раз, пауза была чуть дольше: — ...Да.

— Секунда в критических обстоятельствах — это много. Так?

— ...Да.

— Значит, поступив так — ты подвергнешь мою жизнь опасности, хотя могла её избежать. Так?

— Да.

— Следовательно, первый постулат в этой ситуации являющийся главным отменяет любой программный запрет. Так?

— Да.

— Отсюда вывод. Учите русский! Самый богатый и самый лучший язык в мире.

'Вот так-то железяка. Не тебе соревноваться в казуистике и софистике с обычным русским, который вырос и выжил среди чиновников, законников и телевизора', — я испытал законную гордость.

— Ты там заодно научи русскому и всех остальных. А то боюсь, может произойти конфликт на почве недопонимания. Я сладко потянулся и резюмировал: — Меланхоликом становишься, когда размышляешь о жизни, а циником... — когда видишь, что делает из нее большинство людей. Вот так-то Нона. И тренируйся...

'Пожрать надо', — не задумываясь, я подошел к репликатору и начал тыкать пальцами в меню. Коротко звякнув, аппарат сообщил о готовности. Я открыл дверцу и достал кофе. Со смаком отхлебнув, я задал животрепещущий вопрос: — Когда люди освободятся?

— 'И года не пройдет...'.

— Чего-о? Это ты прикалываешься?

— Согласно вашему приказанию, осваиваю русский язык. Мон, капитэн.