03. Библиотека душ. Глава Третья

Впереди. Мой компас в животе был уверен, но это было нереально. Снова продолжающийся после пропасти спуск с моста, теперь видимый нам, был пустым. Там никого не было.

— Я не знаю! — прокричал я в ответ.

— Тогда пошли дальше! — велела она.

Мы были ближе к концу нашего моста, чем к началу, так что быстрее покинули бы пики, если бы продолжили двигаться вперед. Я подавил свой страх, наклонился и схватил Эддисона в охапку, и бросился бежать, поскальзываясь и шатаясь на ненадежных пиках. Я чувствовал, что пустóта близко, и уже мог слышать ее, ворчащую впереди из какого-то невидимого нам места. Мои глаза проследили за звуком, и я увидел это место, перед нами, но ниже: на срезе моста, несколько высоких узких щелей были проделаны в камне.

Там. Внутри моста была пустотá, и пустóта была внутри моста. И хотя ее тело ни за что бы не протиснулось сквозь отверстия в камне, ее языки запросто могли это сделать.

Я уже спрыгнул с пик и стоял на твердой земле, когда услышал, как закричала Эмма. Выпустив Эддисона, я резко развернулся и увидел, как один из языков пустóты обвился вокруг ее талии и размахивает ею в воздухе.

Она кричала и звала меня, а я кричал и звал ее в ответ. Язык перевернул ее вверх ногами и встряхнул. Она завизжала. Страшнее звука я еще не слышал.

Еще один язык ударил по пикам снизу, и наш импровизированный мост с лязгом разлетелся и посыпался в пропасть, словно горстка спичек. Затем второй язык метнулся к Эддисону, а третий ударил меня в грудь.

Я упал на землю, хватая ртом воздух. Пока я силился вздохнуть, язык скользнул вокруг моей талии и дернул меня вверх. Другой схватил Эддисона за задние лапы. Через мгновение мы все трое висели в воздухе вверх тормашками.

Кровь прилила к голове, и в глазах потемнело. Я слышал, как Эддисон гавкает и кусает язык.

— Не надо, она уронит тебя! — крикнул я, но он меня не слушал.

Эмма тоже ничего не могла сделать. Если она сожжет язык, обвивший ее за талию, пустóта уронит ее.

— Говори с ней, Джейкоб! — прокричала она. — Заставь ее остановиться!

Я изогнулся, чтобы увидеть узкие отверстия в мосту, из которого и вылезли ее языки. Ее зубы скребли камень между ними. Ее выпученные глаза горели от голода. Мы висели перед ней, как фрукты на толстых черных стеблях, а под нами зияла пропасть.

Я попытался заговорить на ее языке:

— ПОСТАВЬ НАС! — заорал я, но слова вышли на английском.

— Снова! — крикнул Эддисон.

Я закрыл глаза и представил, как пустóта делает то, что я велю, и попробовал снова:

— Поставь нас на мост!

Снова английский. Это была не та пустóта, которую я успел хорошо узнать, та, с которой я общался несколько часов, пока она была вморожена в лед. Это была новая, совершенно незнакомая, и моя связь с ней был тонкая и слабая. Она, видимо, почуяла, что я пытаюсь нашарить ключ к ее мозгам, потому что внезапно стала поднимать нас вверх, словно хотела размахнуться и бросить нас в пропасть. Мне нужно было как-то достучаться до нее и немедленно.

— СТОЙ! — заорал я, мое горло взревело, и в этот раз из него вырвались звуки хриплого гортанного языка пустóт.

Мы рывком остановились в воздухе. Какое-то время мы просто висели там, раскачиваясь как белье на ветру. Мои слова что-то сделали, но явно недостаточно. Я всего лишь запутал ее.

— Не могу дышать, — прохрипела Эмма.

Язык сжимался вокруг нее все сильнее, и ее лицо становилось фиолетовым.

— Поставь нас на мост, — велел я (на этот раз на языке пустóт!), звуки царапали мое горло, пока я произносил их. Каждый извергающийся из меня поток слов на языке пустóт вызывал чувство, что я кашляю скобками от степлера.

Пустóта неуверенно заклекотала. На какой то миг я уже подумал, что она действительно сделает, как я сказал. Но затем она сильно и резко взмахнула мной вверх-вниз, как если бы вы встряхнули полотенце.

Все поплыло у меня перед глазами и на некоторое время потемнело. Когда я пришел в себя, мой язык онемел, и я почувствовал вкус крови во рту.

— Скажи чудовищу, чтобы поставило нас! — кричал Эддисон, но я едва мог разговаривать вообще.

— Я штараюшь! — прошепелявил я и закашлялся, сплюнув полный рот крови. — Поштавь наш на мошт! — крикнул я на ломанном английском. — Поштавь ...

Я остановился, перенастроил мозг. Глубоко вздохнул.

— Поставь нас на мост, — велел я на чистом языке пустóт.

Я повторил это еще три раза, в надежде, что это проскользнет в какую-нибудь щель между извилинами в ее примитивном мозгу.

— Поставь нас на мост. Поставь нас на мост. Поставь нас на...

Она издала пробирающий до костей рев разочарования, подтащила меня к отверстиям в мосту, где она была заточена, и заревела снова, забрызгав мое лицо черной слюной. Потом подняла нас всех вверх и швырнула туда, откуда мы пришли.

Мы кувыркались в воздухе, по ощущениям казалось, что слишком долго, и я уже был уверен, что мы падаем навстречу своей гибели, но потом мое плечо встретилось с твердым камнем, мы покатились вниз по мосту и, скользя юзом, съехали к его подножью.

* * *

Мы чудесным образом были живы: избитые, но в сознании, все наши конечности все еще были при нас. Кубарем скатившись с гладкого мраморного моста, мы раскидали при приземлении кучу голов, валяющихся внизу. Теперь они были разбросаны повсюду и издевались над нами, пока мы приходили в себя.

— С возвращением! — съязвила ближайшая ко мне голова. — Мы прямо наслаждались вашими воплями ужаса. Что за мощные легкие!

— Почему вы не сказали, что внутри этого проклятого моста прячется пустóта?! — возмутился я, перекатившись в сидячее положение.

Боль вспышками пронзала все тело: от расцарапанных рук, от ободранных коленей, и пульсирующего плеча, которое я, скорее всего, вывихнул.

— И в чем тут веселье? Сюрпризы гораздо интереснее.

— Должно быть, вы приглянулись Щекотуну, — подхватила другая. — У последнего своего посетителя он отгрыз обе ноги.

— Это еще что, — добавила голова с круглой золотой серьгой в ухе, как у пирата. — Однажды я видел, как он завязал узел вокруг одного странного, опустил его в реку на пять минут, а затем вытащил и съел.

— Странный al dente, — поразилась третья. — Да наш Щекотун — гурман.

Не готовый пока встать, я пододвинулся ближе к Эмме и Эддисону. Она сидела, потирая голову, а пес пробовал встать на раненную лапу.

— Вы в порядке? — спросил я.

— Я довольно прилично стукнулась головой, — ответила Эмма, морщась, пока я раздвигал пряди ее волос, чтобы осмотреть ранку, из которой стекала струйка крови.

Эддисон поднял безвольно свисающую лапу:

— Боюсь, она сломана. Думаю, ты не попросил чудовище поставить нас осторожно.

— Очень смешно, — откликнулся я. — Если уж на то пошло, почему я вообще не попросил его просто убить всех тварей, а заодно и спасти наших друзей.

— Вообще-то, я тоже об этом подумала, — подала голос Эмма.

— Я шучу.

— Ну а я — нет, — заявила она.

Я промокнул ее рану рукавом рубашки. Она зашипела сквозь зубы и оттолкнула мою руку:

— Что вообще произошло там?

— Я думаю, пустóта поняла меня, но я не смог заставить ее подчиняться. У меня нет такой связи с этой пустóтой, какая есть... была, с той другой.

То чудовище было мертво, погребено под обрушившимся мостом, и вероятно утонуло, и теперь я даже жалел об этом.

— А как ты установил связь с тем, первым? — спросил Эддисон.

Я быстро рассказал, как я нашел ее вмороженной по самые глаза в лед, и после ночи, проведенной в странном, интимном общении голова к голове, я, очевидно, умудрился взломать какую-то жизненно важную часть ее нервной системы.

— Если у тебя нет такой связи с пустóтой из моста, — задумался Эддисон, — почему она сохранила нам жизни?

— Может быть, я сбил ее с толку.

— Тебе нужно улучшить свои навыки, — резко произнесла Эмма. — Мы должны переправить Эддисона на ту сторону.

— Улучшить?! И что я должен делать, брать уроки? В следующий раз эта штука убьет нас, как только мы приблизимся. Нужно найти другой путь.

— Джейкоб, нет другого пути, — Эмма отодвинула с глаз спутанные волосы и впилась в меня взглядом. — Ты — наш путь.

Я уже собрался пуститься в надоевшие возражения, как вдруг почувствовал острую боль сзади и с воплем вскочил на ноги. Одна из голов укусила меня за зад.

— Эй! — заорал я, потирая пострадавшее место.

— А ну надень нас обратно на наши пики, где мы и были до тебя, вандал! — выкрикнула она.

Я пнул ее изо всех сил, и она укатилась в толпу сидящих нищих. Все головы начали орать и осыпать нас проклятиями, нелепо перекатываясь с места на место с помощью своих челюстей. Я ругался в ответ и кидал ногой пепел в их ужасные иссушенные лица, до тех пор, пока все они не начали отплевываться и кашлять. А потом что-то маленькое и круглое пролетело по воздуху и с влажным шлепком ударило меня в спину.

Гнилое яблоко. Я резко развернулся и взглянул на нищих:

— Кто это сделал?!

Они заржали как обкурившиеся, низким идиотским смехом.

— Возвращайтесь туда, откуда пришли! — проорал один из них.

Я уже и сам начинал подумывать, что это не такая уж плохая идея.

— Да как они смеют, — прорычал Эддисон.

— Забудь, — остановил я его, мой гнев уже утихал. — Давайте просто...

— Да как вы смеете! — гневно крикнул Эддисон, поднимаясь на задние лапы и обращаясь к нищим. — Разве вы не странные люди?! У вас что, нет стыда?! Мы пытаемся помочь вам!

— Дай флакончик или проваливай! — отозвалась одетая в лохмотья женщина.

Эддисона затрясло от возмущения.

— Мы пытаемся помочь вам, — повторил он, — а вы... вы! В то время как наших собратьев убивают, наши петли вырывают с корнями, вы... спите у врага перед воротами! Да вы должны бросаться на них! — он ткнул в их сторону своей раненой лапой. — Вы все — предатели, и клянусь, придет день, когда я увижу, как вы все предстанете перед Советом имбрин и понесете наказание!

— Ладно, ладно, не трать на них всю свою энергию, — попыталась утихомирить его Эмма, поднимаясь на дрожащие ноги. Тут ей в плечо врезался гнилой кочан капусты и шлепнулся на землю.

Она взорвалась:

— Ну ладно, сейчас я кому-то расплавлю лицо! — закричала она, размахивая пылающей рукой перед толпой.

Пока Эддисон произносил речь, несколько человек собрались в кружок и о чем-то тихо совещались, а сейчас они вышли вперед, держа в руках примитивное оружие. Отпиленную ветку. Обрезок трубы. События принимали неприятный оборот.

— Вы нам уже надоели, — лениво протянул покрытий синяками мужчина. — Мы сбросим вас в реку.

— Хотела бы я на это посмотреть, — заявила Эмма.

— Я бы не хотел, — откликнулся я. — Думаю, нам пора идти.

Их было шестеро, нас — трое, и мы были не в лучшей форме. Эддисон хромал, у Эммы текла по лицу кровь, а я из-за своего поврежденного плеча едва мог поднять правую руку. Мужчины тем временем разделились и приближались с разных сторон, явно намереваясь оттеснить нас к пропасти.

Эмма посмотрела на мост за спиной, затем на меня:

— Идем. Я знаю, что ты можешь переправить нас на ту сторону. Попытаемся еще раз.

— Я не могу, Эм. Не могу. Я не шучу.

И я действительно не шутил. Я был не в состоянии контролировать ту пустóту, по крайней мере, пока, и я знал это.

— Если юноша говорит, что не может, у меня нет оснований не верить ему, — произнес Эддисон. — Мы должны как-то по-другому выпутаться из этого.

Эмма вспылила:

— Например?! — она посмотрела на Эддисона. — Ты можешь идти?! — посмотрела на меня. — Ты можешь драться?!

Ответ на оба вопроса был "нет".

Я понял, что она хочет сказать: количество вариантов у нас быстро таяло.

— Во времена, подобные этим, — высокомерно произнес Эддисон, — мое племя не сражается. Мы — ораторствуем!

Повернувшись к мужчинам, он выкрикнул раскатистым голосом:

— Друзья странные, будьте благоразумны! Позвольте мне сказать несколько слов!

Они не обратили на него никакого внимания. Пока они продолжали приближаться, отрезая нам пути к побегу, мы пятились к мосту, Эмма пыталась сотворить самый большой огненный шар, который только могла, а Эдисон разглагольствовал о том, как "лесные звери живут в гармонии, так почему мы не можем?".

— Возьмите, к примеру, простого ежа, и его соседа — опоссума... разве они тратят свои силы на то, чтобы бросать друг друга в пропасти, когда им грозит их общий враг — зима? Нет!

— Он совсем свихнулся, — пробормотала Эмма. — Заткнись и укуси уже кого-нибудь!

Я огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно сражаться. Единственными доступными твердыми предметами были головы. Я поднял одну из них за остатки волос:

— Есть другой путь через пропасть?! — заорал я ей в лицо. — Говори сейчас же, или я брошу тебя в реку!

— Иди к черту! — выплюнула она и щелкнула на меня зубами.

Я швырнул ее в мужчин, неуклюже, левой рукой. Она улетела совсем недалеко. Я нашел взглядом еще одну, поднял ее и задал тот же вопрос.

— Конечно, есть, — издевательски ухмыльнулась голова. — В кузове автазака! Хотя, на твоем месте я бы попытал счастья с пустóтой из моста.

— Что за автазак? Говори, а то и ты полетишь!

— Тебя вот-вот собьет один такой, — усмехнулась она, и вдруг мы услышали вдалеке три выстрела: "Бах, бах, бах!", медленно и размеренно, как сигнал. Тут же идущие на нас мужчины остановились, и все обернулись, чтобы посмотреть на дорогу.

Наполовину утонув в клубах взвившегося пепла, что-то массивное и угловатое грохотало по дороге. Затем мы услышали рев снижающего обороты большого двигателя, и из облака черной пыли вынырнул грузовик. Это был современный военный автомобиль, весь в броне и заклепках, с шинами в половину человеческого роста. Кузов представлял собой глухую металлическую коробку, и две вооруженные твари в бронежилетах стояли на подножках по обеим его сторонам.

Едва он появился, нищими овладело какое-то безумие: они смеялись, ахали от радости, размахивали руками и хлопали в ладоши, как выброшенные после кораблекрушения на необитаемый остров махали бы пролетающему самолету. Мы тут же были забыты. Нам представилась блестящая возможность, и мы не собирались упускать ее. Я отбросил голову, схватил Эддисона поперек груди левой рукой и, прихрамывая, заторопился следом за Эммой подальше от дороги. Мы могли бы просто продолжить идти — убраться с Дымящейся улицы и затаиться в какой-нибудь более безопасной части Акра Дьявола, но перед нами, наконец-то, был наш враг собственной персоной, и все что происходило в данный момент или должно было произойти, несомненно, имело большое значение. Мы остановились за деревьями недалеко от обочины, едва скрытые их обгоревшими ветками, и стали наблюдать.

Грузовик замедлил ход, и толпа облепила его, пресмыкаясь и выпрашивая: "пузыречек", "дуушичку" и "амбро", и "только попробовать", и "только чуть-чуть", и "пожалуйста, сэр", — омерзительные в своем раболепствовании перед этими мясниками. Они хватали солдат за одежду и обувь и получали пинки подкованными сапогами в ответ. Я был твердо уверен, что твари сейчас начнут стрелять, или врубят двигатель на полную и передавят тех глупцов, что посмели встать между ними и мостом. Но вместо этого грузовик остановился, и твари начали выкрикивать указания: "Построиться в линию!", "Вот сюда!", "Соблюдайте порядок или ничего не получите!". Толпа образовала очередь, словно бездомные на раздаче супа, присмирев и переминаясь с ноги на ногу в ожидании того, что они вот-вот должны были получить.