"Выпендривается" — огорчённо заметил Андрей. Нормальные люди использовали куда более традиционные фразы типа "Сим-сим, откройся", или "Полиция, откройте", но особисты, по всей видимости, просто не могли не выделиться и тут.

Замок, тем временем, сменил подсветку на зелёную и оповестил приятным женским голосом: "Идентификация личности проведена успешно".

— Что дальше, сэр? — поинтересовалась кадет, закрывая шкафчик. Её вещи остались в багажнике флаера, так что наполнять его было попросту нечем. Подсветка замка сменилась на тускло-красный, уже много веков служащий общепринятым запрещающим сигналом в мире людей.

— Отвезу тебя в общежитие, — пожал плечами тот. — Отдохнёшь с дороги, а завтра с свежими силами начнёшь постигать премудрости нашей работы в компании патрульных. Готовься, смена длится двенадцать часов, заступаешь в восемь утра.

— Я могу добраться самостоятельно, сэр, — на всякий случай напомнила о своей зрелости и самостоятельности Линч, но Рысев остался непреклонен.

— Вот завтра самостоятельно сюда и доберешься. Потому как завтра тебе весь день сидеть в патрульной машине придётся. А сейчас я тебя отвезу. Всё ясно?

— Да, сэр.

Манера разговора Линч с её "дасэрканьем" живо напомнила Андрею годы службы в армии.

— Вольно, стажёр, — махнул он рукой. — Грыжу выхлопного клапана не заработай. Ты не в армии, тут проще надо быть. Все эти твои "да, сэр" оставь для большого начальства, а с нами и патрульными — просто по именам. Уловила?

— Как скажете, Эндрю. При гражданских, вне участка, как к вам обращаться?

— Ну, при них можешь и посэркать, — разрешил куратор. — Ну что, поехали?

По городу Рысев вёл флаер сам, отключив автопилот. Это позволяет ему расслабиться — пояснил он в ответ на немой вопрос девушки. Действительно, процесс вождения позволял чуть отвлечься и дать отдых кипящим от напряжения мозгам. Пару раз их обгоняли флаеры полиции и спасателей, но в целом воздушный поток двигался примерно с одинаковой скоростью, выглядя с земли эдаким диковинным техногенным ожерельем.

— Ты как к ругани относишься? — задал он несколько неожиданный вопрос.

— Равнодушно, — удивлённо покосилась на него Линч. — А что?

— Наряду с блатным жаргоном тебе придётся использовать и мат, — объяснил Андрей. — Причём не для выражения эмоций, а просто так, для связки слов, иначе тебя могут просто не понять некоторые из наших клиентов. И я не шучу, — добавил он, поймав недоверчивый взгляд стажёра.

Какое-то время Линч переваривала услышанное и пыталась представить себе подобного анацефала. Попытка провалилась

— Я попрошу друга провести инструктаж по русской экспрессивной лексике, — сообщила она куратору.

— Ну и мы тебе поможем, — серьёзно кивнул тот. — И вообще привыкай ничему тут не удивляться. Гарантирую — ты за этот месяц тут такого насмотришься, что ни один самый хитовый ужастик или фантастика тебя не впечатлит. Посмотришь, так сказать, на человечество во всей его красе. Вернее, уродстве.

Он заложил вираж, облетая очередной небоскрёб с дурацкой новомодной крышей-"луковкой", имитирующей "старорусский стиль", донельзя раздражающий Рысева своей откровенно неуместной (с его точки зрения) пафосностью.

— Наркоманы, педофилы, убийцы, — продолжал Рысев свой рассказ. — Ворьё самое разномастное — карманники, форточники, портяночники, медвежатники, барсеточники. Мамаши, убивающие своих детей; дети, убивающие родителей; просто молодые подонки, затоптавшие своего сверстника просто потому, что им его причёска не понравилась; работорговцы; наркоторговцы — в общем, всякой твари по семь пар. Иной раз, если честно, начинаю кошачьему правосудию завидовать — хлоп, и клинок в пузе, и не надо эту мразь за свои же деньги содержать пожизненно, как на Либерти сделали и теперь наши дебилы-либерасты норовят и у нас ввести. Козлы драные, мать их... — он не сдержался и зло хлопнул ладонью по приборной панели.

Одно воспоминание о законопроектах, массово штампуемых либеральными партиями, рождали желание калечить и убивать, не меньше. Сперва эти уникумы протолкнули запрет на расстрел наркоторговцев и уже через месяц наркотраффик вырос в четыре раза. Теперь они протестуют против использования смертников для научных опытов, обучения медиков и личного состава специальных служб. Дескать, это не гуманно. Так образцы гуманности "вышку" и не заработают, а что до всяких мразей, так туда им и дорога. Жили, как скоты, так может хоть их смерть принесёт какую-то пользу обществу. Интересно, почему борцы за права человека чаще всего бьются за права всяких нелюдей? Ну заменят они смертную казнь через опыты, или хирургический стол на пожизненное заключение, и кому от этого станет лучше? Только тем ублюдкам, что будут год за годом гнить в камерах, прожирая деньги налогоплательщиков. По мнению Рысева, эти средства куда полезней направить, к примеру, на помощь беспризорным детям.

— Переезжайте на Рацио, — предложила ему Линч. — Там уже более века практикуют самообеспечение заключённых и использование приговорённых к смертной казни во благо общества. Они точно не отменят расстрельную статью за распространение наркотиков и не смягчат наказания по целому ряду статей.

Планета с уникальным государственным устройством, названным интеллектократией, была причиной горячих дискуссий едва ли не с самого момента своего появления. Законодательно закреплённое неравноправие граждан и нарушение общепринятых "прав человека" соседствовали там с поразительной стабильностью и довольством большей части населения. Именно их модель использования смертников была успешно перенята Федерацией во время войны с Империей Ррыш.

— Умом я не вышел, чтоб гражданство там получить, — отшутился Андрей. — А если серьёзно — почему я должен куда-то уезжать из своего дома? Им нравится либерализм? Вот пусть они и валят отсюда на Либерти к чёртовой матери, воткнув по три пера в задницы для стабилизации полёта. А здесь — мой дом, и моя обязанность — сделать так, чтобы жить в нём стало лучше.

— Тогда захватите власть в Федерации и депортируйте всех либерально настроенных граждан по назначению, — предложила хитро прищурившаяся Линч.

Рысев хмыкнул, но ответил абсолютно серьёзным тоном:

— Знаешь, я подумаю над этим предложением. В принципе, звучит довольно заманчиво. Стану Императором — "президент" звучит как-то медицински, почти как "презерватив", — назначу тебя главой СБФ, состарюсь, и ты меня свергнешь, чтобы править самой.

— Слишком долго ждать, сэр, — так же серьёзно возразила Линч, но на этот раз её "сэрканье" прозвучало как часть шутки. — Я дождусь, пока вы сделаете всю грязную работу, создадите Империю, а после этого просто отравлю вас. Яд издревле был женским оружием.

— У меня ещё останутся последователи, и моя смерть будет отомщена. Ты учла это? — усмехнулся Андрей, с неприязнью глядя на очередной голографический портрет президента Альенде.

— Логично, — задумалась Джессика, рассеяно глядя на проплывавшие мимо пейзажи. Собственно, кроме стен и рекламы на них смотреть было особенно не на что. — Тогда вас убьёт подставное лицо, а я свершу публичную месть, провозглашу себя вашей преемницей и возглавлю ваших последователей.

— Дай уж тогда хоть пару лет поцарствовать вволю, — с деланным сожалением вздохнул Рысев, как бы признавая своё поражение.

Он притормозил перед КПП — начинался "ведомственный" район, в котором жили сотрудники силовых ведомств, поэтому меры безопасности тут были усилены. По флаеру пробежался луч сканера, затем его "обнюхал" минно-розыскной робот, и лейтенант продолжил движение.

— Ну вот и прибыли, — сказал он минуту спустя, приземляясь на площадке жилого блока.

— Дальше я определённо дойду сама, — улыбнулась Джессика. — Откройте багажник, я заберу вещи.

Она распахнула дверь и спрыгнула на посадочную площадку. Андрей нажал на клавишу и разблокировал замок багажника.

— Ну, тогда до завтра, стажёр, — он протянул руку. — Добро пожаловать в Москву.

— Спасибо, император, сэр, — с серьёзным выражением лица ответила Линч, подхватила сумку и зашагала в сторону лифта.

Андрей посмотрел ей вслед, хмыкнул и поднял машину в воздух.

— А теперь — домой, — почему-то вслух сказал он.

Глава 5

Общежитие мало чем отличалось от прочих, виденных Джессикой раньше, разве что кнопки в лифте не были выжжены окурками и не терялись под слоями жевательной резинки. Едва створки лифта открылись на пятнадцатом этаже, в ноздри Линч ударил запах пережаренного лука, сопровождавшийся, по всей видимости, той самой матерной бранью, что стажёру предстояло освоить. Движимая любопытством, Джессика поправила сумку на плече и зашагала по коридору, ориентируясь на звук. Коридор упирался в просторную общую кухню с тремя плитами, одним автоповаром, тремя холодильниками и длинным столом у стены.

Возле плиты, над сковородой с луком стояли и во всю мощь своих лужёных глоток препирались парень и девушка в полевой форме мобильных пехотинцев, доказывая друг другу превосходство именно своего способа зажарки над способом оппонента, почему-то используя в качестве главного аргумента свои половые связи с луком, сковородой, растительным маслом, плитой и непосредственно с собеседником, причём зачастую аргументы эти были настолько невероятно закручены, что услышь их составитель Камасутры — немедленно пошёл бы и утопился от горя и зависти.

Линч с минуту понаблюдала за сей занимательной дискуссией, в ходе которой позабытый спорщиками лук из пригоревшего постепенно превращался в обуглившийся, а потом деликатно кашлянула.

— Мне кажется, ещё немного и сработает система пожаротушения, — сообщила она, кивнув на предмет спора.

— Твою мать! — хором заорали спорщики. Девушка отключила плиту, а парень ловко, одним отработанным движением, выдававшим немалый опыт в подобных делах, метнул сковороду в мойку.

— А нехера хлебалом было щёлкать! — припечатала его девушка, оставив за собой последнее слово в этом споре. — Спасибо, дружище, — поблагодарила она Линч. — А то б мы точно пожар устроили.

— Лук чистишь ты! — парень выудил из кухонного шкафчика с биркой "Савельевы" пакет с луком и уселся с ним на табурет.

— Ну не тебе же доверять, рукожопый! — отбрехалась его подружка и вновь вернулась к разговору с Джессикой:

— А ты что, новенькая?

— Да, — кивнула Линч, несколько ошарашенная подобным способом общения и выражения чувств. — На время стажировки буду проживать в комнате пятнадцать-три. Кадет Джессика Линч.

— Маша, — представилась девушка. — Теперь Савельева. Я типа как жена этого вот.. — она села рядом с парнем, взяла в руки луковицу и пихнула его локтем, — ... раздолбая.

— Сама такая, — огрызнулся тот. — Я Стас. Будем соседями, мы в пятнадцать-пять живем. Если, конечно, мое пребывание в серпентарии с этой гадюкой жизнью назовёшь, — и, вопреки своим словам, ласково поцеловал жену.

— Ты не обращай на наши разговоры внимания, — подмигнула Джессике Маша. — Мы так с самого начала нашего знакомства общаемся.

— Так вот что значит русская поговорка "милые бранятсья — только тешатсья"? — припомнила Линч слышанную от Ильина фразу. Правда тот с видом знатока произносил её во время ссор Джессики с Чен, после чего начинал ржать над собственной шуткой, а иногда и драпать от взбешённых сокурсниц.

— В точку, — согласился с ней Стас. — А ты из какого сектора к нам?

— Из Калифорнийского, — рассеяно ответила Джессика, то и дело натыкаясь взглядом на чернеющий в мойке лук. — А почему вы не воспользуетесь автоповаром?

— Сломался, скотина! — Маша бросила злобный взгляд на коварный бытовой прибор. Тот остался презрительно-недвижим. — Вот и осваиваем ручную готовку, чтоб её...

— Типа того, — Стас чихнул, прикрыв рот плечом. — Только такими темпами врядли к завтраку управимся.

— Особенно если ты будешь под руками путаться! — фыркнула на него супруга. — Джессика, ты как насчёт вечерком чуть посидеть собраться? Так сказать, новоселье отметить?

— Звучит заманчиво, — подумав, ответила Джессика. Если она хочет научиться работать с этими людьми, ей нужно уметь с ними общаться. — Во сколько сбор?

— Так... — Маша и Стас синхронно посмотрели на настенные часы и абсолютно одинаково нахмурили лбы.

— Давай часиков в девять соберёмся, — наконец решил Стас. — Мы как раз и пожрать что приготовим.

— Еду я закажу, — поспешно заверила его Джессика, с содроганием вспоминая неаппетитного вида зажарку. — Сколько соседей ожидается?

— Да не особо много, — пожала плечами Маша. — Мы, Сашка-разведос из восьмой...

— Мэл из третьей, — подсказал Стас. — Ну и робокопы наши, оба-трое. Вроде всё.

— Итого семь, — подвела итог подсчётам Маша.

— Семь, — повторила Линч и, поколебавшись, всё же спросила. — "Оба-трое" — что это значит?

— Шуточное выражение, — пояснила Маша, пока её супруг озадаченно чесал бритый затылок. — Из старого анекдота про армию: "Эй вы, трое! Идите сюда оба! Это я тебе, баран, говорю!". Проще говоря, у нас тут живут три стажёра-копа, вот мы их так и называем — Оба-трое.

— Ясно, спасибо, — поблагодарила за науку Джессика. — Пойду распакую вещи и немного погуляю по городу. До вечера.

Распрощавшись с дружелюбными молодожёнами, Линч направилась в комнату пятнадцать-три.

Новое жильё воображение не потрясало. Стандартная комнатушка с встроенным шкафом, выдвижной кроватью, откидным столом и парой табуретов. Пару потрёпанного вида кресел и низкий журнальный столик можно было считать предметами роскоши, и Джессика невольно задумалась, входили они в стандартную мебелировку, или были подарком одного из временных жильцов.

Экранные обои воспроизводили видео какого-то пляжа и пошарпаный пол утыкался обрывался, переходя в мелкий золотистый песок, омываемый прозрачной водой. Линч мысленно назвала это Гавайями, хотя понятия не имела, где на самом деле был снят ролик для обоев. Вполне возможно, что это место находилось даже не на Земле. Не исключено, что оно и вовсе было плодом воображения истосковавшегося по отдыху дизайнера. Угол одного из листов отошёл от стены, отчего сочный зелёный лист пальмы загибался и мерцал.

Крохотный санузел включал в себя душевую кабинку и унитаз. Отдельного автопрачечного аппарата не было, как и в случае с кухней, где-то в недрах общежития скрывалась общая прачечная.

В шкафу, куда Джессика сложила немногочисленные пожитки, обнаружился плакат из тех, что продают в подземных переходах. Изображённая на нём девица призывно улыбалась, подмигивала и посылала воздушный поцелуй, после чего цикл видеозаписи начинался заново. На дне шкафа обнаружился скомканный грязный носок, ещё один привет от предыдущего жильца.

Ещё раз оглядев новое жилище, Джессика пообещала себе купить чистящие средства и придать ему пристойный вид. На её вкус, в комнате было грязно. Стерильно (об этом позаботились роботы-уборщики), но грязно. На обоях там и сям красовались потёки каких-то соусов и напитков, поверхность журнального столика была прожжена в нескольких местах, а в плафоне горела лишь одна из двух лампочек.