Меч и плеть. Часть вторая

— Главе королевской разведки не нужны деньги? И потом, никто ведь не говорит, чтобы вы саботировали военную акцию, отбирая у своих людей оружие. Пускай, просто проявят лояльность. Человеческое отношение к имуществу своих союзников. Ваш покровитель, все равно получит свое — Сотара никто щадить, не намерен.

— Хм. И сколько же, по-вашему, денег не нужно главе королевской разведки, за его участие в этом, я бы сказал, миротворческом акте?

Придерживающий позолоченный кувшин слуга, повинуясь движению пальца, плеснул в украшенную крупными изумрудами чашу золотистое вино. Уже третью по счету.

— Десять тысяч золотых орлов.

Месячное содержание половины офицерского корпуса королевской армии, вместе с их отрядами и слугами, с учетом питания, обмундирования и ряда дополнительных функций. Или цена участка плодородной земли, с двумя рыбными прудами и собственным лесом. Участка, при котором уже есть неплохой летний домик и село с трудолюбивыми батраками.

— Да, вы совершенно правы. Такие деньги мне, в самом деле, ни к чему, — поднося к губам кубок, заметил Филлес. Пока он пил, нарочито растягивая каждый глоток, Сеанор молча выжидал. Осушив чашу Мисгерд поставил ее на петицию и удовлетворенно взглянул на Клиггса блестящими от выпитого глазами: — Двадцать тысяч золотых. И ваша поддержка двух моих инициатив в Собрании.

Лицо у него покраснело, но на четкости мышления это не отразилось.

— Каких инициатив?

В переговоры внезапно вмешалась третья сторона. Появившись первым, адъютант в кермесовом мундире откинул полог ставки, впуская внутрь Шелбера Клиггса. И его многочисленную свиту. Мисгерд не сдержавшись, икнул, при виде этой удивительной когорты. Тренькающая на лютнях троица музыкантов; пятеро слуг в ливреях, с гребнями, платками, кувшином вина, складным стулом и некоторыми другими мелочами; двое молодых мальчиков-пажей. И четверо высоких красивых молодых людей в нарядной кремовой форме с золотыми ножнами. Венчающий процессию Шелбер, выглядел в своем духе. Полностью следовал обычному для себя бонтону — карминного цвета бархатные штаны, сверкающий бессчетным множеством алмазов камзол и белоснежный тапперт27 с буффонированными рукавами, рассеченными у локтей.

Филлес с трудом подавил желание потереть глаза и сказал:

— Соответствующих народным воззваниям, не сомневайтесь. Ничего опасного.

Сеанор чуть растерянно кивнул, кажется, на миг, позабыв, о чем они толкуют. И даже не допытываясь, что все-таки планировал Филлес, пожал его руку, скрепляя договоренность.

— А вы все о политике? — спросил, подходя к ним поближе Шелбер. Музыканты, расположились под стропилами, беспрестанно мучили струны. На стол надвинулось исходящее от командующего облако запахов ароматных масел и духов. Перед ним, как по волшебству возник кубок с любимым напитком. Отпив из него, Шелбер подставил лицо, — невозмутимый слуга быстро и аккуратно обтер его губы батистовым платочком, — и вдохновенно потрепав Мисгерда по плечу, сказал: — Какая унылая и навязчивая тема, господа! Вы так всю войну пропустите!

— Разве она уже началась? — удивился Сеанор, вызвав снисходительный взгляд брата.

— Пойдемте, — позвал он, хватая обоих командиров под локти. — Пойдемте, сами посмотрите.

И потащил их, удивленно переглядывающихся к выходу. Слуги ловко фланировали, уходя с пути дворян и перестраиваясь за их спиной, наподобие дрессированного пчелиного роя.

— Ну и зачем ты нас... — заговорил было, осматриваясь, Клиггс. И замолчал. Перед ними, расстилался пологий, медленно изгибающийся книзу склон. Где-то вдали, примерно в полутора лигах от ставки синела тонкая змейка реки. Еще дальше, на другом берегу, столь же изогнутом, густел лес. Но все это не имело значения. Потому что весь берег до самой реки, сейчас превратился в живое существо. Каждый отряд, стремился выделиться среди других и устраивал бивуак чуть в стороне от остальных, создавая подобие города со своими улицами и проспектами.

Везде, куда доставал взгляд расстилались военные палатки с обвисшими над ними стягами и похожие на загорелые спины рабов ребристые крыши телег. Мисгерд почувствовал как его губы, против воли расплываются в зловещей улыбке.

— Какая... мощь, — зачарованно произнес Сеанор, любуясь, как клонящееся к закату солнце играет на украшенных львами шлемах Верных.

— Я же, говорил. Война, господа мои, обещает быть просто восхитительным времяпрепровождением. Когда еще выпадет такая удача? Сегодняшний вечер, предлагаю отметить пиром! Да таким, чтоб до наших врагов, где бы они не прятались, докатилось его эхо! А завтра устроим состязания между офицерами за право возглавить первую атаку и приз в пятьсот золотых! Как вам мой замысел?

— Мой брат военный гений, — провожая глазами, едущую по склону очередь из семи, запряженных мулами повозок с вином, радостно признал Сеанор. 'Когда же еще отдохнуть от суматохи столицы? — подумал он, переживая восторг и гордость. — Сотар никуда не денется. Дадим ему, как следует разглядеть наше преимущество. Пускай подумает — может и вовсе сбежит к себе, а нам даже воевать не придется. Король тоже пускай подождет. Пусть немного поволнуется, за исход. Тем большей будет его благодарность. Разве не заслужил я, верный слуга государства, некоторый отдых на природе, да в отличной компании?'

— Мисгерд? Вы куда? — завидев, что Филлес молча, направился за шатер, поинтересовался Шелбер. Королевская тень обернулся со сконфуженной миной, прижимая руку к бурлящему от выпитого вина животу.

— Государственные нужды, господа. Прошу меня извинить.

... Дым стелился над водами реки. На том берегу горели костры. Сотни, тысячи, десятки тысяч огней, превращали склон в подобие звездного неба, поборов темноту ночи.

— Ни укреплений. Ни рвов. Совсем суки ничего не боятся, — негромко посетовал Башивир, наблюдая за лагерем с кромки леса. Несмотря на расстояние, ветерок отчетливо доносил шумы музыки и песни, распеваемые выпившими 'младшими'. В свете огней различались десятки, слоняющихся меж палатками рекрутов. Ближе к центру, какая-то пьяная гурьба устроила пляску. Кто-то потрясал пикой или саблей. Многие, руками — так как оружие, вероятно где-то потеряли. Стоящие у воды охранники, регулярно прикладывались к своим бурдюкам, даже не пытаясь изобразить бдительность.

Лорд Сотар и Башивир, уже довольно долго наблюдали за лагерем неприятеля. Особенный интерес Барлейта вызывала вершина противоположного склона. Среди обозов и армейских жилищ, там замечательно просматривалась ставка — шатер командующих был выше остальных почти в два раза, напоминая полотняный дворец, отмеченный десятком флагов.

— Сейчас бы, 'дракона' подкатить, — размечтался Коррис, сидящий на вросшем в землю камне. — И один залп. Прямехонько в цель. И нет никого.

Барлейт про себя улыбнулся его словам.

— Их там тридцать тысяч, — напомнил Башивир, почесывая острием ножа шею. — Трюк, который мы провернули с Южной Армией, здесь не годится.

— Так точно, — согласился Стеммос, возникая из-за густых зарослей слева. Сидевший к ним спиной Коррис от неожиданности подпрыгнул на месте. Вместе с Волчьим Братом были еще двое лазутчиков, одетых в мешковатые плащи с капюшонами, сливающиеся с окружающим их лесом. И они только что вернулись от самой реки, незамеченные даже своими. — Это не ловушка. Нет там никаких дозорных. Все на виду. И все пьют. И орут. Слышали бы вы, что они там орут.

— Можно догадаться, — усмехнулся Башивир. — Что-нибудь про нас. Про то, как натянут наши кожи на барабаны, а из черепов сделают чаши для питья.

— Ну не то чтобы на барабан, — уклончиво ответил Волчий Брат, от которого исходили слабые запахи аниса и мяты. — Но натянут. Такова суть.

— Что-нибудь еще, кроме их мечтаний разузнал? — спросил Сотар, видя в каком оживлении, пребывает Стеммос.

— Да. Мы подслушали разговор двоих рыцарей. По их словам, командующие не собираются никуда отсюда двигаться в ближайшую неделю. Якобы у них там кутеж намечается.

Башивир услышав про то, поднял брови:

— Они вообще в курсе, как люди воюют? Притащили сюда слуг, цацки да выпивку... это, что еще за... — он замялся, щелкая пальцами: — Как же, курва его мать... променад!

Вольные переглянулись.

— Бордель на выезде, — тонко подметил Волчий Брат. — Они не сталью воевать собрались, а членами и золотом.

— Нам же лучше, — резюмировал Сотар, отходя в тень, под кроны дубов. — Пусть отдохнут денька четыре. Уверяться в своей безнаказанности. Размякнут.

'Тридцать тысяч, против семи, — думал он, чувствуя, как закипает кровь. — У них конница. Есть ли на свете, что-то страшнее строя тяжеловооруженной кавалерии, закованной в броню? У них оружие... интересно, сколько среди благородных, собралось рудных магов?'

Стоило, вероятно, поблагодарить отца короля Элберта, за его равнодушие к магам-подданным и магии вообще. Это в значительной степени ослабило традиции обучения и развития способностей среди благородных. Немножко, на йоту, пожалуй, увеличило шансы на успех их безнадежного дела.

Он оглянулся назад, на другой берег и неожиданно заметил на лице Корриса тень страха. Все правильно, парень. Я тоже чувствую это, когда вижу перед собой такое войско. Разве может горстка людей, одолеть такое... такое чудовище, на которое даже смотреть боязно? Они сроют гору, до земли. Они расплескают море. Они непобедимы. И знают об этом.

Назад, к лагерю, ехали без лишних разговоров. В ночных холодах, чувствовалась осень. Под копытами коней задумчиво шелестела первая облетевшая листва. Дорога вилась за частоколами деревьев, ныряя в разлогие влажные овраги и перекидываясь древними мостиками через яры. Петляла мимо замшелых менгиров и таинственных пещер. Вилась по дну каменистых ущелий. Дорога была неблизкой. Потаенной. Такой, что только хороший следопыт смог бы разыскать ее. Или Вольные, выбравшие для себя новый лагерь, хорошо спрятанный в лесах близ Вельбрега. Удачное расположение, позволяло иметь выходы к двум основным королевским трактам, а так же продолжать набеги на дворянские имения, пополняя запасы провизии. И готовиться.

У Липового Озера, как всегда погруженного в загадочную туманную дымку, их повстречал дозорный отряд. Вольных принято было считать степным племенем, однако это не мешало им отлично ориентироваться в любых условиях, и быть замечательными разведчиками. Фигуры всадников в серых плащах показались из-за деревьев почти одновременно. Неожиданно. Как налетающее в погожий день плохое предчувствие.

— Лорд Сотар, — обратился к Барлейту командир отряда, когда они поравнялись. На одном конском боку изгибался лаковым узором мощный гашхарский лук. На другом туго заполненный оперенными стрелами колчан. — Мы специально задержались. Ждали вас. Хотели предупредить.

— О чем? — почувствовал, как шевельнулось внутри беспокойство Сокол.

— В лагерь прибыло еще одно подкрепление.

— Кто? Откуда? — живо поинтересовались Волчий Брат и Башивир.

В лесу глухо, по-хозяйски заухал филин. Плеснула вода в озере.

— Три тысячи шестьсот человек. Из Красной Гряды.

— Че-е-его?

Ночь была полна звуков. Страшно кричали летящие под темным небом черные птицы. Вились, шелестя крыльями нетопыри. Скрипело похожее на многоглавую гидру чудовище, с грохотом опуская свои лапы в воду. Трещали, будто изрыгая проклятия бастылины камышей. Тело горело и мерзло одновременно, сотрясаемое острыми приступами точно в него загоняли оранжевые медные иглы. Кто-то постоянно ходил рядом, топча землю раздвоенным копытом и хрипло принюхиваясь. Кто-то скреб длинными когтями, точно лезущий из-под земли оживший мертвец. В ночи скрывались мириады жгучих голодных огоньков. Глаза смотрели на него.

Все они ждали. Ждали, пока маг умрет, чтобы полакомится еще теплой кровью. В какой-то миг ему казалось, что конец близок — его словно приподнимало над землей; дыхание перехватывало. Виз начинал кричать от страха и мучительной боли. Стонать, чувствуя на себе хватку, вытягивающих жилы рук. Смерть, явившаяся к нему в образе черного человека вертела его в своих объятиях.

— Это не больно, — говорила Смерть голосом убитого Видящего, и Виз тут же понимал, что вот он, сидит перед ним. На груди запекшаяся кровавая рана. Волосы слиплись на голове, спадая на правую половину бледного лица. В них что-то копошилось. Левый глаз, с застывшим хрусталиком, смотрел успокаивающе. Изо рта, по синей губе, медленно стекала прозрачная вода. — Не бойся, король мертвецов. Я открою тебе один секрет. Смерть придет за всеми.

Рвет уши, остающийся внутри крик: 'Предатель!'. Падает топор палача и тело несется, несется в кровавом потоке, в котором отражаются тени поднятых высоко, в триумфальном рывке пик. Жужжат мухи, обсевшие полуразложившиеся, подставленные солнцу лица. Мать и сын за трясущейся от ударов дверью. Сверкает рубин в роскошных золотых локонах. Её уста говорят ложь, но в эту ложь нужно верить. Потому что Смерть придет за всеми. Она — угол бронзовой подставки с фигуркой неукротимого скакуна. На латунной табличке, слово, с обрызганными кровью буквами. Она — удавка, в миг торжества рвущая горло, черной змеей. Грохот выстрела в зимнем яру, отбивающийся эхом от красного рыцаря в алом развевающемся плаще. Рыцаря, вокруг которого смыкают ряд черные всадники на черных конях. От них пахнет смертью. И вкус на губах. Это вкус меда... и предательства.

— Не стоит бояться меня, — сказал Видящий. И наклонился к Визу. На грудь ему закапала вода из приоткрытого рта. — Нам нужно подружиться.

Виз истошно закричал, чувствуя как ладони мертвеца, все сильнее стискивают его горло. Вода лилась на его лицо и сквозь зубы протекала внутрь.

— Давай-давай, пей, парень. Пей, говорю, это тебе поможет, — горлышко, раздвинув губы, стучало по зубам. Жидкость, не вода, а что-то похожее на подогретое вино текла в глотку. — Глотай.

Он пытался еще сопротивляться, находясь во власти видений, но наседавший был упорный и куда более сильный. Виза, со всем его горячечным пылом, удерживала притиснутым к расстеленному на траве плащу, одна ладонь. Он бился и выворачивался как угорь, но попал под руку, кажется, ожившему колоссу.

А потом микстура, чем бы она ни была, добралась до нутра. И начала действовать. И все прекратилось. Оглушающий шорох и треск, стал шумом реки. Машущий лапами монстр, изменился и оказался колесом расположенной выше по реке водной мельницы. Огоньки и отсветы, превратились в звезды и свет разведенного рядом костерка. Запах меда сменился ароматами незнакомых травяных сборов. Черный человек, впрочем, остался. Но при ближайшем рассмотрении в его наряде проявились и другие цвета. Только вот лицо. Визерий зажмурился, прогоняя пелену и снова посмотрел на сидящего над ним.

— Я это я, — понимая, что творится сейчас в голове Визерия, коротко подтвердил Грив Кривонос. Старый знакомый его отца. Старый враг его государства. Маг, преподавший Визу один из первых уроков рудной магии.

— Нхо отхуда? — спросил все еще туго соображающий Виз.

— Твой отец просил тебя разыскать, — свет, играющий на левой половине лица, подчеркивал изгиб сломанного некогда носа. Уродовал лицо. — А кто умеет делать это, лучше меня. Только вот я слегка припозднился. Лежи-лежи, не шевелись, а то сейчас вороний коготь начнет действовать.