Прикамская попытка - 2

— Я, понравилось?

— Правду там писано, что Емельку до конца года поймают и казнят?

— Мне врать ни к чему, да ещё об этом в бумаге писать. Правда, всё так и будет. Ты и без меня это понимаешь, никогда крестьянам настоящих солдат не победить. Против разжиревших гарнизонных инвалидов* еле справляются, а суворовских солдат не выдержат, побегут сразу. Думаю, Пугачёв и сам всё понимает.

— Значит, осенью пойдёшь на восток?

— Придётся, после прихода царских войск тут такое начнётся, меня власть и без того не любит. Ни та, ни другая. Говори, что предлагаешь?

— Мы тоже на восток собрались, огненного припаса мало. Дай нам вперёд ружей и припасов, в Сибири встретимся, отслужим или расплатимся рухлядью.

— Разговор долгий, бери двух-трёх близких людей, приезжайте на санях к воротам. Если договоримся, сразу всё погрузим. Не испугаешься?

— Нет, — вспыхнул румянец на щеках, выдавая молодость атамана.

Глава третья.

Ерофей Подкова не испугался, через полчаса к воротам крепости подъехали трое саней, из них, отряхивая с одежды сено, выбрались четверо переговорщиков с атаманом во главе. Каждый был вооружён пистолем за поясом и саблей, требовать разоружения у входа в крепость я не стал, сейчас казаки явились в качестве гостей, не надо показывать, что мы их боимся. Однако, револьверы с поясом я надел и Володе велел вооружиться. Разговаривали мы с казаками тоже впятером, пригласив для переговоров наших мастеров. За длинным обеденным столом участники переговоров расселись классически, напротив друг друга. Мы с Ерофеем оказались в центре, я предложил ему начать первым.

— В общем, обсудили мы всё, да подались к вам, узнать насчёт Сибири, оружием разжиться, — закончил свой рассказ Подкова.

— Чего же по-человечески не подошли, не поговорили, продали бы мы ружья да припасы к ним, для того их и делаем, — удивился мастер ружейного производства Лука Попов.

— Думали мы, — оглянулся на своих товарищей справа атаман, — денег у нас нет. Вот и решили попробовать захватить завод ваш, да ружья трофеями взять. Вот и взяли, почти сотня раненых и восемь казаков схоронили. Сильно вы наказали за наглость.

— Сейчас чего предлагаете? — Володя постарался перевести разговор от взаимных обид в рабочее русло, — зачем вам наши ружья, коли, у каждого по своему стволу имеется?

— Так наши фузеи с вашими ружьями не сравнить, сами знаете, — вступил сидящий справа от атамана казак, — нам бы сотню таких ружей с припасами, тогда ...

— Коли продадим вам ружья, чем будете расплачиваться и когда? — меня интересовали настоящие намерения казаков. Если наобещают с три короба, значит, отдавать не собираются, хотят нас 'кинуть'.

— За год наберём ясак, будем отдавать мягкой рухлядью, — твёрдо заверил Подкова.

— По какой цене? — общение с торговцами при продаже вогульских мехов подковало меня в ценах на меха. Чем дальше от Петербурга, тем дешевле стоила мягкая рухлядь. Соболь, купленный в Забайкалье за десять рублей, в столице будет продан за триста тех же самых рублей. При удаче, естественно, без удачи продажа шкурки принесёт не больше двухсот серебряных рублей.

— По уральской цене, — атаман замолчал, понимая наглость и безнадёжность своих предложений.

— Подождите нас здесь, гости дорогие. — По моему знаку все наши переговорщики вышли в мой кабинет. У столовой в коридоре осталось отделение наших бойцов, все вооружены револьверами. Казаки нуждались в присмотре, те ещё обманщики. Вполне возможно, что переговоры лишь повод для попытки захвата крепости, такой уж я недоверчивый.

На коротком совещании мы всё-таки решили рискнуть, продать казакам оружие с патронами. В любом случае, на складах скопились почти тысяча нереализованных 'Луш', если казаки расплатятся, мы выручим за сотню стволов с патронами до двух тысяч рублей, огромные деньги. Кроме того, налаженные связи с казаками могли помочь нам в будущем, в Сибири, чем чёрт не шутит, помогут в трудный момент. Помощь двухсот профессиональных бойцов никогда не помешает, тем более, на Дальнем Востоке. Потеряем ружья и припасы, так они и так, лежат на складе мёртвым грузом, и будут там пылиться до осени, пока не установится порядок. Жаль, что в поры те прекрасные мы уже будем далеко отсюда.

Остаток дня прошёл в моей активной торговле с казаками по стоимости мягкой рухляди, коей будут расплачиваться за оружие. Глядя на упорство, с каким торговался атаман и его соратники, за каждый рубль стоимости шкурок, надежда на честную оплату оружия появилась вполне обоснованная. Потому, я не стал дожимать казаков до конца, удовлетворившись средней стоимостью рухляди между уральскими и байкальскими расценками. Дальше мы долго обговаривали и записывали возможные места встречи, так называемые 'пароли и явки', в Южной Сибири. Именно туда собирались казаки, туда пролегала и наша дорога. Я предупредил о наших людях, направленных в Охотск, о том, что те будут подниматься по Амуру и ставить острог. Оговорив все тонкости, казаки подписали наш договор о продаже товара, с упоминанием его стоимости и расценок оплаты. К этому времени сотня ружей уже была погружена на сани, мешки с патронами стояли у ворот крепости. В качестве бонуса, мы отдали казакам все трофейные бочонки с порохом, взятые у пугачёвцев. Нам они вряд ли пригодятся, своего пороха предостаточно.

Весь вечер и ночью усиленные караулы напряжённо наблюдали за кострами в лагере казаков, а утром о пребывании людей напоминали лишь кострища, да девять могильных крестов в роще. Казаки умчались, увидим ли мы их снова? Или останемся в их памяти очередными обманутыми торгашами, поводом похвастать в кампании? Сейчас, после их отъезда, я начал сомневаться в прежних мыслях, своей уверенности в правдивости атамана Подковы. Однако, хлопот хватало и без того, наша разведка отправилась в Прикамск, в другие стороны, продолжая исправно нести караульную службу. Мы вернулись в мастерские, работа захватывала лучше всяких сражений. Тем более, что наметился небольшой прорыв в радиоделе, удалось собрать простейший приёмник, улавливавший широкополосный сигнал с примитивного передатчика. К сожалению, речь радиста была непонятна, но, тоновый сигнал принимался уверенно, на расстоянии до тридцати километров. Нашим местным помощникам и того было много, даже взрослый стеклодув радовался, как ребёнок, слушая ритмичные сигналы своих друзей, отбивавших заранее уговорённые синкопы ключом в сотне метров от приёмника. Нам с Володей, в принципе, и этого было достаточно, изобретём азбуку Морзе, в крайнем случае. Или уже не Морзе, а Кожевникова-Быстрова? Однако, хотелось добиться уверенной передачи голосового сигнала. Когда мы объяснили свои планы команде радиотехников, сославшись на понятный им пример телефона, те, по-моему, даже спать перестали, почти круглые сутки посвящая радио.

Спокойной жизни, к сожалению не предвиделось. Разведчики проводили казаков атамана Подковы до Камы, те направились строго на юг, в противоположную движению восставших сторону. Войско Пугачёва, тем временем медленно ползло вверх по Каме, перемалывая все населённые пункты и крепости на своём пути. Ходили слухи, что к Петру Фёдоровичу прибывают всё новые добровольцы, не только русские. Все малые народы Прикамья примкнули к восстанию. В середине февраля нам пришлось отбить очередную попытку нападения на крепость, больше трёхсот вотяков*, вооружённые топорами, вилами и косами, шли на восток, к пугачёвцам. По пути пытались разграбить Прикамск, но были отогнаны от окраин посёлка. Дойдя до Таракановки, восставшие обманулись малыми размерами деревни, решив, что сопротивления не встретят. Видимо, только этим можно объяснить ту бесшабашность, с какой толпа крестьян бросилась на крепостные стены.

С другой стороны, стен у нашей крепости, как таковых не было. За рвом и земляным валом стояли типичные хозяйственные постройки, высокие бревенчатые сараи, возможно, они и придали нашему заводу такой беззащитный вид. Неопытным бойцам, вотякам, невдомёк было присмотреться внимательнее к нашим постройкам. Тогда бы они заметили, что все сараи стоят впритык, не оставляя места для прохода человеку. Вдоль наружных стен в сараях на уровне второго этажа устроены закрывающиеся бойницы. Кроме того, высокие сторожевые башенки много скажут своим видом опытному человеку. Среди вотяков, нападавших на крепость, таких, видимо, не оказалось. Потому набросились они на ворота, азартно рубили их, воспринимая нашу крепость обычным богатым подворьем. Стража, действуя строго по инструкции, вынуждена была бросить пару гранат, затем отстреливать наиболее активных крикунов.

Да, наши парни все были обучены, стрелять в каждом бою в первую очередь по командирам или крикунам, при их отсутствии, по пушкарям или любым стрелкам, лучникам или вооружённым огнестрельным оружием. Так, что после нескольких выстрелов неудавшиеся разбойники ринулись в сторону от ворот, бросая своё немудрёное оружие. Наши трофеи пополнились очередным запасом 'скобяного товара', как назвал трофейные топоры и вилы Володя. Кроме того, пришлось подобрать два десятка раненых и растоптанных парней, не имевших возможности передвигаться самостоятельно. Не бросать их на верную смерть, устроили раненых на постой в крестьянские дома, на долечивание. Всем хозяевам, взявшим вотяков на постой, я обещал по одному рублю, если они уговорят пленных остаться с нами, осесть на хозяйство. По рублю за каждого сагитированного мужика, которым можно обещать земельный участок и помощь в строительстве избы.

Трудно сказать, останутся ли вотяки на хозяйстве, но в людях мы нуждались. Хозяйство наше росло, рабочие руки не прибывали, а поголовье скота увеличивалось. После каждого отбитого штурма наши разведчики отбивали у отступивших врагов по десятку-другому коней. Бежавшие вотяки тоже бросили десяток саней, не успев выпрячь оттуда лошадей. Так, посреди зимы, невольно пришлось пристраивать к крепости ещё одну конюшню, а свободных бойцов отправлять на закупки сена и овса в окрестные деревни, не затронутые набегами бунтовщиков. С такими темпами строительства мы здорово вырубили ближайшие леса, но, деваться некуда, в этом веке существует лишь гужевой транспорт. Для нашего трансконтинентального похода кони необходимы в максимально возможном количестве.

Как раз после постройки новой конюшни и вернулся отряд Палыча, да не один, с добычей. Палыч радовался не меньше нашего, он привёз к нам покупателей оружия. Впервые официальные представители Демидовых решили закупить наши ружья, сразу полтысячи стволов с запасом патронов. Зная примерную стоимость оружия, они привезли деньги с собой, потому переговоры оказались короткими, мы быстро ударили по рукам. Переночевали покупатели в крепости, с раннего утра отправились обратно на двенадцати санях, груженных нашим оружием. Нам такая удачная сделка принесла не только шесть тысяч рублей серебром и первые официальные контакты с Демидовыми. Мне удалось получить от демидовских представителей рекомендательные письма к управляющим алтайских заводов. Теперь первая часть нашего путешествия представлялась безопасной и обеспеченной.

Палыч, после отъезда покупателей, таинственно пригласил меня к себе и рассказал следующее.

— Мы, до встречи с покупателями, успели изрядно пограбить демидовские заводы, маскируясь под бунтовщиков. Этим я не говорил, ребята наши молчали, не дураки. Одним словом, захваченных мастеров и трофеи ребята отвезли в деревню Вогулку.

— Много? — не удивился я, зная Ивана, его азартный нрав. Вогулкой мы называли бывшее тайное жилище первых двадцати вогул, что привели обучать Егор с Пахомом.

— Сорок три мастера, литейщики, механики, кузнецы, почти всех из цепей вынули, да тонны четыре меди, столько же свинца и, радуйся, три воза 'неправильной калийной соли', пудов пятьдесят в общей сложности. — Он пару минут наслаждался моим удивлённым выражением лица, потом добавил, — ещё дюжину золотоискателей привёз, в холодной сидели, своего часа дожидались.

— Блин, придётся недостроенную конюшню под жильё обустраивать, а рядом новую начинать. Вези свои трофеи, благодетель.

К сожалению, той же ночью, в неразберихе размещения новичков, четверо золотоискателей бежали, не поверив, что их оставят в живых и на свободе. С остальными мы нашли общий язык, пообещав им любимую работу без опаски быть схваченными и ограбленными. Они согласились дождаться лета, тем более, что зимой золото никто не моет, чтобы не скучали, я определил им для обучения два десятка вогулов, молодых парнишек, скучавших среди сородичей в стойбище. Старатели пытались встать на дыбы, но, аргументы нашего ухода весной на восток, а также необходимость отрабатывать хлеб до весны, возымели своё действие. Причём, я пригрозил, чтобы учили на совесть, не пытаясь обманывать, мол, рано или поздно обман будет раскрыт, а Урал маленький, никуда старатели не денутся, даже, когда бегут.

Палыч, посмотрев на муки с радиосвязью, с удовольствием присоединился к нашим попыткам добиться результата. Учитывая, что в армии он часто имел дело с ламповыми рациями, помощь Ивана оказалась весьма полезной. Двоих освобождённых из демидовских подвалов мастеров, оказавшихся ювелирами, мы привлекли к работе, как специалистов по пайке и работе с мелкими деталями. В свободное от сборки схем время, они протягивали медную проволоку для намотки контуров. Работа продвигалась не только у нас, за неполный месяц, проданный запас 'Луш' восстановили, как и патроны. Цех по производству помповых ружей увеличил своё производство, доведя запас новейшего секретного оружия до ста пятидесяти стволов. Кроме тех, кто их производил, да нас троих, никто не подозревал о существовании многозарядного оружия. Все рабочие и мастера, причастные к изготовлению помповиков, собирались переселяться с нами на Восток. При переезде, станки мы заберём с собой, Вовка себе новые сделает, если понадобится.

Общим решением мы определили, что в Европейской части России вполне достаточно будет ружей, включая двустволки. В крайнем случае, Володя выпустит на продажу револьверы, как мы и договаривались. Таким оружием армии не вооружить, обороноспособность России мы не ухудшим. Собственно, помповик тоже не армейское оружие, но, сам принцип многозарядности подаст идею многим конструкторам, когда раскроют рецепт наших патронов. За последние месяцы мы убедились, что спрос на ружья растёт, становится стабильным, даже без военного заказа нашему заводу не грозило банкротство. Скорее наоборот, после подавления восстания, спрос на оружие будет расти, особенно на территориях, попавших под действия бунтовщиков. Так и происходило последнее время, почти каждый день к нам прибывали небольшие вооружённые отряды самообороны, помещики, городские и сельские богачи с охраной. Все они покупали оружие с припасами, восстание лучше всякой рекламы показало эффективность 'Луш'.

Вырученных денег вполне хватало для выплаты зарплаты рабочим и нашим бойцам, даже не притрагиваясь к шести тысячам серебром, нашему стратегическому запасу. В отношении этих денег у нас с Палычем были кое-какие намётки на будущее, связанные с Марией Алексеевной. Учитывая её 'сиротство', вдова ничего не имела против переселения в Санкт-Петербург. Купив ей небольшой дом, мы предполагали сделать княгиню нашим прикрытием в столице, рассчитывая через неё продвигать свои новшества Дашковой. Соответственно, через бывшую сподвижницу Екатерины Великой тот же телефон попадёт на глаза императрице. Если удастся телефонизировать дворец, успех телефона в России гарантирован. Никита оставался нашей основной опорой в столице, но, лишних знакомств среди власть имущих не бывает. Чем больше у нас рычагов влияния на государственную машину, тем меньше шансов попасть Володе в холодную, за себя я не беспокоился, решение уходить на Дальний Восток было окончательным.