Ол-ин. Третья часть. Ритуал.

После выяснения причин, меня оставили в полном одиночестве и я едва не уснула, тупо пялясь на голограмму. Когда стало совсем туго, попросила Тана подменить меня и сбегала на кухню за большой кружкой крепкого кофе. Потягивая горьковатый напиток, я медленно сходила с ума, механически отчитывалась в микрофон и не стесняясь зевала во весь рот. Все-таки в зале работать интереснее и проще, там всегда есть за чей счет развлечься, а тут не работа — тоска смертная. Благо пару часов спустя можно было покинуть насиженное место, клиентов больше не впускали. Но вместо того, чтобы идти дальше выполнять свои прямые обязанности, я положила голову на сложенные руки и закрыла глаза.

Я все-таки успела провалиться в какое-то тяжелое забытье, когда наушник буквально взорвался чередой приказов и громким матом Тана. Меня подбросило в кресле. Голограмма мерцала из-за погнутой рамки скана, в которую кто-то угодил головой. На входе творилось что-то невообразимое, охрана облепила двухметрового громилу и пыталась то ли вырубить, то ли утихомирить. Судя по двум нашим в отключке, им это не удавалось.

— Тан? Помощь нужна? — проорала я в микрофон, но ответа так и не получила. По всему выходило, что нужна.

Когда я оказалась за спинами дерущихся, меня окатило волной животного страха. На объемном предплечье громилы красовалась татуировка, а значила она ни много, ни мало принадлежность сего объекта к группе зачистки, которых никак иначе как палачами не знавали. Ребят этих, как правило, отправляли только для одной цели — убивать, — там где не требовалось щадить никого, ни детей, ни стариков, ни беременных женщин. Отморозки и уроды, мораль которых заканчивалась, не успев начаться. У них не было в мозгах предохранителей, а тормозов уж тем более. Пропустили в клуб его видимо во время моей отлучки за кофе, да и не факт, что я сама распознала в нем палача, не увидев тату своими глазами.

Все было очень плохо, но пришлось заставить себя думать. А думалось тяжко, потому что я уже дала оценку противнику и будь у меня другие варианты, вернулась назад в комнату слежения и не рыпаться. Сейчас бы лошадиную дозу транка... а лучше две. Но транквилизатора применять мы не имели права, шокер же для таких габаритов комариный укус. Попытка усыпить его с расстояния провалилась, у таких как они, стоят, чуть ли не замоленные ментальные заграждения. Кому нужны перевербованные палачи? Мозгов там ни на грош, сплошные схемы, заложенные и выбитые, наверное, на самой черепной коробке. Мне нужен был физический контакт, только оставалось одно "но", до этого момента я могла не дожить. Снова.

На посту работало обычно четверо ребят и Тан, плюс один отвечал за скан. Сегодня их было трое вместе с Таном. Невысокого, но крепкого Карвэ уже вырубили, это его голова погнула рамку сканера. Тан и Стив активно пытались утихомирить пьяного палача, что, на мой взгляд, казалось нереально. Во-первых, создавая таких монстров, все же учитывали, что на подобной работе крышу рвет на раз, поэтому набирали только психоустойчивых, а во-вторых, если такое случилось, их просто списывали. Жестоко? Так и они не в песочнице играют.

Обходя дерущихся парней сзади, я честно надеялась вообще не вступать в потасовку, но палач, на то и спец высшего уровня, что просто так и не замарав руки в своей же крови к нему не подберешься. Моя ладонь почти успела коснуться его бритого затылка, когда он отмахнувшись от Тана, как от надоедливой букашки, схватил меня своей огромной лапищей за горло. Впрочем, результата, его удачная попытка и мои захрустевшие позвонки, не отменяли того факта, что я уже находилась в его голове.

— Спа-ать, — одними губами произнесла я, хрипя и булькая, ощущая, как дышать остается нечем, а перед глазами роятся суетливые мухи.

Он упал раньше, чем сомкнутая на горле рука, окончательно отделила голову от тела. Я рухнула на колени вместе с ним и минут пять пыталась разомкнуть его пальцы. Надсадно дыша, отползла в сторонку и откинулась на стену, прикрывая глаза рукой. Если бы я не была самати, то лежала парализованная от плеч и умирала от невозможности дышать, потому что легкие умерли. А так... чувствовала, как баланс энергии увеличивается, заполняя собой прорехи тела физического. Ощущения, надо признаться, необычные и в другой ситуации мне было бы интересно поэкспериментировать с таким состоянием.

Тану здорово разбили лицо, да и левая рука висела плетью. Стив держался за живот, но больше всего беспокоил Карвэ, который не подавал признаков жизни. Я прищурилась и увидела едва различимый бледно-желтый контур. Парень умирал. Все происходило очень быстро. За какие-то пару минут нас превратили в калек, и помощь нам бы не помешала.

На проходную ворвался бледный Нуаро и Агнесс. Кивнув на лежащего Карвэ, скрестила руки на груди, говорить я не могла. Гортань и связки в мясо, позвонки смещены и частично раздроблены. Умница Агнесс вызвала скорую и хранителей порядка. Стив с помощью Нуаро отволок палача за стойку рецепшена, надел наручники, ноги связал. Я наблюдала за суетой меланхолично, подтянула к себе ноги и по стеночке поднялась. Агнесс подошла ко мне и требовательно заглянула в лицо.

— Ты как?

Вместо ответа я подняла сжатую в кулак руку и оттопырила большой палец. Она с сомнением качнула головой, а я все также держась за стеночку побрела наверх, чтобы упасть на кровать и отключиться от боли. Очнулась от чьего-то осторожного прикосновения к запястью. Нуаро. Проверял пульс и подобно Агнесс заглядывал в глаза, а я боялась лишний раз пошевелить головой. Но подняться надо бы, чтобы хоть глотнуть той же борзы. Попыталась напрячься, но снова отключилась. Боль поедала даже в бессознательном состоянии, но отдых шел на пользу, энергия работала над восстановлением тканей, и блокировать нервные окончания, которые посылали сигналы боли, не собиралась. В процесс восстановления я не вмешивалась, просто заставила себя вынырнуть из темноты обморока.

В комнате обнаружился помятый Истон. Он сидел уткнувшись лицом в ладони и, казалось, спал. Но стоило мне шевельнуться, как он резко распрямился, подслеповато прищурился и сунул руку в карман, выудил футляр с очками.

— Не вставай, не надо, — тихо вздохнул он, глядя на меня тревожно и настороженно, словно готовясь в любой момент увидеть мою смерть. Впрочем, Истон быстро взял себя в руки, откинулся на спинку стула и вытянул ноги. — Карвэ жив, но врачи едва успели. Хранители забрали палача, забрали файлы с камер. Клуб закрыт до окончания расследования, хотя лично мне кажется, расследовать им нечего. Нам еще повезло, я считаю, а могли быть трупы, — он одарил меня таким выразительным взглядом, словно знал, что перед ним лежал фактически труп.

Я молчала, хотя сказать хотелось многое. А потом Истон встал, коротко кивнул и вышел. Вовремя оставив меня наедине с собственной болью. Шею страшно ломило, а мышцы выкручивало. Дрожащей рукой я постаралась не сильно нажимая ощупать место под волосами, где болело особенно остро. Судя по ощущениям, один из позвонков стоял не на своем месте. Даже если к утру восстановятся большинство тканей, сам он на место не встанет и тогда придется идти к врачу, который немало удивится, увидев такую картину. Кстати о врачах. Очень странно, что меня не забрали вместе с остальными пострадавшими, а это многое значит. В том числе и то, что кое-кто знает о моей маленькой тайне. И снова встает вопрос, а так ли правдива история Истона?

Утро выдалось ужасное... да, что там лукавить, просто препоганейшее и это с учетом того, что я могла сносно ходить и даже чуточку, но очень тихо разговаривать. Умыться, привести себя в порядок и скорее на выход, чтобы не спугнуть прозрение и улизнуть без лишних расспросов. Но в отличие от моего растрепанного состояния, персонал был на редкость тих и деликатен. Спустившись вниз, я как всегда увидела сидящего за стойкой рецепшен бухгалтера, который в полудреме медитировал над планшетом с отчетностью. Улизнуть незаметно не получилось, мужчина выплыл из своих мыслей и неожиданно приветливо улыбнулся.

— Ивона, возьми карту, — позвал он меня, помахав сухенькой ручкой в рукаве необъятных размеров.

Передо мной легла карта со светящейся строкой счета и планшет. Сумма на карте внушала уважение, но наводила на неприятные мысли. Я зависла.

— Распишись в получении, и свободна, — поторопил меня мужчина.

— Увидите хозяина, передайте. Я знала куда шла работать, и если он так хочет отблагодарить меня, то пусть просто скажет спасибо, — мой голос скрипел как дверь из плохого фильма ужасов, от того и эффект произведенный словами оказался впечатляющим.

— Достойные слова. Я передам...

Ветер рвал с головы капюшон, трепал низ куртки и норовил пробраться под теплый вязаный шарф, который мне подарила Агнесс. Осень в этом году выдалась не слишком приветливая. Циклоны с северо-востока гнали на империю холодный воздух с океана и застилали небо тяжелыми, низкими тучами. Но сегодня было слишком ветрено и из широких разрывов свинцовых туч, то и дело проглядывало еще теплое, но бледное солнышко.

А город тем временем жил своей насыщенной духовной жизнью, отмечая день равновесия, главной из центральных сил религии. Я вдыхала аромат поздних, осенних цветов и с какой-то болезненной ясностью понимала, как далеко от меня их полный переживаний мир. Когда-то, совсем давно, кажется в другой жизни, я ненавидела этот город. Город, который всегда носил высокомерную маску, не терпел слабых и все время поднимал планку возможностей, хотя вроде бы выше некуда. Но он требовал повиновения и получал свое. Город, который я никогда толком не знала, и не стремилась понять. Он поистине был величественен, красив и чуточку самовлюбленный. Красовался перед приезжими и съедал тех, кому не посчастливилось втиснуться в рамки.

Но сегодня меня мало волновало происходящее вокруг, навязчивая боль в шее не давала концентрироваться, ни на чем другом. И я целенаправленно шла в тот самый спа салон, где мне сделали такой чудесный массаж. У меня оставалась надежда, что мне там помогут без всяких вопросов. Моя интуиция не подвела, меня там до сих пор помнили и помимо предложенного чая-кофе, поинтересовались, не желаю ли я, пока нужный мне мастер занят, постричься, сделать маникюр или расслабляющую маску. Ненавязчивое, но приятное внимание, пусть даже я знала, что эти люди всего лишь делают свою работу. А делали они ее хорошо и с душой. Над стрижкой колдовали долго, ведь я потребовала сделать ее более женственной и менее агрессивной. Общими усилиями нам удалось это сделать. Когда с волосами было закончено, меня проводили в кабинет массажа и оставили наедине с самой собой, ну и чтобы переодеться. Надев халат, я присела на кушетку и принялась ждать. Через минуту вошла девушка с полотенцем в руках, окинула меня внимательным взглядом.

— Не ложитесь пока, — скомандовала она, положила полотенце на кушетку и обошла ее, встав за моей спиной. Мастер на раз раскусила мою проблему, оценила масштабы удивленным вздохом, а потом сказала. — Это может быть очень неприятно.

Неприятно, это мягко сказано, — подумала я, спуская халат с плеч.

Прохладные пальцы, слегка надавливали на разные точки, а потом уверенно обхватила обеими руками шею и резко потянула вверх и в сторону. Позвоночник прострелило до самого копчика. С минуту меня качало из стороны в сторону, а голова шла кругом. Я прилегла на кушетку, закрыв глаза, стараясь не зацикливаться на дискомфортных ощущениях.

— С массажем придется повременить, — некоторое время спустя отозвалась девушка. — Я сделаю вам компресс и оставлю отдохнуть. А в другой раз приходите, помогу разогнать напряжение в поясничном отделе.

Осторожно кивнув, я устроилась поудобнее, и через некоторое время ощутила, как на шею положили компресс, который одновременно и согревал, и холодил. Боль потихоньку уходила, а осколки позвонков вставали на места, заканчивая тем самым лечение. Я снова чувствовала себя прекрасно, вставая с кушетки, одеваясь, но все также хрипло благодарила мастера, хотя горло больше не напрягалось и не драло при первой же попытке заговорить. Что-то видимо восстановить не под силу даже энергии самати.

Обновленная снаружи, но все такая же черная изнутри, я медленно брела по улице, отмечая, что тихий вечер и праздник, выгнали людей на, почти всегда, безлюдные улицы. Даже погода смилостивилась, и ветер поумерил свой пыл. Показавшийся впереди храм, сейчас распахнул свои двери для праздничной процессии, растянувшейся на всю улицу и перегородившей мне путь. Не оставалось ничего кроме как ждать, созерцая всегда строгое одеяние касад, горожан с цветочными и фруктовыми подношениями, детей, которых впервые впустили в храм. Я стояла возле ступеней и думала о том, как когда-то, наверное, в прошлой жизни, люто ненавидела эти места поклонения. Как физически не переносила давящую энергетику высших, как долго размышляла, почему мне достался такой убогий разум, не способный принять то, что нам дарят они. И только недавно поняла, почему все так, а не иначе. Зачатая матерью, которая уже в то время была носительницей самати, мне досталась какая-то крохотная часть их энергии, странным образом она вступала с силой высших в конфликт, отсюда все вытекающие.

На данный момент все иначе... Ни давления, ни желания преклонить колени, как сейчас делали окружающие меня люди, потому что в процессии шел один из высших, просто не было.

Да, люди опускались на колени, склоняли головы и даже не осознавали, какое из желаний их заставляет это делать. А я смотрела на ряды опущенных голов, скользила взглядом по лицам касад, которые пропускали вперед уверенно чеканящего шаг седовласого мужчину. Легендарный Брингор, единственный из высших, живущий среди нас. Он прошел мимо, не удостоив никого из коленопреклоненных взглядом, но мне показалось на его лице появилась улыбка. Когда он скрылся за дверями храма, я, наконец, обратила внимание, что стою вовсе не в одиночестве, и нас разделял только коридор идущих внутрь.

Он стоял прямо напротив. Поза расслабленная, глаза чуть сощурены и выражение полного умиротворения на лице. Я прикусила щеку, руки в карманах сжались в кулаки. В горле зарождалось низкое, утробное рычание. Но Апостол будто и не заметил, что ему не рады, лишь кивнул в сторону подходящей к концу очереди.

Поговорим? — говорили его глаза.

Что ж, похоже, я была права, он решил сменить тактику.

— Похоже, тебе достался кто-то действительно сильный, — заговорил он, как только мы приблизились, замерев друг от друга на почтительном расстоянии.

— А я вот тебя слегка переоценила, — холодно отозвалась я.

— Это пошло мне на пользу... — Апостол был все также спокоен и благожелателен. — Тебе же понравился мой маленький подарок?

— По... подарок? — голос почти пропал, то ли от волнения, то ли от холода. В голове с чудовищной скоростью пронеслись вчерашние события, и все вдруг встало на места. — Так это твоих рук дело?!

Самати пожал плечами и ослепительно улыбнулся.

— Прости-прости. Я был слишком зол, и мне в голову пришла отличная мысль. Палача найти в этом городе не легче чем тебя, а тем более сломать его защиту.