Старик заставлял Лека выгибаться так, как даже самому безумному акробату в голову не придет, растягивал в хитрых станках, избивал. Горец делал непривычные даже для него упражнения, благодаря про себя Единого за то, что попал в руки великого учителя. И такой учитель обучает аристократов за деньги? Странно. Впрочем, его это не касается, Кертал сам решает, что ему делать, на то он высший мастер-наставник. Затем снова пришел черед картагов. Вот тут-то Лек удивился по-настоящему. Нелогичные и даже неуклюжие на первый взгляд связки постепенно становились единым целым, вырисовывая необычную, но невероятно действенную систему обороны и нападения. Однако для исполнения этого танца мечей юноше не хватало скорости, он элементарно не успевал перетекать из позиции в позицию. Значит, завтра же в башню, к магу. Жаль, конечно, что придется пользоваться искуственным ускорением, но что делать, когда естественной скорости не хватает? Зато за время действия заклинания новый уровень сверхскорости станет для Лека самым обычным.
Следуя за наставником, Санти постанывал и клял про себя тот момент, когда он по дурости швырнул шишку в этого проклятого Единым горца. Сидел бы себе сейчас в балаганчике, вяло переругиваясь с дядюшкой Балдуром, и ничего не делал. Так нет же, потянуло дурака на приключения. Кушай их теперь большой ложкой! Пока не подавишься. Пока из ушей не полезет. Впрочем, уже полезло. У мальчишки болела каждая мышца, даже те, о существовании которых он никогда не подозревал. И это сейчас. Представив себе, что будет завтра утром, Санти жалобно пискнул. Лек остановился и с любопытством покосился на ученика, вопросительно приподняв бровь. Тот скривился. Надо же, наставник свеж и бодр, как будто это не над ним только что несколько часов кряду измывался полусумасшедший старик.
— Устал? — иронично хмыкнул горец. — Привыкай, так теперь будет каждый день. Утром и вечером.
— И вечером тоже?! — простонал Санти, хватаясь за голову. — Ой-йой-йой... Может, не надо вечером?
— Надо! — расхохотался горец. — А ты что, думал шнурок за так достается? Держи кошель шире. Ладно, после тренировки нужно хорошо поесть. Знаешь поблизости нормальный трактир?
— Знаю, — кивнул мальчишка. — Только мне там...
— Лучше не появляться, — закончил за него Лек. — И здесь нагадил. Что ты за человек такой? Впрочем, забудь, теперь у тебя на плече шнурок ученика. Любой, тронувший тебя, плюет в лицо мне. И за твои художества отвечать тоже придется мне. Так что ты думай, а потом только делай. Я ведь в долгу не останусь.
— Угу... — уныло кивнул Санти, снова проклиная себя за идиотизм.
Шли недолго. Вскоре впереди показалась большая вывеска трактира "Белый гусь", в котором обычно столовались торговцы и небогатые аристократы, если им случалось бывать в городе в обеденное время. Санти настороженно поглядывал по сторонам, он хорошо помнил кулаки здешнего вышибалы, огромного, заросшего бородой по самые уши мужика, над которым в свое время довольно зло подшутил, заманив беднягу в выгребные ямы, откуда тот не смог выбраться до самого приезда золотарей с новой порцией отходов. Вышибала поклялся, что когда-нибудь прибьет ушлого скомороха. С тех пор Санти старался обходить "Белого гуся" десятой дорогой. Но раз наставник говорит, что все в порядке, то...
— А, попался, гнида рыжая! — взревел над самым ухом хриплый голос и чья-то здоровенная лапа ухватила мальчишку за плечо. — Ну, усе, кранты тебе.
Обрадованный вышибала повернул рыжего, за которым безуспешно охотился добрых полгода, лицом к себе и замер. Он сразу увидел переливающийся разными оттенками серого цвета шнурок ученика горного мастера.
— Енто ты чо на себя нацепил-то? — голос громилы сделался неуверенным. — Сдурел? За енто ж удавют...
— У вас какие-то претензии к моему ученику? — донесся до него ледяной голос Лека. — В таком случае извольте высказать их мне, за ученика отвечает наставник.
Вышибала повернулся к говорившему, открыл было рот, чтобы послать подальше, и снова замер. Взгляд его остановился на шитом золотом поясе аристократа, потом поднялся на черный шнурок младшего мастера и рукояти картагов. Он икнул и потряс головой, не веря своим глазам. Но ничего не изменилось, страшный горный мастер никуда не делся, продолжая сверлить громилу спокойными глазами убийцы. Едва ли не впервые за много лет вышибале стало по-настоящему страшно, он прекрасно понял, что этот красивый юноша сейчас перережет ему горло и уйдет как ни в чем не бывало.
— Н-никаких п-ретензий, с-светлый л-лорд... — с трудом выдавил громила и отпустил Санти, смотря на мальчишку уже со страхом. Эта рыжая сволочь теперь горный мастер? Ой, мама родная... Если он весь город на уши ставил, будучи нищим скоморохом, то что он теперь сделает?
— В таком случае, всего доброго, — столь же холодно сказал Лек, отворачиваясь.
Санти в первый раз увидел пользу от своего ученичества и довольно хмыкнул. Если бы не наставник, избил бы его этот тип до полусмерти, вон кулачищи какие. Наверное, все-таки неплохо научиться драться так, чтобы ни одна сволочь безнаказанно обидеть не могла. Однако, вспомнив тренировку, в который раз поморщился. Эх, нет, чтобы сразу взять и выучиться. Без усилий. Увы, такого не бывает. Рыжий вошел в трактир вслед за Леком. Подавальщица, вытиравшая ближний ко входу стол, замахала на него полотенцем, выгоняя, но увидела ученический шнурок на плече мальчишки и застыла на месте соляным столбом. Потом неуверенно помотала головой и сделала вид, что ее здесь нет и вообще никогда не было. Усевшись за стол, Санти довольно покосился на ошеломленно смотрящего на него трактирщика и состроил тому козу. Приятно, знаете ли. Потом прислушался к тому, что заказывает Лек, и сам удивился. Это зачем же столько? Разве вдвоем можно столько съесть? Да, есть хочется, но каждому по две миски мяса, суп, кашу с маслом, пудинг, салаты и фрукты? Не слишком ли?
— Не слишком, — понял его недоумение наставник. — После тренировок нужно плотно есть, очень большой расход энергии. Сам увидишь. Тебе кажется, что не голодный, но это только кажется. Начни и сам увидишь.
Лек оказался прав. После первой же ложки супа Санти почувствовал зверский голод. Он накинулся на еду и даже не заметил, как съел все заказанное. Никогда бы не подумал, что в него столько влезет! Желудок приятно урчал и даже побаливал от легкого переедания. Сейчас бы поспать, да только наставник вряд ли позволит. Вспомнив прежнюю вольную жизнь, Санти тяжело вздохнул. Попал, как кур во щи. Не повезло. Хотя, это как посмотреть. Еще вчера он не знал когда в следующий раз удастся пообедать. Если раз в пару дней добывал что-нибудь, то и хорошо. Дядюшка Балдур в последнее время стал на удивление скуп, а воровать мальчишка не желал, противно было. Пользоваться императорской милостью тоже не хотелось, если ею злоупотреблять, то быстро в колониях окажешься. Становиться фермером? Нет уж, это не по нему. Подработать удавалось очень редко, горожане почему-то гнали рыжего отовсюду. И что за люди? На представлении хохочут, как оглашенные, а пошутишь точно так же в городе, обижаются. На что, спрашивается?
— Не спи, — дотронулся до плеча разомлевшего ученика Лек. — Сейчас пойдем на пустырь, еще немного потренируемся.
— Потренируемся?! — мгновенно проснулся Санти. — Ой, мамочка...
— Не плачь, ничего страшного, — едва сдержал смех горец, очень уж комично выглядел перепуганный мальчишка.
— Тебе, конечно, ничего страшного... — почти неслышно пробормотал тот. — Вон какой здоровенный вымахал...
Лек, конечно, услышал, но ничего не стал говорить. Он только иронично покосился на ученика и вышел из трактира. Санти, все время тяжело вздыхая, поплелся за ним. Молодой горец шел на замеченный неподалеку от порта пустырь, там вполне можно было еще пару раз прогнать выученный утром комплекс, да и нерадивого ученика немного погонять. Одну тренировку, причем легкую, прошел, а стонет, как будто сутки без отдыха с полным мешком песка вокруг города бегал. Вспомнив, как стонал в свое время сам, Лек не удержался от улыбки. Выл даже иногда, проклинал учителя, желал ему всяческих бед. Ничего, потом понял, чем обязан мастеру Тарвону. Этот тоже со временем поймет, а пока пусть себе стонет и ругается.
Стражники у городских ворот отсалютовали горному мастеру короткими алебардами, переглянувшись при виде хорошего им знакомого рыжего скомороха со шнурком ученика. Один незаметно покрутил пальцем у виска, кивнув на Лека. Ничего другого никто из тарсидарцев и подумать не мог по поводу человека, взявшего в ученики ходячее недоразумение. Вслух, понятно, стражники ничего не сказали. Оскорбить горного мастера? Самоубийцей нужно быть, а каждый из воинов еще хотел жить. Они только проводили взглядами странную парочку. Скоморох, не дававший жизни всем вокруг своими дурацкими шуточками, вскоре станет мастером боя? Ничего хорошего от этого ожидать не приходилось.
На пустыре с какой-то стати собралась небольшая толпа. Люди гневно кричали, махали кулаками и палками, кто-то кричал: "Бей краснорожего!" Лек с недоумением посмотрел на происходящее и решительно направился к толпе. Протолкавшись сквозь нее к стене амбара, юноша изумленно замер. Перед ним, вжавшись спиной в угол и приготовив томагавки, стоял орк. Самый настоящий орк. Горец помотал головой, но наваждение никуда не делось, краснолицый урук-хай, скалящий большие клыки, все так же готовился к драке. Желтые маленькие глазки горели гневом, жесткие, черные волосы стояли дыбом. Откуда он здесь взялся?! Забьют ведь беднягу, только за то, что орк, забьют. А ведь Оркограр союзник империи. Нельзя так. Хочется, не хочется, а придется вмешаться.
— Что здесь происходит?! — выкрикнул Лек, доставая картаги из ножен.
Многие обернулись и застыли на месте с раскрасневшимися от возбуждения лицами, никто не ожидал увидеть приготовившегося к бою горного мастера с призрачными мечами наизготовку. Да еще и светлого лорда в придачу.
— Дык, орчище ж, светлый лорд... — выступил вперед самый смелый, здоровенный мужик в фартуке кузнеца.
— И что? — приподнялись брови юноши, весь его вид выражал холодную решимость убивать, и все в толпе это поняли, шарахнувшись назад. — Народ урук-хай — наши союзники. Вы что, войну хотите спровоцировать, господа ремесленники? Вам хочется, чтобы орочьи броненосцы разнесли город из своих пушек?
— Дык, оно-то так, светлый лорд... — озадаченно почесал в затылке кузнец. — Но орчище ж...
— А что орчище? — удивился Лек. — Что он вам такого сделал?
— Он, енто, с барки кэптена Кверта Баска спрыгнул... — сказал еще кто-то. — В трюме ховалси. Мы скумекали, шо он там чегой-то уворовал.
— Кверт Баск здесь?
— Да, светлый лорд, — выступил вперед хорошо одетый пожилой человек в нашейном шелковом платке моряка.
— Урук-хай украл у вас что-нибудь? — внимательно посмотрел на него Лек.
— Ни боже ж мой! — поднял руки капитан. — Я им говорил, так слушать ничего не захотели, вопили, как сторка обкурившиеся, что орчище, мол, что надо бить краснорожего. Прятался он у меня на корабле, это факт. Почему — не знаю. Как пристали, орк выскочил из трюма, что бесенок из коробки, и на берег спрыгнул. У меня половина матросов с перепугу за борт сиганули.
— Никто не пострадал?
— Слава Единому, нет.
— Так какие у вас претензии к нему? — приподнял брови юноша.
— У меня — никаких, — развел руками капитан. — Пары кусков солонины, им съеденных мне не жаль, все равно ее выбасывать пора. Это у портовых зевак претензии, делать им нечего. Мне с урук-хай не раз дело иметь доводилось, и в Грорк, и в Фрат, и в Мрок заходил. С орками торговать — одно удовольствие, никогда не обманывают, считают это ниже своего достоинства. Не то люди, в Даркасадаре или Нартагале только отвернись, сразу прошлогодний снег всучат. О святошах вообще говорить не стоит, редкая сволочь. Не понимаю я, если честно, зачем он прятался. Подошел бы ко мне, попросился на борт, что я не взял бы? Без денег парень, наверно, остался. Дело-то житейское, тут грех не помочь.
— В таком случае прошу разойтись, — повернулся к зевакам Лек, его голос звучал скрежетом металла по стеклу и заставлял ежиться, вызывал желание спрятаться куда-нибудь, учитель в свое время специально учил юношу пугать толпу. — С этого момента я, Лек Белый Волк, младший горный мастер боевого братства империи Элиан, беру этого орка под свою защиту. Вам все ясно, господа?
Отвечать оказалось некому, люди поспешили разойтись, осеняя себя святым косым крестом Единого. Да ну его, этого чокнутого горца, еще действительно зарежет, с такого убийцы станется. Горных мастеров боялись до дрожи в ногах, о них ходили настолько страшные легенды, что любой мог ужаснуться, услышав. Остался только хмыкающий себе под нос капитан. Он с недоумением осматривал опустившего томагавки орка и озадаченно дергал себя за усы.
— Что-нибудь не так? — спросил Лек.
— Да вот не вижу у него на одежде знаков принадлежности к племени и клану, — проворчал моряк. — Изгой, что ли? Или беглец? Или...
Он осенил себя косым крестом.
— Что, или?
— Говорят, что если какой-нибудь урук-хай уходит в бой, с которого скорее всего не вернется, то он снимает с одежды все символы племени и клана, заявляя таким образом, что принадлежит всему своему народу, а не какой-то его части. Не знаю только, правда ли...
— Вот как? — задумчиво протянул Лек, внимательно осматривая гордо вытянувшегося орка.
Совсем молод, судя по всему. Хотя как судить? У многих урук-хай с детства морщинистые лица. Но у этого темно-красная кожа чистая, не заросшая волосом, как у стариков их народа. На щеках шесть ритуальных шрамов, говорящих, что их носитель прошел воинское посвящение. Крупные клыки выступают из-под нижней губы. Небольшие, плотно прижатые к голове остроконечные уши. Глаза маленькие по человеческим меркам, с вертикальным зрачком и горят желтым огнем. Одет в свободные штаны из мешковины и кожаную безрукавку с множеством карманов и петлями для десяти небольших томагавков, которые орки бросали на удивление далеко и метко. За спиной почти пустой мешок с лямками. На ногах крепкие, подкованные сапоги из кожи морского тавна. Нет, парень далеко не из бедных, такие сапоги не каждому по карману, иной ремесленник за полгода меньше зарабатывает, чем они стоят. Лек сам носил похожие и знал, что обувь прослужит еще лет десять, как минимум.
Орк тоже внимательно осматривал стоящих перед ним людей. Почему-то больше всего времени он уделил Санти. Когда нелюдь увидел серый шнурок ученика на плече мальчишки, в его желтых глазах на мгновение мелькнула зависть. Лек несказанно этому обстоятельству удивился.
— Ты горный мастер? — внезапно спросил хриплым голосом урук-хай, он говорил на лаарском с заметным акцентом, то понять можно было без труда.
— Да, — кивнул юноша. — Мое имя — Лек Белый Волк. Кто ты?
— Храт Сломанный Клык, — с достоинством ответил орк, хотя на его лице появилось явно заметное удивление. Только значительно позже Лек узнал, что по обычаям древнего народа полное имя называли только тому, кого признавали другом или хотя бы хорошим товарищем.
