М. С. Часть 3

Страна! Какая страна? Эта кучка руин с десятком тысяч недобитых головорезов и тремя сотнями недобомбленных танков? Ку-ку, родная! Это что за имперский менталитет при полном отсутствии хоть каких-нибудь признаков империи? Это знаешь ли тоже крепко тянет на какое-то психическое заболевание, жаль не помню диагноза.

-Знаешь Кэрдин. Сначала появляются люди. Империи создаются уже потом. Этими людьми. Бывает, что и с нуля. А у нас всё-таки чуть побольше. Есть ещё люди. А людям свойственно проявлять слабость и ошибаться. А что до всего остального. Я ведь никогда не скажу одной фразы. Хочешь знать какой? Свернём знамёна до лучших времён. Я всегда бьюсь до конца. Только так надо биться за то, что бы лучшее время наступило. Любую великую идею нельзя уничтожить, тем более голыми руками. Её сторонники могут проиграть сражение. Но не войну.

-Ты оптимист. А я уже нет. Я не хочу видеть повторения старых ошибок. Понимаешь, попросту не хочу. Может, ты и создашь что-то новое. Но обязательно вылезет из недр этого твоего нового мира какое-нибудь... Дерьмо. И прикрываясь красивыми фразами, погубит всё. Так уже бывало с великими идеями. Опухоль рождается внутри. В мозге. И сам себе её не вырежешь.

М. С. подумала, что Бестия не так уж не права. Но что там будет через триста лет волновать человека? Ведь ты не знаешь, проживёшь ли три месяца. Вслух же она сказала.

-Даже если это и так, это всё равно дело далёкого будущего. Сейчас же нам нужно одно : попросту выжить. Нам всем. Я повторяю: Сейчас вот так просто взять и уйти не имеет права никто. Ни рядовой, ни генерал. Никто не имеет права на малодушие. Уход одного ударит по другим. А у нас ещё есть и те, кто от нас элементарно зависят. А теперь дай мне пистолет .— она протянула руку. И видя, что Кэрдин ещё колеблется, она добавила.

-Такие моменты, моменты слабости бывают у всех. Мне тоже иногда хочется всадить себе пулю в висок. И я думаю, ещё захочется. Но я этого никогда не сделаю. Мы должны быть сильны несмотря ни на что. Мы должны быть выше всей той грязи, которая уже практически залила наш мир. Мы должны выстоять.

-Я отстранена? — вдруг спросила Кэрдин, протягивая М. С. пистолет.

-Нет. Отдохни пару дней. Ты просто очень устала. Работаешь дольше всех нас. Меня ещё не было, а ты уже была Бестия.

-Вот уж не думала, что от тебя лести дождусь. Сама же всё знаешь...

-Знаю. Приходи к Марине. Она ведь не по мне, а по тебе скучает. А о сегодняшнем, кроме меня и тебя, никто никогда не узнает.

Затем М. С. направилась к Кэрту. В госпитале генерала не оказалось. Доложили, что в ''тюрьме''. ''Тюрьмой'' у саргоновцев считалось одно из полуразрушенных убежищ. Во время войны верхние этажи разрушены, но нижние и системы жизнеобеспечения уцелели. И из всех выходов, уцелел только один. Так что попасть или выбраться из убежища можно только одним путём. Впрочем, это сооружение было не столько тюрьмой, сколько местом, где содержали в карантине. Так что Кэрт там частенько бывал.

Кэрт, действительно, обнаружился в ''кабинете'' на верхнем ярусе убежища. Сидит за столом в состоянии слабого ( для чужака) опьянения. На столе красуются две пустые колбы и огромная бутыль с жидкостью ядовито-зелёного цвета и надписью на стандартной медицинской этикетке ''Опасно для жизни. Яд''.

-Присаживайся — приветствовал он М. С.— выпить хочешь?

Он потянулся к бутыли.

-Совсем сдурел от пьянства?

-Ты чё, хозяйка! Я как стекло!

-Вулканическое? — хитро прищурив один глаз спросила М. С..

-Ты про это что ли ?— он хлопнул рукой по стеклу — да это спирт, вода, да наш пищевой краситель. А надпись — чтобы охрана не выжрала.

-Они жрут, да водичку подливают, жрут, да подливают.

-Я градусы чую, в отличии от вас, я как спиртометр, я...

-Заткнись — резко прервала его М. С.— Пошутили и хватит. Где там вчерашние трофеи, пошли поглядим.

Кэрт с показным трудом вылез из за стола.

-Двое твоих офицеров приходили, тоже на трофеи любовались, видать подстилку себе подбирали.

М. С. с интонацией не предвещавшей ничего хорошего, сказала:

-Фамилии. Я им за этот подбор кузькину мать во всех деталях продемонстрирую.

Кэрт заржал. И зачем спрашивается он русский учил? Пока великолепно только материться выучился. Или так он дурака валяет? По грэдски-то шпарит как не всякий грэд. А у М. С. во время разговора частенько проскакивают солоноватенькие русские выражения.

-Обманул. А ты и поверила.

-Не смешно. — сказала М. С. таким тоном, что Кэрт счёл за лучшее замолчать.

Они спускались по лестнице.

-По сколько человек в камерах маринуешь?

-Помещений много, так что не больше десяти. Вчера запарка тут дикая была, ну сама понимаешь — вши и тому подобное. До шести утра санобработкой занимались.

-С венерическими что сделали?

-Особо запущенные случаи, десятка два, я велел усыпить. Тяжелораненых пока не трогал.

-Правильно. И знаешь, мне не очень понятна твоя шуточка на тему любителей клубнички, на хрена им баба без волос?

-Так обрили не всех. У многих волосы оставили. Везде.

М. С. треснула его по спине.

-Пор-ручик Ржевский...

-Приходит к даме...

-А там полковник...

-Без штанов...

-Отрежу хвост до самой шеи.

По длинному коридору прохаживались охранники — выздоравливающие женщины-солдаты.

-Лысые налево, волосатые направо. Куда пойдёшь?

-Юморист ты, Кэрт. А пойду я прямо.

В сопровождении охранниц, имевших списки заключённых М. С. идет по коридору. За ними— Кэрт. Иногда М. С. останавливалась у камер, и некоторое время рассматривала находившихся там. Заключённые молчат. Они уже знают, что это— ''та самая''. Потом М. С. бросала короткие фразы вроде ''На общие работы'', ''На лёгкие работы'', ''В госпиталь'' и тому подобные. Охранницы делают пометки в списках. У одной из камер М. С. задержалась несколько дольше, пристально разглядывая находившихся в ней, потом бросила несколько необычную фразу.

-Относительно этих дам указания позднее .— и перешла к следующей камере.

-Именной список, находящихся в той камере есть?

-Да.

-Дай сюда.

Пробежав глазами, и словно не найдя нужного, спрашивает у Кэрта.

-Под каким именем у тебя проходит женщина около 35 лет, рост около 165 см. нормального телосложения, длинные каштановые волосы, полувоенная форма без знаков различая и чёрные очки.

-Слепая что ли. — Кэрт взял у М. С. список, и ткнул пальцем в одну из фамилий.

-Вот она. Хотел ей на досуге заняться. С профессиональной точки зрения, ибо в жизни не видал более странного ранения глаз.

-Сюда её. Быстро и без наручников.

Кэрт распорядился.

-Что с глазами?

-Что-то невиданное в истории медицины. Такого поражения я не встречал. И даже не предполагаю, чем такое можно нанести.

-Глаза на месте?

-Да, только вокруг что-то похожее на ожог. Но не огнём, кипятком или теплом. А чем — не пойму. Как каким-то излучателем с жестко фокусированным потоком по лицу провели.

-Пристрелочным лучом из ваших орудий среднего радиуса, скорее всего, КЗ— 90.— флегматично констатировала М. С..

Лицо Кэрта несколько вытянулось.

-Откуда ты знаешь?

-Испытала на своей шкуре при первом путче. Сейчас её приведут сюда, поговоришь с ней, а я посижу и послушаю.

-О чём говорить-то ?

-О погоде.

Единственное, что Сашка поняла в произошедших событиях, так это то, что ту огромную банду, в которой случайно оказалась, разгромила какая-то великолепно организованная по нынешним временам, сила. Она знает, что почти все, ушедшие на штурм руин столицы, погибли. А те, кто напали на лагерь, производили впечатление только воинской части, а никак не банды. В камере шептались, что это саргоновцы. Те или не те, Сашка не поняла. Из разговоров, Сашка также выяснилось, что один из главарей банды, по сути дела спасший её несколько месяцев назад, погиб.

Как это не парадоксально, но этот матёрый бандит когда-то был её солдатом...

Она помнила атаку, помнила жуткий вой установок, помнила ту вспышку. А дальше... Как она оказалась в воронке, как её засыпало? Этого она не помнила. Сколько часов или дней она так провела? Она не представляла.

Она помнила дождь, а перед этим ей очень хотелось пить. А потом был дождь. Потом она, наверное, потеряла сознание.

А когда очнулась, они стояли над ней и ржали. Потом на неё полилось что-то горячее. Сначала она не поняла что это. Но быстро догадалась.

Она заплакала. Это было единственное, что она могла сделать. И воскресли худшие страхи того мира. Снова совершенно беспомощна и беззащитна. Полузасыпанная землёй, слепая, полумёртвая, жалкая. Наверное, они бы её убили, перед этим вдоволь наиздевавшись.

Но кто-то дал очередь в воздух и почти по-звериному прорычал ''Откопать её!'' и нецензурное добавление в адрес стоявших вокруг Сашки.

Она его не помнила, а он её не забыл. Во время первого выступления Чёрных Саргоновцев он служил под её началом.

''Я был ранен тогда, самолётов не хватало, а ты махала пистолетом, орала на них. Но заставила их погрузить всех раненных. Я был среди них. И я этого не забыл. Тогда я выжил.'' Тогда Сашка вспомнила, вернее не столько его, сколько описанную сцену. Как говорится, имело место быть. А потом бандит сказал фразу, которую Сашка меньше всего ожидала услышать: '' Я так думаю, сделав добро забудь, получив — помни. А ты тогда совсем не обязана была делать то, что сделали''.

Эти месяцы он можно сказать, заботился о ней, по крайней мере её кормили, а прочие бандиты просто сочли её одной из шлюх своего главаря, и держались подальше. А сам он приставать к ней и не пытался. У него и так было две или три ''подруги''.

К оружию её и близко не подпускали. Главарь ещё не позабыл, как во время путча называли бывшего командира. И прекрасно понимал, что матёрый саргоновец ( каковым он считал Сашку) заполучив ствол тут же разрядит либо в себя, либо, что вероятнее, в него.

Теперь его не стало. И Сашка не ждала ничего хорошего. Кто их поймал — она не знает, а сокамерницы ночью вполне могли попытаться убить её. Её не любили, и как она уже поняла, считали виновником произошедшего, ибо считали, что именно она насоветовала главарю идти на столицу. Логика в этом определённая была. С ней он иногда разговаривал. Они не знали о чём.

Дверь камеры с лязгом распахнулась.

-Слепая, выходи.

Потом долго ведут по каким-то переходам и лестницам. Сашку удивило что не надели наручников. Лязгнула какая-то дверь, и конвойная чётко сказала.

-Товарищ генерал, по вашему приказанию...

-Знаю. Свободны — сказал тот с таким странным акцентом, что Сашка сразу заключила, что перед ней чужак.

Когда охранницы, ушли он зашелестел бумагами и сказал.

-Справа от вас кресло. Садитесь.

Затем он некоторое время молчал. За эти мгновения Сашке показалось, что слева от неё кто-то сидит. Ей казалось, что она слышит дыхание.

Но тут генерал сказал.

-Кто вы, и как оказались в банде, меня совершенно не волнует. Я медик, и меня интересует только очень странный характер ранения ваших глаз.

-А я чем могу помочь? Я-то не медик, и даже не могу с точностью сказать, что в меня тогда выстрелило. Хотите, смотрите, мне всё равно, в любом случае все передохнем через пару месяцев.

-Оптимистично.

-Конечно. Но раз уж я оказалась в плену, то по крайней мере могу узнать у кого именно. Ибо на базу чужаков это вовсе не похоже.

-По моему вопросы здесь задаю я...— начал было Кэрт, и увидел, что М. С. показывает ему кулак, поэтому он продолжил совсем не так, как собирался начинать.

-Но так как вы действительно являетесь военнопленной, и имеете определённые права...

Сашка мысленно усмехнулась. О правах военнопленных и в более спокойные времена вспоминали крайне редко. И то только тогда, когда это было кому-нибудь выгодно. А уж в такое время и подавно. Генерал между тем продолжил.

-То я могу сообщить вам, что этот регион контролируют Чёрные Саргоновцы.

-Довоенные или какие-то иные?

-Те самые Чёрные Саргоновцы.

-А можно узнать фамилию их командующего.

-А это и так не секрет. Её прозвище все знают. Это М. С..

-Та самая!?

-Другой не было и нет -Кэрт хитро прищурившись, взглянул в лицо М. С., он узнал сидевшую перед ним слепую женщину, именно её несколько раз видел в газетных публикациях демократов при первом путче, тогда её называли второй М. С., видел и впоследствии, даже вспомнил очень странную фамилию, а потом неожиданно сказал, обращаясь к Сашке.

-И знаете, полковник Симон, я вас узнал. О вас слишком много писали в своё время газеты.

-Да и я тебя узнала ещё в камере — подала голос М. С..

Сашка вскочила. Из незрячих глаз текли слёзы. Она шагнула на голос. И обняла Марину.

-Ты... Ты жива. Я так рада. Так рада — она плакала от радости.

-Я тоже рада тебя видеть, друг. Теперь ты снова с нами.

-Только я не гожусь уже ни на что.

-Мы никогда не забываем своих. Помни про это.

-Ты никогда ничего не забывала.

-И не забуду никогда. И никому.

-А ты всё такая же, железная М. С..

-Только ты уже другая, Саша.

-Да. Я больше уже не боец.

Затем М. С. направилась на аэродром. По городу обычно разъезжает на джипе только с водителем и без всякой охраны. Вокруг города постоянно кружат самолёты-разведчики. А после операции, подобной вчерашней, их доклады представляют особый интерес. Самолёты, конечно, не очень — бывшие учебные бомбардировщики, но что-либо другое найти довольно сложно, ибо только склад, где хранились эти законсервированные самолёты, практически не пострадал от бомбёжек.

Почти что клад, если суметь им с умом воспользоваться. Саргоновцы и воспользовались, благо среди столичных частей оказалось довольно много лётчиков и авиамехаников. Ценность самолётов ещё более возросла, ибо у почти всех потенциальных противников начисто отсутствовало ПВО. И следовательно четыре крупнокалиберных пулемёта и 800 кг. бомб почти всегда находили себе цели.

На самолёт можно устанавливать и фотоаппарат, но саргоновцы экономят плёнки, и поэтому обычно довольствуются визуальным наблюдением.

На столе лежит огромная карта столичного региона. М. С. несколько запоздала, и когда она прибыла, секторный авиации уже принимал рапорта.

-Продолжайте — сказала М. С. подходя к карте.

-В квадрате 10. 12 обнаружен ещё один мёртвый лагерь.

-Что значит мёртвый?

-Ну, мёртвый и всё. Я прошёл над ним почти на 20 метрах. Они все валяются на снегу вокруг машин. Машины брошены. Сгоревших не было.

-Расстояние от ближайшего нашего поста ?— спросила М. С.

-Около 10 км пост N15.

-Ночью не поступало докладов о стрельбе в этом направлении.

-Удар по лагерю вчера наносился?

-Нет. Они там довольно давно сидели, но проблем с ними не было. И вчера днём они были живы.

-Теперь и не будет с ними проблем — съязвил кто-то.

-Странно. Дайте мне связь с 15 постом. Пусть проветрятся.

Отдав приказание, она вернулась к столу.

Лётчик продолжил доклад.