Силора. Жизнь после смерти.

* * *

К роскошному белому дворцу Хатума Вэл прибыл под покровом ночи. Инстинкт подсказывал ему, что на этот раз официальный визит — не решение проблемы. С Джамалем ему следовало поговорить с глазу на глаз. Пусть даже и против его воли.

Вычислить, где именно обретается на данный момент султан Сархалиона, равно как и пойти незамеченным его охрану для существа такой силы, каким был Владыка Ночи, особого труда не составило.

Правитель, несмотря на довольно позднее время, находился в своем тронном зале и о чем-то негромко беседовал с двумя жрецами. Кроме этих троих в зале находилось еще и четверо гигантов-телохранителей. Владыка Ночи хищно усмехнулся. Ну, с этими голубчиками у него проблем не возникнет. Опасение вызывали жрецы...

-Желаю здравствовать, Владыка. — Коротко поклонился Вэл Джамалю, входя в тронный зал. Наружная охрана валялась оглушенной у дверей. — Прости меня за столь несвоевременный визит, но дело, по которому я явился, не требует отлагательств.

-Святотатец! Осквернитель! — Суровое лицо султана перекосилось от гнева — Схватить и уничтожить! — Бронзовокожий, худой, мускулистый, среднего роста с длинными черными, как вороново крыло волосами и орлиным профилем, он выглядел истым воином и был величественен в своей ярости. Но это не помогло ни ему, ни его охране.

Двое жрецов вскинули руки над головой, но Вэл теперь слишком хорошо понимал, что означает этот жест. Два стремительных удара "косой смерти" — два обезглавленных тела на полу покоев. Веер метательных ножей навеки упокоил четверых богатырей из числа рядовых стражей, прошив их тела насквозь, а сам Джамаль оглушенный в когтях чудовищного авлара с косой на перевязи летел на запад. Каким бы могучим воином не был нынешний султан Сархалиона, с Владыкой Ночи ему было не тягаться...

* * *

-...Святотатцы... осквернители... — Карие глаза Джамаля были совершенно безумными.

-Черт, даже мне ясно, что на нем какие-то чары. — Нахмурился Владыка Ночи. — Что скажешь, Шеол?

-Да ты прав. — Прошелестел плющеобразный монстр размером с человека похожий на ожившее растение. — Его сознание находится в тумане...

-Кто-нибудь из вас знает, как этому противодействовать?

-Я помогу ему. — Журчащим, невероятно красивым и мелодичным голосом протянул Номибис, немыслимо прекрасный человек четырех метров ростом с бледно-голубой кожей.

Надо сказать, что слова Хранителя не расходились с делом. Подняв руки над головой, он мысленно призвал несколько донельзя отвратительных тварей Рощи Кошмаров, где на данный момент и пребывали бессмертные, он смешал их густую темную кровь в деревянном сосуде, а затем набрал воды в небольшом озерце неподалеку.

Когда эликсир был, наконец, готов, Номибис легко заставил брыкающегося и плюющегося Джамаля, для которого владыка Сархалиона был не сильнее ребенка, выпить все до капли, после чего того немедленно вырвало на темно-зеленую густую траву лесной поляны. Одна из призванных тварей немедленно принялась пожирать блевотину, довольно ворча.

Вэл с проклятием отвернулся. Несмотря на то, что он давным давно не нуждался ни в какой пище, даже в крови, и как следствие не имел рвотного рефлекса, увиденное ему, мягко говоря, не слишком понравилось. Шеол и Номибис же остались совершенно безучастными. По всей видимости, для них это было вполне себе порядке вещей. Как говорится: сделал дело— прибери за собой...

-Ну что пришел в себя? — Владыка Ночи наклонился над опешившим султаном.

-Проклятье... Где я... Что со мной...

-Понятно... Что из последнего ты помнишь?

-Я сижу в тронном зале... Какая-то фигура в темном плаще... сияние...

-Спасибо, достаточно. — Усмехнулся Вэл. — Чуете, откуда ветер дует?

-Я попробую пробудить Древних. — Прожурчал Номибис. — Враг невероятно силен, только им под силу повергнуть его...

Глава шестая. Наяды.

Рея была вне себя от ярости. Жалкий, самонадеянный слизняк! Мальчишка-смертный, возомнивший о себе невесть что! Ну, ничего, скоро она положит конец его наивным амбициям... Подумать только, он предложил ей, ей, непобедимой воительнице, которой сотни лет отроду платить ему дань! Это ж надо...

Гонца принесшего эту весть, Рея собственноручно обезглавила, а голову его велела доставить королю Мэртиса в качестве ответа. Надеюсь, ему понравится... Но шутки шутками, а Мэртис был серьезной силой, с которой невозможно было не считаться. Да еще и эти церковники... Вон вампиры и те не сдюжили. Ну да ничего. За три столетия да на таком просторе, о котором наяды раньше и мечтать не могли, их популяция достигла сорока тысяч особей! И это только в Сарте. А ведь были еще наяды Хмэры, что остались жить на Тайном архипелаге... А вампиров было всего лишь около двух сотен... Нет, нечего тут и рассуждать. Если монарх империи света все же рискнет развязать войну, то умоется кровью. Уж она об этом позаботится...

* * *

Мэртиссцы напали на наяд в середине лета 305 года Эпохи Надежд. Для этого они собрали внушительную армию в шестьдесят тысяч человек. Казалось бы, против бессмертных наяд — капля в море, но, во-первых, в свете последних событий границы никак нельзя было совсем уж оголять, а во-вторых, у короля Мэртиса была в запасе одна козырная карта. Вернее даже целых две...

Рея насмешливо оглядывала идеально ровные шеренги воинов света, нестройную толпу ополчения и внушительную лаву тяжелой кавалерии. Производит, конечно, впечатление, но... против них двадцать тысяч воинов моря. Двадцать тысяч, каждый из которых легко положит пять опытных воинов из числа людей. Арифметика достаточно ясная. Тем паче, что далеко не все в войске неприятеля были доками в военном искусстве. С избытком хватало и дилетантов.

Немного смущали, правда, Рею закутанные в серые рясы фигуры служителей Атона и совсем уж непонятная "черепаха", ровный квадрат из воинов со всех сторон укрытый массивными щитами. Как про себя окрестила ее предводительница наяд — "коробка".

Рея еще раз усмехнулась. Если что-то пойдет не так, то в битву вступит молодняк — еще двадцать тысяч. Этим конечно до опытных воинов еще расти и расти, но для людей и их силы должно хватить с избытком. Особенно при нынешнем балансе мощи на этом поле битвы.

Наконец, пропели боевые рога, и ополчение пошло в атаку. Тридцать тысяч вчерашних смердов, которым после гибели Старшего Бога никто и не подумал даровать свободу, как тот обещал, и многие из которых совсем недавно жили бок о бок с наядами, неуверенно жались друг к другу. Силу воинов моря они знали более чем хорошо.

Чуда не произошло. Сиреневые копья-мечи наяд на длинных рукоятях безжалостно посекли тела людей в плохоньких доспехах. Те же не могли пробить несокрушимую природную броню змеелюдов своими вилами и плотницкими топорами. Ополчение легло все. Потери наяд составили считанные единицы. Но, похоже, это была лишь разведка боем.

Вновь подали голос боевые трубы, и вот уже воины света ровным боевым шагом, выставив свои копья, идут против воинов моря. Следом за ними медленно движется так называемая "коробка". Воины света — опытные безжалостные воины, но и им тяжело стоять против змеелюдов, каждый из которых существенно превосходил даже самого сильного человека в скорости и мощи. Бронированные хвосты легко сшибают "златодоспешных" с ног. Сиреневые копья разрубают им горла, но воины света держат строй. Держат, обливаясь кровью.

И вот, наконец, к месту боя подоспела "черепаха". Лишь на миг разомкнулись щиты, и тут же прозвучал залп и пищалей и аркебуз. Сравнительно новые изобретения появившиеся всего лет тридцать назад. И вот пришло время опробовать его в действии. Выпущенные с близкого расстояния пули сбивают наяд с ног. Некоторые получают серьезные ранения или даже гибнут. Но слишком уж крепка их природная броня. Потери змеелюдов минимальны, а чтобы перезарядить громоздкие орудия требуется время...

Боевой клич воинов моря сшибает с ног. Он одновременно напоминает крик чаек и шипение змеи. Жуткая, убойная смесь. Люди при этих звуках цепенеют и обливаются холодным потом. Даже самые стойкие, прошедшие огонь и воду на мгновение теряются, и змеелюды сполна отдают дань уважения этой минутной слабости.

Строй воинов света сломан окончательно. Аркебузисты, помимо основного оружия вооруженные лишь короткими пиками тоже ненадолго переживают своих союзников. Их "коробка" растащена в стороны наядами, и обезумевших от ужаса беспомощных людей рубят на части осатаневшие от крови воины моря.

Казалось бы, победа близка, но тут над головами служителей Атона сгущается радужное облако и на огромной скорости врезается в шеренги змеелюдов. Эффект просто поразительный. Весь центр войска наяд выметен дочиста. Всех тамошних воинов попросту разорвало на куски.

Рея спаслась лишь чудом. В круговерти битвы ее вынесло чуть правее основного удара магии противника, и она осталась цела и невредима. Однако более половины ее воинов погибло. Тогда предводительница наяд громко шипит особым образом, и из скрытых складок местности равнинной Сарты выходит подкрепление. Двадцать тысяч молодых воинов моря. Будущее расы.

Звучат боевые рожки, и тяжелая мэртисская кавалерия атакует их порядки. Возникла кошмарная давка. Молодняк воинов моря не особенно силен, но и их сил хватает на то, чтобы остановить гибельный разбег конницы. Размен идет два на одного не в пользу мэртиссцев, но их гораздо больше в общей сложности. Но теперь уже не на этом поле боя...

Старые опытные наяды, из тех, что выжили, бросились на жрецов Атона, только что уничтоживших их сородичей. У тех не осталось сил, чтобы сопротивляться, и их легко порубили в клочья. Покончив с магами, наяды Реи повернули против кавалерии, помогая молодняку окончательно сломать ей хребет.

В итоге из шестидесяти тысяч мэртиссцев не уцелело ни одного воина. Наяды потеряли примерно половину своих, и Рея, взвесив все за и против, начала готовится к отплытию с Ардониса. Мэртис вполне мог позволить себе подобные опустошительные кампании. Они — нет.

* * *

-...Слыхал, что его величество недавно отчебучил?

-Слыхал... — Авар закончил протирать очередную марионетку чистой белой тряпицей и аккуратно отложил ее в сторону. Все это нити одного клубка... Наяды ушли с Ардониса.

Артисты только что закончили очередное кукольное представление. На этот раз его героями оказались старый забулдыга отставной солдат и продажная девка, к которой тот зашел на всю ночь, но от постоянного пьянства так ничего до самого утра и не смог сделать.

Народ такие спектакли воспринимал на ура. На то он как говорится и простой народ, черная кость, если выразится иначе. А вот грустные истории тот слушал неохотно, зевал,... мог и гнилыми яблоками закидать! Это вам как говорится не балы вашей сопливой аристократии...

Однако Авар настолько тонко продумывал разные сюжеты и неожиданные ходы, что в его исполнении даже трагедии вызывали у зрителей бурю восторга. Чего только стоит одна история об отставном солдате и дочке, которую насильно взял в полюбовницы молодой красивый хлыщ-дворянчик.

Солдат возвращается с последнего задания и узнает об этом. Берет пистоль, и убивает проклятого сладострастника. Потом его прилюдно казнят на главной площади, а его дочь продают в рабство семье застреленного дворянина в качестве компенсации.

После этой пьесы народ плакал навзрыд и сжимал кулаки, от всей души призывая Всевышнего Атона как следует покарать проклятых богатеев, и искренне молил его ниспослать бедолаге-солдату вечную райскую жизнь в его царствии...

Ведь и сами они сталкивались с похожими историями в жизни, которые оставляли на душе даже самого черствого человека неизгладимые шрамы. Так мы хоть здесь, хоть в представлении утрем нос этим проклятым богатеям! Пусть знают...

Еще была одна знатная хохма, когда в одном из городов, где труппа Авара давала свое представление, на площадь внезапно вышел худой совершенно голый белобородый дед, одетый в одну лишь набедренную повязку с довольно увесистым валуном в руках. За ним семенила маленькая толстая женщина лет пятидесяти и поносила его самыми распоследними словами.

-Ты что творишь, дурак! Остановись, осрамишь же на всю округу... Ой, люди добрые! — Повернулась старуха к собравшейся толпе. — С год назад с мужем проснулись, видим, у нас во дворе какой-то дед страшный лежит-валяется! Бормочет что-то не по-нашему, грязный, худой, в чем только душа держится! Мой дурак говорит, это он с султаната ихнего проклятущего! Давай, говорит, поможем бедолаге, а нам на том свете потом зачтется! Ну, я дура, и согласилась. А потом как-то раз зашла во двор, а он голый на свой елдак валун на веревку прицепил и раскачивается! Я его гнать со двора, так мой благоверный опять взъерепенился! Мол, что ты доброго человека обижаешь, а потом на следующий день гляжу, они уже вдвоем голые каменьями трясуть! — Голос старухи сорвался на истеричный вопль. — Ой, господи, господи, за что мне все это... Остановись! Остановись, пока не поздно, покайся перед Всевышним, может тогда и помилует он нас грешных! — Продолжала совестить мужа старуха, который уже деловито снял набедренную повязку и как раз привязывал валун к своему хозяйству, которое, надо признать, было весьма внушительным.

Народ на площади гоготал и улюлюкал. В деда полетели гнилые овощи, но их было не особенно немного. Все хотели посмотреть на такое представление, ибо ничего подобного никто из них никогда не видел.

-Гляди, а нехилый у деда елдак! — Насмешливо прокричал один из молодых парней. — Небось старуха не нарадуется...

-Да нет, ты ж видишь, ему больше камни по душе! — Не согласился другой. — Вот она и лютует!

-Это древнее искусство сархалионских факиров. — Шепнул Авар остальным, пользуясь тем, что народ временно перестал обращать на них внимание. — В султанате весьма распространено. В Мэртисе же такое в диковинку. Думаю, старика ждет фурор...

-Если сейчас же не прекратишь, домой можешь не возвращаться! — Предприняла остановить мужа сварливая старуха, хотя ее конечно, тоже можно было понять.

-Да и ты пошла к дьяволу... — Проворчал дед, заканчивая закреплять валун. — Я вон к Селиму жить пойду. Все лучше, чем с тобой, старой мегерой...

-И еться тоже с ним будешь!!! — Визгливо заорала старуха.

-Да хоть бы и так! — Ничуть не смутился дед. — Селим даром что чернозадый, но зато человек душевный, не то, что ты... — С этими словами дед, наконец, поднялся на ноги. Валун, привязанный к его хозяйству завис в воздухе, и дед принялся качать бедрами. В такт им закачался и камень. Восторгу толпы не было предела... Когда, наконец, представление закончилось, народ щедро насыпал в деревянную миску, принесенную стариком медных и серебряных монет. Авару и его труппе тогда досталось намного меньше, но они были не в обиде. Представление устроенное непутевым дедом и его женой того стоило.

История эта, к слову сказать, имела свое продолжение. После представления супруги помирились и вернулись домой. А на следующий день в их домик заявился священник из Ордена Страждущих и доходчиво объяснил деду, что именно его ждет, если он еще раз отчебучит нечто подобное. Церковь Всевышнего сочла подобные представления недопустимыми...