Вась

Отталкиваюсь от пола, надеясь ухватиться за выступающий из стены трюма кусок трубы, но сила импульса толкает меня вверх как из катапульты. Чувствую рывок, слышится треск разорванного рукава. Я благополучно пролетаю мимо цели и, больно ударившись головой о потолок, дезориентированный падаю обратно, успев заметить настороженного корн, выпустившего в меня второй заряд и снова промазавшего.

Охренеть, не встать. С трудом поднимаюсь и, уже не думая об альпинизме, прыгаю повторно, целясь в сторону дыры в потолке.

Вот что правильная мотивация делает! Мне удалось подскочить вверх на добрые семь метров, вылетев как пробка из шампанского, воспарить над палубой, и приземлиться на внешнюю обшивку, распластавшись по ней как блин на сковороде.

Уй, больно-то как. Тру ушибленную руку, подскакивая — некогда думать, наступило время бегать. Главное живым убраться с открытого пространства, а уж по лабиринтам я как-нибудь уйду от преследования. Тем более, что в поиске участвуют трое пауков как минимум — корн всегда держатся поблизости и все будут в сборе очень скоро.

Разбег — прыжок. Перелетаю пятиметровую пропасть, даже не успев испугаться или глянуть вниз. Ноги касаются упругого пластика поверхности, и я перекатом, как на тренировках, гашу инерцию падения. Тут же вскакиваю и зигзагами лавирую между обломками, как ящерица.

Пока вслед мне ничего противоестественного не летит, но кажется, это только вопрос времени. Одно попадание и докторов можно не бояться, было бы что хоронить. О! Накаркал.

Спину буквально обжигает предчувствие, я падаю, и серия светящихся шариков прочерчивает пространство над макушкой. Меня начинает разбирать злость. Нет ну какого хрена. Никого не трогаю, живу своей жизнью, роюсь в мусоре, тут этот артефакт, превративший меня в мутанта, затем пришельцы. Хочется нажать кнопку сброса, да ладно, я бы уже в игре давно сохранился, или вообще стёр этот бессюжетный бред фантазии полоумного режиссёра. Выпустите меня из вирта!

Тело само перекатывается влево, и новая серия ложится чуть ниже моих ног, впиваясь в покрытие и разбрасывая яркие искры. Одна попадает мне в плечо, прожигая куртку. Многострадальная левая рука повисает плетью, а меня скрючивает от боли. Всё, достали, сволочи.

Я уже настолько зол, что сознание от ярости практически отключается и верх берут голые инстинкты. Всё становится зыбким и медленным, хотя на самом деле это я начинаю двигаться и мыслить быстрее, как будто войдя в темп.

Правая рука рывком выстреливает вперед, по телу проходит холодная дрожь энергетического разряда, волосы на голове встают дыбом от статического поля. Пальцы обращённой к инопланетянину руки начинают наливаться белым и светиться. Вот раздаётся треск, я ещё успеваю ощутить запах озона, как дуга высоковольтного разряда соединяет меня и монстра, уже скорректировавшего прицел и готового в следующую секунду меня добить. Всё происходит настолько быстро и неожиданно, что гаду не хватает буквально секунды.

Голова корна, охваченная сеточкой статики, буквально взрывается, раскидывая вокруг синие ошмётки плоти и блестящие обломки навесного оборудования. Следом вспухает огненное облако расколовшегося плазменного накопителя, высвободившего разом всю свою мощь. Мама родная! Нас разделяет-то всего метров пятьдесят.

Ураганные порывы горячего ветра налетают, сбивая с ног, вертят, тщась сбросить цепляющегося за жизнь человечка с двадцатиметровой высоты на мешанину обломков. Я только и успеваю ухватиться за стык между броневыми листами, с трудом переживая мною же сотворённую бурю.

Порывы, рвущие одежду, постепенно стихают, устремившись во все стороны песчаным смерчем, а я поднимаю голову, выплёвывая песок изо рта. Картинка передо мной та ещё. Огненным валом практически начисто вымело всю поверхность старого рудовоза, обшивка которого была изрядно закопчена по центру. Следов монстра не видно, только висит в воздухе взвесь чёрных обрывков то ли пластика, то ли хитинового панциря. Отвратительно пахнет палёным.

Смотрю на свою правую руку, никаких изменений, обычная ладонь. Вспоминаю ещё свежие ощущения, напрягаю мышцы и с удовлетворением улыбаюсь, обнаружив белое свечение, начинающее окружать пальцы. Будете знать, уроды, как стрелять в великого меня! Приходит мысль пойти поохотиться, но здравый смысл побеждает азарт. Эффект неожиданности утерян и потерявшая одного из членов тройка прекрасно знает о присутствии в зоне опасного для них фактора.

Ноги сами доносят меня до края, и развернувшийся вид своей красотой заставляет остановиться. Я стою на многометровой высоте над целым океаном обломков мёртвых кораблей. Ветер пока ещё несёт прохладу, его порывы колышут волосы, быстро высушивая бисеринки пота. Мелкие песчинки с шорохом осыпаются с поверхности куртки, хлопающей складками на ветру, но я не обращаю внимания ни на что вокруг, кроме близкой цели. Под моими ногами ребристая поверхность огромного контейнера, а ниже, стоит ещё один, раскрытый и покорёженный. Именно внутри него, среди грудой наваленных сверху обломков должно покоиться угольно-черное тело моего 'беркута'.

Все контейнеры стоят аккуратными рядами, по два в штабеле. Все, кроме последнего, на крышу которого, умники с завода и сбросили массивную балку, скорее всего даже её часть, настолько непропорциональной и кособокой она была. Пятнадцатиметрового диаметра махина нанесла такой динамический удар, что лопнули более хрупкие крепления, идущие по всему периметру боковой плиты, которая не выдержала давления, прогнулась и рухнула в гору металла, наполовину обнажив своё содержимое.

Я достал веревку, свернул верхний конец в кольцо и нажал дважды. Гибкий пластик стал ощутимо твёрдым, больше похожим на металл или камень. Надев получившееся кольцо на сломанное крепление замка, я скинул оставшуюся часть веревки вниз, дождался, пока она с шорохом развернётся до самой земли и спрыгнул вниз. Стоило сжать шершавый материал в руке, как на нём тут же вздувалось утолщение, похожее на узелок. Очень удобно — достаточно приложить небольшое усилие и руки получали удобную опору для спуска.

Очутившись ярусом ниже, я подёргал гибкий кончик, свернул упавший инструмент в бухту и, тщательно выбирая место, куда ступаю, преодолел оставшиеся метры до края нижнего контейнера.

Всё пространство подо мной было завалено острыми штырями металлопласта, и мне пришлось долго искать новое место спуска, но это уже мелочи. Спустившись и смотав верёвку, стоя на одном колене, я никак не мог заставить себя обернуться. Эх, была — не была.

Оборачиваюсь и да! Память, подстегнутая воздействием иноземного артефакта, не подвела — хищное тело космического корабля лежало прямо у моих ног.

Неизвестно.

Зафиксировано пополнение ряда 'Энерго': категория 9, особь тип 573 'Человек'.

Для взаимодействия и защиты направлена особь тип 5 'Иллар'.

Задание — произвести первичное обучение объекта и вывести его в режим созидания за восемь полных циклов.

Дополнение: и если опять чего-нибудь натворишь, назад не возвращайся!

Глава 4

Внешнее покрытие 'беркута' успело изрядно запылиться, превратившись местами в грязно-бордовое. Под бортом скопился песок, перемешанный со всяким мусором, гнездо с осколками скорлупы того самого иглоголова, разорённое и заброшенное, притаилось под правым крылом, но никакого вреда всё это боевой машине причинить не могло.

Подойдя ближе, я как во сне дотронулся до шершавой поверхности, стирая слой грязи, под которой обнажилась чёрная броня. Пройдя вдоль борта, от носа к корме, рассматривая знакомые по вирту обводы, я просто млел от нереальности происходящего.

Остановился около атмосферного крыла, выдающегося из корпуса почти на пять метров и вытянуто вперед полумесяцем. Толщина его основания превышала мой рост, а на конце виднеется треугольное вздутие орудия, до времени сокрытого за сегментарной бронёй.

Возвратившись к входному люку, возле которого на стене виднелся овальный контур идентификатора, я остановился в нерешительности.

Обычно, чтобы получить неограниченный доступ ко всем системам космического корабля, нужно иметь соответствующий доступ — капитанский. А стать капитаном возможно исключительно после привязки — официальной регистрации, осуществляемой через вирт-интерфейс и проходящей по реестру космического транспорта. До этого корабль использовать по назначению попросту невозможно — будут задействованы минимальные транспортные функции, жизнеобеспечение, аварийный контроль и только...

Для проверки мне оставалось всего ничего — приложить руку, но именно это действие вызывало дрожь в коленках. А ну, как не получится, вдруг корабль уже зарегистрирован и стоит в этой пустыне не просто так, а с какой-то неведомой мне целью? Ведь тогда вскрыть корпус смогут лишь на заводе, а я могу сколько угодно сидеть перед запертым люком. Ладно, чего я жду.

Подношу ладонь к сенсорному блоку. Круг осветился бежевым, мигнул и переключился на зелёный. Есть! Раздалось шипение, сдувшее песчинки с окружающего люк покрытия, щелчок и часть корпуса разделившись на три части, растеклась в разные стороны, освобождая проход.

Мягко осветился внутренний коридор. Энергетическая стена отсекла часть пространства за люком, превратив его в аналог шлюзовой камеры. Процедура отлично знакомая и очень хорошо, что всё работает. Это означает, что компьютерная система, энергообеспечение и основные механизмы не пострадали за годы бездействия.

Я сделал шаг и очутился внутри. За спиной с шелестом схлопнулись лепестки, вновь превратив корпус в несокрушимый монолит. Освещение плавно сменилось на сиреневое — началась процедура биологической обработки, которая не только уничтожала всю потенциально опасную бионику, но и очищала гостей от грязи, принесённой с поверхности. После завершения процедуры поле исчезло, открыв взору рассеиваемый неярким дежурным освещением полумрак коридора.

— Компьютер, — произнес я, — свет.

Зажглись жёлтым полосы на полу и потолке, заливая пространство непривычным, режущим глаза светом. Видимо изначально настроенный на спектр солнца планеты, где произвели эту машину, компьютер не имел достаточно интеллекта для самостоятельной регулировки освещения под условия внешней среды.

— Цвет освещения — белый, яркость половина текущего, — отдал я следующую команду.

Спектр изменился, став привычным, интенсивность снизилась. Пока бортовой комп слушался отдаваемых ему команд и выполнял простейшие бытовые приказы. Это подтверждало мои выводы о статусе корабля.

Я находился на нижней палубе, всего их тут две, судя по высоте корпуса. Лихорадочно вспоминая всё, что знал о конструкции судна, пошёл вперёд, вертя головой по сторонам. В игре-то всё просто, очутился в кабине, сел в кресло и полетел, а сейчас придётся голову поломать, где тут рубка.

В воздухе витал неуловимый запах, который, я предполагаю, свойственен исключительно новым, только привезённым с завода, машинам. Не знаю, сколько лет простоял 'беркут' в одиночестве, но запах не выветрился и внутри него стоял аромат пластика, смазки и металла. Позже, в соответствии с предпочтениями экипажа коридоры наполнятся ароматами леса, травы, цветов и всем, на что горазда внутренняя климатическая система. Но никогда уже не возникнет такого ощущения первозданной новизны.

Постояв в коридоре в поисках поста управления, я мысленно хлопнул себя по лбу, вот дурак.

— Показать схему отсеков, — попросил я и тотчас на боковой стене развернулся голоэкран с полной картой корабля в разрезе.

Справа ангар, энергоотсек, технический блок, слева коридор спецотсеков неясного пока назначения, но подробности можно узнать и позже. На второй палубе комнаты экипажа, кают-компания. В конце главного коридора небольшая лестница, которая и ведет в кабину управления. Вот оно.

Небольшое помещение трёхметровой высоты. Одно кресло впереди, ещё два справа и слева от главного — резервные посты. Ничего лишнего, никаких кнопок, приборов, вся информация подается в вирт, либо на голоэкраны с силовым интерфейсом. Стандартная, унифицированная пилотская рубка среднего корабля.

Сажусь в кресло, и тут меня ждёт первый сюрприз, нет шлема. Вот смешно будет, если корабль ими забыли укомплектовать.

— Компьютер, а где шлем? — спрашиваю я.

— Управление кораблём осуществляется через полевой интерфейс, резервная система управления вмонтирована в ложемент пилота.

Силовой шлем. Тоже неплохой вариант. Пока они еще слишком дороги, но по качеству ничем не отличаются от физических. Но это в бытовых условиях роскошь, а на военных кораблях было логично использовать более надежный полевой интерфейс. Ладно, выясним для начало самое главное.

— Статус принадлежности корабля? — задаю я главный вопрос.

— Корабль не зарегистрирован. Система не прошла привязку. Крайний срок активации просрочен на четыре тысячи триста восемьдесят два планетарных цикла. Возврат в точку отправки невозможен по техническим причинам. Режим оповещения заблокирован.

— Запустить последовательность регистрации согласно законам Сангории.

— Предоставьте ваш идентификатор и активируйте систему внешней связи для обновления баз данных.

Я с облегчением снял с шеи красный кристалл и включил на браслете внешний доступ, передав канал кораблю. Тело в тот же момент притягивает к спинке кресла, цвет освещения сменился на красный.

— Обнаружено несоответствие идентификатора объекту проверки. Провожу генетический анализ на соответствие биоспектру, пожалуйста, ожидайте.

Вот блин! Точно, артефакт же изменил меня настолько, что теперь кристалл не соответствует моему генетическому коду и слепку ауры.

Я примерно представлял, что сейчас будет. Примчатся на экстренный вызов полицейские, вытащат меня и увезут на проверку, а свободный корабль просто разыграют между собой или продадут, пока всё будет выясняться. Хотелось плакать от отчаяния.

Прошли две минуты, показавшиеся годом. Компьютер не отвечал на вопросы и не ослаблял хватки защитной системы. Но в момент, когда отчаянье буквально душило меня и слёзы непроизвольно наворачивались на глаза, свет в помещении сменился вновь, став белым.

— Проверка зафиксировала проведение незарегистрированной операции по изменению генома. Слепок ауры соответствует Василию Ежову на семьдесят девять процентов. Прошу отдать команду на снятие ментального индекса.

— Подтверждаю.

Я сразу успокоился. Если дошло до проверки индекса, то теперь всё будет в норме — самая надёжная методика анализа личности, ни подделать, ни изменить критерии по которым производится тестирование невозможно. Я расслабился. Мелькнули образы детства, родители, сестра, моя комната, укрытие на свалке, первый запомнившийся мне день рождения.

Процедура ментальной индексации проста. Демонстрируется стандартный набор символов, их всего больше пятидесяти, как я помню. Сознание реагирует на эти картины в соответствии с хранимыми воспоминаниями, а компьютер индексирует полученный цифровой ряд. В итоге появляется последовательность, свойственная одному-единственному человеку, подделать которую просто нереально, как нельзя искусственно перезаписать весь объём памяти одного человека другому. Вместе с генетическим анализом все эти параметры заносятся в персональный идентификатор и периодически обновляются в социальной службе учёта населения.