| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Взгляд натыкается на лежащий тут же труп Фуди и полуживого второго дятла, любителя понаблюдать, застывшего с мечом в руке напротив маленькой безоружной девочки, стоящей рядом с лежащим парнем, совсем еще молодым, и выглядящую совсем потерянно. Полуживого, потому что такая рана не совместима с долгой жизнью, однако даже такая рана все равно получше чем порез первого, который вообще с жизнью не совместим...
Все помещение в крови и в каких-то ошметках, в том числе и оба дятла, и парень, и девочка...
На автомате спускаю арбалет в парня — в самый максимально опасный объект, откатываюсь, даю команду напарнику что в моем секторе проблемы.
Напарник не реагирует, да он и не должен — он занят тем, что и обязан делать в таких случаях — зачищает свой сектор, делая контрольные удары...
В этот момент тот дятел, который еще жив — судя по всему ему не долго уже осталось, — произносит:
— Это не он.
Еще раз откатываюсь в сторону и достаю меч, ведь арбалета в помещении хватает только на один выстрел — пока будешь его перезаряжать, тебя нашинкуют мечами.
— Выражайся яснее...
— Это не он убил Фудю, это она...
Продолжая контролировать глазами девочку, делаю контрольные добивания ближайших ко мне тел...
— *ля я же сказал выражайся яснее! Кто она? Где она?
— Это она — говорит дятел, показывая рукой на маленькую девочку...
Мой напарник заканчивает со своим сектором, дает команду о том что у него чисто, после этого разворачивается и по широкой дуге начинает подходит в нашу сторону, все время держа девочку на прицеле своего все еще неспущенного арбалета, мимоходом делая еще один контрольный удар, проходя мимо какой-то девочки школьного возраста...
— Не стреляй. Возьмем ее живой — говорю я.
Напарник разряжает арбалет в оставшихся в живых дятла, вечная ему память, хотя работу мог бы делать и покачественнее, доделывай теперь за него...
— Все равно не жилец, и действует неадекватно — явно в аффекте — произносит лишние слова мой напарник, лишние, потому что и так все понятно.
Оба прячем мечи — все помещение зачищено, а девочка без видимого оружия, и даже если у нее еще что-то и спрятано, то вытащить это она уже не успеет, все таки мы не эти двое дятлов из первой команды — то, чему нас учили этой девочке даже и не снилось (и, чего уж греха таить, этим двум дятлам, набранным как расходное мясо, тоже).
Сближаемся с напарником и медленно подходим к девочке...
В этот момент я какими-то животными инстинктами чувствую опасность...
Мгновенно делаю перекат в сторону — я все еще жив только потому, что привык доверять своим внутренним сигналам...
В этот момент мой только что бывший живым, но уже мертвый, напарник с пробитой одним ударом снизу бедренной артерией кулем оседает на пол...
Ситуация выходит из-под контроля, а когда я чего-то не понимаю, то действую максимально надежно, и только потом думаю... ведь жизнь она такая... только одна единственная...
В момент, пока я достаю, срываю пломбу, и бросаю ЭТО, я успеваю подумать, что судьба играет с нами странные шутки, что я уже сталкивался с этим одноруким младенцем... сталкивался совсем недавно, всего несколько месяцев назад... что мне еще повезло что он однорукий, ведь будь у него две руки, и будь они подлиннее, то он одновременным ударом с обеих рук уложил бы за упокой нас обоих, одновременно, что тогда бы у меня не было этого лишнего мгновения, за которое я успел уйти...
Вообще зря я поторопился — в схватке с этим мальцом лицом к лицу я не проиграю...
Хотя ладно, раз уж уже использовал, то пусть будет совсем наверняка...
С этими мыслями я задерживаю дыхание и швыряю сосуд с сонным газом... я могу задерживать дыхание очень надолго, навряд ли ребенок поймет что это, но даже если и поймет, то вряд ли он проходил долгие тренировки с задержкой дыхания...
Мальчишка тоже задерживает дыхание... Очень интересно... Ну что же... этот вариант тоже предусмотрен...
Делаю быстрое движение к девочке, не знавшей о таких премудростях, и поэтому уже вдохнувшей воздух и уже мирно сопевшей...
Захожу за нее и приставляю клинок к шее девочки...
— Поговорим? — говорю я...
— На улице — отвечает малец, и выскальзывает на улицу...
Несколько секунд думаю... потом следую вслед за ним...
21. Десятник
Сегодняшняя операция была последней, что и предопределило весь дальнейший ход событий...
Хоть десятки и отходили по отдельности, каждая своим отдельным маршрутом, но перед руководителем каждого из них сегодня стояла одна и та же задача...
Отмахав свой обычный, после таких событий, километраж, десятка стала на ночлег.
Явно перестраховавшись и выставив в качестве часовых сразу четверых, по разные стороны от импровизированного лагеря и чуть в стороне от него, десятник велел всем остальным ложиться спать.
Во второй раз десятник десятник перебдел, когда проснувшись за полчаса до первой смены часовых он отправился проверять посты...
Первый часовой бодрствовал. Перебросившись с ним дежурными фразами, десятник внезапно схватил того за волосы и зашипел:
— И смотри у меня, чтобы не вздумал...
Фразу он не закончил, да и не подразумевался в этой фразе какой-либо конец — в этот момент в его свободную руку скользнул нож, которым десятник тут же и воспользовался, резанув часового по горлу, предварительно шагнув немного в сторону, чтобы брызнувшая кровь прошла мимо, и мгновенно зажав тому рот.
Оттащив часового в кусты, десятник направился ко второму часовому...
Со вторым все тоже прошло гладко...
А третий что-то почувствовал, затравленно и как-то заискивающе глядя в глаза десятнику. Почувствовать-то он почувствовал, но сам себя и успокоил — мозг говорил ему что это стандартная проверка, что страх который он чувствует, связан с тем, что его могут наказать за плохое выполнение своих обязанностей часового, что это обычный страх перед своим начальником благородных кровей. Нет, этот страх был именно тем, чем и был, но понять этого мгновенно умерший третий часовой так и не успел...
Покончив с четвертым и спрятав его тело, десятник направился будить спавшего пятого, который скоро должен был заступать на пост. Подняв того, и сказав тому, что он его проводит десятник действительно проводил того, проводил в его последний путь...
То же произошло и с шестым, и с седьмым, и с восьмым...
Последних двоих десятник уже не будил, покончив с теми во сне...
Сегодняшняя операция была последней, и это значило, что каждый десятник сегодня должен был подчистить хвосты, ликвидировав весь тот сброд, который они добирали в течение этих нескольких месяцев, взамен погибших, всех тех, кто на протяжении всех этих недель, постоянно доставлял им неприятности, за кем приходилось постоянно следить, внушать, подчищать, всех тех, кто были списаны своими нанимателями еще в момент своего найма, всех тех, кто после окончания операции мгновенно становились лишними свидетелями. А лишние свидетели никому не нужны...
Конец первой части.
Часть 2
Спроси у жизни строгой
Какой идти дорогой,
Куда по свету белому
Отправиться с утра.
Иди за солнцем следом,
Хоть этот путь неведом,
Иди, мой друг, всегда иди
Дорогою добра.
Иди за солнцем следом,
Хоть этот путь неведом,
Иди, мой друг, всегда иди
Дорогою добра.
/"Дорога добра", Энтин Ю./
(Шесть месяцев спустя)
22. Тортуга
Вечером ко мне зашел Аривус, сказал, что у него есть дело, что нужно обсудить его за чашечкой чая.
Если у него есть дело, то от него не отвяжешься, поэтому я проявил гостеприимство — показал ему рукой на кресло в углу комнаты, а сам направился к стойке. Разумеется не за чаем, этой его любимой хохмой. В такое время вместо чая мы с ним принимали гораздо более крепкий напиток.
Поставив графин, два бокала и легкую закусь на чайный столик я уселся в кресло напротив него. Закусь, к сожалению, была совсем легкой — хлеб, копчености, маринад — все таки у меня тут рабочий кабинет, а не кухня. Идти куда-то поесть с такими разговорами как у Аривуса... да и не было на территории академии такого места куда стоило бы пойти посидеть-поесть. В этом и в некоторых других вопросах я был минималистом.
Выпили, закусили... Совсем немного — много мне сейчас было нельзя...
Сам разговор я начал с подколки:
— Не спрашиваю почему тебя так долго не было видно и чем ты занимался. С твоей работой об этом особо не поговоришь... Лучше скажи когда женишься?
— Я думаю об этом.
— И давно думаешь? — улыбнулся я.
— Давно.
Что-то он как-то эту тему не особо поддерживает... В таком русле мы могли продолжать очень долго, но сегодня мое время было ограничено, и поэтому я продолжил иначе:
— У меня через полчаса встреча, поэтому предлагаю встретиться посидеть на выходных. А сейчас говори, что там у тебя за дело.
— Меня попросили устроить в академию трехлетнего мальчика и пятилетнюю девочку. И поставить их против самых сильных противников.
Я уставился на него задумчивым взглядом.
— И кому же они мешают?
— Помнишь погибшего три месяца назад герцога?
— Помню.
— Знаешь как он погиб?
— Говорят на него напали когда он был в каком-то селе почти без охраны. Что-то там непонятное было, сожгли всю деревню. Этим сейчас занимается особый отдел.
— Герцог был у бабы, через деревню которой он проезжал четыре года назад... И которую забрал на какое-то время в свой замок... В день его смерти он узнал, что у этой бабы есть сын, который может быть только от него. Непонятно только почему эта баба скрывала его от него. И этот пень опрометчиво туда сорвался. Думаешь родственники герцога после его смерти обрадовались такому пополнению?
— О своих герцогах, даже мертвых, даже тебе, даже здесь, нельзя говорить "пень", еще привыкнешь и потом сболтнешь не там где нужно. А с девочкой что?
— Девочка единственная кто выжил из всей деревни, вроде вытащила парня из огня. Лишний свидетель родственникам.
— Хорошо, устрою.
— Не все так просто...
Я посмотрел на него заинтересованно:
— Ну что еще?
— И мальчик, и девочка мелковаты, кроме того у мальчика нет правой руки. Если поставить их против самых сильных противников, то народ подумает что случай как-то странно работает — оба самых сильных попали на самых слабых.
— Нашел проблему — главное чтобы те, против кого их поставим были сильнее. Совсем не обязательно чтобы оба были самые сильные...
— Так не поймут родственники. Сам понимаешь, что в этой жизни бывает всякое и что если это всякое случится и выиграет кто-то из тех, кто не должен, и при этом этот кто-то будет не против самого сильного, то у меня возникнут неприятности — невыполнение четко поставленной задачи и все такое...
Я начал раздражаться:
— Что ты от меня хочешь?
— Тут такой момент — как только раны мальчишки зажили их отдали ко мне и я их немного потренировал, все-таки совсем профанами они тоже не должны быть — зрители не оценят, да и другие как ты говоришь не пни, то есть герцоги, тоже...
— Бесполезно. Сам ведь знаешь, что всех, кого сюда хотят определить, готовят к этому поединку с того самого момента, как только они начинают ходить. К тому же самые сильные это шестилетние. Хоть толку от них потом и меньше, но шансов пройти этот первый бой больше. Пять лет напряженных тренировок против того месяца-двух что у тебя были... Да и размеры... и развиты они не в пример сильнее... Поцана сомнут в первые же минуты...
— У него прирожденный талант...
— И?
— Думаю он нам пригодится...
— Самые сильные известны заранее, поэтому поставить его против слабого, сказав что он сильный, не получится, знаешь ведь про тотализатор. А давать препараты я не буду, это чревато. К тому же у меня правило — проходят только сильнейшие.
— Их готовят к одиночным боям...
В моих глазах начало зарождаться понимание:
— Ты готовил их к парному бою?
— Да.
— Все равно у тебя было слишком мало времени.
— Так у них хотя бы появится хотя бы шанс.
— Итого поставить их против двух самых сильных в парном бою. Будешь должен.
— Еще я хочу поставить на них крупную сумму денег. Так, чтобы о самом этом факте не было известно.
— Сколько?
— Тысячу золотых.
— Сколько?
— Тысячу.
— Откуда у тебя такие деньги?
— Сам же сказал не говорить о работе...
— Ты настолько в них уверен?
— Уверен.
— Если выиграешь, десять процентов от выигрыша мне.
— Договорились. Куда доставить золото?
— Об этом позже, сначала мне нужно кое-что узнать. Свяжусь с тобой завтра-послезавтра.
На этих словах я поднялся, показывая этим, что разговор окончен. Из здания мы вышли с некоторым интервалом — не желательно чтобы нас видели вместе. Уже идя на свою встречу, в моей голове проскользнула и погасла мысль, что в этом разговоре я что-то упустил...
23. Бурка
Сегодня вступительные в академию, а значит у них выходной.
Хотя его собственный вступительный был всего лишь год назад, но ему казалось что прошло гораздо больше времени, что этот год длился столько же, сколько и вся его предыдущая жизнь.
Он пристроился недалеко от ребят постарше, у которых должна была быть информацию про сегодняшних противников. Их навыки уже позволяли добыть такую информацию. Частью из-за спортивного интереса — доказать что-то себе или другим, частью — из-за денег, ведь ставить на участников можно было всем, вне зависимости от возраста.
Самое начало состязаний он пропустил, и когда он занимал облюбованное им место с официальной частью уже было покончено и ведущий как раз объявлял, что так как в этом году участвует беспрецедентное число участников, то руководство академии решило разбавить сегодняшние состязания сюрпризом — парным боем! И что этот парный бой будет первым в сегодняшней программе...
С этими словами ведущий подошел к большому барабану и крутанул ручку на нем. Барабан шустро завращался. Остановка барабана была как всегда неожиданной — ведущий резко вцепился в ручку, застопорив барабан на месте. Застопорил не мгновенно — ручка вместе с рукой ведущего прокрутилась еще на полоборота — но очень эффектно. В момент резкого торможения из барабана, ударившись о стенку заблаговременно приставленной рядом коробки, вылетел шарик с номером.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
