Варяги: Смута

— Выходит, чуть раньше или в одно время с наемниками, — призадумался Владимир Святославович. — Это тоже хорошо. А теперь. Уже напоследок, напомни мне основные вехи задумки. Хочу послушать еще раз. Вдруг что важное обнаружу или сам, или вот Путята.

Возражать Добрыня не собирался. Знал, что порой именно при проговаривании задумок на поверхности оказываются их слабые места, доселе не замеченные ни одним из посвященных в тайну.

— Вначале появляется посольство ромеев. Втайне от князей-ярлов, жрецов и люда простого подписываем договор о союзе, где смена веры на ромейскую указана. А для всех прочих — договор другим будет. О выдаче за тебя принцессы ромейской Анны и об оказании помощи воинской. Этим мы и найм йомсвикингом объяснить сможем, буде вопрос такой у кого возникнет.

— Хорошо ты, дядюшка, вплел даже про наемников, о которых лишь сегодня узнал.

— Учись и ты так поступать. Заранее продумывать все множество путей, которое возникнуть может, лишь невозможное отбрасывая в сторону, — тут Добрыня счел нужным дать родичу наставление. Знал, что сделанное в такой обстановке, оно крепко запомнится. — Где-то в это время с Рогнедой беда приключится. С лестницы упадет или грибами отравится...

Тут Путята непроизвольно поморщился. Претило ему такое убийство, но вместе с тем он приказал себе думать о нем, как о необходимости, без которой нельзя. Как-то вмешиваться в поток слов Добрыни сам он не стал, а вот князь Киевский себе это позволил. Вопрос у него возник, причем не из пустых.

— С чего одно событие к другому привязывать? Чуть раньше, немного позже...

— Потому я и говорю 'где-то'. По творящемуся вокруг увидим. Но Рогнеда должна умереть до того времени, как мы соберем войско во исполнение договора о союзе. Нельзя оставлять ее, если вы во главе собранного войска покинем Киев.

— Покинем Киев? — эхом отозвался Владимир, но вопрошающе. — Здесь мы сильны, а по доброй воле лишаться преимущества... Дядюшка, ты это с чего надумал?

— ЕСЛИ покинем, племянник. Все будет зависеть от действий наших врагов. Получится уничтожить их без угрозы для себя -мы это сделаем. Нет... Выманим их в общий поход, от которого вольные ярлы-князья отказаться не смогут. И уже тамсделаем с ними то, что Византия с твои отцом, Святославом Великим.

— Под чужие мечи подведем, — кивнул, соглашаясь с другом-воеводой, Путята. — Пути разные есть, но чтобы все ясно и понятно стало, я должен буду карты принести и все показать.

Владимир Святославович всерьез призадумался. Ход мыслей дядюшки и Путяты начинал ему нравиться. Уничтожить врагов чужими руками... Это было так по-ромейски и в то же время столь заманчиво. Встав с ложа, он подошел к окну. Собранное из кусочков слюды, оно неплохо пропускало свет, но вот видно сквозь него было... так себе. Плохо было видно, сказать по чести. Захотелось было распахнуть окно, почувствовать порыв холодного воздуха, но...

— В следующий раз, — вымолвил он. — Принесешь все карты, Путята. А ты, дядя, подумай, может стоит Доброгу позвать. Козни ярлов прознавать — его дело.

— Сдает Доброга. Осторожен стал сверх меры, даже опаслив. Пока пусть свое досидит, но после укрепления власти тебе его сменить придется.

— Опаслив — это плохо, — охотно согласился Владимир, поворачиваясь к окну спиной, а к советникам лицом. — Если состарился наш верных охранитель, размяк, то надо менять на нового, более достойного и сомнений не ведающего. На кого, дядя?

— На того, кто все о Тайной Страже ведает и готов все тайны перенять и нам быть верным. Фома, левая рука Доброги. Умен, сомнений не ведает, почти во всех тайнах сведущ. А самого Доброгу наместником пошлем в один из окраинных городов. И польза от него там будет, и сомнения вреда не причинят.

Предложение Добрыни отторжения у Владимира Святославовича не вызвало. Разговор же перешел на дела менее важные, а потом и вовсе сошел на нет. Добрыня с Путятой уже выходили, когда еле слышный, но не замеченный ими звук задвигаемой панели намекнул о том, что не все тайны были ведомы присутствовавшей здесь троице.

* * *

Киев, покои княгини Рогнеды

Вначале появление жрецов Перуна, прибывших что-то там просить у ее мужа, оставил Рогнеду равнодушной. Потом, когда в качестве 'подарка' эти явно лишившиеся ума служители бога войны предложили посодействовать примирению меж мужем и женой... Да еще прозвучали намеки, что именно она, Рогнеда более мужа нуждается в 'увещевании'! Тогда она с некоторым трудом пригасила вновь нахлынувшую сверх обычного ненависть. Это было хоть и привычно, но все равно точило дух изнутри.

Возвращаясь в свои покои, сопровождаемая четырьмя жрицами Лады, что и должны были ее в чем-то там увещевать, она уже предвкушала, что заставит этих четырех глупых девиц или заткнуться или просто быть вышвырнутыми с позором ее охраной. Сразу же после самого малого срока пребывания в ее покоях. Но потом...

Едва только они оказались в надежном месте, а охранники, привычно осмотревшись, знаками показали, что вокруг нет посторонних глаз и ушей, все разительно поменялось.

Первым делом с лиц четверки жриц исчезло выражение простоватости и одновременно убежденности недалеких, но истинно чтящих Ладу красоток. Вместо этого появились спокойствие, твердость, уверенность в себе. Две сразу выскользнули обратно за двери, одна сместиламь поближе к охранникам княгини, а последняя низко поклонилась и заговорила:

— Я Злата, из рода Святополка Гневного, что в Полоцке. Сам он покинул наш мир, но кровь его жива и во мне. Вот тому порука, — девушка сняла с себя амулет на тонкой серебряной цепочке и передала княгине. — Убедись, Рогнеда Рогволдовна, княгиня Полоцкая, ты должна была видеть сей оберег раньше, пусть и на другом человеке.

Понимая, что сейчас происходит нечто неожиданное, Рогнеда старалась не только сохранять спокойствие, но и ухитряться быть готовой к любому повороту. Но вот отданный ей в руки оберег и впрямь был истинным, принадлежащим одному из друзей отца, Святополку по прозванию Гневный. Сам Святополк был убит парой дней позже отца, а вот насчет родичей его Рогнеда ничего не ведала. Но теперь, всматриваясь в черты лица девушки златы. Она подмечала что-то общее. Похоже, действительно родственница. Но вот зачем?

Последние слова непроизвольно вырвались изо рта, потому и ответ последовал незамедлительно:

— Ярл Хальфдан Мрачный поклон шлет и грамотку. Прочти сейчас, княгиня. Если что неясно будет, мне и на словах обсказать поручено, — достав из выреза плятья маленький запечатанный свиток, Злата передала его Рогнеде. Добавив. — Потом лучше сжечь. Не дай боги найдут.

Сломав печать, Рогнеда пристально взглянула на руку писавшего. Да, это определенно Хальфдан. Была у нее возможность видеть другие им начертанные грамотки. А содержание послания ыбло не только интересным, но и обнадеживающим. Особенно в свете того, о чем они беседовали с Доброгой. Быстро пробежав глазами грамотку. Она начала читать снова. Теперь уже вчитываясь в каждое слово, дабы не пропустить ни единой мелочи

'Доброго здравия тебе, Рогнеда Рогволдовна. Пишет тебе ярл Хальфдан, прозванный Мрачным с предложением, от которого ты навряд ли отказаться захочешь.

Ежели тебе еще не ведомо, то сказать хочу, что Владимир, недостойный сын великого отца, коего ты вряд ли любишь после убийства им твоих родичей, еще и от богов своего народа отречься намеревается. А вот ты ему потом не нужна будешь, потому как в мыслях его с кровью ромейского базилевса Василия породниться.

Думай, Рогнеда Полоцкая, оставит ли он тебя живой, после того как союз ваш незаконным объявит по новой своей вере. И о судьбе первенца своего не забудь.

Коли надумаешь бежать, то в этом я тебе всемерную помощь окажу и дальнейшую защиту предоставлю. У меня на то свои причины, но своей кровью и именем бога Локи клянусь, что злоумышлять против тебя и сына твоего не намереваюсь. Разве что ты сама против меня козни строить начнешь.

Те жрицы лады, что послание передали, верны и мне, и богам, от которых Владимир уже отрекся. Так что им доверяй более, чем многим вокруг себя. Через них и письмо мне передай или же на словах весточку, когда готова к побегу будешь. Тогда за стенами дворца тебя малая часть людей встретит, а уж за киевскими стенами и вовсе в безопасности будешь.

А сроку тебе на подготовку к побегу много не отпущено. Уже зимой жизни может зримая опасность угрожать как от Добрыни, родича мужа твоего, так и от прочих, выслужиться желающих. Спеши, княгиня, время ждать не станет.

Надеющийся на разум твой и скорого ответа ждущий Хальфдан Мрачный.'

После изучения послания от Хальфдана Рогнеда почувствовала, что на лбу выступила испарина, а сердце в груди бешено стучит, словно выпрыгнуть наружу собираясь. Нет, это уже не смутное опасение за жизнь, даже не зримая угроза. Это смертельная опасность, в лицо скалящаяся. Она никогда не была глупой девочкой, а уж многочисленные нелегкие испытания, выпавшие ей, и вовсе научили чувствовать сверх того, что простым людям богами отпущено.

Собственные ощущения и наблюдения, слова Доброги. Теперь это... Нет, медлить с побегом было смерти подобно! Значит, надо соглашаться на предложение от этого вольного ярла. С ним уж легче договориться будет, чем с ненавистным мужем. Да что она в самом деле, с мужем вообще ни о чем говорить нельзя. Единственное, чем он мог порадовать Рогнеду — это своим хладным трупом. А если Хальфдан Мрачный и в этом подсобит... Тогда она ему вечно обязанной будет и детям... сыну завещает.

— Передай ярлу Хальфдану, что я согласна, — сверкнула глазами Рогнеда. — Если все по моему выйдет, то уже к следующему месяцу у меня получится вырваться за пределы дворца. Но могут быть сложности с тем, чтобы мои следующие слова ушей Ярла Хальфдана достигли.

— Не будет сложностей, если ты, княгиня, советов наших послушаешься, — улыбнулась Злата. — Нас к тебе для смягчения нрава твоего послали. Так сделай вид, что смиряешься понемногу. Недолго притворством врагов своих тешить придется, да польза от того великая будет. А видя такое, навряд ли недруги твои против присутствия одной или двух из нас возражать станут. Вот тебе и средство для передачи весточки.

Особых преград тут Рогнеда не видела. Притворяться, конечно, будет противно, но ради такой цели можно и потерпеть. А иметь рядом с собой еще одного-двух людей, на которых можно в какой-то мере положиться — это пригодится. Оосбенно если они действительно смогут передать весточку. Использовать для этой цели Доброгу вроде бы и можно, но вот верить ему... нет, княгиня слишком хорошо успела узнать главу Тайной Стражи. Она понимала, что тот делает все лишь ради своей выгоды, способной меняться в тот или иной миг.

— Будь уверена, Злата, я буду казаться смягчающейся день ото дня.

— А я буду ожидать дня, когда все будет готово для побега, княгиня.

Улыбки, появившиеся на лицах обеих женщин, были порукой тому, что обе стороны договорились. Ну а мир вокруг стал еще более насыщен женским коварством, которое не всем дано понять и уж тем более предвидеть.

Глава 3

Декабрь (студень), 986 год. Переяславль

С того момента, как жрицы Лады передали княгине Рогнеде мое послание и привезли положительный ответ, время словно рвануло во весь опор. Дел не то чтобы стало больше. Просто появилось ощущение, что еще немного, и я могу оказаться в жестком цейтноте.

Навалилось все и сразу. Хлопоты с переговорами по желающим финансовой помощи мелким по силе и значимости ярлам; укрепление обороны Переяславля; периодически появляющиеся важные персоны вроде того же Ратмира Карнаухого... Переложить большую часть проблем на побратимов-помощников было нереально, тут требовалось мое личное участие.

Уставал адски. Весь ближний круг это понимал и, соответственно, делал все, чтобы хоть немного облегчить ситуацию. Отсутствие мелких хлопот, которые они брали на себя, небольшие приятные сюрпризы вроде редких книг, доставаемых неведомо где усилиями Гуннара и Магнуса. Чудеса в финансовой области, которые творил Олег, ухитряясь, согласно своему прозванию, любой камень заставить плакать если не золотыми, так хоть серебряными слезами. Особенно это проявлялось в реализации полученной с набега добычи.

Эйрик, выйдя, наконец, из запоя, со всей выкладкой и даже с некоторым ожесточением муштровал новых хирдманов, еще не до конца притершихся друг к другу и к нашим порядкам в целом. Пару раз пришлось его даже одергивать. Чтобы не перегибал. Подействовало, конечно, но его жажда действий меньше не стала. Он рвался в новую битву — на море иль на суше, его уже не волновало — желая среди крови и стали выбросить из головы случившееся.

Магнус тащил на себе переговоры со жрецами и храмовыми воинами, которые нам, я чуял, сильно понадобятся. Гуннар, с тем вообще ясно. Безопасность города. Разведка и контрразведка. Что же до Змейки...

Хлопот с ее воинами-тенями было мало, их время еще не пришло. Активных диверсионных операций мы сейчас не проводили, а значит оставалось лишь тренировать их, поддерживать и без того высокий уровень готовности. Зато, оценив со свое точки зрения — женской и воительницы-помощницы — ситуацию, взялась меня опекать. В тех самых двух своих ипостасях, что соединившись, выглядели мило и своеобразно.

Сочетание желания Роксаны попотчевать чем-то вкусненьким и отслеживание. Чтобы не пропускал тренировки с мечом и прочими видами оружия. Попытки перебороть себя и, к моему удовольствию, носить более приятные взору и открытые наряды и... ядовитейшие высказывания на тему девиц, которые подобное носят. Зато скучать со Змейкой мне точно не приходилось. Да и ее характер со всеми его особенностями был мне куда ближе большинства тех, которые я видел у здешних женщин. Потому и привязался, а потом и женился именно на этом обворожительном и ядовитом очаровании.

А еще, как только переговоры с важными персонами временно схлынули, обрушилась другая новость. Хорошая, спору нет, даже весьма мной ожидаемая, но очень уж... напрягающая ощущением увеличения загруженности.

Проще говоря, прибыли те купцы, у которых я заказывал нефть. Не из Византии, чтобы не вызывать подозрений, а с территорий современного мне Ирана, ныне царстве Газневидов. Привезли этой черной вонючей субстанции немало, но и заплатить за нее пришлось прилично, чего скрывать. И все же оно того стоило. Это сырье для экспериментов по созданию греческого огня. Того самого, столь много напакостившего тому же князю Игорю. Того самого секретного оружия ромейского флота. И, учитывая мои хоть минимальные, но все же познания в химии, недолго греческому огню оставаться тайной на Руси.

Вот и пришлось заняться прикладной химией. Я хорошо помнил, что для греческого огня важны были три составляющие: нефть, сера и негашеная известь. C последними двумя никаких проблем и раньше не возникало. Сера легко получалась при добыче меди из сульфидной медной руды. Да и греки с римлянами в научных трактатах описание получения серы оставляли. Правда использовать ее особенно нигде не использовали, разве что в алхимии, где особо сильно арабские мудрецы со своей ртутно-серной теорией отметились. Ну на не о том речь. В любом случае сера имеламь, а возобновить ее запасы тоже проблем не представляло.