Когда охранники вышли, Брэд с кривой усмешкой посмотрел на хозяина кабинета.
— Привет, Бумер! Давно не виделись.
Хантер Ноубл, он же "Бумер" с отвращением покачал головой.
— Господи, Брэд! Я уж думал, ты, наконец, выбил из свой дурной башки этот Маклэнэхэновский норов! А ты это так пошутил, да? — Он подался вперед. — Ты хоть примерно представляешь, сколько "Скай Мастерс" придется выложить, чтобы этот сукин сын Карсон не подал на тебя заявления?
— Много? — Предположил Брэд.
— Да, много, — сказал Бумер. — Как минимум, бесплатное окончание курсов и, наверное, подъемные с шестью нулями без налогов.
— Ой.
— Да. Ой. — Согласился Бумер и вздохнул. — Слушай, мне пришлось убеждать Рихтера и Каддири бейсбольной битой, чтобы тебя взяли на эту стажировку. Они восхищаются твоим папой, но не так часто с ним видятся. И им очень не нравиться, что его сын унаследовал кое-какие менее ценные качества.
Брэд кивнул. Как главный исполнительный директор и председатель совета директоров соответственно, Джейсон Рихтер и Хелен Каддири делали "Скай Мастерс" отлаженным механизмом. Они не всегда решили вопросы железной рукой, но определенно чем-то похожим по жесткости и гибкости, скрытым в бархатной перчатке. Ходили упорные слухи, что они были еще и не просто деловыми партнерами, но никаких четких доказательств романа между ними не было.
— Мне жаль, Бумер, — сказал Брэд, стараясь, чтобы в его голосе звучало какое-то раскаяние. По правде говоря, ему было стыдно. Несмотря на долгие часы изнуряющей работы и отсутствие зарплаты, стажировка в "Скай Мастерс" была мечтой. За эти два месяца он узнал о том, что действительно любил больше всего — о самолетах, технологиях, тактике — больше, чем за все четыре года в Академии ВВС в Колорадо-спринс или в "Кэл Поли" в Сан Луис Обиспо, где изучал аэрокосмические технологии.
— Не сомневаюсь, — сказал Бумер. Он снова покачал головой. — Но тебе это не помешало наброситься на эту швыряющуюся дерьмом обезьяну.
— Они меня спровоцировали, — напомнил Брэд.
— Может, для закона это что-то и значит, — согласился Бумер. — Но, к сожалению, этот не тот метод, который работает в корпоративном мире, даже здесь, в "Скай Мастерс".
— Что это значит? — Уточнил Брэд.
— Это значит, что тебя за такое выгонят, — сказал Бумер. — Выгонят. Выпрут. Погонят мокрой тряпкой. Выбирай, как тебе больше нравиться. Значит так, Брэд. Обычно, меня не волнуют чьи-то проблемы — в особенности, такого бестолкового стажера, как ты. Но я слишком сильно уважал твоего папу... Так что тебя я выгоню с выходным пособием. — Он бросил на стол конверт. — Вот. Не потеряй.
Брэд открыл его и увидел свой паспорт, билет на самолет в Мексику и несколько тысяч долларов наличными. Застигнутый врасплох, он посмотрел на Бумера.
Проведи немного времени на пляже с тамошними сеньоритами и поставь себе голову на плечи к началу занятий, — сказал тот. — Только не проведи там следующие сорок лет, играя в песке, хорошо?
На этот раз Брэд поймал в глазах Бумера блеск. Сорок лет в пустыне. ИСХОД. Понятно. Теперь он понял, кто передал отцовский сигнал через программу тренажера. Он улыбнулся. — Я буду хорошим, доктор Ноубл, — сказал он. — Обещаю, никаких проблем я больше не наделаю.
— Что-то я думаю, что нет, — сказал Хантер Ноубл с усмешкой. Он склонил голову набок. — Но, надеюсь, ты не обидишься, что я тебе не поверил. Я вообще не верю в возможность делать лед у чертей на сковородах.
ДВА
"Каждая невзгода, каждая неудача, каждое страдание несет в себе равно семя большой выгоды"
— Наполеон Хилл, американский писатель
Над Украиной
тридцать минут спустя
Два истребителя-бомбардировщика Су-34 российских ВВС, окрашенные в черно-бело-голубой камуфляж, неслись на малой высоте над равнинной украинской сельской местностью. На внешних узлах подвески размещались высокоточные бомбы, противорадиолокационные ракеты и ракеты "Воздух-воздух".
Пилот ведущего, майор Виктор Зелин, увидел на горизонте клубы дыма от взорванных вертолетов. Он убавил тягу и заложил крутой разворот, одновременно набирая высоту. Маневр был повторен ведомым, летевшим в свободном построении в двух километрах справа и сзади от него. Он вытянул шею, чтобы бросить быстрый взгляд на пост в Старовойтове, как раз промелькнувший внизу, уловив мимолетные синие блики на шоссе вокруг поста ОБСЕ. Украинские полицейские вышли на сцену, подумал он. Nu i chto? Что могли обычные полицейские против группы террористов? Особенно если те были их ублюдочными соотечественниками?
— Сообщи Воронеж контролю, что мы видим место атаки, — сказал он своему штурману-оператору вооружения, сидевшему справа.
— Уже отправляю, — сказал капитан Николай Стариков. Он отправил сообщение, состоящее из серии коротких трехсимвольных кодов азбуки Морзе, а затем проверил светящийся многофункциональный дисплей с картой перед собой. — Мы вплотную к границе, — предупредил он. — Идем прямо в польское воздушное пространство.
— Без понтов, — пробурчал Зелин, продолжая разворот и снижая скорость. Даже при превосходной маневренности, на скорости, достаточной для удержания в воздухе, радиус поворота Су-34 исчислялся в километрах. Не было никакой возможности подойти к пункту контроля ОБСЕ достаточно близко, чтобы осмотреть его визуально и при этом оставаться строго на украинской стороне границы.
Неожиданно в наушниках обоих раздался предупреждающий сигнал.
— Обзорный радар, — сказал Стариков, изучая показания приборов. — L-диапазон. Одиночный источник. Система определяет его как польский радар большой дальности RAT-31DL. Сила достаточна, чтобы обнаружить нас.
— Что не удивительно, — прокомментировал майор. Он оскалился. — Но, я уверен, некий поляк просто наложил в штаны, когда мы показались у него на экране. — Он пожал плечами под привязными ремнями. — Давай послушаем, что они скажут.
— Переключаюсь на аварийный канал, — доложил Стариков. Международный аварийный канал был частотой, используемой для связи между самолетами и наземными станциями разных стран.
— Это Варшавский оперативный центр. Два самолета на курсе двести двадцать пять над Старовойтове на высоте тысяча, назовитесь. Повторяю, назовитесь, — раздался в наушниках голос с польским акцентом.
— Хорошо умеет по-русски, — хмыкнул Зелин. Он переключил гарнитуру. — Варшавский оперативный центр, это ведущий звена "Страж".
— Страж-ведущий, вы направляетесь к нашему воздушному пространству! — Ответил польский диспетчер ПВО. — Доверните на восток немедленно. Повторяю, доверните на восток немедленно!
Майор посмотрел на штурмана.
— Сообщи Воронежу и спроси, что делать. Давай. Я попробую потянуть время.
Стариков кивнул и начал отбивать серию сигналов Морзе, оповещая собственное командование о ситуации и запрашивая указаний.
— Варшава, это Страж-ведущий, — ответил пилот Су-34. — К сожалению, мы не можем выполнить вашу просьбу. Мы проводим экстренную антитеррористическую операцию.
— Это не просьба, Страж-ведущий! — Отрезал польский диспетчер.
Зелин и его штурман застыли, услышав в наушниках очередной сигнал, на этот раз пронзительнее.
— Сигнал, Х-диапазон, режим целеуказания. Впереди справа, — весомо сказал Стариков. — Определяется как SNR-125. Мы в захвате.
— Черт возьми, — пробормотал майор. — Этот радар принадлежал зенитно-ракетной системе С-125М "Нева", известному в НАТО как SA-3B Goa. Хотя и пожилой, этот комплекс был все еще очень эффективен, особенно с установкой цифрового оборудования, проведенной поляками. Кроме того, круговая траектория делал их очень уязвимыми для зенитно-ракетных систем. Оставшись на курсе, он рисковал двумя истребителями-бомбардировщиками стоимостью два миллиарда рублей.
Он покачал головой. О дальнейшем продвижении по службе можно будет забыть, как бы и этого звания не лишиться. И никто в Москве не скажет ему спасибо за провокацию войны с Польшей без надлежащего приказа.
Зелин заложил резкий вираж на восток. За ним последовал ведущий Су-34. Предупреждение об облучении исчезло.
— Воронеж указывает выйти на точку в тридцати километрах от границы, — сказал штурман, вводя координаты на клавиатуре.
На ИЛС Зелина появилась слабо светящаяся точка, выше и справа от его нынешнего курса. Он потянул на себя ручку управления и довернул вправо, выводя точку в центр ИЛС. Отметка обозначала курс, который выведет их к контрольной точке, определенной диспетчерами на авиабазе Воронеж-Малшево*. Достигнув ее, паре Су-34 следовало встать в круг, экономя топливо.
* В российских источниках эта база известна как Балтимор или Воронеж-2. "Воронеж-Малшево" употребляется только в англоязычных
— И что же нам делать, Николай? Когда выйдем на точку? — Сердито сказал он, пребывая в ярости оттого, что был вынужден сбежать, поджав хвост. — Мы просто полетаем туда-сюда, а эти польские козлы просто попрактикуются на нас в обнаружении воздушных целей?
Стариков проигнорировал холодный взрыв своего командира. Он был слишком занят, прокручивая на дисплее новые приказы, только что декодированные системами Су-34.
— Нет, сэр, — сказал он Зелину. — Нам приказано остаться для обеспечения воздушной поддержки для группы быстрого реагирования спецназа. Им поставлена задача выследить и уничтожить террористов. Их транспортные вертолеты с сопровождением ударных Ми-24 подойдут через десять минут. Кроме того, Воронеж направляет сюда пару Су-35, чтобы прикрыть нас. Дальнейшие приказы будут прямо из Кремля.
Майор Виктор Зелин переварил эту информацию и радостно вытянулся.
— Otlichno! Быть может, кто-то наверху, наконец, до чего-то дорос!
* * *
Группа быстрого реагирования 2-й бригады специального назначения, у реки Буг.
тридцать минут спустя
Капитан спецназа Кирилл Аристов увидел, как идущий вперед разведчик поднял руку в предупреждающем жесте и залег. Остальные члены группы сделали то же самое, укрываясь за кустами, покрытыми сырым мхом пнями и саженцами в подлеске. Другие группы, идущие на флангах, также остановились и залегли.
Осторожно поддерживая обеими руками автомат АН-94, он подполз к разведчику, укрывшемуся за чахлой сосной.
— Что там, Чапаев? — Прошипел он.
Разведчик, седой профессиональный солдат, имевший боевой опыт в Чечне, Грузии и Украине, ткнул пальцем в ствол сосны примерно в метре над землей. Кто-то или что-то врезалось в небольшую ветку и почти отломало ее. Ветка свободно болталась на тонкой полоске коры.
Аристов протянул руку и потер пальцами по сломанной коре. Слом был свежим, еще пах древесным соком. Разведчик поднял бровь. Видишь? Сказал он одними губами.
Офицер спецназа понимающе кивнул. Террористы прошли здесь и, вероятно, были где-то поблизости.
Он осторожно выглянул из-за дерева.
Впереди была река, в пределах десяти метров или около того. Деревья и заросли спускались к самой воде. Но, за исключением легких порывов ветла, подлесок не нарушался ни одним движением. Затем Аристов присмотрелся. Вдоль берега он заметил в высокой траве несколько мест, где явно тащили что-то тяжелое.
Он положил автомат и вытащил из одного из карманов разгрузочного жилета бинокль. Поднеся его к глазам, он медленно осмотрел противоположный берег реки. Те же следы, со смещением всего на тридцать метров.
Аристов увидел еще помятую растительность. И если он что-то мог рассмотреть на том берегу, то это некие темные пятна среди светло-зеленых кустов и травы. Он сосредоточился на этих пятнах.
Пятна оказались резиновыми надувными лодками, грубо замаскированными ветками, кустами и травой.
Он выругался. Террористы ушли на территорию Польши.
Аристов хмуро пополз назад к командной группе. Он жестом подозвал радиста и взял гарнитуру.
— Охотник один вызывает Охотника-главного.
— Главный первому, слышу вас, — несмотря на статические помехи, глубокий резонирующий голос нельзя было не узнать. — Докладывайте.
Капитан спецназа сглотнул.
— У нас серьезная проблема, господин президент.
* * *
Кремль, Москва
В это же время
Президент Российской Федерации Геннадий Грызлов с силой сжал телефон защищенной связи, неохотно слушая доклад Аристова о неудаче. Террористы, убившие генерал-лейтенанта Воронова и его людей, бежали — уйдя через границу в безопасное место на польской территории. Когда офицер спецназа закончил доклад, Грызлов молчал несколько мгновений.
Эта нехарактерно спокойная реакция заставила членов совета национальной безопасности занервничать.
На публике сорокаоднолетний российский президент был уверенным, почти невозмутимым и очаровывающим. Эти качества, в сочетании с юношеской внешностью и огромным богатством, сделанным на принадлежащих его семье нефтяных, газовых и нефтехимических предприятиях, обеспечили ему оглушительную победу на выборах три года назад. Однако тем, кто знал его ближе, Грызлов запоминался как человек горячий, яростный и склонный изливать тонны презрения на тех, кто, по его мнению, его подвел.
Так что спешно собравшаяся группа помощников, министров, генералов и глав разведки напряженно ждала гневной тирады своего лидера.
Ее так и не последовало.
— Хорошо, я понял, — сказал Грызлов. Он проверил ближайшие часы — Члены кабинета министров и помощники рабски повторили то же действие. Прошло чуть больше часа с момента, когда террористы убили Воронова и остальных. — Держите меня в курсе, капитан. Я передам вам новые указания в ближайшее время.
Он повесил трубку и начал нервно постукивать пальцами по столу в глубокой задумчивости. Затем он повернулся к министру обороны Грегору* Соколову.
* Так в оригинале — Браун серьезно полагает, что в России это имя звучит именно так, что уже проявлялось в его предыдущих романах
— Покажите мне карту района, в наибольшем масштабе.
— Да, господин президент, — спешно ответил Соколов. Он слишком хорошо знал, что в самом ближайшем времени глава исполнительной ветви власти начнет искать козла отпущения. Он сделал отчаянный жест одному из своих офицеров, пожилому седоволосому полковнику военно-топографического управления. — Выведи на большой экран, Исаев, давай!
Полковник раскрыл ноутбук, быстро и четко нашел среди своих карт нужную и вывел ее через беспроводную сеть на огромный плоский экран конференц-зала.
Свистнув себе под нос, Грызлов пододвинулся ближе к экрану, пристально изучая узор лесов, болот, полей, небольших деревень и дорог. Провел пальцем по извилистой линии реки Буг. Повернулся к полковнику. — Здесь указана глубина реки? Это точно?
— До определенной степени, господин президент, — ответил офицеров. Он втянул голову в узкие плечи, начав рассуждать вслух. — Глубина Буга сильно варьируется от сезона к сезону, в зависимости от стока и осадков. Но эти цифры — разумное приближение. И, учитывая засушливое пока что лето, вероятно, глубина меньше, чем указана здесь.
— Ochen" khorosho!, — Сухо сказал Грызлов, борясь с желанием разорвать полковника на части за то, что тот ответил ему с видом школьного учителя географии. Этот полковник-картограф, конечно, был скучным педантом, но, по крайней мере, знал, о чем говорил.
