Грани отражения

Лия запретила себе думать о последнем разговоре. Эта фраза, этот странный конец разговора, то, как он резко бросил трубку — всё это оставило Лию в недоумении.

Она опустила расческу, взглянула на волосы, весело стоящие дыбом вокруг головы и собрала их в хвост.

'Может я невнимательна и пропускаю очевидное?'

Лия опустила руки. Надо не надеяться на что-то невероятное, а радоваться имеющемуся у неё.

— Мы можем встретиться в шесть, я заеду за Вами, — предложил Дорнот. Завтра наступал день похода в театр, которого Лия ждала не меньше, чем Санта-Клауса, и они обсуждали — как им завтра удобней встретиться, чтобы попасть к началу спектакля.

— Это было бы замечательно,— кивнула Лия.

— В таком случае мы успеем заранее.

— Тогда завтра, в шесть.

Стоя перед распахнутым шкафом, Лия размышляла о том, что её гардероб нуждается в тщательном осмотре. Только с третьей попытки она обнаружила аккуратно висящее в углу платье, более-менее подходящее для театра.

Теперь, надев его, Лия смотрела на себя и понимала, что никакие усилия не сделают её внешность хоть сколько-то похожей на её возраст, и не позволят выглядеть так же солидно и эффектно, даже как Мелани. Ладно, с этим можно жить, так что всё вполне хорошо. Взгляд упал на лежащий у зеркала телефона, и Лия мысленно крикнула на себя — никаких вздохов и уныния. Да, ей не звонят. И — да, она не будет навязываться. Всё. От её разочарования ничто не изменится и телефон не зазвонит. Однако, ложась спать, Лия еще раз взглянула на телефон, который по-прежнему молчал.

Утро долгожданного дня встретило Лию на удивление солнечной и хорошей погодой. Кажется, осень решила еще немного побаловать город и подарила теплый день, словно авансом за предстоящие холодные месяцы, даже ветер не нарушал внезапного летнего дня. До шести часов было предостаточно времени, и Лия решила скоротать день за обыденной уборкой. Она успела прибраться почти везде, выгулять собаку, сбегать в ближайший магазин, обнаружив, что запас кофе иссякает.

Время медленно приближалось к вечеру. Лия сушила мокрые волосы феном и краем глаза смотрела на отражение в зеркале, надеясь, что волосы, высохнув, не превратятся в буйное облако. Сегодня они решили угодить хозяйке и легли, как хотела Лия. Платье тоже послушно превратилась в неброский, но элегантный наряд. Лия взглянула на свое отражение и решила, что всё вполне хорошо. Осталось дождаться Дорнота. Который не заставил себя ждать долго и через десять минут посигналил с улицы, подъехав к дому.

— Вы выглядите прекрасно, — сказал он, открывая перед Лией дверь машины.

— Театр — это храм прекрасного, и я думаю, что те, кто собрались его посетить, должны выглядеть соответствующе,— возразила Лия.

— Ваши рассуждения меня поражают,— Ян сел за руль.— В наше время сложно найти людей, считающих так. Это делает Вам честь.

Лия вежливо улыбнулась, не желая продолжать диалог. Дорнот казался ей вечно иронизирующим, хотя, по правде сказать, она понимала, что просто настраивает себя против него. Он был вежлив с ней и обходителен. Поэтому, причин для необоснованной неприязни к нему у Лии не было. Напротив, будь она чуточку потщеславней, ей бы даже польстило то, что он уделяет ей внимание, словно она — очень даже симпатичная и видная девушка.

Здание театра находилось в центре города. Поэтому, тогда как большинство горожан стремилось выехать с работы из центра, машине доктора предстояло проехать в обратном направлении. Они избежали опасных участков, объезжая их по неизвестным Лии улицам и, благодаря этому, оказались у здания театра вовремя.

Поднимаясь по ступеням к входу, Лия испытывала некоторый трепет, который не покидал её всякий раз, когда она оказывалась в театре. Ожидание, предвкушение, загадочность, восхищение, красота — так бы она могла описать гамму своих эмоций.

В просторном холле гардероба было многолюдно. Дорнот и Лия старались держаться рядом, чтобы не потеряться в толпе. Найдя указатель к выходу на лестницу к ярусам и ложам, они поднялись на свой этаж. Через некоторое время раздался первый звонок, и люди принялись занимать места. Сегодняшний спектакль собрал, как поняла Лия, достаточно много людей, часть из которых были влиятельные и состоятельные члены городской элиты. Это было нетрудно заметить по отчуждению, царившему между обычными зрителями и привилегированными гостями.

Занавес поднялся, и мир перестал существовать для Лии. Состав артистов, игравших сегодня, был наилучшим. Музыка охватывала все уголки сердца и разума, очаровывая, увлекая и заставляя забыть обо всем. Волшебство театра окружило Лию и забрало в свое царство, оставив лишь её и сцену, где только для неё одной происходило действие, а мир за её пределами растворился и остался где-то далеко позади.

Лишь только загоревшийся в антракте свет большой люстры заставил её очнуться. Она моргнула, приходя в себя, и оглянулась на спутника. Тот ответил ей улыбкой, словно понимая её состояние.

— Я не знал, что Вы настолько увлечены театром, — произнес Ян,— Минуту назад я думал, что Вас нет рядом, а Вы — там, за пределами сцены. Или за пределами понимания обычных людей.

— Просто я захвачена сегодняшней игрой, — призналась Лия,— Это восхитительно.

— На премьере сезона необходимо стараться,— согласился доктор,— Ведь от нее зависит — как будут поступать благотворительные средства в театр.

Лия поморщилась от услышанного, но подумала, что реальность и игра действительно слишком далеки друг от друга, и согласилась с доктором. Это горькая правда жизни, не принимать её — значит быть глупцом. Нужно лишь понимать разницу между ней и искусством, и не смешивать их. Но её неприятно царапнуло то, что хоть Дорнот и произносил эту правду, она словно служила ширмой для того, что он прикрыл словами, так принижающими красоту увиденного. Словно он не хотел, чтобы об его истинных чувствах кто-то имел хоть малейшее представление.

* * *

Они вышли в зал, где прогуливались в ожидании следующего акта зрители. Узорчатая лепнина, хрустальные люстры, освещавшие зал, тяжелые шторы, красиво собранные по бокам огромных окон — всё это создавало особенную атмосферу.

Лия медленно прогуливалась вдоль окон, выходивших в темнеющий город, освещенный неоном и превращающийся в гигантский плацдарм тьмы и света.

Впереди неё стояла группа людей, по-видимому, являвшихся одними из привилегированных гостей, на которых театр возлагал надежды. Лия подумала — развернуться ей и продолжить прогулку в обратном направлении, или же обойти их и двинуться дальше? Поскольку времени было еще предостаточно, а зал манил изучить его, Лия решила обойти группу и продолжить прогулку.

Она поравнялась с ними и уже двинулась дальше, как вдруг её словно пригвоздило к полу. Этого не может быть. Но этот голос она никогда не перепутает ни с каким другим. Лия замерла, боясь пошевелиться, и затем медленно повернулась. Прямо рядом с ней стоял мужчина, одетый в дорогой костюм, стоивший наверно всю годовую зарплату Лии. На его руку опиралась высокая блондинка, затянутая в немыслимое светлое платье, обтягивающее её как чулок и не скрывавшее ни одного изгиба и выпуклости. В другой руке мужчина держал трость, знакомую Лии. Всё это вихрем пронеслось перед её глазами. Но она отказывалась поверить в очевидное, пока мужчина, разговаривая с собеседниками, не повернул голову, сверкнув затемненными стеклами очков, скрывавших тот самый неподвижный взгляд. Это был Эрик.

Лия спешно пошла прочь, опустив голову и боясь безумной мысли, что он её узнает. Она опомнилась лишь тогда, когда натолкнулась на какого-то мужчину и, извинившись, заторопилась прочь.

Дорнот не заметил её отсутствия, разговаривая по телефону. Увидев Лию, он закончил разговор и шагнул навстречу, заботливо беря её под руку.

— С Вами всё хорошо? У Вас нездоровый вид.

— Слишком много людей,— неестественно улыбнулась Лия. — Вы случайно не знаете, что вот там за люди? Мне кажется, некоторых я видела в газете или в новостях.

Ян взглянул в показанном направлении.

— А, так это действительно очень известные люди,— ответила он,— Их постоянно показывают по телевидению. Один из них — сенатор. Второй, лысый — не менее известный телеведущий.

— Тот, который в очках?— изобразила удивление Лия.

— Нет. В очках — владелец корпорации и, как говорят, восходящая звезда финансового мира.

'Мои интересы лежат в сфере экономики...Числа...Я занимаюсь свободной работой...'— Прозвучало в мозгу Лии.

— У него красивая жена,— заметила она, с усилием отводя глаза от шикарной блондинки, державшей под руку своего спутника.

-Жена? Нет, — Дорнот хищно осмотрел блондинку, — он известен тем, что каждый раз появляется с новой подругой, но его романы не продолжительны, и каждый раз его подруги — либо модели и очередные дочки богатеев.

Это было слишком. Лия поняла, что в её голове звенит колоколом издевательский смех, и засмеялась сама:

— Что поделать, это ведь высший свет.

Она развернулась и пошла прочь, увлекая за собой доктора.

Лия шла к выходу, не видя и не слыша ничего вокруг, полностью пребывая в мыслях, беспокойным вихрем метавшимся в поисках ответов. Единственным желанием было — скорей добраться до дома, уйти, сбежать как можно дальше. Какой же глупой и наивной она была, позволяя себе строить воздушные замки! И как глупо она не замечала очевидного — слов, фраз, поступков. Они разные — вот в чем суть, и это правда.

'Посмотри на себя,— Кричало её сознание, — И посмотри на него. Его мир — там, за порогом твоего дома с маленькими радостями в виде хорошей погоды, удавшегося пирога и желания помогать всем. Он — из другого мира. Он и его подруги'.

Лия сказала что-то Дорноту невразумительное о том, что дома возникли проблемы, и ей надо срочно вернуться. Она отказалась от его предложения подвезти её и не обратила внимание на тревогу, звучавшую в его голосе, когда он убеждал её не рисковать, на ночь глядя.

'Просто поговорить и пообщаться? Он же не виноват в том, что ты соизволила влюбиться,— ехидно отвечала Лия сама себе, — А ты уже размечталась настолько, что возомнила себя блистательной красоткой со снежными волосами и длинными ногами. Ты получила то, что построила сама — замок из песка'.

'Он — влиятельный миллионер, казавшийся таким простым человеком. И он говорил, что я смогу доверять ему. Но правды о себе мне так и не сказал'.

Лия ехала в такси, прислонившись головой к окну. Но, что бы это изменило? Всё это изначально было абсурдно. А более всего — то, что ты чувствовала. Остановись, зарой это, спрячь и никогда, никогда — слышишь? — не открывай этого ящика Пандоры.

Она дошла до своей комнаты, села на кровать и взглянула в окно. Светила полная луна.

'Кажется, у меня в душе образовалась какая-то странная пустота, — подумала Лия,— И я не знаю, будет ли теперь всё по-прежнему. Зато теперь понимаю многое, чего не понимала раньше. Услужливость официанта. Странное занятие для слепого. Уверенность человека, привыкшего командовать сотнями подчиненных. И, наконец — тишину. Отсутствие звонков. Мы — разные. И этим всё сказано'.

Лия свернулась на кровати и закрыла глаза.

* * *

Приглашение на открытие сезона и ожидаемую премьеру Эрику доставили как обычно — в числе первых. Мешать прекрасное и деловые интересы ему казалось отвратительным, но именно там и в такой вечер он мог бы встретиться с нужными людьми, не обременяя себя тратой времени на звонки, обмены любезностями, договоренностями о встречах или избегая званых вечеров.

Но, идти одному...Это значит, что ему придется быть объектом хищнического интереса со стороны сотни женщин. Кажется, Нина, с которой они расстались по-дружески, могла бы выручить его на один вечер. Она бы получила возможность познакомиться с кем-то, а он — не отвлекаться на никчемные попытки флиртовать с ним.

— Дорогой, перед таким предложением сложно устоять.

Эрик раздраженно заметил, что в последнее время манера разговаривать женщин из числа его старых знакомых стала ему противна. Раньше он этого не замечал. Кажется, он всё бы отдал, чтобы услышать спокойный и рассудительный голос Лии, который был всегда живым, а не переключался механически в зависимости от того, на какое мероприятие собиралась его обладательница или — с кем она разговаривала.

— Благодарю. Тогда до встречи,— Эрик с облегчением отключился: кажется, Нина ожидала продолжения банкета в виде предложения остаться у него после.

Нина отлично играла свою роль и избавила его от десятка особ, желающих познакомиться или навязать свою компанию. Они вышли в зал перед ложами, где прогуливались зрители и решались негласно деловые вопросы.

— Мне кажется, дорогой, председатель торговой палаты жаждет поговорить с тобой,— Нина обладала единственным качеством, которое в свое время ценил в ней Эрик: она была прирожденным дельцом.

Председатель поговорил с Эриком несколько минут о ничего незначащих мелочах, а затем, извинившись, покинул их. На смену ему к Эрику подошел ведущий телеканала, которому хотелось пригласить его в какое-то шоу. Эрик вежливо отговорился, но в глубине души был возмущен — он не клоун, чтобы выступать для тысячи зевак. И под конец, их почти заскучавшую компанию внезапно поддержал недавно избранный сенатор, которому по видимому надоели уговоры его супруги, настойчиво требовавшей представить её слепой знаменитости.

'Болван, ты служишь очередным развлечением для этих бездельников, которые видят в тебе нечто оригинальное. С таким же успехом ты можешь залезть в клетку и выставить себя в зоопарке'. Эрик продолжал спокойно обсуждать возможности поддержки сенатора в его реформах и вероятные смены политического курса, но внутри начинало закипать раздражение. Надо было заканчивать с этим.

В зале было многолюдно и шумно. Какие-то пары прогуливались, кто-то стоял, разговаривая, смеясь или скучая. Эрик не вслушивался в море звуков, стараясь казаться вежливым. Какая-то женщина шла мимо них, вероятно прогуливаясь вдоль ряда окон. Она заставила внезапно Эрика задуматься о Лии. Что она сейчас делает? Где она?

Женщина быстро пошла прочь, ускоряя шаг. Эрик мельком отметил это и так же забыл, продолжая размышлять — правильно ли он поступает, не звоня и боясь неизвестности? Он позвонит ей сегодня же.

Раздавшийся внезапно звук заставил его напряженно замереть. Он бы подумал, что у него наяву галлюцинации, если бы смех, тот самый смех не продолжал раздаваться неподалеку. Эрик повернул голову, наплевав на все приличия. Это была она. Она была здесь. Рядом. Совсем рядом, в нескольких шагах. И она смеялась, разговаривая с каким-то мужчиной.

Эрик не шевелился, внутри него рождалось какое-то нехорошее чувство, сплошь состоящее из неприязни к тому, кто был рядом с ней. Он продолжал стоять, хотя всё в нем рвалось подойти к ней. Внезапно Эрика окатила холодная волна осознания, что женщина, которая шла мимо, женщина, которая на несколько секунд остановилась рядом, женщина, которая затем быстро пошла прочь — этой женщиной была Лия.