Бледнолицый

— Всё настолько плохо?

— Плохо? — Тандер фыркнула. — Белый, ты вокруг последний раз давно смотрел? Впрочем, да, ты ещё ничего толком не видел.

Виталика передёрнуло. По его мнению, он видел уже более чем достаточно. Что может оказаться хуже, Виталик не знал, и особым желанием выяснять не горел.

— Можешь пока выспаться, если хочешь, — Тандер указала на ворох спальных мешков. — У нас ещё пара часов до перехода. Ворота слишком жадны, если открывать их сразу.

— Ты думаешь, я тут смогу уснуть?

— Как раз тут — отлично сможешь. Это место безопаснее многих других. Найти безопасный ночлег где-нибудь на пустошах куда труднее.

— Не думаю, что смогу, — Виталик поёжился. — Тем более, сейчас.

— Не будь дураком. Спи, пока дают. А то перегоришь. Сам потом не заметишь, как нарвёшься.

— Да, точно. Только почему ты сама тогда не спишь?

— Белый, — Тандер вздохнула. — Порой я забываю, насколько ты слеп. Как, по-твоему, кто из нас двоих может открыть пути духов, ты, или я? Если ты не видишь, как я что-то делаю, это ещё не значит, что я этого не делаю!

— Понял-заткнулся, — Виталик поднял руки в примиряющем жесте и тут же задал новый вопрос: — А как ты его открываешь?

— Тебе не кажется, что бесполезно объяснять слепому, как рисуют цветной узор? — раздражённо одёрнула его Тандер. — Сядь и помолчи. Если не получится, ворота потребуют жертву, а я не хочу, чтобы возле Кархенджа от меня пахло свежей кровью! И ты не захочешь, чтобы это случилось, поверь мне!

Что это может оказаться за жертва, и как именно Тандер окажется перемазана кровью, Виталик себе представил живо и образно. Желание продолжать разговор у него пропало. Слишком уж неуютно он себя чувствовал. К тому же, ощущение только усиливалось.

— Тандер, мне что-то не по себе, — произнёс Виталик. — Я не знаю, как это сказать, но там есть что-то. Или кто-то. Снаружи.

— Что? — рассеянно спросила Тандер.

— Мне как-то неуютно. Ты же вроде говорила, что это безопасное убежище?

— Да, — Тандер кивнула. — Разве что... твою мать!

Она вскочила. В полумраке блеснуло лезвие её ножа. Виталик тоже вскочил.

— Держи, — Тандер кинула ему рюкзак, дробовик и коробку с патронами. — Быстрее!

Она полоснула себя по руке и размашисто обрызгала кровью серые камни портала.

— Что происходит? — растерянно спросил Виталик.

— На ту сторону, живо! — Тандер пихнула его спиной вперёд в портал и обернулась к входу с окровавленным ножом в руках.

Виталик даже не успел понять, что случилось. В себя он пришёл на железном полу. Где-то внизу астматически захлёбывался изношенный двигатель. Машину трясло и болтало. Перед глазами Виталика стояли чьи-то грязные армейские ботинки. Жутко болели связанные за спиной руки. Виталик застонал. Удар по голове снова лишил его сознания.

Второй раз Виталик очнулся на грязном бетоне сырой и холодной унылой коробки с голыми стенами без окон. Из единственной двери лился тусклый свет.

— Это он? — против света у Виталика получилось разглядеть лишь две угловатые фигуры людей с оружием и в шлемах с большими прозрачными забралами. Под забралами торчали в стороны коробки фильтров. На рукавах защитных костюмов и шлемах выделялись крупные чёрные кресты: одна длинная вертикальная и одна поперечная короткая перекладины в обрамлении вычурного шрифта.

— Да, преподобный, — кивнул рослый человек с автоматом в руках. — Он прошёл вратами сатаны в мою смену.

— Всё к лучшему, — второй человек коротко рассмеялся. — Этой же ночью он пойдёт обратно к дьяволу!

Дверь захлопнулась. Виталик рискнул пошевелиться. Узлы на руках тут же напомнили о себе. Виталик застонал, привалился к стене и со второй попытки всё же поднялся.

— Прекрасно, — сказал кто-то у него за спиной. — И что дальше?

Виталик обернулся.

К стене в углу привалился спиной человек в потрёпанном армейском камуфляже. Было ему лет пятьдесят, но выглядел он поначалу куда старше. Из-под шляпы с обвислыми полями выбивались растрёпанные седые волосы. Правую руку туго прихватывала к туловищу верёвка. На месте левой остался только наглухо зашитый недлинный кусок рукава.

— Привет, — Виталик растерялся.

— Что-то мало ты похож на красножопых, дружок, — взгляд у старика оказался на удивление цепким.

— Ну, так вот оно вышло, — криво улыбнулся Виталик.

— Русский с амулетами подлинного народа, да ещё и способный пройти воротами Кархенджа, — старик усмехнулся. — Поверить не могу, что у этих сумасшедших красножопых всё-таки получилось. Как ты их потерял?

— Их всех убили, — Виталик вспомнил недавние события, и его словно прорвало. За полчаса он рассказал буквально всё, что произошло с ним за последние сутки без малейшей утайки.

— Это самая увлекательная история с тех пор, как я одиннадцатилетним сопляком познал, зачем нужны девочки мальчикам, — старик расплылся в гнусной улыбке. — И я бы не ставил на гибель твоей спутницы, малыш. Ей за семнадцать лет до сих пор никто даже вдуть не смог, не говоря о том, чтобы убить. Эта бешеная целка за тобой ещё вернётся и наверняка трахнет. Главное, чтобы ты сам остался в живых к этому времени.

— А что, — осторожно спросил Виталик. — Есть вероятность, что не выживу?

— Проклятье, — старик раскатисто захохотал, — действительно, никого лучше Лонгхорн даже специально выбрать не мог! Вероятность! Надо же! Да, парень, кажется, у твоего народа появится очередной долг перед старым извращенцем.

— Я не совсем понимаю...

— А тебе и не требуется, — старик поднялся. — Не думал, что когда-нибудь к этому придёт, но выбора не осталось. Сейчас я подойду к тебе поближе, а ты ударишь мне ногой в зубы.

— Я... что сделаю?

— Что, малыш, у тебя нет яиц на то, чтобы ударить беспомощного старого хрена вроде меня? — старик открыл рот и показал языком на один зуб. — Вот сюда, парень. Быстро и сильно. А то никогда отсюда живым не выберешься. Ну?

Виталик медлил. Старик подошёл ближе и опустился на колени перед ним.

— Ты всё ещё не понял, где оказался? — сказал он. — Думаешь, тебе очень понравится, когда преподобный Сандерс разведёт костёр у тебя под ногами? Для банды искупителей ты — хлеб насущный, так что не думай, что хоть кто-то задумается, прежде чем кинуть факел на дрова!

Виталик глубоко вздохнул.

— Ну! — рявкнул старик. — Давай, молокосос!

Металла в голосе у старика хватило бы на роту сержантов по строевой подготовке. Виталик даже задуматься не успел, просто размахнулся и коротко ударил. Старик повалился на пол.

— Твоё счастье, — он сплюнул на пол маленький окровавленный комочек, — что дантисты в наших краях ни к чёрту. Младшая из моих внучек лягается и то сильнее.

Окровавленный зуб на полу треснул и развалился пополам. Внутри блеснул яркий оранжевый пластик.

— Давай, парень, хватай свой билет в матрицу, — старик усмехнулся.

— Что это? — спросил Виталик.

— Помощь, — лишними пояснениями старик не утруждался. — Очень скоро тебе станет крайне плохо. Эта штука тебе немного поможет.

— Яд, что ли?

— Ни в коем случае. Сам поймёшь. Главное, раскуси её сразу, как меня уведут, русский.

Виталик посмотрел на крохотную таблетку на полу.

— Давай-давай, — подбодрил его старик. — Нагибайся и хватай. Официантов тут нет. И это не разновидность непрямого поцелуя, если тебя всё ещё смущают эти предрассудки.

Виталик истерически захихикал. Старик молча наблюдал.

— Проржался? — коротко спросил он, когда Виталик немного успокоился. — А теперь давай.

Со второй попытки у Виталика получилось. Вкуса оранжевая капсула не имела — простой кусок пластика. Грязного пластика.

— Главное, не проглоти, — старик наблюдал, как Виталик пытается отплеваться. — Оболочка не растворится даже у тебя в желудке, а времени для второй попытки у тебя не будет.

— А что мне делать, — Виталик замялся, — ну, когда раскушу?

— Постарайся не сблевать, — усмехнулся его собеседник. — Всё остальное сделают без тебя.

— А почему вы сами не...

— Потому что мне это не поможет, — старик поднялся и пошёл к двери. — Ну! Где вы там, засранцы? Сколько можно ждать?

Лязгнул засов. Двое рослых людей в защитных костюмах ухватили собеседника Виталика с двух сторон и потащили наружу. Оттуда уже долетал неясный шум, но понять, что это, Виталик не успел.

Дверь захлопнулась.

— Чёрт, — пробормотал он себе под нос. — Я даже имя его не узнал.

Виталик потрогал маленький чужеродный предмет во рту. Больше всего ему в этот момент хотелось оказаться дома под тёплым одеялом.

— Раскусить, как только закроют дверь, — повторил Виталик. — Джерри, гадёныш, как же тебе повезло умереть вовремя!

Он глубоко вздохнул и решительно стиснул зубы. Против ожиданий, Виталик так ничего и не почувствовал. Неведомое средство просто зашипело на языке, пластиковый корпус таблетки растаял, словно кусочек сахара в кипятке, а потом рот онемел. Весь и полностью. Виталик попробовал что-то сказать, но вместо слов у него получался только хрип.

Затем пришла боль.

Из тяжёлого забытья Виталика буквально выдернули. Перед глазами стояла кровавая муть. Чувствовал он себя так, будто его пропустили через мясорубку.

Его тащили под руки через коридор из людей в химкостюмах и с факелами в руках. Маски заглушали слова, но все эти люди снова и снова кричали что-то неразборчивое. Путь закончился у дымящегося кострища. В его центре у бетонного столба замер в покрытых жирной копотью цепях однорукий человеческий остов. Из-под чёрных углей сожжённой плоти торчали обгорелые кости недавнего собеседника Виталика.

— Господь небесный, — невысокий человек рядом с костром воздел руки в молитвенном жесте, — возьмёт прах нечистого и дарует хлеб насущный и тепло верным детям своим!

До того, как Виталик проглотил таблетку, он попытался бы закричать. Сейчас — просто апатично смотрел, как его тащат ко второй поленнице рядом с кострищем.

— Как Он жертвовал плоть и кровь свою, так мы жертвуем грешных, растленных, извращающих пол и дьяволопоклонников! — проповедник выкрикивал ещё какие-то слова, но Виталик его не слышал. От цепей и бетонного столба шла застарелая вонь горелой плоти. К горлу Виталика подкатил комок спазма.

— Сжечь! Сжечь! Сжечь! — исступлённо повторяла толпа. В основание штабеля дров опустился факел и тут же поднялся к небу — проповедник размахивал им как флагом. Что при этом он кричал, Виталик не расслышал. Он снова терял сознание. Перед глазами всё плыло.

Неспешно разгорался огонь под ногами. Пока что занималась только мелкая растопка, но первые длинные языки пламени уже облизывали края дровяного штабеля. Проповедник размахивал факелом. Сквозь пелену дыма перед глазами факела толпы казались Виталику сплошным океаном пламени. Он рвался ввысь и накатывал волнами. Затем Виталик ощутил первый жар. По штанам что-то потекло.

— Малыш, да ты зассанец! — эхо короткой реплики отдалось в затылке болезненным толчком. — Это что, первый твой костёр? Держись, русский, кавалерия на подходе!

Виталик поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как длинная огненная плеть метнулась из темноты к проповеднику, разрубила его напополам и скользнула по толпе.

Пули крошили людей так же легко, как хороший повар — овощи для салата. Виталик повернул голову и едва не ослеп. Пулемёт хлестал огнём из-за ослепительно яркого света нескольких мощных прожекторов.

Машина ехала, казалось, прямиком на Виталика, почти не сбавляя скорости. Удар чуть не лишил его сознания. Пылающий штабель под ногами разлетелся фонтаном искр. Виталик повис на цепи. Автомобиль встал рядом.

— Давай! — прокричал кто-то. Человеческая фигура метнулась от машины к столбу. За спиной Виталика что-то приглушённо грохнуло, и цепь на теле Виталика разошлась в стороны. Упасть на дымящиеся поленья ему не дали — ухватили под руки, протащили к машине и закинули в кузов, словно мешок с тряпьём. Над головой у Виталика снова загрохотал пулемёт. Бешено дёргалась брезентовая кишка гильзоуловителя.

Машина скакнула вперёд. Ещё несколько пулемётных очередей расчистили дорогу. В ответ стреляли, но как-то неубедительно. Подготовиться к неожиданной атаке здесь просто не успели. Затем стрельба осталась позади. У Виталика тут же заболели руки. Они, казалось, хотели отыграться за всё то время, что Виталик их не чувствовал.

Пикап мчался по дороге. Насколько Виталик мог судить, машина давала верных полтораста километров в час. Под боком грохотал и позвякивал ящик с гильзами. Скорость водитель не сбавлял в принципе, и Виталик его понимал. Он слишком хорошо представлял возможную месть безумных сектантов.

В кузове пикапа как-то помещались ещё трое. Крепко сбитый парень с короткой стрижкой и в армейском камуфляже возился у пулемёта. Рыжая женщина лет сорока занималась какими-то металлическими ящиками унылого армейского вида. Половину её лица покрывали жуткие шрамы. Казалось, её когда-то вскрыли тупым ножом, а потом грубо заштопали суровой ниткой. Седой, плешивый и невероятно тощий старик у заднего борта кузова меланхолично смотрел на дорогу. В руках он держал большую, метра на полтора, снайперскую винтовку с огромным сложным прицелом из угольно-чёрного пластика с красноватыми линзами.

— Ну что, парень, — выкрикнула женщина, — эти ублюдки почти сумели поджарить твою задницу, а?

Виталик что-то промычал. На большее сил не хватило. Речь к нему так до сих пор и не вернулась. Виталику очень хотелось потерять сознание где-нибудь в сторонке. Руки после верёвок болели так, что ни о чём другом он даже подумать не мог.

— Там был Риверсайд? — жадно спросила женщина. — Полковник Лайл Риверсайд! Ты видел его?

— Оставь его, Лиза, — крикнул пулемётчик, — он ещё не пришёл в себя! Потом допросим! Займись лучше подарками!

Машина сбросила скорость и встала. Пулемётчик и женщина со шрамом ухватили плоские коробки из ящиков и метнулись к обочинам. Виталик сел в кузове и огляделся. Старик меланхолично глядел на дорогу через прицел своей винтовки. Загадочные коробки оказались минами. Теперь, кто бы ни рискнул отправиться вслед за налётчиками, ему грозил только хороший удар крупной дробью в борт машины.

— Заставит этих ублюдков немного призадуматься, — женщина запрыгнула обратно в кузов и стукнула по кабине ладонью. — Поехали! Быстро!

Старик приглушённо кашлянул. Виталик тоже заметил, как серое небо позади машины расцвечивается золотом, и попытался что-то прохрипеть.

Женщина обернулась и яростно выругалась. Сквозь облака вниз ударили косые столбы яркого света. Это изрядно походило на благодать господню из церковной пропаганды, только пугало куда больше, чем пряничные картинки ярких церковных открыток.

Машина дёрнулась и прыгнула вперёд. Водитель безуспешно пытался увести её прочь. Зимний полумрак на глазах сменился ярким летним днём. По серой пустоши вокруг словно прокатилась волна. Сочные зелёные побеги рванулись к небу, пожелтели, налились тяжёлым золотом хлеба и уронили на землю первые зёрна.

— Они всё-таки успели, — женщина повернула уродливое лицо к Виталику. — Кого они убили, парень? Ты был там, наверняка видел! Сколько человек им удалось поджарить?