| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Позавтракать я решил в саду. По моему приглашению к трапезе присоединилась Эвистрайя. Пока она дичится меня, молчалива и задумчива, но, надеюсь, мне еще представится случай растопить лед наших отношений. Все-таки я не чурбан какой-нибудь! Отец потратил весьма солидную сумму на мое воспитание, и на светских раутах (в том числе столичных) мне удавалось не ударять в грязь лицом. Танцы, галантная беседа, правила хорошего тона, требующие от мужчины предложить, а от женщины, пококетничав, согласиться, — все это мне знакомо.
После завтрака я, снедаемый любопытством, растормошил Фессаху. Кошка якобы просто решила вчера немного погулять в лесу, а шрам на бедре — последствия неудачного прыжка рядом с острой веткой. И что с ней будешь делать? Ладно, наказывать рабыню причин нет.
Гилберт до сих пор не возвратился. И вот где его прикажете искать? Не пойму, весна на них с кошкой так действует, что ли?! Поспрашиваю в Риовейне, может, причина гораздо прозаичнее, например, паренек захотел познать радости плотской любви. Пора уже. Ладно, пускай его.
Поэтому чуть за полдень мне пришлось самому съездить в город за швеей для Саффи. После того как неизвестные бандиты ограбили ее номер, у бедняжки совершенно нет денег, и я сам заплатил мастерице. Признаться, это меня слегка разорило, но отказать девушке я не мог.
**
Клодия задумчиво шла через замковый двор, залитый прощальными лучами солнца. Она только сейчас закончила ревизию помещений, сада и даже горячих источников под стеной, обустроенных в полноценную купальню. Присланные мэром «уборщики» поработали совсем не плохо, но вместе с пылью исчез лишь верхний пласт проблемы под названием «Старый необжитой Штейн».
Привести в более-менее пристойный вид успели второй этаж, где расселились бароны с гостями, да приемный зал с парадной лестницей. Немало. Но недостаточно.
Подвалы Кайт порекомендовал покуда не трогать, намекнув на какие-то странности, якобы случающиеся там, о чем простым людям знать вовсе не обязательно. Клодия не спорила с мажордомом. После нескольких находок, будто случайно попавших в руки наследников, она готова была предположить присутствие в замке привидений, домовых или любой другой нечисти.
Ну, одна-то пикси точно имелась. С нее все и началось.
**
Сиилин притащила откуда-то забавный шлем наподобие головы попугая с гребнем из перьев. Бедняжка от натуги раскраснелась, напрягая силенки, ее крылышки басовито гудели, волосы растрепались, но бросать ношу она не желала. В итоге фея принялась истошно вопить, требуя подмоги. На крик явились Айден и, собственно, Клодия. Маг безмерно заинтересовался находкой подруги, по его словам, шлем представлял собой склад различных языков. «Не склад, а клад! — поправила колдуна Сиилин. — Будешь носить его с собой! Но заруби на носу — он мой!» Пикси пригладила перья на шлемовом гребне и запихнула свое приобретение в айденовскую сумку. Тот обреченно вздохнул. Нарочно, скорее всего, ведь его кошель явно был из тех «бездонных», о которых мечтает всякий путешественник.
Фея согласилась показать, где наткнулась на «сокровище». В покои супруги Ларса заглянул каждый, но никто не решился жить там, даже задержаться на экскурсию. Тяжелый воздух, строгие холодные интерьеры комнат, полумрак. Ну откуда бы здесь взяться нелепому попугайскому шлему?! Однако вот у ростового зеркала в причудливой раме стояла метла, испуская еле заметное магическое свечение, а на столике рядом лежало кольцо с эмблемой Штейнов. В тонком ровном слое пыли виднелась дорожка, там, где Сиилин волокла артефакт. Клодия аккуратно прошла по следу, взяла украшение, метлу и вернулась. Комнаты заперли.
— Теперь ты как взаправдашняя ведьма начнешь летать голой при луне и хохотать по ночам, а также участвовать в оргиях, — сообщила Сиилин и устрашающим шепотом добавила: — Только не смей привлекать к этому моего Айдена!
После открытий, сделанных пронырливой феей, кладоискательский азарт в той или иной степени захлестнул всех. В авантюре поучаствовали даже гости.
Саффи, игнорируя протесты пикси, требовавшей выставить «эту дурацкую потаскушку» за ворота, приняла приглашение Сореала. Несмотря на кажущуюся перспективность этого союза, его достижения свелись к двум очень условно примечательным находкам — пачке писем Ларса и старенькой лютне с лопнувшими струнами. Зато, судя по довольной физиономии Сореала и легкому румянцу на щечках Софии, они преуспели на ином поприще. Наверное, предметы валялись в спальне де Монте, в которой парочка задержалась.
Айден удалился в верхние этажи, где мог всласть повздыхать, бросая печальные взгляды на чащу Черного Леса, скрывающую родное поместье. Лелеять тоску по дому, покинутому чуть больше суток назад, магу активно мешала фея. Сиилин вовсе не собиралась прощать постыдный эпизод с участием «рыжей стервы». Она надсаживала свой голосок, укоряя питомчика за распутство, и дергала его за вихры. Впрочем, пикси быстро надоело морализировать. Нравоучения все чаще перемежались с энергичными поисками разнообразных укромных мест, где, по мнению Сиилин, должны были водиться «интересности». Волшебнику приходилось то отворять массивную дверь, то разворачивать чей-нибудь мраморный бюст, то нажимать на факельное крепление. Вследствие этих манипуляций в ручонки Сиилин попала диадема с рубинами (которую та, как ни примеривалась, не сумела подогнать по фигуре) и статуэтка козлика.
Едва пиксячьи глазки увидели скульптурку, а умишко проник в хитросплетения заклятья, фею уже не волновали никакие сокровища. Отобрать игрушку силой Айден побоялся — Сиилин пригрозила испробовать действие артефакта на нем самом. Стоило произнести ключевое слово, и несчастный, коснувшийся витых козлиных рожек или курчавого бока, превращался на несколько часов в обыкновенного скота, вонючего и тупого. Чародей поспешил признать права подружки на истуканчика и спрятал его в сумку. Украшение же Сиилин хотела сломать, чтобы заполучить кусочек, похожий на гребешок, но тут маг воспротивился. Портить диадему — значило уничтожить наложенное на нее заклинание. Хотя серебряный венец тончайшей работы был прекрасен даже без заключенного в нем могущественного волшебства — в холодном блеске металлической вязи, точно осенние листья в заиндевевшей траве, рдели семь рубинов. Изготовленная на острове Фаэрлин, погрузившемся в океанскую бездну тысячу лет назад, диадема отклоняла от хозяина самые ловкие, сильные и неожиданные удары. К сожалению, предмет мог защитить всего семь раз, не делая различия между молниеносным выпадом мастера меча и булыжником, брошенным мальчишкой. Похоже, Ларс фон Штейн воспользовался охранительными чарами четырежды: лишь три камня лучились ярко-алым, прочие напоминали помутневшие глаза дохлой рыбы. Но если потом заменить рубины жемчужинами или хрусталем, украшение превратится в символ ранней весны, юности, невинности, особенно в иссиня-черных волосах… Маг уже раздумывал, как подарит оберег Саффи в знак примирения, но, услышав очередной пассаж феи про «грязную шлюху», решил отдать диадему Клодии. Вроде бы против нее Сиилин пока ничего не имела.
К радости Айдена, больше им ничего не попалось. Хватит и козла!
Раздосадованный Отэк, единственный, по его собственным словам, бездарно потративший время, рыскал в подземельях, невзирая на предостережения Кайта. Вылез он оттуда лишь к позднему вечеру, весь в паутине и пыли.
Ну а Шаод предпочел захватывающим исследованиям прогулку в Риовейн. То ли он побоялся ворошить секреты замка, то ли запланировал посетить местные лавки, а может, кто-то из горожанок ему приглянулся.
Клодия хозяйственно совместила приятное с полезным, занявшись осмотром убранных помещений. Но ее внимание к происходящему померкло, едва рыцарь Джон галантно предложил свою помощь: они рассеянно бродили по коридорам, заглядывая изредка в комнаты и забывая про традиционные тайники вроде ниш за коврами, выдвижных кирпичей и фальшпанелей. Их добычей оказался набор красок, случайно обнаруженный на столе в библиотеке. Назначение проявилось сразу же — Клодия макнула палец в один из цветов, на первый взгляд высохший, и изобразила на крышке ящика листок. Каково же было ее удивление, когда рисунок оторвался от поверхности и затрепетал. Ясное дело, продолжить она не рискнула и аккуратно заперла коробку. А Джон заметил, что удивительная шкатулка лежала так, словно неизвестный художник только вчера сидел здесь. Однако, помимо красок, никаких следов пребывания живописца найти не удалось.
Наступил логический момент наконец выяснить у Кайта Сида, не облюбовало ли замок, к примеру, семейство кобольдов. Когда девушка обратилась к нему, тот даже глаз не поднял от шахматной доски, точно заготовил ответ заранее. Мажордом лишь пожал плечами — мол, комнаты давно стояли нетронутыми, поэтому и предметы лежат, где их когда-то положили хозяева, или, наоборот, вещи откопали уборщики, но присвоить их побоялись — бросили как попало. В общем-то, такая трактовка полностью удовлетворила бы Клодию, если б не нарочитая невозмутимость Кайта.
— В чудесном замке и управитель чудной, — с улыбкой шепнул Джон, подмигнув спутнице.
— Да и владелец — тоже, — кивнула Клодия и тут же поправилась: — Был…
Развить свою мысль или пристрастно расспросить молчаливого дворецкого они не успели: в кухню влетела пикси, а следом вломились остальные.
Крылатая забияка победоносно размахивала диадемой. Похоже, дележ добычи обещал быть весьма занимательным и бурным. Замершая в дверях пунцовая, тяжело дышащая Саффи подтверждала худшие опасения. Девица запустила в фею пачкой бумаг, которые несла под мышкой. Ничем не скрепленные, письма шуршащим дождем окропили собравшихся, несколько упали в очаг и вспыхнули. На том и завершился акт агрессии
— Негоже так обращаться с чужими воспоминаниями, — Кайт окинул укоризненным взором притихших скандалисток.
То ли он действительно застыдил их, то ли София оказалась достаточно умна для того, чтобы не затягивать спор. Листы подобрали, и мажордом спрятал их в кухонный шкаф на самый верх. Меж тем пикси, спрыгнув с потолочной балки, водрузила диадему на голову Клодии. По словам Сиилин, украшение пришлось отвоевывать — якобы она охраняла интересы благородной дамы, Клодии то есть, от посягательств менее благородной, когда та обманом выманила вещицу у Айдена. Весьма темная история, если учесть заверения самого мага, будто он изначально задумал вручить оберег баронессе. Вероятно, фее захотелось поддразнить Саффи, и она легко нашла способ допечь девицу. Чего стоило ущипнуть ту за ухо исподтишка или плюнуть в нее? В арсенале пусть маленькой, но все-таки женщины есть средства и более изощренные…
К чести Софии надо сказать, что она не раздула угольев скандала, удалившись с поля боя с выражением гордого безразличия на лице. В качестве компенсации она утащила с собой де Монте, не очень-то, впрочем, упиравшегося.
Раздел имущества закончился счастливым воплем Сиилин, усмотревшей на столе ящичек с красками. Предвидя грозящие проблемы, Клодия с Джоном и Айденом ринулись к артефакту, но, конечно, опоздали. Предвкушение будущих шалостей придало фее сил, и она выхватила заветную коробку прямо из-под носа «неуклюжих громил».
— Это честный обмен, Клоди! — крикнула напоследок Сиилин.
Кухню огласил громовой раскат кайтовского хохота. Неудачливые пиксиловы со вздохами потирали ушибленные места, ничуть не одобряя веселья мажордома.
— Может, она забудет про козлика, — с надеждой прошептал Айден.
**
— Я не знаю оружия, погубившего больше мужчин, чем женская улыбка.
Вальдо Ильгерейд, друг и соратник рыцаря Джона.
И вот баронесса, не торопясь, ступала по растрескавшимся гранитным плитам и, покусывая палец, расширяла в уме список неотложных дел в замке, напоминающий ей огромный снежный ком, катящийся с горы.
Вдруг ход ее размышлений прервался: на ступенях перед парадным входом она заметила кровь. Клодия обернулась — красная неровная дорожка тянулась через весь двор от самых ворот. Несчастье! Но с кем? Девушка бросилась внутрь. У раненого достало сил подняться на второй этаж, там след уводил в первую же никем не занятую комнату. Дверь оказалась приоткрыта. Клодия сначала аккуратно заглянула в щель, памятуя о вчерашней гостье (мало ли кому еще пришло в голову навестить заброшенный замок!), а в следующий миг порывисто втянула воздух, прошептав: «Что же ты наделал?!»
На старом скособоченном диване лежал Гилберт. На нем был незнакомый потрепанный доспех, разрубленный на груди, а в кулаке он продолжал сжимать оружие. Едва минутное оцепенение прошло, баронесса решительно направилась к юноше. Долг пересилил страх, дрожь из пальцев ушла. Сноровисто подготовив все необходимое — за водой и лекарской сумкой пришлось бежать к себе, — Клодия высвободила занемевшую руку Гилберта из креплений тяжеленного щита (ох уж эти родовые реликвии, будь они неладны!), забрала меч и принялась за куртку, которую, не жалея, буквально срезала, стараясь не потревожить рану.
Через час Клодия уже мыла инструменты, периодически бросая тревожные взгляды на пациента, который все еще не пришел в себя. Девушка опять и опять благодарила старую Грейс, научившую ее, в первую очередь, не терять самообладания ни при каких обстоятельствах, — пока разум метался в панике, руки делали свое дело. Жаль, рану нанесли давно и юноша потерял много крови — пришлось даже прибегнуть к магии, выпив почти весь ресурс собственных сил. Наконец баронесса присела рядом с Гилбертом. Краски возвращались на его лицо, дыхание стало глубоким и размеренным; казалось, оруженосец просто устал и прилег вздремнуть. Правда, рядом валялась изуродованная стеганка, щит и окровавленный меч.
— С кем тебе пришлось сразиться? — тихонько пробормотала Клодия, убирая волосы с лица юноши. — Не похоже, чтобы на замок напали, но и на забияку ты тоже не тянешь…
Гилберт неожиданно открыл глаза, несколько раз моргнул, заметил Клодию и схватился за грудь, где теперь красовался ровный шрам.
— Леди… — он замялся, не зная, с чего начать.
— Гилберт, что случилось? — спросила баронесса, мягко толкнув попытавшегося подняться оруженосца обратно на подушки.
— Я… позвольте мне соблюсти обычай! — настойчиво потребовал он и медленно, видно, справляясь с головокружением, сел рядом с удивленной девушкой, а потом опустился перед ней на одно колено: — Леди Клодия, мой род достаточно славен, и его история началась вместе с приходом людей в Леодар, когда в летописях упомянут первый Эйнхандер. Хоть нынче мое имение заложено, я надеюсь в обозримом будущем выкупить его. Осознаю непоследовательность собственных действий — мне нужно было бы сначала решить проблемы с деньгами, а потом уже — с чувствами, но над любовью никто не властен, — Гилберт достал из кармана шелковый платок и развернул его, явив ошарашенной Клодии кольцо с изумрудом, вправленным в изящный венчик золотых лепестков: — Я прошу вас стать моей женой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
