Но, подарив воинскую удаль, Тулкас не смотрит, кому несет смерть. Враг и друг, гном и человек, тролль и эльф — все равны под лезвием берсерка. И тогда приходят великие беды. Многие становились астальдо, совершали великие дела, бросали вызов великим силам — и побеждали их, оставляя за собой лишь пепел и пустыню. Достаточно вспомнить Турина Мормегиля, чье боевое безумство даровало ему множество подвигов и хранило от смерти, но привело к гибели эльфов Наргофронда. Да и людям его победы принесли немало разочарований и горя. Многие погибли от его руки, и сам он умертвил себя, поняв, что несет лишь ужас и смерть. Вот такие дела, гном, — закончил Тартауриль, уже совсем другим, дружеским тоном.

Балин, внимательно слушавший, с надеждой посмотрел на эльфа.

— Ты сказал правду. Я давно уже заметил странное за Оином, но не предполагал что дело так серьезно. Что же мне делать?

— Используй его. С таким воином, отмеченным Валарами, не страшно спуститься в темницы Горгората. Не бойся посылать его на самые тяжелые задания, не под силу простому смертному. И всегда помни: никогда нельзя вставать на пути Смотрящего. Перед ним твоя жизнь — ничто.

Глухо топали копыта, пони привычно нес своего седока. Но как будто земля перевернулась и небо потеряло свой цвет. Столько лет жить вместе, думать, мечтать, работать — все вместе, и вдруг оказаться на развилке дорог, и обе ведут к предательству. Не замечать, вести к гибели или использовать, толкая на смерть. Поведение друга и раньше беспокоило его. И теперь, когда известно, что Оин был в Мории.... Только безумец способен на это. Но Балин не хотел называть так товарища, которого знал столько лет. И не будет использовать его. Судьба Оина останется его личным делом.

Уже давно они шли вдоль Мглистых гор, названных так из-за постоянных туманов, что сползая с вершин, накрывали собой долины. Весенняя погода здесь царила подстать осенней: дождливая и холодная, как будто заранее оплакивая будущее.

Люди, привыкшие к железной дисциплине, не поддавались унынию. Гримбьорн громко отдавал приказы, которые беспрекословно выполнялись. Гномы ворчали больше обычного, но в интонациях их ворчания угадывались веселые нотки — они приближались к Казад Думу. Лишь эльфы беспокоились, так как помнили, что в это время солнце должно светить ярко, и воздух — вибрировать, захватывая в круговерть весны запахи трав и деревьев. А ведь еще сотня миль и они могут оказаться в лесах Лотлориена, где листья вообще не опадают.

Вместо этого они сошли с дороги, что осталась с незапамятных времен, застывшая придорожными валунами еще на долгие века. Отряд уходил в горы, на запад, по относительно ровному перевалу, к Великим Северным Воротам.

— Все ворота Мории называются Великими, — объяснял Ори идущему рядом с ним Гримбьорну. — Такова особенность этого подземного царства. Попасть туда можно только через ворота, прорубленные самим Дарином. Вошедший в Казад Дум как вор или враг, через световые или вентиляционные шахты, обязательно заблудится уже в надземном горизонте, который больше напоминает лабиринт. Там любой сгинет, потому что ловушки, установленные гномами, действуют надежно. Конечно, сейчас я не могу сказать это наверняка, но когда наш народ жил в Мории, и стражи исправно несли свою службу, ни один враг не мог пробраться вниз незаметно. Поговаривают, и это правда, о целых стенах, что вырастают из-под земли и заточают навечно в каменном склепе. Не всякий гном может оттуда выбраться. Но я что-то не слыхал, чтобы гномы враждовали между собой.

— Ну нет, — прервал Ори Бьерн, что ехал рядом. — На Дагорладе вы сражались и под знаменем Саурона.

— Я уж точно не сражался, — попытался обратить в шутку разговор Ори. Но увидев хмурый взгляд Бьерна, которого побаивался, осекся и продолжил серьезно. — Да, случалось, что и среди нас находились те, кто сражался на темной стороне.

— Но, — тут голова Ори характерно нагнулась, а лицо приобрело упрямое выражение, — мы сражались не друг против друга, а под знаменами наших вождей.

Бьерн недоверчиво хмыкнул, но ничего не сказал.

— Продолжайте, почтенный Ори, — попросил Гримбьорн.

— Итак, существует только четыре входа: Северные, Южные, Западные и Восточные Великие ворота. Западные ворота закрыты для орков. Их сработали в те времена, когда эльфы и гномы были друзьями. Гномы дали воротам прочность, а эльфы установили заклятие, вечное и неподвластное темным силам. Чтобы открыть их, необходимо разрушить скалу, в которой они вырублены. Однако я уверен, что это не поможет, ибо разрушив скалу и ворота, враги получат лишь груду камней, которую уже не преодолеть не только оркам, но и нам, гномам. Восстановить ворота сможет лишь Государь Мории, которого уже много столетий дожидается корона Дарина в водах дивного и чудесного Келед Зарама.

— Подкоп? — деловито осведомился молодой человек.

Гном с превосходством посмотрел на него.

— Любой подкоп ведет лишь к гибели, — торжественно сказал Ори. — Стены Мории неподвластны даже самой могучей силе. Ни одна кирка не может пробить стены Мории. Хотя существуют места, где можно прокопать на много локтей, но не наткнуться ни на один туннель. А еще можно совершенно случайно ткнуть рукой, чтобы найти громадную залу, которая обрушится, как только достаточно безумцев войдет туда. Камни Казад Дума старше самого Дарина и обладают магией, более могущественной, чем та, которую имеет Саурон.

— Тогда почему Мория сейчас под его властью?

— Это он так думает, — вмешался в разговор Оин, подъехавший ближе и заинтересовавшийся предметом разговора. — Можно сказать, что Казад Дум сам по себе, а Подгорный ужас — вовсе не слуга Саурона. Если Ужас вообще знает кто такой — Саурон.

— Тише, тише! — закричал издали обеспокоенный Балин.

— Не стоит упоминать имя нашего врага, — сказал он почти шепотом, приблизившись. — Даже среди безжизненных камней у врагов есть уши.

— Перестань, Балин,— громко произнес Бьерн. — Это же часть нашего плана.

Гном укоризненно посмотрел на великана.

— Мы с Оином, — громогласно продолжал Бьерн, — решили полностью пересмотреть тактику горной и подземной войны.

Гримбьорн с удивлением посмотрел на отца. Для него тоже было новостью, что хозяин Деревянных Чертогов решил настолько вплотную заняться военным делом. Честно говоря, Гримбьорн даже не мог предположить, что отец знает такие слова: тактика, горная война...

— Раньше в горной войне считалось, что побеждает тот, кто имеет наиболее выгодную для обороны позицию. Конечно, даже сотня воинов может удержать тысячу врагов в узком ущелье. Но при одном условии — если их невозможно обойти сзади. А в горах, как известно, сотни обходных путей. Там, где пройдет горный козел — пройдет и человек; где пройдет человек — там отряд, а где отряд, там армия. В Мории же, насколько я знаю, можно обойти любое препятствие. Нам ни в коем случае нельзя ввязываться в прямые схватки, а тем более штурмовать узкие коридоры Казад Дума. Преимущество позиции в горах и пещерах — одновременно их слабость. Обойдя противника сзади, можно поставить его в безвыходное положение. Только что враг торжествовал, что его невозможно выбить из удобной галереи, а через час сам вынужден пробиваться, чтобы не остаться в окружении. Мы станем как вода в половодье. Там где нельзя пройти — мы не пойдем, но найдем обходной путь, и уничтожим орков зайдя с тыла.

— Кроме того, за нас будет огонь, — сказал Оин многозначительно.

— Мы проверяли нашу тактику, — рокотал Бьерн. — Она действует, и неплохо. Немало орков испытали ее на своей шкуре.

Гримбьорн, внимательно слушавший речь отца, задумчиво кивнул.

— На месте разберемся, — сказал он уклончиво. Потом приказал:

— Обозы Бьярни идут с нами, — решил молодой полководец. — Тяжелая конница Бэлы остается на равнине. Как только вы понадобитесь, я пришлю сокола.

Бэла согласно кивнул, но на лице молодого сотника-роханца мелькнуло выражение ярости, сменившееся глубокой досадой. Балин удивился этому. Гном внимательно вгляделся в лица людей. До этого момента ему казалось, что сотни Гримбьорна идут за гномами потому, что слушают приказы начальника. Или потому, что соблазнились наградой, назначенной каждому за освобождение Мории. Но теперь Балин видел, что в здесь собрались люди разных народов. Они говорили на разных языках, некоторые вообще знали на всеобщем языке десяток слов (в основном — простые приказания), но все почему то прекрасно понимали друг друга. Только сейчас гном понял, что у каждого из людей есть свой счет к оркам. Роханец Бэла был готов бросится в бой прямо сейчас, без всяких приказаний и наград, на тысячекратно превосходящего врага... Только для того, чтобы разменять собственную жизнь на жизнь единственного орка, которого срубит перед смертью. Эти люди тоже не остановятся — понял Балин. Все они войдут в Морию и не испугаются ничего, они не спасуют даже в одиночестве, даже против самого Моргота. Да, редко когда собиралось такое войско... Зло, которое притаилось в глубинах Темной Бездны, даже не представляет, что его ждет...

К полудню головные сотни отряда достигли вершины хребта, с которого начинался спуск в узкую долину. На ее дне и находился вход в подземное царство гномов.

Несколько всадников отделились от змеящейся ленты монолитно движущегося войска. Оставив лошадей у подножья, они долго взбирались на скалу, которая главенствовала у перевала. Балин, Оин, Бьерн и Гримбьорн (а это были они), достигли вершины и остановились, медленно оглядывая окрестности.

— Значит, это будет здесь? — спросил Гримбьорн у отца, указывая рукой вниз.

Бьерн присмотрелся.

— Да, как мы и говорили. Смотри, взгорок у подножья водопада поначалу кажется идеальным местом для лагеря.

— Только ни один полководец не решится здесь ночевать. Тем более в такой близости от врага.

— Скалы сверху — это прекрасная позиция для лучников, а вход в устье достаточно широк для прямой атаки. При прорыве вся стоянка превращается в гигантский мешок, мышеловку.

— Орки попав в такую ловушку, скорее всего, станут отходить к Воротам. А надо идти вниз, по течению, так есть шанс вырваться. Потери у них будут огромные, но всех не перебить. У нас не так уж и много хороших лучников, мы не можем контролировать все ущелье.

— Ага! — радостно вскричал Бьерн. — Значит, ты согласен с нами! Я же говорил, что сработает, — продолжал реветь гигант, повернувшись к Оину.

Балин до рези в глазах вглядывался в окружающий пейзаж, но совершенно не понимал, о каком месте шла речь. Он видел лестницу, что вела к Великим Северным Воротам. С расстояния в несколько миль, которые отделяли их от Ворот, особенно хорошо была заметна непропорциональная огромность ступеней. Вырезанные в черном базальте, они даже отсюда казались дорогой великанов. Каждая ступень имела ширину в несколько ярдов. Первая из них, длиной в четверть мили, сменялась второй, чуть меньшей. Потом шла третья, четвертая, все короче и меньше; ступени веером сходились у входа, зиявшего в скале. Видел ручей: вода споро текла с ледников Карадраса. Видел скалы, голые и поросшие кустами. Груды камней, несколько заброшенных троп. 'Какой водопад, какое ущелье?' — думал он, в бессилии пытаясь уследить за взглядами товарищей.

— А может не сработать. Орки быстро бегают. А ворота шириной...— Гримбьорн прищурился, вглядываясь, — локтей тридцать, обе створки сломаны. Кто мне говорил, что Великие ворота неразрушимы? Орки просто сбегут в Морию, почуяв ловушку. Они потеряют от силы пару сотен. Ночью в скалах луки превращаются в слабое оружие.

— Ворота неприступны снаружи. Тот, кто решится их разрушить изнутри, может добиться успеха, — задумчиво сказал Балин. Он все-таки решился спросить, справедливо рассудив, что излишнее самомнение здесь совершенно ни к чему. — Объясните мне, о чем идет речь. Не вижу ничего! Никаких стоянок, водопадов, "мешков" и так далее. Ткните пальцем.

Гримбьорн посмотрел на гнома с плохо скрываемым презрением.

— Мне говорили, что гномы совершенно не разбираются в наземной войне. Надеюсь, это не относится к подземельям, иначе нам придется худо. Мы говорим о ручье, который проходит под лестницей. Рядом с зелеными камнями, вверх по течению есть ровное место. Оно окружено скалами, поросшими кустарником. Здесь в самом деле хорошая стоянка, не будь она ниже уровня входа в Морию. Ночью мы разожжем костры и уйдем в скалы. Орки выступят из Ворот и пойдут в прямую атаку — это простой способ поймать нас в ловушку. Даже орку это будет ясно. Но нас там не будет. Только костры и палатки. Орки сами попадутся в западню.

Балин с облегчением увидел четко описанное молодым воином место. Гримбьорн же, поняв, что дальше его объяснения не требуются, добавил:

— Несомненно, орки выйдут. Они всегда выходят. Они как падальщики — берут числом. Теперь есть еще задача — удержать их ночью в долине как можно дольше. Желательно до утра.

— Ну, это мы сумеем, — угрюмо проворчал Оин.

Гримбьорн с тревогой посмотрел на гнома, затем на отца.

— Ладно, — выдавил он, — там посмотрим.

По прибытии в лагерь Гримбьорн распорядился:

— Отправить сокола Бэле. Думаю, к вечеру он успеет. Пусть стоит с всадниками на перевале и атакует, как только будет возможность. Здесь нам нужны все силы.

Потом Молодой обратился к сотникам:

— Ставить палатки. Жарить мясо. Разлить вино. Гномы и эльфы встают отдельно от всех, — молодой полководец помолчал и, морщась, добавил. — Производить как можно больше шума.

Люди, не совсем привыкшие к таким командам, сначала растерялись. Выручил всех Уиллис. Бородач заорал трубным басом:

— Вина мне! Надо как следует промочить глотку перед тем, как бить орков! Гуляем, братцы!

Это прозвучало как сигнал. Воины с неуверенными лицами разбирали бурдюки с вином. Туда было налито самое дешевое пойло. Его не пили, а именно, как и приказал Гримбьорн, разливали. Скоро сивушный запах прочно повис над стоянкой. На холме, поближе к разбитым воротам Мории жарили (а точнее — жгли) бычью тушу. Легкий ветерок разгонял запах горелого мяса. Бойцы Гримбьорна, явно смущаясь, потные и красные, с криками потрясали оружием.

— Орки выслали разведчиков, — пробормотал Уиллис, присаживаясь рядом с Балином. — Вон там, в траве, видишь?

Балин пригляделся.

— Не вижу, — честно признался он.

— Ничего, — прогудел сотник. — Привыкнешь.

В следующую секунду гном вздрогнул от бешеного рева.

— Куда пошел? — орал Уиллис. — Иди спать! Какой такой дозор?! Орки и носа высунуть не посмеют из своей норы!

— Как стемнеет, скажи своим уходить, — продолжал через мгновенье Уиллис тихим голосом. — А сейчас лучше сходите и поищите надежное укрытие. Чем больше суеты, тем лучше, и никто не догадается... Главное — потом сидите тихо. Предупреди всех, чтобы почесывания оставили на потом, а до ветру сходили сейчас. А мы, как солнце зайдет, разложим большие костры. В темноте только их и будет видать. Останутся следопыты — они отойдут последними...

— Самое главное — чтобы орки поверили, — пробормотал Балин.