Дикторат

Пораженная, я молчала.

— Лиссандра ее зовут, черти ее раздери, — буркнул гигант, не дождавшись, когда ко мне вернется дар речи.

Мутант пошел ко мне. И казалось невероятным, что он идет нормально, а не ползет и не переваливается, как страшное чудище. Парень улыбался и, пожалуй, это была самая приятная и открытая улыбка на свете. Ощущение приязни смешалось с отвращением, ведь у меня перед глазами все еще стояли противные щупальца, которые он прятал за спиной. А что если мутант решит меня ими коснуться? Не-е-ет, только не это!

Наверное, мое лицо вытянулось или скривилось, потому что Эдэр встал и угрожающе произнес:

— И чтоб не рыпалась больше! Хватит с меня фокусов! Показывать их будешь на суде Совета. Они хорошо знают, что делать с мутантами: скормят дикобарсам к общей радости.

— Я не мутант, — пробормотала я, вжимаясь в стену за кушеткой. — Я — помеченная духами. Это он. Вот он... мутант.

Тим горько усмехнулся:

— Какая разница, как тебя называть: помеченной или мутирующей? Ты не такая, как все, Лиссандра. Не нормальная. Твое умение вырабатывать энергию не более естественно, чем щупальца, с которыми я родился. Людей пугает то, чего они не понимают. А если люди боятся, они будут с тобой жестокими. Так что мы с тобой в одной повозке. Ты и сама это понимаешь, верно?

Поразмыслив немного, я кивнула и перевела взгляд на Эдэра:

— Но зачем вам это? Почему вы...?

— Потому что, — отрезал тот. — Есть, пить хочешь?

Глава 6

'Так едят с голодного края', — думал Эдэр, глядя на степницу. Девчонка жадно вгрызалась в куриную ножку, с дрожью хваталась то за пересушенную лепешку, то за косицу белого сыра, то за пахнущие чесноком прозрачные кусочки подтаявшего сала с мясными прожилками. Она с нескрываемым вожделением уминала тонкие огурцы, стрелки зеленого лука, желтые кабачки — в общем, все, что гостеприимно выставил на стол Тим. Лиссандра сидела на лавке, поджав под себя ноги. Ее глаза блестели и съедали то, до чего пока не успевали дотянуться руки. Обычный ужин для глосса был для степницы жуткой роскошью. Впрочем, с подозрительностью дикарки девчонка отказалась от консервированной кукурузы.

— Я б тоже не стал есть эту дрянь, — заметил Эдэр, неторопливо кроша пальцами сухую траву в кастрюльку.

— Ничего вы не понимаете, — весело возразил Тим, зачерпывая ложкой из жестяной банки высохшие сероватые зернышки. — Раньше технологии позволяли и сто лет хранить эту вкуснотищу.

— Траванешься, — предупредил Эдэр, — будешь весь зеленый.

— Я мутант, мне не страшно. Синий-зеленый, да хоть розовый в крапинку... — хмыкнул Тим и потянулся щупальцем за водой к полке стоящего позади стеллажа.

Девчонка вздрогнула, перестала жевать. Глаза ее расширились и при свете пластикового светильника показались не просто синими, а иссиня-фиолетовыми, будто ночное небо над степью.

— Не бойся, — улыбнулся Тим и, поставив бутылку на стол, протянул щупальце к Лиссандре. — Щупальце и щупальце. Хочешь потрогать?

— Н-нет, — выдавила та. — Ни за что...

Ее взгляд, прикованный к лежащему на столе отростку с массой крошечных присосок и подобием пальчиков на конце, выражал неподдельный ужас. Эдэр разозлился. Хотелось рявкнуть: 'Да ты сама — урод...', но, справедливости ради, уродиной назвать ее было нельзя. Никак нельзя. И это бесило сильнее. Потому что красота девчонки была неуместна и никому не нужна. Какая разница, что у нее золотистая кожа с едва заметным, лишь на просвет видным пушком? Кому есть дело до того, что у нее такие яркие, манящие, немного асимметричные губы и блестящие, как смоль, волосы? Для чего, к духам, по ее маленьким упругим грудкам, просвечивающим сквозь полотно туники, так и хочется провести ладонью, чуть ущипнув соски, и потом переключиться на тонкую талию, бедра и все, что ниже?

У Эдэра затуманился взгляд, но он тут же встряхнул головой, вспомнив, чем обернулась попытка проделать подобное в прошлый раз. В груди закипела ярость. Зачем духи дали все это ей? Чтобы поиздеваться над ним? Подразнить, словно посаженного на цепь молодого псидопса сочной косточкой, а потом отхлестать кнутом за то, что ухватился за нее? И вообще кому требуется наложница, от колючего прикосновения которой потом долго шумит в ушах, а перед глазами расплываются огненные пятна?

Гигант стиснул зубы. Выводило его из себя и то, что эта юркая худышка не только вздумала ему перечить и сопротивляться — да, это возмутило, но только больше раззадорило, но она вырубила его, Эдэра, начальника стражи, словно мальчишку! Он и сообразить не успел, как... Хорошо, что никто не видел его позора. И вдруг мыслью ударило по вискам: а если термщик подсматривал? У Эдэра волосы встали дыбом на загривке — такого ему не простят, завтра весь мегаполис будет перешептываться об этом, а послезавтра скажут, что он, Эдэр, не достоин быть наследником командо, потому что слабак...

Гигант проклял свой интерес к изучению помеченных, а особенно к этой девчонке. Надо было проткнуть ее копьем сразу или хотя бы потом, в терме, а не бежать, выпучив глаза, сюда, думая, как откачать. Отчего он испугался, что она умрет? Ему-то вообще зачем надо, чтобы она жила? Соскучился по неприятностям? Почему он вдруг стал таким идиотом? Ответа не было. И это злило Эдра невероятно — его собственное, лишенное логики и здравого смысла поведение.

* * *

Тим убрал со стола щупальце, ничуть не оскорбившись. А у девчонки, похоже, пропал аппетит.

— Попей, — Тим придвинул к ней бутылку рукой.

Но Лиссандра криво улыбнулась и осторожненько, с видом мыши, которая только и думает, как улизнуть, отодвинулась по лавке дальше.

— Вот кретинка! — ругнулся Эдэр, выплеснув наружу лишь каплю затаившегося внутри гнева. Чтобы не видеть степницу и сдержать желание стукнуть ее покрепче, он повернулся к столу спиной. Встал и залил водой из большой пузатой емкости сухую траву в кастрюльке, поставил ее на решетку печи, сделанной из проржавевшей железной бочки. В ее чреве жарко потрескивали дрова.

Не оборачиваясь, с чувством мелкой, недостойной командо мести, Эдэр процедил:

— Тим, ты теперь ей всю воду только щупальцем подавай. И никак иначе, понял? Посмотрим, перестанет ли выделываться. Не привыкнет, пусть умирает от жажды.

— Зачем? — удивился Тим.

— Я сказал так, значит, так! — рявкнул гигант.

— И что на тебя нашло... — начал было Тим, но увидев, как передернуло плечи гиганта, добавил с нескрываемой ехидцей: — Слушаю и повинуюсь, о начальник стражи, великий и могучий!

Мутант потянулся щупальцем с бутылкой к Лиссандре:

— Бери, чего уж. Пить ведь хочешь?

— Не хочу, не надо, — так тонко и жалобно произнесла девчонка, что гигант почувствовал себя чудищем, которое глумится над ребенком. 'Ну и хорошо! Пусть знает, кто тут главный!' — мысленно заявил он, а вслух сказал грозно: — Если будешь кривиться от щупальцев, высеку. И точка. Вообще надоела уже!

У девчонки стало такое лицо, будто она сейчас разрыдается.

— Бери воду! Прямо из щупальцев, я сказал! — продолжал давить Эдэр.

Она застыла, а потом с невыразимым отвращением прикоснулась пальцами к протянутой бутылке.

— Бери и пей! — прорычал гигант.

Глотая слезы, она подчинилась. Странно, но от ее слез Эдэру не стало ни на толику легче. Наоборот, в груди что-то необъяснимо скрутило, и захотелось зажать уши покрепче, лишь бы не слышать ее всхлипываний. Тим с укоризной глянул на гиганта и быстро спрятал щупальце. Девчонка хлебнула один раз из горлышка и отставила воду. В воздухе повисло напряжение и неловкость. Эдэр вылил кипяток в железную кружку и сел за стол, делая все шумно и нервно. Тим и девчонка продолжали сидеть молча. Гиганту тоже не хотелось говорить. В нависшей тишине только слышно было, как трещит топливо в печи.

Скоро в помещении потемнело. Своеобразный светильник из пластика перестал давать достаточно света и почти совсем затух.

— Солнце село, — сказал Эдэр. — Где там твоя масляная лампа, Тим?

— А вот теперь, я думаю, настало время экспериментов. Повеселимся, да? — сказал Тим, явно желая разрядить атмосферу.

— Ради этого я ее сюда и приволок, — пробурчал гигант.

Степница сжалась, но Тим с энтузиазмом подскочил и подал ей руку:

— Пойдем со мной, Лиссандра. Думаю, будет интересно!

Та посмотрела на него недоверчиво, затем все-таки встала с лавки, стараясь не смотреть на скрученные в кольца щупальца на лопатках парня, похожие не то на прикорнувших змей, не то на сложенные спиралью трубочки. В полутьме, освещаемой лишь отблесками огня из печи, мутант подвел гостью к полкам, уставленным всякой всячиной. Протянул ей стеклянную грушу и показал на черный край:

— Возьмись здесь, пожалуйста.

Девушка подняла изумленные глаза, непривычная к вежливому обращению.

— Аккуратно, моя хорошая, стекло тонкое. Не дави, договорились? — мягко проговорил Тим.

Чумашка кивнула и послушалась. Едва она коснулась узкого конца груши, тонкая проволока внутри заалела, вспыхнула, ярко осветив все вокруг. Испугавшись, Лисса разжала пальцы, и потухшая стекляшка разбилась со звонким хлопком о бетонный пол.

— Простите... — пробормотала она.

— Растяпа, — рявкнул Эдэр.

— Пустяки, у меня большой запас, — махнул рукой Тим и подал Лиссандре вторую грушу, поменьше. — Только лучше ее все-таки не роняй.

Лампа снова зажглась в пальцах девушки. В комнате стало светло, будто пасмурным днем.

— Ого-го-го! Да ты вырабатываешь электричество! — с нескрываемым воодушевлением воскликнул Тим. — Ничего себе дар! Мы столько всего с тобой проверим, столько сделаем! Эд, да она — сокровище!

— Хоть для чего-то пригодна, — пробурчал гигант. Его раздирало любопытство, и он взгляда не сводил с девушки, творящей маленькими ладошками чудеса. Однако из вредности, усаживаясь в кресло напротив, он бросил небрежно: — Масло в лампе будем экономить. Эй, как тебя там, чумашка, хорошо стоишь. Так и стой. И руку повыше держи.

Тим скорчил гримасу и попросил девушку:

— Расскажи, пожалуйста, что ты чувствуешь. Что-нибудь необычное?

— В пальцах колется, как всегда, когда нервничаю, а потом происходят чудеса с искрами, — с опаской косясь на Эдэра, ответила Лиссандра.

— А ты нервничаешь?

— Да, — тихо ответила девушка.

Гигант перекинул ногу за ногу и расхохотался.

— Не бойся. Все будет нормально, — подмигнул ей парень. — А еще что-нибудь чувствуешь?

— Еще? — она задумалась. — Горячо в ладонях. Из груди жаркий поток идет по рукам, а потом в пальцы. Во рту опять такой привкус, словно засунула за щеку что-то железное. Неприятно.

— Очень интересно, — сияли глаза Тима. Его лицо осветилось улыбкой, будто он что-то надумал. — Возьми-ка это.

Тим дал ей черную маленькую коробку с длинным проводом. Боясь ослушаться гиганта, девушка зажала в правой руке край лампочки, дотронувшись свободной ладонью до коробки. Но ничего особо удивительного не произошло, лишь сбоку загорелась красная лампочка, потом зеленая. На крошечном табло зелеными пунктирами пробежали какие-то письмена. Тим подавил на кнопки, почесал подбородок. Ничего.

— Видимо, к этому прибору нужно что-то еще. А сейчас мы...

Глаза девчонки покраснели, и слеза скатилась по щеке.

— Что с тобой, Лиссандра? — не понял Тим.

— Кожа на руке очень жжется, — еле слышно призналась она, — под лампочкой.

— Так положи ее.

— Он... не велел. Я боюсь...

— И правильно, — вставил гигант. — Пусть боится. Пусть учится послушанию.

— Эдэр! Да что это такое?! — возмутился Тим. — Какая блоха тебя сегодня укусила?! Прекрати сейчас же издеваться над ребенком!

— И не подумаю, — нагло заявил тот, хотя самому отчего-то захотелось забрать дурацкую лампочку и успокоить чумашку. Но ее надо было поставить на место, — говорил себе начальник стражи и будущий командо, — чтобы почувствовала его власть, наконец. Эдэр продолжил: — Она не ребенок. Если ее продали в наложницы, значит, она уже давно созрела как женщина. Так что пускай держит лампу и не строит из себя недотрогу. Мне нужен свет.

Слезы в глазах Лиссандры высохли, иссушенные ненавистью.

— Ну и козел же ты! — Тим сдвинул брови и резким движением забрал из покрасневших пальцев девушки лампочку, но тут же уронил ее, обжегшись.

Осколков на полу стало больше.

Лиссандра шепнула Тиму:

— Спасибо, — и, несмотря на воцарившуюся полутьму, Эдэр рассмотрел в ее взгляде к мутанту благодарность, от которой ему стало невыносимо. Похоже, девчонка увидела в том спасителя. Даром, что уродца... Гнев застил разум Эдэру, и он подскочил к мутанту:

— Да как ты...

Схватив за грудки, он приподнял парня над полом, еще не решив, что делать дальше. Хотелось все крушить, и, пожалуй, он швырнул бы Тима в другой конец комнаты, если бы соперник молниеносным движением щупалец не скрутил гиганту плечи и ноги. Эдэр чертыхнулся, запыхтел, пытаясь высвободиться и угодить Тиму в нос. Но это было не просто. Они завозились, пытаясь одолеть друг друга, упали на пол и покатились, будто две гусеницы в коконе. Тим, хоть и казался внешне намного слабее гиганта, не отпускал щупальца.

— Как ты посмел? — рычал Эдэр. — Против друга? Из-за какой-то...

— Посмел. Потому что мой друг внезапно превратился в бешеную свинью, — невозмутимо ответил мутант.

Кровь била у Эдэра в висках. Он передернул плечами, пытаясь стряхнуть щупальца, но присоски впились в его кожу насмерть: ни вырваться, ни дотянуться до меча.

— Отпусти, — уже спокойнее ответил гигант.

— Отпущу, если бешеная свинья свалит в лес, и оставит моего друга в покое, — сказал Тим. — Охладись немного.

На полу и, правда, с наступлением ночи похолодало — сырой сквозняк носился по бетону, и приятного в этом было мало. Впрочем, Эдэр продолжал кипятиться:

— Друг называется... Как ты мог... меня...? Из-за какой-то наложницы?

— Она тоже человек. Пусть меньшего роста и другого пола. Мне плевать на остальное, ты же знаешь.

Они крутанулись еще раз по полу.

— Женщина... вообще не человек, — пыхтел Эдэр. — А ты? После всего, что я для тебя сделал...

— Давай не будем вспоминать, кто тут реально крут, и кто кому чего должен. — Лицо друга стало каменным, и воспоминаниями залило ярость Эдэра, будто холодным дождем пылающее дерево. Гигант почувствовал стыд за свою горячность. Драться расхотелось. Карать и воспитывать тоже. Он не понимал, что на него нашло.

— Ладно, погорячился, — нехотя признал Эдэр и выпустил первым из железных тисков запястья Тима. — Но ты обещал не вспоминать...

— А ты обещал не строить из себя большую шишку. И девочку не мурыжь больше, договорились? — сказал Тим.

Гигант помолчал, но потом все же бросил:

— Договорились.

Эдэр почувствовал, как присоски по одной отцепляются от кожи. Та покраснела и зудела невыносимо.

Оба парня поднялись с пола.

— Мог бы свою ядовитую хрень не пускать, — обиженно заметил гигант. — Теперь до утра чесаться буду.

— Прости, но ты же в курсе, что меня лучше не злить, — опять улыбаясь, как ни в чем не бывало, ответил Тим. — Пятна маслом помажь. Оно за печкой. В бутылке.