Я с интересом следил за поведением нашего провожатого. Сама, того не подозревая, мама, как лакмусовой бумажкой проверяла на нем серьезность намерений тех, кто затеял все это дело.

Борнхольт, мои ожидания оправдал, смиренно заверив маму в том, что деньги, без сомнения, будут возвращены, и повез нас к ближайшей гостинице.

В отеле Континентал нам предложили на выбор несколько номеров и самый задрипанный из них не шел ни в какое сравнение с жутким домом, в который мы отказались заселяться. Однако, когда мы узнали сколько будет стоить проживание, мама озабоченно наморщила лоб и сказала, что надо самим срочно искать съемное жилье.

Борнхольт, прошедший вместе с нами в номер, деликатно напомнил, что завтра нам надо сходить в Политехническую школу, чтобы оформить документы. Мама, перенервничавшая от перелета и осмотра жилья, устало махнула рукой.

-Томас, я очень благодарна за вашу помощь. Не хотелось бы вас больше затруднять. Думаю, что завтра мы справимся сами. Ваш городок небольшой, возьмем такси, и начнем объезжать все учреждения по порядку. Мне надо кроме всего прочего попасть в ваш университет. У меня рекомендательное письмо к одному из деканов. Надеюсь, что смогу продолжить на его кафедре свою работу. По крайней мере, в телефонном разговоре он был настроен доброжелательно.

Когда Борнхольт нас оставил, мама с вздохом облегчения рухнула на кровать.

-Ох, как я устала от него!— вздохнула она, имея в виду Томаса. — Вроде культурный, доброжелательный, но уж очень от него воротит. Редко так человек бывает антипатичен.

Надо сказать, что и мне стало легче дышать, когда Борнхольт захлопнул за собой дверь. Я уже почти двенадцать часов держал "скрыт" и хотя это не очень энергозатратная штука, мой источник показывал дно. Я не знал, будут ли сюда устанавливать следящие заклятия, типа тех, какими был увешан дом Гертруды Зайдерс, но пока они отсутствовали, можно было расслабиться.

Мама поднялась и сообщила:

-Я иду в душ, ты после меня, затем надо перекусить и хоть немного прогуляться по городу.

Когда она закрылась в ванной, я облазил все подозрительные места, где могли стоять микрофоны, или видеокамеры. Но, как и предполагал, ничего не обнаружил.

Вечер прошел у нас спокойно. Мы поужинали в открытом кафе на набережной. Погода к вечеру наладилась, и мы часа два гуляли вдоль озера, рассматривая местные достопримечательности.

Когда ложились спать, я понял, что мое поглаживание в самолете, не забыто. Вместо ночнушки, в которой мама обычно расхаживала вечером по нашей квартире, она одела закрытую пижаму. И когда улеглись по кроватям, буркнула себе под нос:

-Завтра кровь из носа, но надо снять приличное жилье.

Следующим днем нас разбудило утреннее солнце, ярко светившее в большое окно. Мы спустились вниз в большой зал, где постояльцы уже крутились у "шведского стола". Мы присоединились к ним, и после завтрака, приведя себя в порядок, отправились "покорять" заграницу. Перед этим мама оценила мой внешний вид, сунула в нагрудный карман пиджака расческу и платок пригладила волосы и, сказав:

— С Богом. — Переступила порог.

Когда мы остановили такси, мама долго пыталась объяснить водителю на плохом английском куда нам требуется попасть. К сожалению, я не мог вмешаться в разговор, не показав знание немецкого языка. В конце концов, нас поняли и очень быстро доставили до места. Только тут до нас дошло, что университет и политехническая школа находятся по соседству друг с другом. Вокруг царила суета, молодежь всех национальностей и цветов кожи составляла большинство прохожих. Было приятно смотреть на молодые улыбающиеся лица, и стройные девичьи фигурки в мини.

Мы довольно быстро нашли нужное нам здание, и зашли вовнутрь. После улицы здесь было тихо и прохладно. По широкому коридору прошли до канцелярии, где у нас забрали документы и велели подождать. Я старался незаметно сканировать окружающее, но пока ничего странного не замечал. Ждали мы долго. Изредка проходящие по коридору сотрудники и студенты с любопытством косились на нас.

Неожиданно, я почувствовал, что вблизи находится одаренный. На этот раз, судя по ощущениям, среднего ранга. Минутой позже к нам подошел высокий, представительный мужчина с гладко зачесанной назад копной белых волос. Он заговорил с мамой гулким, рокочущим голосом и та сразу "поплыла".

-Легкое ментальное воздействие,— сразу классифицировал я действия псиона. Но тут он обратил свое внимание на меня, и я сразу ушел в сторону, оставив вместо своего разума, сознание Сергея. Было странно ощущать, как, повинуясь чужой воле, мое тело поднялось и пошло вслед за гипнотизером. Мама осталась сидеть в кресле, она даже не повернула головы, чтобы посмотреть мне вслед.

Мы зашли в лифт, и тот сразу заскользил вниз. Опускались мы недолго. Когда я вышел из лифта, то обнаружил, что нахожусь в подвале, где заканчивается лифтовая шахта. Подвал представлял собой вытянутую сводчатую комнату, в торцах которой имелись двери. Мы пошли к правой. Около нее провожатый вытащил из кармана карточку и вставил ее в едва заметную прорезь в стене. Дверь ушла в сторону, и перед нами оказался еще один лифт.

Когда мы вышли из этого лифта, сердце тревожно застучало, уж очень катакомбы под Лозанной напоминали Бернские. Видимо, мое волнение передалось личности Сергея. Провожатый положил руку ему на плечо и что-то успокаивающе сказал. Как сомнамбула наше общее тело продолжило движение.

Я уже успел оценить потенциал вероятного противника и особо не беспокоился, зная, что в любой момент могу с ним справиться. Наше путешествие по римским каменоломням не затянулось, мы вышли в тускло освещенный зал, посреди которого на небольшом гранитном пьедестале лежал огромный ограненный рубин.

Мы подошли немного ближе и в глубине кровавого камня начал разгораться огонёк.

Сзади раздался удовлетворенный вздох. Меня развернули и повели назад. По пути наверх я пытался понять, что означала эта процедура. Рубин в каменоломне явно был накопителем, почти такой же, как наш родовой камень. Но для чего меня водили туда сейчас, так и не мог сообразить.

Когда подошли к канцелярии, мама все также сидела в кресле, не обращая внимании на окружающее. Мой спутник негромко кашлянул, и я почувствовал, как с личности Сергея спадает заклятие. Мама оживилась и вопросительно глянула на мужчину.

Тот вежливо поклонился и на безукоризненном английском произнес:

-Позвольте представиться, я руководитель подготовительных курсов для иностранцев, профессор Герхард Кестенберг.

Мама смутилась, вскочила с кресла и сбивчиво заговорила:

-Профессор, простите, я о чем-то задумалась, вам не стоило, так беспокоится, тратить на нас свое время, уверена, мы бы решили все вопросы с вашими подчиненными.

Кестенберг улыбнулся и сказал:

-Ну, что вы, увидеть такую ослепительно красивую женщину дорогого стоит так, что я нисколько не жалею о потерянном времени. А сейчас пройдемте со мной, пожалуйста.

Он открыл неприметную дверь рядом с входом в канцелярию и пригласил нас зайти.

Легкое недомогание при входе ясно показало, что мы перешли в искусственное измерение, в которое нет хода обычным людям, если только их с собой не приводят одаренные.

Кабинет профессора ничем не отличался от множества других, в которых мне доводилось бывать. Интуиция твердила, что стенами этого кабинета искусственная реальность не ограничивается. Кестенберг усадил нас за стол и предложил кофе, которое нам принесла стройная улыбчивая девушка в мини-юбке и топике. Когда она вышла, я долго не мог придти в себя, секретарем у профа оказалась ведьма, правда еще совсем молодая ей было, на мой взгляд, лет сто пятьдесят.

Профессор, тем временем продолжил разговор.

-Мадам Еремина,— обратился он к маме, — мой старый приятель Томас Борнхольт обратился ко мне с настоятельной просьбой принять на курсы вашего сына. Скажу сразу, что, принимая его, я какой-то мере иду на нарушение. Дело в его возрасте. Однако если он пройдет определенные тесты, то сможет учиться с остальными детьми, которые старше его на пару лет.

Мама огорченно вздохнула.

-Но, как мой сын сдаст эти тесты, он же не знает даже английского языка. В школе у нас, его отвратительно преподают.

— Знаю в любом случае лучше тебя, мамуля,— подумал я про себя.

-Ничего страшного,— уверил её Кестенберг. — У нас учится много иностранцев и не всегда они хорошо знают языки, на которых говорят у нас в Швейцарии. Только должен вам сказать, что на время этих тестов вы нас оставите. Можете погулять по кампусу, зайти перекусить, а мы пока определим уровень знаний вашего сына.

Мама чмокнула меня в темя и пошла к выходу. У дверей она неожиданно остановилась и сказала:

-Знаете профессор, если моя сегодняшняя встреча с деканом биологического факультета пройдет успешно, мы с вами будем коллегами.

Лицо Кестенберга сохраняло добродушное выражение, но я был уверен, что ему эта новость очень не понравилась.

Когда мы остались вдвоем, добродушное выражение испарилось с лица профессора. Он нажал кнопку селектора и снова пригласил в кабинет секретаршу. Они поговорили между собой по-французски и слишком быстро, чтобы что-то понять. После краткой беседы Кестенберг торопливо ушел, не глянув в мою сторону. Зато ведьма с улыбкой подошла вплотную, и защита мягко приняла на себя попытку наложить на меня заклятия забвения. Уверенная в успехе своего действия секретарша улыбнулась и на ломаном пиджин инглише попыталась объяснить, что мы сейчас будем делать.

Отсутствие нормального общения мне начинало надоедать, поэтому в ответ на слова секретарши я ответил на литературном английском языке.

— Мисс Мартина, не надо издеваться над словами и артиклями, я прекрасно вас понимаю. Говорите со мной, как вы обычно это делаете.

-Но вроде бы твоя мама утверждала, что ты не знаешь иностранных языков? — удивилась та.

-Мамы часто многого не знают о своих детях,— парировал я.

Ведьма на миг задумалась и, в этот момент ее лицо приобрело жесткие черты и легкий намек на возраст.

-Ладно, иди за мной, — сказала она и прошла к двери, откуда появлялась по вызову начальника. Я прошел за ней в приемную, где на старом письменном столе стояла электрическая пишущая машинка в окружении всяческих бумаг и оргтехники. Однако в приемной мы не задержались. Мартина шла быстрым мужским шагом, и я еле успевал идти с ней вровень. Но когда мы вышли из приемной, я, от неожиданности, остановился. Мрачный сводчатый коридор, в котором мы оказались, был освещен коптящими факелами, вставленными в специальные гнезда через каждые десять метров. Кроме нас в нем никого не было. Обернувшись назад, я увидел дверь, через которую мы вошли. Если со стороны приемной она имела обычный офисный вид, то здесь она была сшита из толстых дубовых плах, стянутых бронзовыми полосами. Мартина, молча, с загадочным видом наблюдала за моими действиями.

-Ну, что же, — подумал я. — Не буду ее расстраивать необычным поведением.

После чего испуганно спросил:

-Мисс Мартина, где мы сейчас?

Сам же в это время мысленно обзывал себя дураком, обрадовавшимся, что зрячим попал в страну слепых. Оказалось, что я жестоко ошибся. Ведь для того, чтобы сместить целое учебное заведение в иную реальность нужно обладать могучим даром и не одному человеку, а множеству, связанных одной целью одаренных.

-Не бойся мальчик, — успокаивающе проворковала Мартина,— это просто дань традициям. Пошли быстрей, нас уже ждут.

Она взяла меня за руку и увлекла за собой. Когда шел за ней в голове, продолжала вертеться одна мысль.

-Интересно, что бы, увидев это зрелище, про меня подумали однополчане? Ржали бы, наверно, до опупения. Гридня— экзорциста ведьма за ручку ведет!

Пройдя коридор, мы повернули направо и вскоре вышли в небольшую рекреацию, в два окна которой светило солнце иной реальности. Вдоль другой стены на длинной деревянной скамейке сидели две девочки индуски в цветастых сари со знаком касты браминов на лбу. Они испуганно глянули на нас и сразу опустили глаза. Мартина указала мне на скамейку и исчезла за ближайшей дверью.

Какое-то время мы сидели в молчании. Я, не стесняясь, разглядывал смущающихся девиц. Потом встал и подошел к окну, было до жути интересно, куда я вообще попал. Пейзаж за окном совершенно не был похож на Швейцарию. Пожалуй, лес за высокой узорчатой оградой больше напоминал российский, а гор не было и в помине. Неожиданно над лесом появилась большая черная птица и, пролетев сотню метров, вновь скрылась в вершинах елей.

Я потер рукой, внезапно вспотевший лоб. На мгновение мне показалось, что это была не птица, а дракон.

На всякий случай проверил, не прошло ли заклятье Мартины сквозь защиту и сейчас меня одолевают глюки. На удивление, все было в порядке.

Индуски, тем временем, начали тихо переговариваться. К сожалению, хинди я выучить не удосужился, по уши хватило китайского, без знания которого, на карьеру военного или гражданского чиновника в Ханьской империи можно было не рассчитывать.

Я присел поближе к девчонкам и дружелюбно спросил:

-Вы тоже на тесты пришли?

Обе девицы зарделись так, что румянец проступил через смуглую кожу. Собственно я мог бы их и не спрашивать, источники ярко светились у обеих сестер

— Средний ранг возможен,— автоматически щелкнуло в голове.

-Странно, — снова отвлекся я на свои мысли.— В прежнем теле не удавалось так четко определять ранги, интересно, в чем тут дело?

-Я Лакшми а это Пушла,— на английском прозвучал рядом со мной серебристый голосок. Одна из девочек набралась смелости и заговорила. — Мы действительно пришли на тесты. А ты, мальчик, будешь с нами вместе их проходить? — спросила она.

Я пожал плечами и признался, что о порядке прохождения тестов ничего не знаю.

Первая неловкость знакомства прошла, языки у девчонок развязались, поэтому через пару минут я узнал всю подноготную соседок. Их история чем-то напоминала мою, только если у меня родители были живы, то родителей Лакшми и Пушлы убили в Кашмире мусульмане. После чего один из тамошних христианских миссионеров предложил их родственникам оплатить учебу девочек в Швейцарии. Из недомолвок и переглядываний сестер я понял, что родственникам эта идея пришлась не по душе. На красивых браминок было много желающих. Поэтому девчонки сбежали в миссию, а уж оттуда каким-то образом попали сюда.

Нашу оживленную беседу прервала Мартина, незаметно подошедшая к нам. Она завела нас в класс, заставленный тяжеловесными партами. Вместо стола преподавателя в нем имелась кафедра, за которой сейчас никого не было. Плотный коренастый мужчина, сверкая лысиной, сидел за первой партой, перебирая в руках стопку листков.

Я тоже уселся за парту, ожидая, что будет дальше. Настроение после беседы с девочками совсем упало. Мне очень не понравился их рассказ о смерти родителей.