Бытие неигрового персонажа 2. Противостояние.

— Знаешь, Мстивой, мне кажется, наш Бог поступает очень мудро, привлекая на нашу сторону бессмертных, — задумчиво произнес дух Шамана, во время собрания зависший прямо над пламенем костра, — Тебе стоит задуматься о сотрудничестве с ними. В одиночку нам не выиграть в этой войне.

— Не мели чепухи, старик, — огрызнулся в ответ на него дядя, — Где гарантия, что среди них не затесается какая-нибудь змея, которая сначала будет усиленно втираться к нам в доверие, а потом сдаст нас с потрохами врагам. К тому же мы не одни, лес на нашей стороне...

— Лес тревожится, Мстивой, разве ты этого не чувствуешь. У нас осталось слишком мало времени.

Но дядя не стал ничего отвечать Шаману, а лишь устало прикрыл глаза.

Глава 4. Теплица.

А после общего сбора Мстивой окликнул меня. Посмотрев на мое изрисованное лицо, он лишь хмыкнул, а в глазах его мелькнули смешинки. Ну хоть дядю своей татуировкой повеселила, и то хлеб.

— Шаман сказал, что тебе жертвы для обрядов нужны. Мы взяли сегодня в плен трех магов пришлых, но сюда их не потащили, оставили у Бабая под присмотром его духов. А то, кто знает, что у них там в загашнике припрятано, еще вычислят наше местоположение. И поторопись с обрядами-то, пришлые после суток плена самоубиться могут. И вот...

Дядя полез в свой инвентарь и выудил оттуда знакомую мне уже бутыль с мутной жидкостью, а потом, поколебавшись на мгновение, достал еще и банку с маринованными грибочками.

— Передай Бабаю от меня, от сердца отрываю. Столько запасов на зиму, вражины, уничтожили...

Я кивнула, припрятав бутыль с самогонкой и закусью к ней в свою сумку. Дядя прав, не дело это, к боссу с пустыми руками идти. Надо бы еще на кухню к Аю заскочить, выпросить у неё пару горячих караваев для прожорливых лесных духов. Я развернулась было бежать по своим насущным делам, но дядя меня притормозил.

— Куда... Я еще не закончил. Держи, оденешь, когда будешь ритуалы с участием пришлых проводить.

Он протянул мне черную тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшейся некромантским балахоном, дающим плюс к Интеллекту и Мудрости.

— Зачем мне это? — непонимающе уставилась я на дядю.

— Балда, он твою личность от чужих глаз скроет, когда обряды будешь проводить. Нечего перед врагами своими нестандартными умениями светить.

— Понятно, — кивнула я ему, а потом побежала искать Сева, которого Шаман привлек к изготовлению барьера для теплицы. Ога же, рыжий его внучок, склонностями пошел явно не в деда, а потому ремесленными умениями злостно пренебрегал, предпочитая все свои усилия вкладывать в развитие боевых навыков. Север нашелся вместе с Шаманом и сказал, что у него уже почти все готово. А потому через полчаса мы, на ночь глядя, в сопровождении Врана, который за сутки боевых действий совместно с дядей отъелся до размеров взрослой овчарки из реального мира, отправились в путь, творить свои черные дела под боком у местного босса.

Придя на место дислокации Бабая в лесу, мы застали у него неожиданного гостя. Им оказался воскрешенный нами недавно оборотень, над головой которого сейчас багровыми буквами зловеще сияло его имя — "Угрюмый". Оба босса, бывший и действующий, сидели на поваленном стволе кедрового дерева и, судя по количеству пустых бутылок, стоящих между ними, беспробудно пьянствовали. Боже ж ты мой, я пьяных мужиков еще в реальной жизни до жути боялась, с ними же никогда не угадаешь, что они выкинут в следующий момент, а уж если у них обличье монстров....

Бабай мутным взором своих кроваво-красных, окруженных черным белком, глаз, пошатываясь, долго пялился на меня с Севом, а когда я, уже не жива не мертва от страха, решила, что пора делать ноги от этого невменяемого монстра пока не поздно, он ткнул в мою сторону своим деревянным пальцем с мощным звериным когтем и заплетающимся языком протянул:

— Аааа, племяшка Мстивоя, выпить принесла...

Агрессивная красная надпись над его головой сменилась на более миролюбивую — зеленую. Но от этого жути в его обличие, на мой взгляд, не убавилось. Я кивнула и на подгибающихся от страха ногах подошла к их импровизированному деревянному столу.

— Вот, дядя просил передать, — пропищала я, ставя дрожащими руками перед ними бутыль с грибочками.

— Вовремя, а то вишь, у нас тут тирапия, хорошего оборотня в чувство привожу.

Кто же это так в чувство-то приводит, скорее уж наоборот...

— Вспомнил, — неожиданно резко дернулся молчавший до этого Угрюмый, заставив меня отпрыгнуть от него подальше, и тоже ткнул в мою сторону своим внушительным когтем, — Вы те глупые щенки, которые в подземелье по-дурости забрались. Вы ж тогда вот такие были....

Он показал своей ручищей расстояние в сантиметров пятьдесят от кромки снега. Ну, положим, такого роста я никогда в этом мире не была, но переубеждать его не стала, а лишь поспешно поклонилась ему:

— Спасибо, что помогли нам тогда, — слава богу, что хоть имя над его головой позеленело.

— Давай, выпьем за детей, — привлек внимание Угрюмого к себе Бабай, сосредоточенно разливавший в этот момент мутную самогонку по немаленьким таким резным ковшам-чашам.

Бывший босс-оборотень, пошатываясь, лишь молча ему кивнул.

-Ну, мы пойдем, не будем вам мешать, — осторожно проговорила я, пятясь задом от них подальше.

Уфф, жуть-то какая эти пьяные боссы. Мы с Севом, в окружении лесных духов, отошли на укромную полянку, показавшуюся нам подходящей для того, чтобы расположить на ней теплицу. С созданием барьера мы провозились долго, пока камни-якоря заряжали духовной энергией, пока Сев исправлял, где он с рунами чего напутал, так и полночь наступила.

— О чем это они? — прислушался Сев во время работы к бессвязному разговору боссов.

Я тоже навострила уши.

— Мы в 20XX году с батареей там-то стояли...

— Я тогда еще школу не окончил, зато в 20ХХ в армию по призыву загремел и тогда в самое пекло на ...

Кажется, они допились уже до воспоминаний из реальной жизни. Разве ж такое возможно?

— Наверное, свою прошлую жизнь вспомнили, — отвечаю Севу, — Пойду ритуальный круг рисовать, а то время уже. Вран, будь другом, подвесь фонарик к ветке, а то темень, хоть глаз выколи.

Я приступила к вычерчиванию на снегу пентаграммы, продолжая прислушиваться к пьяному бормотанию монстров. Если верить услышанному, то Угрюмый в реальной жизни был военным, который по чьему-то приказу уничтожил мирное поселение, а потом всю вину за содеянное свалили на него, как на исполнителя, и приговорили к пожизненному заключению. Но он и не отрицал своей вины, кажется, прошлое его сильно тяготило, гораздо больше, чем время, проведенное в подземелье Древних. Может для него даже будет и лучше, если он не будет о нём ничего помнить. В этом же мире уничтожение целых поселений было делом вполне обыденным и привычным. Мне этот монстр еще в подземелье показался неплохим персонажем, малость неуравновешенным, конечно, но неплохим. Все, закончила. Пентаграмма засветилась холодным, голубым светом, рассеивая ночную тьму вокруг себя и высвечивая темные силуэты деревьев, стоящих поблизости. А теперь меня ждало самое неприятное действо, с которым ну никак больше нельзя было тянуть, — сам обряд. Согласно описанию ритуала, жертве требовалось перерезать вены, ибо ее кровь питала саму пентаграмму, а та, в свою очередь, высасывала из нее же ману, наполняя ей символ, который Сев вырезал так же и на камне в центре теплицы. Можно было, конечно, обойтись и без кровопускания, а работу пентаграммы поддерживать за счёт своей духовной энергии. Но какой смысл сохранять пленным врагам жизнь?

Я переоделась в черный балахон, всученный мне дядей, и накинула капюшон на голову. А вот наличием ритуального ножа я в свое время не озаботились и что мне теперь делать? Пришлось лезть за мясницким тесаком, который я как-то одолжила у дяди, когда мы с ним монстров потрошили, а потом все забывала отдать. Он, конечно, плюс к "Свежеванию" давал, а не к "Ритуалистике", но какая жертвам, в сущности, разница.

— Тащите первого пленника, — сделала я отмашку лесовикам. Те чего-то заверещали и покатились растаскивать кучу еловых веток, возвышающеюся неподалеку, под ней-то как раз и скрывались тела связанных игроков.

Я покосилась на Сева с Враном, пристроившихся неподалеку от ритуального круга так, чтобы на них свет не попадал и с интересом наблюдающих за мной. Счастливчики, кому зрелище, а кому кровавая и неприятная работа.

Первый игрок оставил тело своего персонажа страдать в плену, а сам затерялся где-то на просторах реального мира. Оно и понятно, какой может быть интерес в том, чтобы лежать связанным с переломанными пальцами под ворохом еловых веток, да еще и с кляпом во рту. Потому ритуал прошел без сучка и задоринки. Кровь из перерезанных вен хлынула в линии пентаграммы, меняя её свет с нейтрально-голубоватого на тревожно-алый, а символ, вырезанный на камне в центре теплицы, засветился насыщенно синим от избытка прибывающей в нему маны. К источнику халявной магической энергии тут же потянулась местная мелкая нечисть, в основном боровики и лесовики. Все это действо происходило под совсем немелодичное пение, а точнее вопли, пьяных боссов, которым, видимо, надоело трепаться за жизнь.

А вот второй игрок, а точнее игрунья, оказалась в теле своего аватара и сейчас с любопытством хлопала своими голубыми глазищами, вертя симпатичной головкой в разные стороны. Внимательно рассматривая при этом и меня в черном балахоне, и Врана, пристроившегося на трупе первого игрока, и сияющий призрачным светом ритуальный круг с пятнами крови посередине. В какой-то момент, когда обряд уже вступил в свою силу, глаза моей жертвы расширились от ужаса, а мана из камня в центре теплицы хлынула фонтаном в разные стороны. И я догадывалась, что ее так напугало. Ибо ядреный запах перегара заполонил всё вокруг меня. Боссам, видать, надоело выть, и они, поддерживая друг друга, притащились к нам на огонек в поисках развлечений. Я медленно обернулась, прижимая свой окровавленный тесак к груди. Страшно-то как... Если б не зеленые надписи над головами этих пропойц, точно бы с позором сейчас от них сбежала, все бросив. Багровые клыкастые морды, горящие маниакальным блеском, звериные желтые и кровавые красные глаза...

— Во... Ик, те супостаты, которые деревню оборотней... ик, сожгли, а теперь лес поганят, — обличающе ткнул своим когтем в связанную магичку Бабай.

— Пытаете? — с интересом спросил меня Угрюмый.

— Какое-там... Ик, эти ироды боли не чувствуют и смерти не боятся. Нет на них... Ик, никакой управы.

— Это ты не скажи... Пытки пыткам рознь...Надо только подход верный найти... Многие не выдерживают, когда родню их начинают у них на глазах пытать...

— А ну-ка, — оживился Бабай, — Э, вы там... Тащите сюда еще одного, сейчас будем ему кишки выпускать и жрать их заставлять.

Девушка отчаянно забилась в своих путах, что-то замычала сквозь кляп, а потом малодушно свалила из этого мира, так и не успев в нем умереть. Я тоже бочком — бочком отодвинулась подальше от этих затейников с их леденящими кровь забавами.

Третья жертва оказалась парнем лет двадцати и тоже пребывала в сознании. Судя по азарту, горящему в его глазах, был он еще тем любителем пощекотать себе нервы просмотром различных фильмов ужасов с собой в главной роли. Дюжина лесовиков перетащила его тело в центр пентаграммы, а я перерезала ему вены на связанных руках, при этом чуть не отрубив ему кисти, ибо моченьки моей уже больше не было во всем этом кровавом балагане участвовать. А посмотрев на зазеленевшую уже всяческим травами и грибами теплицу, поняла, что от пуганого мага маны гораздо больше можно получить, чем от непуганного. Ритуал — то темномагический.

— А с этим как... Ик, быть? Пытать-то у него на глазах некого? — спросил шатающийся Бабай Угрюмого, косясь при этом на меня с Севом.

— Ммм, — наморщил свой лоб тот, — Это не подойдет, не то... Во... Если яму вырыть, набить её всякими тараканами, змеями, пауками, то в ней тоже мало кто долго выдерживает.

— Счас, чего-нибудь сообразим, — хлопнул в свои деревянные ладоши Бабай и из-под земли на белый снег повылазили белесые, рыхлые личинки жуков и мух, своими размерами порой не уступающие и кошкам из реального мира, и потянулись к теплому телу мага, спеша укрыться от зимнего холода. Смотреть дальше на весь этот кошмар я больше не смогла, а потому отбежала к Севу и просидела весь остаток ритуала рядом с ним, зажмурив глаза и заткнув уши, чтобы не видеть и не слышать приглушенных воплей связанного мага, который по каким-то своим соображениям продержался в сознании до конца, и комментариев боссов. Этот Угрюмый может и неплохой, но и хорошим его назвать тоже язык не поворачивается.

А когда я, наконец, открыла свои глаза, то моему взору предстали лишь белые обглоданные кости, лежавшие на снегу в центре давно угасшего ритуального круга, освещенные слабым светом масляного светильника, подвешенного Враном к кедровой ветке.

За проведенный ритуал я получила 4500 очков опыта и перешла на новый 19-й уровень. Умение "Ритуалистики" достигло у меня 4-ого ранга и принесло мне свои бонусы — +1 к Духу, и +1 к Воле. А также умение "Полевого лекаря" поднялось на следующий ранг в основном за счет того, что навык "Специалиста по пыткам" подскочил у меня за эту ночь аж на две с половиной ступени. Пытками игроков себя развлекали боссы, а достижение почему-то система засчитала мне. Характеристики моего персонажа приобрели следующий вид:

Уровень — 19 (прогресс — 1 250/19 300).

Очки жизни - 735,

Очки бодрости — 500,

Очки духовной энергии - 240,

Нераспределенные очки характеристик — 10.

Нераспределенные очки талантов - 1.

Параметры персонажа;

Здоровье — 49 Воля — 40

Сила — 60 Скрытность — 15

Выносливость — 50 Внимательность — 11

Ловкость — 18 Концентрация — 13

Интеллект — 4 Привлекательность — -2 (2)

Дух — 24 Удача — 2 (2)

Меткость - 2 (5)

Сопротивляемость холоду + 35%,

Сопротивляемость огню — 5%,

Сопротивляемость свету — 20%,

Сопротивляемость тьме +20%,

Сопротивляемость ядам +20%,

Сопротивляемость магическим атакам + 15%,

Сопротивляемость ментальным воздействиям + 42%.

А на следующий день мир порадовал меня известием:

Оборотень Маруся Волчья Ягода, более 1000 пользователей игры "Невероятный мир" знают Вас как "Жрец-Потрошитель". Вы желаете сменить свое второе имя "Волчья ягода" на прозвище "Жрец-Потрошитель"? Принять/Отказаться.