— Возможно, все-таки стоит попытаться выработать взаимоприемлемое решение с нашими соотечественниками. Позиция японцев абсолютно непонятна, но опасения, что они не заинтересованы в нашем возвращении в большой мир, не беспочвенны, — тут же откликнулся второй.

Вал удивленно поднял брови. На его памяти эти двое впервые разошлись во мнениях. Ситуация не просчитывалась даже такими мастерами интриг, как колониальные чиновники высшего звена.

— Вы думаете, они успеют уничтожить приборы? Их только четверо, и ни один не имеет боевого опыта. С хорошей позиции я управлюсь секунд за пять, — Костя, как всегда, предпочитал прямой вариант. В горячих точках он приобрел любовь к высокоточному оружию и ненависть к предателям.

— Вы предлагаете силовой вариант? Но даже сбежавшие имеют право на жизнь. Их сторонники вряд ли поддержат вас.

— Плевал я на их поддержку. Лишь бы в спину не выстрелили. Пора завязывать с вашей демократией и правами человека на выступления, предательство и туалетную бумагу. Все. Кончилась бумага, и кончилось терпение.

— Перестрелять их, конечно, стоит, но есть проблема, — вмешался Игорь, старший помощник капитана с "Эдема". — Я ходил на разведку к их лагерю. Они расположились в южной бухте. Понимают, что мы можем атаковать в любой момент. Трое с оружием засели на гребне самого ближнего к воде холма и контролируют все подходы. Их перестрелять, при должном навыке, наверно, несложно, но повар с приборами расположился прямо на песке у воды. До него с ходу не доберешься, а пока добежим до берега, он точно все железки раскокает.

— А с воды?

— Там метров двести от берега сплошные рифы. Не то что подойти, смотреть страшно. Океанская волна среди камней с таким звуком ломается, что вблизи разговаривать невозможно.

— А из-за линии прибоя выстрелить?

— Не видно никого из-за скал. Может, ночью попробовать по суше вдоль берега подобраться?

— К ночи нам в Хиросиме надо быть. Некогда на два фронта воевать.

Совещание длилось и длилось, и Вал постепенно перестал следить за потоком нелепых предложений, с которыми выступали присутствующие. Он уже понял, что единственным приемлемым вариантом было предложение Кости. Кроме того, Вал знал, как можно обойти хитрую позицию мятежников. Но выносить свою идею на общее обсуждение он не хотел. Просто потому, что когда его предложение примут, убивать Михаила Борисовича Тошина придется именно ему. Единственными разумными существами, которых до этого приходилось лишать жизни шкиперу, были ящеры. Но сейчас предстояло убить человека, и Вал в который раз пытался заставить себя мысленно спустить курок. Совещание заглохло, когда все идеи были озвучены минимум по три раза, а консенсуса выработано не было. Лобов прекратил бесполезный диспут, но остался на борту "Тотема". Острый нюх на интригу подсказывал ему, что решение будет принято на борту катамарана.

— Толик, вира якорь, сходим в южную бухту.

— Вал, что ты затеял?

— Есть идея, хочу посмотреть, что за крутая волна с океана идет.

— Думаешь, Игорь не заметил прохода среди скал? Как в Хиросиме?

— Посмотрим, Кот, посмотрим. Где лодка не пройдет, может пловец проскочить.

Лобов, пошедший в разведку пассажиром, с содроганием смотрел на валы ревущей пены, прорывавшиеся к берегу среди торчащих в беспорядке рифов. Старпом был прав— любая попытка подойти к острову с этой стороны была откровенным самоубийством. Даже идеальный для высадки на необорудованный берег катамаран не имел ни единого шанса уцелеть посреди взбесившихся волн. Вал рискнул забраться в воронье гнездо и внимательно рассматривал полосу прибоя с высоты.

— Что ты там надеешься увидеть? Если тут такое творится сейчас, когда только зыбь идет, ждать, когда все это успокоится, бесполезно. К берегу подойти невозможно даже не "Тотеме".

— Подойти невозможно. А вот подплыть... -задумчиво протянул Вал, спрыгивая на палубу.

— Ты с ума сошел. Человека тут размолотит о камни в две минуты.

— Видишь ли, Костя, вы, люди, слишком мало доверяете стихии воды, и поэтому она вас не любит.

— Вал, на случай, если ты забыл, напоминаю— ты тоже человек.

— Почти. В прошлой жизни я был тюленем. Навыки остались.

— Убьешься.

— Не думаю. Хуже, что убивать придется. Все-таки там не рептилия, человек.

— А вот это ты брось. Людей там больше нет. Остались только ящерицы, скользкие и мерзкие. Сумеешь добраться— не раздумывай и не терзайся. Мне тоже было хреново, когда в Афгане впервые... через это приходится переступить почти всем, кому-то раньше, кому-то позже.

За разговором Вал переодевался в тонкий неопреновый костюм. Для него это была не защита от холода, а от порезов. Рифы полны острых граней, не стоит подставлять незащищенное тело. Ласты будут только мешать, тапочки с жесткой резиновой подошвой— незаменимая вещь в полосе прибоя. Арбалет жестко на спину, пара сигнальных ракет на пояс. Все. Подводный диверсант готов.

— Костя, как спрыгну уходите, даю тебе час чтобы добраться до бухты по берегу. Держи на прицеле троицу на сопке, как увидишь ракету— можешь их валить.

— А если не увижу?

— В таком случае я имел глупость утонуть, выкручивайтесь без меня.

— Вал, вы уверены в своих действиях? — подошел Лобов. — Это все кажется авантюрой.

Шкипер посмотрел на скалы, торчащие в пятидесяти метрах.

— "Сказать, что абсолютно уверен и все это мелочи? Так ведь не мелочи. Может так закрутить... — Раньше такие фокусы Вал проделывал у Приморского побережья, в штормовом море. — Океаническая зыбь, это не короткая морская волна. Другие размеры, другая энергетика. Но вечером надо быть возле Хиросимы. Там будут ждать ребята из братства, "резьбовой" полковник, Ольга."

Вал промолчал и соскользнул в воду. Ему было страшно.

Все трое моряков, побывавшие в гостях у бога, как-то очень быстро заснули, не обращая внимания на яркое солнце, пробивавшееся через бамбуковые жалюзи и разговоры остальных узников. Федорчук сидел на циновке, обняв колени и задумчиво глядя на стену. Если бы кто-нибудь смог сориентироваться, то обнаружил, что взгляд миллионера устремлен в направлении храма. На вопросы Юры о самочувствии Федорчук отвечал коротко, но без сопротивления и отговорок.

— Что-то произошло. Не знаю. Наверно бог занят.

— Ты что, постоянно чувствуешь приказы бога?

— Нет. Не приказы. Бога.

— Не понял

— Он не приказывает. Просто он всегда рядом. А сейчас он как будто смотрит в другую сторону. Он занят. Без него пусто.

— Это всем так? Смотри— самураи тоже как и ты нахохлились. А охране вроде бы хорошо. Веселятся.

— Им тоже плохо. Просто они не понимают. Бог больше спрашивает с самураев, но и дает им больше. Они понимают то, что скрыто для остальных.

— И для тебя?

— И для меня. Я не самурай. Самураями будут наши с Ирой дети.

— А если она не захочет... к богу?

— Юра, вы не доверяете нам и боитесь его. То, что сейчас происходит, наверно вызвал Олег Петрович. Он хочет побеждать всегда. А он сможет сделать Иру счастливой? Или меня? Так кому нужны его победы... Ира должна попасть в храм. Ей слишком тяжело быть калекой в вашем мире.

— Знаешь, я сделаю все, чтобы не попасть на промывание мозгов к вашему богу. Но Ире посоветую послушаться тебя.

— Спасибо. Только не пытайтесь убежать, воспользовавшись моментом. Самураям сейчас плохо, но они все равно выполнят приказ. Вас никуда не пустят.

— "Там вдалеке от нас, от мира вдалеке,

Волна идет вослед волне о берег биться,

А на волне и зверь, и человек, и птица,

Волна вослед волне...

"Девятый вал", на самом деле обычно одиннадцатая волна... Вот и она, не самая высокая, но плотная, почти без пены, сейчас будет серия более мелких. Вперед! "

Вблизи камней стоял грохот от налетавшей на берег зыби. Волна врывалась в лабиринт рифов со звуком одновременно резким и шипящим. Единого направления движения воды не было, она закручивалась вокруг камней, сталкивалась, ускорялась в узких проходах, разбивалась в пыль на отмелях. Подплыв к скалам Вал нырнул метров на пять в глубину и убедился, что океанская волна, так же как и морская, идет по поверхности. На глубине было спокойно и буйство стихии выражалось в россыпях мелких пузырьков воздуха перемешиваемых водой у поверхности. Какая сила! Если морская волна даже в шторм могла протащить пять-шесть метров, то океанская зыбь то подносила пловца к самым скалам, то оттаскивала от камней на изрядное расстояние. Вал поплыл влево вдоль скал, там должна была быть расселина, которая вела вглубь буйной территории. Вода может просочиться через любую щель. Человеческому телу нужен проход побольше. Волна, вырывавшаяся из-за нагромождений камней, на глубине напоминала снежную метель — пена под поверхностью не устремлялась прямо вверх, а носилась в глубине, подхваченная потоками воды. Определившись с проходом, Вал стянул очки на шею— в густой метели пузырьков все равно не видно дальше метра, а очки с глаз может запросто сорвать потоком. Пора начинать. Вал вынырнул на поверхность и поплыл против отступающей от берега волны. Когда он почувствовал, что напор воды поменялся и его несет в направлении берега, он резко развернулся, нырнул и поплыл на выход из расселины. Главное правило выживания в полосе прибоя — всегда двигаться против течения. Слишком велика вероятность, устремившись вперед с потоком воды, напороться головой на одиноко стоящий риф. Вода обогнет его. Пловец может не успеть. Вперед — назад. Снова вперед. Плыть в воде, насыщенной воздухом, неприятно, руки не ощущают настоящей опоры, приходится работать руками с максимальной скоростью. И не пытаться ухватиться за проносящиеся мимо скалы. Все равно оторвет, только еще закрутит так, что потеряешь направление. Снова назад. На отбойной волне можно отдохнуть— она понесет по уже пройденным местам, не так опасно. Черт, все-таки приложило, пятки отбиты, но не страшно, тапочки спасают от острых выступов. Дальше. Еще дальше. Отмель. Плохо. По ней будет таскать как по стиральной доске. В обход.

Первое спокойное место Вал нашел спустя минут пятнадцать после входа в расселину. Широкая плита метров десять длиной заставляла волну ломаться на мелководье. В углубление за плитой волна падала уже без силы, почти вертикально. В большой пятиметровой каверне крутило воду и пловца нещадно, но не тащило дальше по камням. Появилась возможность осмотреться. Берег был уже довольно близко, но повара закрывали многочисленные скалы. В момент относительного затишья Вал определил дальнейший маршрут и двинулся к берегу.

В голове полковника штормило. Ментальный напор то накатывал, то отступал. Слова с двойным дном, фразы с враждебным кодом. Чтобы пробиться дальше в потоке смысла, приходилось плыть против течения, сдавать отвоеванные позиции и снова идти вперед. Главное— не потерять концентрации, не закрутиться, как щепка в потоке чужого сознания. В ход шли все дикие и порой казавшиеся бессмысленными приемы. В сознании крутились мантры, созданные монахами в незапамятные времена где-то на востоке, и модернизированные учеными в двадцать первом веке где-то на западе. Атака на мозг была не такой, как учили в очень закрытом заведении на окраине Петербурга, слова не звучали вслух, в голове вдруг возникали чужие образы и понятия. Но методики полусумасшедших питерских яйцеголовых работали. Полковник поставил защиту и выложил на поверхность сознания свои требования и предложения. Кажется, бог понял, что взять под контроль человека не получится, и прекратил попытки силой проломить ментальные барьеры.

— Ты уверен, что хочешь остаться один и увести тех, кто пришел с тобой? Даже если им будет лучше в большой семье здесь на острове?

— Это мои люди. Они не будут твоими подопытными.

— Ты ведешь их в неизвестность. Ты сам не уверен, чем закончится ваше плавание.

— Они выбрали свой путь. После встречи с тобой они лишатся возможности выбирать.

— Ты тоже лишил их такой возможности. Они идут за тобой потому что ты их ведешь.

— Не пытайся поймать меня на подмене понятий, лукавый бог. Я видел тех, кто вернулся из храма. Мы называем это психоломка. Они уже никогда ни за кем не пойдут. Они навсегда останутся с тобой.

— Им будет хорошо. Они нужны здесь и им будут рады. А среди тех, кто пришел с тобой есть много особей, которым не рад ты сам. Отдай их. Я дам тебе взамен воинов, они тебе пригодятся в пути больше, чем ненужные пассажиры.

Повар внимательно смотрел на своих защитников на вершине холма. На ревущее за спиной море он даже не оглядывался. Как и любой здравомыслящий человек, он считал невозможной высадку на берег в этом месте. Но Вал никогда не относил себя к здравомыслящим. Он прошел насквозь все круги этого водного ада и сейчас держал на прицеле спину предателя. Держал и никак не мог нажать на спуск. Советы Кости пропали впустую, увидеть ящерицу на месте человека никак не получалось. Свести счеты с предавшим тебя хочется часто. Нас обманывают, мы строим планы мести. В голове проносятся кровавые прожекты. И вот арбалет, стрела и незащищенная спина труса, готового бросить в беде всех ради своего сомнительного шанса. И страстное желание повернуть время вспять, найти слова, которые убедят виртуозного повара не становиться подлецом. Стрела вошла точно в позвоночник. Жизнь учит нас либо принимать решения, либо сдаваться на милость тех, кто готов действовать. Вал запустил в небо сигнальную ракету, и вдали сухо прозвучали несколько выстрелов. Костя зачищал холм. Операция подходила к концу. Количество землян в параллельном мире сократилось сразу на четырех человек.

Самураи внезапно оживились, а солдаты наоборот, застыли по стойке смирно. Федорчук довольно потянулся.

— Бог снова с нами.

— Ниточка натянулась?

— Ниточка?

— Как у кукол-марионеток...

Федорчук улыбнулся Юре без раздражения и обиды. После посещения храма у вспыльчивого миллионера изменилось не только мировоззрение, но и характер.

— Юра, ты когда-нибудь был свободен от ниточек своего кукловода? Делал что хочется, а не то, что нужно? Я ведь еще научный коммунизм в строительном изучал. Это ведь оттуда, что свобода— осознанная необходимость? Вот и получается, вроде бы свободен, а необходимость в спину дышит.

— Да, ты совсем философ стал. Я свою необходимость сам на своем хребте вожу, а ты ее богу подсунул. Вот и получается у меня система автономная, а ты к храму привязан. Ладно, хорош теологией меня грузить. Я против твоего выбора ничего не имею. Просто не нравится, что меня к богу под конвоем поведут. Неправильно это.

— Мы не все знаем. Может у него есть резоны.

— Резоны? Ты бы сходил, узнал, что с Петровичем. Уже часа три не ведут. Похоже, нашла коса на камень, что-то у вашего бога с ним не получается.