Мастер клинков. Клинок выкован

— Разбудим его? — поинтересовался Шрам.

Звук человеческого голоса мгновенно разбудил сидящего. Охранники даже не сразу поняли этот переход из расслабленного состояния, как через секунду перед ними стоял собранный вооруженный человек, который с прищуром смотрел на всадников.

— "Да он воин! — у Освальда не осталось никаких сомнений в принадлежности человека к этой касте, его плавные и множественными повторениями оточенные движения, а также легкость с которой он передвигался, выдавали его с головой".

Минуту назад расслабленный, он опять собрался, это все же могла быть и засада. Шрам тоже понял это и положил руку на рукоять меча.

— На каком языке вы говорите уважаемые, — внезапно обратился к ним незнакомец на всеобщем языке, который использовали многие на Эроте, а особенно в Шаморе, так как купеческая смесь диалектов и наречий стала когда-то основным языком этой провинции.

— Всеобщий подойдет, — осторожно ответил Освальд, — ты кто будешь, путник?

— Жрец забытого Бога, — опираясь на короткий черный посох, он подошел ближе и оба воина услышали, как глухо метал ударяется в натоптанную землю. Посох похоже был действительно цельнометаллический и черного цвета!

— Что забыл на этой равнине жрец и почему ты перекрыл дорогу? — если бы это был простой бродяжка, Освальд давно бы вытащил меч и зарубил бы незнакомца, который мешал движению каравана, но совокупность странностей и непонятностей не давала ему этого сделать, поэтому он решил оставаться вежливым, пока информации о незнакомце не станет больше для принятия решения, как с ним поступить дальше.

— Прошу меня простить за дерзость, но ответ на ваш вопрос будет зависеть от того, куда идет ваш караван, — непонятно ответил он.

— "Все же засада? — глава охраны огляделся, но степь отвечала только привычными уху вечерними шумами и стрекотом цикад".

— Предположим, что двигаемся мы гномам, — осторожно ответил он.

Незнакомец задумался и только затем ответил.

— Спросите хозяина каравана не возьмет ли он за плату попутчика и бесплатного охранника заодно?

— Мы не берем попутчиков по середине пути, — сразу отрезал Освальд.

— А если я заплачу этим? — рука незнакомца, который подошел ближе поднялась и в свете его зеленого свечения одежд, тускло блеснул серебряный свет самородка.

Глава каравана и охранник переглянулись между собой. Незнакомец держал в руках кусок серебра стоимостью в жалование десятника за весь путь движение каравана. Они переглянулись еще раз и оглянулись назад. Ожидая их прибытия караван встал неподалеку, и никто кроме незнакомца их сейчас не видел.

Глава охраны быстрым и плавным движением вытащил меч и сделал рубящее движение, чтобы отсечь руку незнакомца, видя это Шрам с другой стороны сделал тоже самое, метя ему в голову. Руку Освальда внезапно дернуло с такой силой, что он выпустил меч, поскольку встречный удар был такой силы, что его рука сначала онемела, а потом и вообще перестала слушаться. Глухо звякнув меч упал на землю, шум по громче раздался рядом, когда на землю упал старый воин, который побывал не в одной переделке и сбить его с коня было задачей не из легких.

Перед подбородком Освальда мелькнул метал и в подбородок мягко толкнули, но он прекрасно понял, что если бы удар был хотя бы в половину такой же силы, как тот, что обездвижил его руку, его челюсть была бы раздроблена, а он бы потерял сознание.

— Боюсь, что у нас вышло небольшое недопонимание уважаемые, — незнакомец отошел на два шага назад и переведя дыхание стал говорить, — мне нужно попасть к гномам, и я готов за это заплатить. Если вы думаете, что с собой у меня много серебра, то вы ошибаетесь, мне после последней битвы со степняками досталось в качестве трофея всего два серебряных самородка, и я готов один из них отдать вам двоим, а второй хозяину каравана, если вы уговорите его взять меня ровно до того времени, когда мы пересечём мост гномов.

Глава охраны спешился и кинув взгляд на своего воина, который недовольно посматривал в сторону незнакомца, сначала поднял свой меч и поднеся его к глазам убедился, что выщерблена на нем после столкновения с посохом жреца приличная, сегодня много времени уйдет на то, чтобы её убрать.

— "Позвать остальных? Сколько поляжет здесь от его руки? Да и тогда делить самородок на всех придется, а не на двоих. Принять его предложение? Хозяин никогда не отказывался от денег, тем более серебро сейчас в цене".

— Что думаешь Шрам? — он понял, что не может принять решение один, ведь если они возьмут самородок, Шрам может разболтать об этом позже.

— Можем позвать остальных и прикончить его, но тогда придется делить серебро, — озвучил тот мысли своего главы, — если брать, тогда придется молчать об этом. Я голосую за, деньги не лишние, а посохом своим он машет вполне себе прилично.

— Хорошо. Незнакомец давай свой самородок, — глава охраны повернулся к жрецу, — имя у тебя есть?

— Накс, — откликнулся тот и передал серебро.

Оба воина посмотрели, потерли и поцарапали самородок, чтобы убедиться, что он настоящий.

— Второй отдам только хозяину каравана, — предупредил незнакомец и воины с ним согласились.

Как и предполагал Освальд уговаривать хозяина не пришлось, едва увидев самородок, он согласился, так что когда Освальд предложил в добавок использовать жреца, в боевых качествах которого он убедился сам, в качестве бесплатного охранника за еду из общего котла, тот оставил это на усмотрели главы охраны, а сам ушел к себе проверять чистоту самородка. Он конечно поспрашивал откуда оно взялось и их разговор с незнакомцем интересом слушали все, косясь на светящуюся одежду жреца, но тот повторил свою историю, что взял их трофеями у степняков и словно не нарочно вывернул свою котомку, в которой кроме двух глиняных горшков больше ничего не было. Он также не стал скрывать их содержимого, а достав кусочек неизвестного чего из одного из них, положил его в рот, закрыв при этом глаза и зажмурившись от удовольствия.

Конечно он мог скрывать остальное серебро в одежде, но смотря на свободные и потертые рубашку со штанами в это слабо верилось, так что интерес к нему угас почти сразу, поскольку все вернулись к своим повседневным обязанностям. Лишь словоохотливый Навир пытался приставать к незнакомцу, чтобы тот рассказал историю о себе, своем Боге и сражении со степняками. Тот лишь стал говорить о своем Боге, который любил кровавые обряды жертвоприношений, да с такими подробностями, что и Навир быстро отстал от него.

Покачиваясь в повозке, отдыхая после своей смены, я задумчиво жевал кусок вяленного мяса, которым со мной поделился возница. Твердый и сухой как подошва, но в тоже время соленый и пряный, он очень понравился мне по вкусу. Можно было лежать и думая о своем, неспешно жуя твердые лоскутки, которые нехотя расслаивались во рту.

На дороге пришлось сидеть два дня, прежде чем пришел первый караван, который мне поведал, что он идет от гномов, так что пропустив еще один караван который возвращался от них же, я наконец-то встретил первый, который шел на торговлю. Как я и предполагал, светить самородками оказалось опасно и жадность в воинах пересилила все остальное, без тренировок и трех месяцев без практики мне стоило больших трудов сделать все так, словно для меня это была легкая победа, хотя дыхание и мышцы от быстрых движений перехватило основательно. Когда я начал нормально питаться, я сразу возобновил тренировки, снова привлекая к себе внимания каравана, в один из вечеров ко мне даже подошёл Шрам, чтобы я поспаринговался с ним. Как я понял отказывать тут в этом было не принято, так что я уступил его просьбе. Он оказался очень хитрым и опытным соперником, который постоянно использовал грязные приемы, пытаясь во время атак мечом ударить меня то ногой, то боднуть головой, но посох хоть и был короток и тяжёл по сравнению с копьем к которому я привык, но все же кусочки грибов которые я жевал после каждого приема пиши добавляли мне скорости и силы, так что после выбитого меча из руки, старый воин сморщившись потряс руку, поблагодарил меня за бой и больше ко мне с просьбами никто не подходил, что меня очень порадовало, оставляя заниматься в одиночестве.

Путь до столицы гномов был скучен и утомителен, мне хотелось жажды действий и как можно скорее закончить все дела на поверхности и вернуться к кобольдам, новая способность была удивительной и хотелось раскрыть все её грани. К сожалению, две обязательные ей составляющие — грибы и кобольды — были только в одном месте, в других местах я ею самостоятельно воспользоваться не мог.

— Освальд, — я подошел к главе охраны и отозвал его в сторону, — если я внезапно исчезну, панику не поднимайте.

Воин с подозрением на меня посмотрел и сказал.

— Если твои дела не касаются моего каравана, это твои дела.

— Не волнуйся, — успокоил его я, когда до моста, который вел на ярморочную площадь осталось всего ничего и мы отстаивали очередь перед предыдущим караваном, который проходил узкий и небезопасный мост, последний пролет которого гномы разбирали каждую ночь, — это только мои дела и ничьи более.

Он пожал плечами, а я отправился в повозку, чтобы на ней проехать мост. Я решил его предупредить заранее, так как внимательный воин мог и начать искать пропажу, он очень серьезно относился к своим обязанностям, поэтому тот, кто приблудился со стороны, но таинственным образом пропал, мог навлечь неприятности на его караван, а ему это было категорические ненужно. Что касается того, чтобы мне самому быть не узнанном, я не волновался, в моей одежде, к тому же полностью заросший и с бородой, я сам себя не узнал, впервые увидев в отражении ручья несколько дней назад, что уж говорить о гномах, которые даже не догадывались о том, что я могу выбраться наверх.

Отогнув ткань повозки я убедился, что мы миновали мост и въехали на знакомую мне огромную каменную площадь, направившись к отведенному нам месту стоянки. Я лежал и подсматривал через цель, когда вдруг замер от неожиданности. Мастер Дорн, во главе другого каравана наоборот уходил с площади, и судя я по загруженности его повозок, уходил он не с пустыми руками.

— "Странно, я не помню, чтобы отдавал какие-то распоряжения на этот счет".

Думать о произволе второго тана земли было некогда, можно было во всем разобраться и позже, а вот что сейчас нужно было, так это незаметно из одного каравана перебраться во второй. Внимательно присмотревшись я понял, что если из своего каравана я выскользну незаметным, то в гномий так просто не попаду. Его охраняли очень хорошо, и я привлеку к себе внимание, если попытаюсь прорваться туда. Время уходило, как и их караван, тут мой взгляд упал на ломик и решение пришло само. Выскользнув из повозки, я просто направился к гномьему каравану и когда один из охранников направился ко мне наперевес с секирой, я сунул ему под нос свой черный инструмент и молча подошел к повозке, сев рядом с возницей. Сказать, что оба были в шоке, это ничего не сказать. Возница посмотрел на меня, на охранника, но я безмятежно продолжал сидеть на козлах, помахивая перед собой ломиком.

К чести сообразительности гнома, он не стал поднимать шума, а просто подошел к охраннику впереди себя и что-то короткое прошептал ему на ухо, я видел, как тот пошел вперед и по цепочке передал сообщение дальше. Через десять минут рядом со мной шел Дорн, которому одного взгляда на мой ломик хватило, чтобы, во-первых, забрать его у меня и спрятать в повозке, а во-вторых оставить все как есть до момента, когда мы не покинули гномью территорию и не свернули по направлению к землям степняков, сказав лишь краткие слова другим гномам "так надо".

Шагали мы практически до самой ночи, вот только не к степнякам, а сворачивая и сворачивая ближе к горам, так что я стал догадываться, что дело не чисто. Какие-то странные вещи происходили с этим караваном. Наконец мы остановились на ночлег, возница слез с козел и стал распрягать быков. Возле меня тут же оказался Дорн и поманил меня пальцем за собой, пришлось пойди, хотя пятая точка явно говорила о неприятностях, творящихся вокруг. Едва мы отошли на расстояние, где нас никто не видел, как он внезапно обернулся и обнял меня, с силой прижав к себе.

— Эй эй, мастер, — мои подозрения сразу же улетучились, не станет же меня обнимать гном, который замыслил плохое. Мог бы прибить тут по тихой из арбалета и дело с концом, — я конечно понимаю, что я без предупреждения, но откуда такие нежности?

— Макс! — он продолжал ломать мне кости в своих железных объятьях, я покорился судьбе, пока он не угомонился.

— Чего-происходит-то? — решил я начать с главного, — что за караван и зачем, если есть пути?

— Совет Старейшин продавил решение, нам запрещено ими пользоваться, — хмуро ответил он, — не в последнюю очередь потому, что теперь мы отдельный клан Земли, с сильно урезанными правами.

— Эм-мм-м? — не понял я, — нас всех выделили в отдельный клан?

— Да Макс, и не успели мы понять хорошо это или плохо, на нас навесили кучу прав и обязанностей.

— Интересно каких же, — я стиснул челюсть, чтобы не вы материться.

— Снабжать остальные кланы едой, получая от них поддержку и защиту, а также платить за то, что пользуемся землей кланов на поверхности.

— Они там совсем умом тронулись? — зашипел я, — кочевники им что платят?

— Ну официально есть документы, где прадеды кочевников подтверждали то, что будут охранять земли гномов, так что они в своем праве, — неожиданно стал защищать их гном.

— Тан Дарн?! — возмутился я, — ты их защищаешь?!

— Нет, просто по всем нашим законам они правы, — смутился он под моим напором.

— Что еще?

— Нам запрещено спускаться вниз, а также пользоваться тайными путями.

— То есть они вообще отрезали вас от прошлой жизни? — стиснув зубы спросил я, — мы теперь клан Отверженных? Ты знаешь хоть о том, что меня похоронили заживо, обрушив за мной проход?

Настала очередь гнома застыть с открытым ртом.

— Но как же, нам всем говорят, что ты работаешь внизу и тебе каждый день по нескольку раз доставляют еду и все необходимое!

— Вот так! — отрезал я, — как только я оказался внизу, раздался взрыв и выход наверх засыпали, не думаю, что у вас часто происходят взрывы там, где тысячу лет их до моего появления не было.

Пока гном приходил в себя от моей новости, я обдумывал сложившую ситуацию, старейшины конечно молодцы, прекрасно все разыграли. Если бы я был на поверхности во время их политических "игрищ" неизвестно чья бы взяла в них, а избавившись сначала от меня, а затем прикрывшись законами они устранили и остальную часть своей головной боли, наверняка закупочные цены, которые они установили для колхоза были просто смехотворными.

— "Неужели никто из правления колхоза не возмутился? — удивился я, — это же беспредел!".

— А чего вы тут тогда делаете? — повернулся я к нему, — зачем на ярмарку пришли?

— Соли и пряностей у нас не хватает для солений и копчений, вот и приходится теперь кругами ходить, — ответил он с поникшей головой.