Хроники Аскета. Третья сила. Часть 1.

Насколько центр города казался нежилым и незнакомым в своем пестром наряде европейской столицы, настолько же привычной и патриархально-уютной выглядела родная Ржевка. По-видимому, время не властно над спальными районами. Расплатившись с угрюмым водителем синего "форда", я зашагал по влажной после недавнего дождя аллее к спрятавшимся за тополями бетонным девятиэтажкам.

Возле подъезда меня ждал сюрприз — свежеустановленные металлические двери и новенький, с иголочки домофон. Ключа, разумеется, не было, поэтому пришлось приложить к серебристому кругляшку считывателя большой палец: замок обиженно пискнул, и дверь приветливо открылась.

Скрипящий и грохочущий лифт неторопливо и с достоинством вознес меня на пятый этаж. Что ж, вот я и дома. Впрочем, дома ли? Я не был здесь лет пять, если не дольше, только квитанции оплачивал. Пока я рылся в сумке, пытаясь отыскать невесть куда подевавшиеся ключи, звонко щелкнула дверь квартиры напротив, и на лестничной площадке показалась седая старушка в шлепанцах на босу ногу и синем фланелевом халате, из-под которого торчал край ночной рубашки.

— Здравствуйте, баба Шура, — автоматически поприветствовал я соседку. Старушка недоверчиво и подозрительно посмотрела в мою сторону и бочком, поминутно оглядываясь, зашаркала к мусоропроводу, сжимая в руке мешок с каким-то бытовым хламом. Не узнала. Неужели я действительно настолько сильно изменился?

Пыль покрывала пол и мебель густым толстым слоем, затхлый воздух шибанул в нос. Я невольно поморщился. Повинуясь моему взгляду, окна распахнулись настежь, и возникший сквозняк выдул большую часть мусора на улицу. По привычке скинув обувь, я зашел в комнату, хотя можно было бы и не разуваться: скопившаяся за минувшие годы грязь придавала помещению абсолютно нежилой вид. Боюсь, на уборку уйдет не один час. Со вздохом бросил сумку в угол и потащился на кухню, где в кладовке обитали швабры, ведра и иные полезные в хозяйстве предметы обихода. Видели бы меня сейчас... да кто угодно! Высший псион, пугало всего мира, с совком, веником и мокрой тряпкой ползает по квартире. Расскажешь — не поверят...

Всякий раз, приходя сюда, в широкое приземистое здание на севере города, мне хочется сказать "Дом, милый дом" или нечто похожее. Дело не в месте, а в людях. В капище работают — служат, как они говорят — мои ученики, ученики моих учеников или ученики моих друзей. Так уж сложилось, что родянство изначально ориентировалось на псионов и активную часть населения, интересующуюся произошедшими с миром изменениями. Нет, церковь по-прежнему оставалась крупнейшей и влиятельной религиозной силой России, и сомнительно, что в ближайшие годы православие хоть сколько-нибудь уступит свои позиции. Родяне же апеллировали к иной категории людей — к тем, кто жаждет не столько веры, сколько знания.

Поэтому многие из тех, кто числил себя неоязычником, фактически являлись наполовину агностиками. Хотя даже этот термин неверен. Они признавали духов — по крайней мере, верхушку иерархии — существами более высокого порядка по сравнению с людьми, однако слово "бог" в устах части родян не имело ничего общего с христианским толкованием. Их отношение к тем же Перуну или Ладе было довольно-таки потребительским, основанным на принципе "Ты — мне, я — тебе". Ты мне силу — я исполняю твои законы и регулярно молюсь. Кстати сказать, поклонение для духов очень важно. Мы еще не разобрали, каким образом вера преобразуется в энергию, однако сам факт этого явления установлен точно.

Главное капище Северо-Запада традиционно ориентировалось на общение с темными духами. Сюда приходили поклониться Кощею, Моране, Чернобогу и прочим малоприятным сущностям, просили их тоже о вещах, слабо совместимых с Уголовным кодексом и человеческой моралью. Или как минимум не слишком добрых. Мольбы получали реальное воплощение достаточно часто, чтобы говорить о божественном вмешательстве и наблюдать стабильный рост числа адептов. Сущности ментала плевать хотели на общепринятые понятия о нравственности. Я знал, что местные жрецы уже неоднократно получали нагоняй от властей и на время притихли, но вот надолго ли?

Первый придел капища являлся открытым для всех. Здесь перед деревянными идолами молились верующие, бродили туристы с фотоаппаратами, шаталась прочая публика. Служитель увлеченно объяснял группе старшеклассников основы философии культа, великовозрастные балбесы хихикали и дурачились, хотя кое-кто слушал с интересом. Я прошел в самый конец зала. Массивная дверь высотой в два человеческих роста открылась от легкого прикосновения, хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Проход представлял собой обычный артефакт, настроенный на оболочку ауры. Псионы, согласно родянству, считались "благословленными", поэтому их пропускали во второй придел без вопросов, обычный же человек должен был нести на ауре знак посвящения какому-либо духу. Посторонних здесь не признавали.

Меня помнили. С кем-то я вместе служил, другим нашептали имя гостя невидимые советчики. Кивком приветствовав всех знакомых, я обернулся к стоявшей сбоку статуе и положил руку на постамент. В ответ на мою мыслеформу тень от деревяшки зашевелилась, поплыла, словно смазываясь, на глазах оживая и превращаясь в нечто объемное. Спустя мгновение материализовавшийся из ниоткуда черный ворон хрипло каркнул и вспорхнул ко мне на плечо. Своеобразный пропуск по внутренним помещениям капища готов к работе и выражает желание услужить гостю своего господина. Значит, Кощей меня ждет.

Перед переходом в третий придел стояла охрана — два здоровенных лба в сапогах, полотняных портах и длинных черных рубахах, у обоих на поясе висели мечи. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, да и охранники здесь стоят больше для антуража, нежели для дела, но служители культа могли бы найти кого-то более опытного. Здесь, наверное, нечто вроде символического поста, куда ставят новичков-послушников из числа внутренней охраны капища. Они с почтением покосились в сторону сидящего на плече духа, не предприняв даже попытки помешать пройти.

Внутри уже ждал улыбающийся Антипкин.

— Давно не виделись, командир!

— Всего-то полтора года.

— Ну, зато у нас столько событий случилось, что год за три можно считать!

Слава Антипкин, он же Всеслав, продолжал совмещать работу в СБР со служением Роду. Причем и там, и там он успешно продвинулся по карьерной лестнице. После вынужденного ухода и последующего возвращения Сергачева на пост главы Службы я мало интересовался ситуацией в своей родной конторе, поэтому в каком мой бывший подчиненный сейчас звании — не знаю, зато в храмовой иерархии он занимает высокое место Семаргловой Шуйцы. В переводе на русский Всеслав — второй по старшинству среди боевого крыла Киевского капища.

— Не ожидал тебя здесь встретить.

— У меня здесь нечто вроде командировки, — пожал Всеслав плечами. — Обеспечиваю безопасность ритуала и одновременно слежу за местными жрецами. То, как старательно они выполняют приказы повелителей, конечно, радует, но в служении темным излишний энтузиазм вредит.

— По крайней мере, у нас людей в жертву не приносят, как в Индии.

Я уловил легкое изменение настроения Антипкина. Его защита хороша, даже меня способна остановить, но полностью спрятать эмоции, настроение не в состоянии. Последняя фраза отразилась от него еле заметными волнами смущения, неуверенности, страха, желания что-то скрыть.

— Или все-таки приносят?

Волхв не стал отпираться, понимая бессмысленность затеи. Просто тяжело вздохнул и ответил:

— Мы не уверены. Расследуем.

— Кто?

Слава понял, что меня интересует не имя проштрафившегося жреца, а истинный хозяин и вдохновитель жертвоприношения.

— Чернобог.

За-ме-ча-тель-но.

Четвертый круг являлся, по сути, самим испытательным полигоном и в нашем мире находился лишь частично. Повинуясь советам своих призрачных повелителей, родяне сумели до минимума ослабить границы между менталом и реальностью. Что это им дало? Прежде всего необычайную легкость проведения ритуалов и возможность вживую общаться с духами.

Я привычным усилием воли расщепил сознание на две части, чтобы сразу проверить обе составляющие носителя будущего обряда. На физическом уровне мы сейчас находились в выложенной черным камнем — кажется, мрамором — комнате размером двенадцать на двенадцать метров, единственным украшением которой являлся вмурованный в пол золотой круг. Если присмотреться, то становилось видно, что металл украшен тончайшей гравировкой из сакральных знаков, изображавших различные ипостаси Кощея. И не только их. Свет лился вниз через единственную дыру в потолке. Ритуал начнется в полнолуние, когда лучи ночного светила упадут ровно в центр площадки, в момент наивысшей власти мрака.

По крайней мере, так принято считать.

В ментале казалось, будто пространство вокруг пылает черным светом. Конечно, здесь такого понятия, как "пространство", а также привычных нам измерений не существует, но как-то же надо ориентироваться? Человеческий язык не предназначен для описания происходящего в нереальности. Только ментат способен частично расшифровать и понять образы мира духов, да и то каждый из нас представляет нереальность по-своему. Кстати сказать, обитателей тонкого мира тут необыкновенно много, и далеко не все они принадлежат к темным силам. Присутствие теней не удивляло — где я, там и они, — но вот остальные...

— Давно они здесь?

Слава кивнул, стоило ему "прочесть" сброшенный мной информационный импульс с описанием скрывающихся в ментале духов.

— С самого начала. Они не вмешиваются, только наблюдают.

— Наблюдают?

— Да. Даже не прячутся. Между собой ни разу не дрались, по крайней мере, мы ничего похожего не видели.

Любопытно. Значит, хозяева присутствующих здесь низших духов заключили своеобразный "пакт о ненападении" — в противном случае живущие инстинктами представители этой толпы давно вцепились бы друг в друга. В обычной ситуации слуги разных богов обитают во владениях собственных хозяев и редко выходят за их границы. Только если заметят нечто интересное. Духи, чьи хозяева враждуют — в их понимании вражда и разнонаправленность энергий суть синонимы, — при встрече обязательно подерутся, причем вне зависимости от того, насколько велики различия в силе. Крохотный обитатель ментала без сомнения нападет на многократно превосходящего его противника и, конечно же, погибнет.

Раз здесь и сейчас они не воюют, значит, происходящее выгодно всем богам.

— Вы так и не выяснили, верховный дух все-таки существует — или сильнейшие из них договариваются между собой?

— Мы знаем о них немногим больше, чем пятьдесят или сто лет назад, — пожал плечами Слава. — Они совершенно другие. Потому мы и затеяли этот эксперимент, чтобы попытаться их понять. Как считаешь, получится?

— Сейчас посмотрю.

Я выдохнул, расслабился и сделал шаг в сторону. Позади раздался удивленный возглас, который я, впрочем, проигнорировал. Целиком сосредоточившись на ощущениях, я медленно, стараясь не упустить ни малейшего звена в сплетенной волхвами цепи, принялся обходить круг. Требовалось проверить каждый миллиметр, каждую молекулу простенького на вид артефакта, одновременно выясняя, нет ли конфликта между различными частями узора. Мельчайшие детали способны разрушить сложнейшее построение, призванное удержать одного из высших духов в чуждой ему реальности и позволить людям получить от него наставления в доступной им форме. Что ж, родяне проделали колоссальную работу.

Сколько времени прошло с момента впадения в транс, не знаю. Когда я открыл глаза, Антипкин все так же подпирал спиной стену, по моим внутренним ощущениям выходило, что проверка заняла часа два. За дверями могло пройти больше или меньше — измерения здесь вели себя совершенно непредсказуемым образом.

— Удачно? — оживился Всеслав.

— Я нашел несколько мелочей и исправил их. Серьезных ошибок нет. — Перед моими глазами опять возникла структура артефакта-заклинания. — Должно сработать.

— Ну, слава Роду! Слушай, ты себя со стороны за работой видел? — Не дожидаясь ответа, он принялся описывать: — Представляешь, ты разделился надвое и принялся обходить круг сразу с обеих сторон. Посолонь двигался человек, а против — какая-то фигура в рваном балахоне. Знаешь, как смерть изображают? Вот точно такая же, но без косы, и под капюшон не заглянуть. Ни рук, ни лица не видно.

— Альтернативная сущность. В ментале, при общении с духами, удобнее действовать не самостоятельно, а с помощью подобного инструмента.

Прирожденные шаманы, числом шесть штук на весь мир, прекрасно обходятся без подпорок. Они понимают язык и намерения обитателей нереальности так же легко, как обычные люди понимают друг друга. Нам, простым псионам, приходится изобретать костыли. Я создал дополнительную личность специально для работы вне физического мира, кто-то предпочитает общаться с помощью духов-переводчиков, третьи занимаются разработкой искусственного интеллекта. Каждый решает задачу по-своему.

То, что мое альтер-эго воплотилось в видимую форму, не слишком удивляет. Здесь особые законы. Раз действуют две сущности, значит, около круга должно стоять две фигуры одновременно.

— Что ж, — сказал я наконец, — раз у вас все готово, не вижу необходимости в моем дальнейшем присутствии. Эксперимент состоится как запланировано?

— Жрецы начнут подтягиваться сегодня к вечеру, — кивнул Слава, — завтра весь день будет идти подготовка. С восходом Луны приступим.

— Прекрасно. Я прибуду за несколько часов до заката.

— Я предупрежу наших, — улыбнулся Всеслав. — Рад был тебя видеть, честно. Мир тебе, Аскет.

— И дому твоему, — откликнулся я ритуальной фразой.

После полумрака Кощеева капища проступившее меж облаков солнце неприятно резануло глаза. Полдень давно миновал, и я решил потратить немного времени на пешую прогулку по городу. В конце концов, нечасто удается вырваться из цепких лап бессменного руководителя Института исследования псионики и экстрасенсорики Моисея Львовича Коробкова по прозвищу Коробок, где сейчас я имею несчастье трудиться. Смешно: сам выбрал, а теперь ругаюсь. Специфика работы такова, что, несмотря на всю свою важность и практическую ценность для человечества, она не оставляла решительно никакого времени на личную жизнь.

В кармане завибрировал мобильный телефон. Еще до того как я прикоснулся к аппарату, в сознании услужливо возник образ вызывавшего абонента, и, признаться, я был искренне рад этому звонку.

— Аскет, привет!

— Здравствуй, Даниил.

— Дружище, поздравляю тебя! Желаю всего-всего, а главное, здоровья. Все остальное у тебя уже есть.

— С чем поздравляешь-то? — немного удивился я.

— Аскет, тебе нужны мои профессиональные услуги? С днем рождения!

— Чьим?

— Твоим, дубина.

Действительно. На дворе пятое августа, и значит, сегодня у меня день рождения. Если честно, в последние годы подобные даты вообще утратили для меня какое-либо значение. Уж и забыл, когда отмечал этот праздник в последний раз. Что вообще имеет для меня смысл, если как следует разобраться? Работа? Пожалуй, она лишь способ заполнить чем-то возникшую вокруг пустоту. Все на свете должно иметь свою конечную цель. Какова цель моих трудов? После исхода чужаков и последовавшего за этим развала Службы Быстрого Реагирования, превратившейся в заложницу кабинетных игр, многое изменилось. Наверное, даже слишком многое. Тогда мы были нужны людям, мы искали и зачищали Гнезда, уничтожали чужаков, мы балансировали на самом острие, спасая человечество от неминуемой, как нам тогда казалось, гибели. А теперь? Что случится, если в один прекрасный момент институт внезапно провалится в тартарары? Кто вообще обратит на это внимание?