магия искусства, часть 1

Онея и Риза ожидали, что Алексор тут же взорвется от негодования из-за такой откровенной критики, высказанной подобным бестактным образом, однако этого не произошло. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ты думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься, а? — спокойно произнес Алексор, — тебе меня не спровоцировать. Я делаю все верно, как и учат, все по правилам. Я в курсе что происходит, и таким образом ничего не решится. Лучше рисуй, и в конце узнаем, кто из нас был прав.

Алексор снова повернулся к своей работе и взял кисть в руки. Намешав цвет, он поднес кисть к бумаге, но тут услышал явно вызывающий кашель, исходящий со стороны Касса. Алексор недовольно снова повернулся к нему.

— Что?

— Там вообще-то у тебя должен быть теплый цвет, а ты намешал холодный.

— Может мне все-таки виднее?

— Ну да, конечно, ты же ведь первый парень на деревни, — развел руками Касс.

Алексор снова повернулся к совей работе и хотел было нанести намешанный цвет так, как и планировал, но рука его застыла в воздухе. Он внимательно вгляделся в свой натюрморт, после чего вымыл кисть в воде и снова начал намешать цвет. Не успел он набрать краску, как снова услышал все тот же кашель.

— Ну что еще? — теряя спокойствие, спросил Алексор.

— Тебе бы лучше не желтый, а охру взять, — заметил Касс.

— Еще глупые советы?

— Да нет, все, я замолкаю...

Алексор вернулся к своим краскам. Однако его кисть застыла в замешательстве. Она то тянулась к желтому, то снова возвращалась к исходному месту. В конец концов Он взял охру и начал наносить ее на бумагу.

— Но не по всюду же ее... — услышал он позади себя голос Касс.

Тут Алексор не выдержал. Он вскочил со своего места и подошел к Кассу.

— Что ж, умник, — произнес он, — давай посмотрим, что у тебя там получается, а то мне тоже захотелось дать парочку полезных советов.

Но как только вАлексор увидел работу Касса, он замер от восхищения. Это длилось меньше пяти секунд. Алексор быстро вернул себе свое серое холодное выражение лица, однако ничего плохого он сказать Кассу по его работе не мог. Не смотря на все вольности, которые Касс себе позволил, она ничуть не противоречила натуре.

Так, ничего и не сказав, Алексор вернулся за свой мольберт. Касс больше не стал ему ничего говорить. Он знал, что все уже сказано, и усугублять ситуацию не имеет смысла.

До конца урока Касс еще несколько раз выходил из аудитории, чтобы покурить уролис, после чего возвращался и доделывал какие-то мелкие моменты в своей работе, доводя ее до совершенства.

Онея и Риза все это время сидели за своими работами, продолжая обсуждать различные события, которые произошли в последнее время в их институте. Касс периодически подключался к их разговору, когда слышал что-то интересное. Он все еще пытался понять, чем живет этот институт и какие тут порядки.

Когда подошло время сворачиваться, Акривикус и Еноргун начали обход. Обычно на протяжении занятия они успевали по нескольку раз подойти к каждому студенту, чтобы высказать свои замечания и направить студента в нужную сторону, но сегодня они все время сидели в стороне и ни во что не вмешивались, словно давая студентам возможность самим проявить себя.

Так как Касс, Онея и Риза сидели дальше всех от них, то им предстояло последними выслушать критику своих преподавателей.

Еноргун, как всегда, сразу обрушивала на студентов все свое недовольство, не стесняясь в выражениях. Одна из девушек, не выдержав этого, выбежала из аудитории вся слезах. Акривукус же был более мягок. Он, как это обычно происходило, начинал с похвалы и с того, что человек замечательно поработал. Но после следовал такой же поток критики. После его словно заученного: "У вас все хорошо", начинался длинный список того, какие ошибки совершил студент. И все же его слова воспринимались не как жесткая критика, а как дружеские пожелания, которые следует принять к сведенью. На его лице постоянно была мягкая улыбка, и в конце он извинялся и говорил, что он никого не хотел расстроить.

Перед Онеей и ее друзьями свою порцию критики должны были получить Алексор и Гедиона. Как только Еноргун подошла к Гедионе, ее взгляд тут же смягчился.

— Гедиона, ты у нас очень талантливая девушка, и всегда делает так, как ей говорят, — произнесла она, — очень хорошая работа, молодец.

— Да... — неуверенно произнес Акривикус, — но только все-таки немного суховато. Все практически одним цветом сделано, нет игры красок.

Услышав эта Гедиона немного побледнела, но Еноргун тут же вмешалась:

— Она делает так, как есть в натуре, и это замечательно. Она у нас молодец.

— Ну да... — Акривикус явно не хотел с этим спорить, — а вот Алексор как всегда на высоте. Вы у нас прямо мастер.

Алексор не собирался скрывать гордости за свою похвалу. Она была ему словно бальзам на свежие раны после того, что устроил ему Касс.

— Вы правы, это действительно достойный студент. Он очень много работает, и талантлив. Я думаю, именно с одним из них вам и нужно поговорить. Это наши лучшие студенты.

— Подождите, давайте посмотрим, что сделал молодой маг, который приехал к нам из далека. Мне говорили о нем очень много хорошего.

Эти слова явно не доставили большого удовольствия Еноргун.

— Вы уверены, что его тоже можно рассматривать? У него нет серьезного образования, ему еще очень многому предстоит научиться.

— Прежде чем говорить об этом, все же посмотрим, что он нарисовал. Мне кажется, что этот студент все-таки сможет нас удивить.

И он медленно пошел в сторону Касса. Однако прежде чем подойти к нему, у них на пути были еще Онея и Риза. Еронгун подошла к работе Онеи и начала ее пристально разглядывать. Акривикус последовал за ней, не смотря на то, что ему явно не терпелось взглянуть на работу Касса.

Еронгун пару минут стояла над работой Онеи, внимательно разглядывая ее, словно ища повод обрушить на нее свою известную критику. Так происходило каждый раз, когда Онея приходила к ней на занятия. Она замечательно рисовала, и в то же время рисовала по своему, как считала правильным, а не как говорила ей ее преподаватель. Из-за этого у них постоянно возникали конфликты.

Касс наблюдал за всем этим со стороны с явным любопытством. Он знал Онею и уже успел понять, что ее упорный характер не изменился с детских лет, и сохранял все тот же боевой настрой.

— Что ж... — произнесла Еронгун, — довольно неплохо для человека, который совершенно не правильно подходит к рисованию. Вы бы могли добиться много, если бы слушали меня и учились как, например, Гедыона. Однако пока вы делаете все по своему, вы будете продолжать оставаться на низком уровне, на котором находитесь сейчас.

— Что вас не устраивает в моей работе? — спокойно произнесла Онея.

— Тут сложно сказать что именно не правильно... весь ваш подход к живописи не верен.

— Но вы же сами сказали, что сделано неплохо, — Онея продолжала сохранять спокойствие.

— Да, для того, кто не умеет рисовать.

— Тогда скажите мне, что именно неверно.

— Это сложно сделать... я же говорю, что в целом вы подходите к живописи не верно.

— Да, но вы же ведь должны учить меня. Вы говорите, что я вас не слушаю, но вы мне ничего конкретного никогда не говорите.

— Просто... — в этот момент Еронгун замолчала, пытаясь подобрать слова.

В этот момент Акривикус нарушил молчание, с которым все это время наблюдал за разговором коллеги с ее ученицей.

— Вы знаете, а по-моему работа получилась просто замечательной. В живописи нет одного только подхода, ведь так. И эта молодая девушка показала нам свое виденье, причем очень хорошо. Вам нужно развивать ваш талант.

На его лице снова появилась его старческая улыбка. Онея торжествующе посмотрела на Еронгун, которая теперь не могла сказать и слова. Она знала, что с таким мастером, как Акривикус, ей не сравниться, и не удастся с ним поспорить.

— Наверное, вы правы, — быстро произнесла она.

Акривикус довольно прошел мимо Ризы сразу к Кассу. Еронгун последовала за ним, что вызвало громкий вздох облегчения у Ризы. Она не любила, когда ее работы вот так вот разбирали по косточкам, поэтому тут же начала быстро собираться, чтобы выйти из аудитории. Онея последовала ее примеру, хотя не думала уходить, пока не освободиться Касс.

Между тем Еноргун и Акривикус подошли к мольберту Касса, который уже ждал их. На лице его была его обычная улыбка. Он ничуть не переживал по поводу того, что могут сказать про его работы эти опытные признанные мастера живописи. Даже не смотря на то, что по лицу Еронгун было видно, что она настроена как следует отыграться на нем, особенно после того, как Онея смогла отстоять свою точку зрения.

Но как только ее взгляд упал на натюрморт Касса, ее вид переменился. Казалось, что все, что она знала об этом мире, только что перевернулось с ног на голову, все азы мироздания рухнули, а то, что она считала абсолютно невозможным, свершилось. Рот ее невольно открылся, однако из него не вырвалось ни звука. Она погрузилась в полный ступор.

Акривикус же, напротив засиял настоящей улыбкой маленького мальчика, которому только что подарили игрушку, о которой он всегда мечтал. Он чуть ли не подпрыгнул к мольберту, и начал изучать рисунок на нем.

Он простоял возле натюрморта минут пять, после чего, довольный до безобразия, отошел от него и обратился в сторону Еронгун:

— Ну что я вам говорил, это он. Вы ведь согласны с этим?

— Да... — слабо произнесла Еронгун, — без сомнений...

— Что ж, молодой маг, — Акривикус повернулся к Кассу, — думаю, нам нужно серьезно с вами поговорить.

— Ради этого я и здесь, — усмехнулся Касс.

После этого он дал знак Онее, что его лучше не ждать, и она с Ризой вышли из аудитории, чтобы идти на следующие пары.

Глава восьмая. Сердечные страдания.

Весь остальной день Онея ходила с пары на пару, что ее очень вымотало. Лекции были скучными, не касающимися ее специальностями. Она и Риза в очередной раз задавались вопросом, зачем архитекторам знать политологию и историю ее создания. Ведь это время, что они слушали лекции, они могли потратить на создание новых идей для оригинальных построек, планы которых им предстояло сдавать в конце семестра, или просто хорошо отдохнуть.

Они были очень рады, когда, наконец, учеба закончилась, и они могли идти по домам. К этому моменту уже наступил вечер, и солнце постепенно начало клониться к горизонту. Студенты большими толпами, сливающимися в одну массу, шли в общежитие, чтобы наконец перевести дух после длинного учебного дня.

— Надеюсь, Касс не собирается устраивать продолжение прошлой ночи, — устало произнесла Онея, — эти два дня так вымотали, что сейчас лишь бы спокойно поспать.

— Понимаю. Думаю, что раз мы его весь день не видели, то его все это время мурыжили Акривикису с Еронгун, а после них у него точно не должно было остаться сил. Думаю, он сам уже давно дома и тихо спокойно спит.

— Надеюсь на это. Хотя кто знает теперь, что от него можно ожидать...

— Ну, удачи тебе, — усмехнулась Риза, — а я пошла домой.

— Не поднимаешься к нам?

— Нет, — покачала головой Риза, — я еще начерталку не сделала, так что буду всю ночь чертить планы.

— Тогда до завтра.

Риза пошла в сторону кольцевой дороги, откуда она планировала поехать на автобусе до дома, и Онея, тяжело вздохнув, направился в общежитие. К своему облегчению, она обнаружила, что в коридорах и на лестницах ходят совершенно трезвые студенты, что уже свидетельствовало о том, что повторения вчерашнего вряд ли предвидится. Либо это будет хотя бы в меньших масштабах. Это уже обрадовало Онея.

Она подошла к двери своей квартиры и быстро повернула ключ, чтобы войти. Внутри оказалось все тихо. Лишь из кухни доносились голоса. Бросив вещи прямо в прихожей, она незамедлительно направилась туда. Ее взору предстали Легор и Анреа. Кроме них никого не было. Легор сидел напротив бутылки аренской водки и наполненной стопки. Анреа сидел рядом с ним, однако было видно, что он не пил с Легором.

Увидев Онею, Анреа вскочил и тут же подошел к ней.

— Привет милая, ты как?

— Нормально, — ответила Онея, не спуская глаз с Легора, который никак не отреагировал на ее появление, — что тут у вас?

— Все как всегда... — мрачно ответил Андреа.

— В смысле? — не поняла Онея.

— Я влюбился... — не совсем внятно произнес Легор серьезным голосом.

— Как, опять? — удивленно и с усмешкой произнесла Онея.

— Не смешно, — буркнул Легор.

— И все же... опять? — рассмеялась Онея.

— Да ну вас... — обиженно сказал Легор и выпил очередную стопку.

Онея вопросительно посмотрела на Андреа, но тот покачал головой.

— Я уже два часа пытаюсь его образумить, но не получается.

— А Касс здесь? — спросила Онея.

— Да, в своей комнате, но мы к нему не заходили, а сам он не выходит.

— В смысле? — не поняла Онея.

— У него на двери висит палитра, — сказал Легор, — этому счастливчику уже повезло, а он двух дней здесь не пробыл! Не то, что я...

И с этими словами Легор отправил очередную стопку водки себе в желудок. Онея поняла, что Касса сейчас беспокоить не стоит, хотя она понятия не имела, что он там делает и самое главное, с кем. Сейчас ей важнее всего было привести в порядок Легора, потому что когда он оказывался в таком состоянии, это всегда приводило не к самым лучшим последствиям.

— Так, успокойся, — сказала она, садясь рядом с Легором, — и расскажи, кто она и что случилось.

— Она... — мечтательно произнес Легор, — она самая прекрасная девушка на свете... ее глаза бесконечно красивы, яркого бирюзового цвета, в которые можно смотреть до бесконечности...

— Так, давай без твоей литературной полемики, — остановила его Онея, — а то мы тут до утра просидим. Как ее зовут и что она тебе сказала?

— Ее имя Лайнеа... правда прекрасное имя? Я бы мог произносить его до бесконечности... Лайнеа, Лайнеа...

— Ясно... — задумчиво сказала Онея, — это как тогда, когда мы ходили в клуб на прошлой недели.

— Точно, — согласился Анреа, — только тогда он так сходил с ума три дня, только-только снова стал нормальным человеком. Теперь, я думаю, все будет иначе.

— Почему? — удивилась Онея, — сейчас тоже пройдет пару дней и все придет в норму, главное его не трогать.

— Не получится. Он знает ее имя и адрес.

— Думаешь, будет преследовать, как ту девушку месяц назад?

— Я ее не преследовал, — вмешался Легор, — я за ней ухаживал...

— Нет, ты ее преследовал, — сказала Онея, — она уже не знала, куда от тебя деться.

— Я думал, что она моя судьба!

— И сейчас тоже так думаешь? — спросил Андреа.

— Нет, на сей раз все иначе, — забормотал Легор, — теперь я в этом уверен. Вот знаешь как бывает, встретил человека, пообщался с ним, и понимаешь, что все, это навсегда. Что это судьба, и вам быть вместе до самой смерти.

— У тебя так каждые два дня, — сказала Онея, — и каждый раз все заканчивается одним и тем же.

— Ты права... — несчастно произнес Легор, — я неудачник, и быть мне одному...