Дело огня

Во всяком случае, господин Сайто его понимал. Сам верил только в то, что видел. Правда, и видел много лишнего.

— Первый раз ваш покорный слуга убил такого в шестьдесят четвертом. Несколько таких пытались поджечь большой храм Инари в старой столице. Уважаемый хозяин знает, как недостойные провинциалы относятся к пожарам в городской черте.

Слово за слово — и инспектор Фудзита рассказал инженеру Асахине о ночных поджигателях в Киото, а керосиновая лампа отбрасывала на стену тени Сайто Хадзимэ и Ранмару Тэнкена. Инженер не прервал гостя ни словом, только несколько раз подливал чаю — очень кстати: горло пересыхало быстро. А красный чай хоть и был хорош на вкус, но оставалась после него во рту какая-то кислятина.

— В общем, полной ясности добиться так и не удалось. Если это люди, то люди, с которыми что-то сделали. И не очень понятно, кто бы мог сделать такое с человеком. А если нечисть, то почему именно такая?

— Юрэй, — тихо сказал господин Асахина.

Господин Сайто на этот раз удивился. Для человека, не держащего дома приношения для ками, странно верить в неупокоенных мертвецов.

— Вы желаете, чтобы я помог вам в этом деле, — то был не вопрос. — И я помогу. Вы ведь наверняка знаете, где их логово.

Что-то прошуршало совсем близко.

Асахина двигался почти так же быстро, как тот летун в порту, — мгновение, и вот он уже распахнул рывком фусума.

В свете керосинки блеснули глаза мальчика лет восьми, одетого в юката явно с плеча... матери? Нет, по возрасту госпожа О-Аки никак не могла быть матерью этому мышонку.

— Отчего не спишь? — строго спросил Асахина.

Мальчик попытался поклониться.

— В доме чужой. Отец, извините за неловкость...

— Спать, — сурово сказал отец. — Да извинись прежде перед господином инспектором.

— Прошу простить неосторожного.

Неосторожного, надо же. Инспектор кивнул, принимая поклон мальчика. Не советовать же хозяину дома научить сына двигаться, не тревожа воздух, и дышать менее громко. Захочет, сам и займется.

— Ты много успел услышать? — продолжал расспрашивать Асахина.

— С самого начала. Папка, ты видел юрэя? Страшный он?

Асахина помолчал, подумал.

— Нет демонов страшнее тех, что поселяются у человека здесь, — он показал на сердце. — Злой человек хуже, чем юрэй. Иди спать, ни о чем не беспокойся. И вещи не разбрасывай, — вручив сыну тамадама, Асахина закрыл комнату.

— Как бы то ни было, — сказал он, поворачиваясь к инспектору, — их можно убивать. Когда господин инспектор идет брать их? Завтра? Или уже сегодня?

— Завтра. Или даже послезавтра. Господин инспектор хотел бы, чтобы новости о сегодняшнем визите дошли до всех, кому их положено получить.

Инженер опять кивнул. Даже в случае неудачи, чем больше выйдет шуму, тем лучше.

Задерживаться здесь уже не имело смысла: господину инженеру и так всего ничего оставалось времени на сон перед новым рабочим днем. Инспектор Фудзита откланялся и встал.

— Это было истинное лакомство, — несколько покривив душой, сказал он. — Я пришлю к вам человека. И, похоже, нам обоим придется воспользоваться вашим паровым чудовищем, чтобы попасть на место. Это как раз там, куда вы проложили временную ветку.

— Господин инспектор полагает, что так легче прибыть на место незамеченным?

— Господин инспектор полагает с точностью обратное.

Асахина сам подал обувь и проводил гостя на улицу. Опять показалась луна, и воровской фонарь был пока не нужен.

— У вас прекрасная семья, господин инженер. Чей это мальчик?

— Не знаю. Он сам не помнит. А у господина инспектора есть семья?

— Это имеет значение?

Асахина промолчал. Нет, это, конечно, не имело значения.

Глава 2

Горелый лес

Плоть моя сгниет

Пусть хранит тебя.

Предсмертное стихотворение Хидзикаты Тосидзо

Проехав полчаса в кабине паровоза, господин инспектор понял, отчего вошли в моду черные таби. От угольной пыли было некуда деться, и разговора тоже не вышло: котел гудел так, что приходилось кричать. Было бы тише, не задувай в распахнутые окна ветер, — но тогда они вчетвером с кочегаром и машинистом просто сварились бы заживо.

Асахина привык к такому общению, да и Сайто вскоре научился перекрывать шум голосом, но какой же серьезный разговор может быть, когда орешь через голову машиниста и кочегара? Ах, подумал господин инспектор, надо было взять эту штуку с ручным двигателем. Дышали бы сейчас свежим ветром, а не дымом. Нет же, захотелось прокатиться на драконе.

C другой стороны, инженер с центральной станции никогда не отправился бы на этой штуке к людям, которые поставили его станции некачественный тёс. Он приехал бы в экипаже — или поездом. А господин инженер Асахина известен своей практичностью. Значит — поездом. А пассажирские поезда до лесопилки компании, увы, не ходят. Нет в том необходимости.

— Хотел спросить, — крикнул господин инспектор. — Эта дорога, получается, вдвое длиннее, чем до Йокогамы, — почему ее на картах нет?

— Это временная дорога, — несмотря на то, что инженер тоже кричал, создавалось четкое впечатление, что он говорит тихо. — Насыпи нет. Просто выровняли грунт и положили шпалы. Когда участок станет не нужен — его разберут и перенесут на новое место. Удобно. Конечно, скорость не та — но зачем здесь скорость? И котел не потянет — он уже старый.

— Экономили?

— Нет, это подарок англичан. Мы у них брали займ. На линии Токио-Йокогама все машины новые, и обслуживают их англичане. А здесь мы обучаем японцев. Вот, Сёта-кун займет место машиниста на линии, когда у англичан закончится контракт.

— Кто, кроме ваших, знает, что эта ветка есть?

— Ну ее же видно... — удивился инженер.

Видно, конечно, видно. Глазами. Если смотреть. Если обращать внимание. Я знаю, как строили эту дорогу, от людей, которые ее строили. И я знаю кое-что о том, что находится в точке назначения, — от людей, которые там работали. А о кое-каких вещах не знаю почти ничего, потому что людей, которые были там, теперь нет нигде. Но для очень многих, господин инженер, того, что не нанесено на карту, просто не существует.

— Вам доводилось бывать... — инспектор сделал вид, что вспоминает, — в Кадзибаяси?

— Только на погрузочной станции. Деревня выше по склону. За лесом ее не видно.

Кочегар удивленно вскинул лицо — и тут же вернулся к работе.

— Да, Дзиро? — спросил Асахина. — Ты хотел что-то сказать?

— Я... — парень утер лицо полотенцем. — Вы извините, господин Асахина... не мое это дело...

— Смелей, — подбодрил инженер, передавая ковш с водой.

— Ну, как-то раз, пока грузили шпалы да уголь — тем летом еще — мы с Номурой — машинист, что сбежал потом, помните? — пройтись до деревни решили. Зимой-то больше к машине жмешься, либо в конторе сидишь, а летом — ну, сами понимаете, не все ж ящериц ловить...

— Ну-ну, — инженер, принимая от кочегара наполовину опустевший ковшик, отпил сам, потом передал Сайто.

— Хорошо, у местной бабы спросили, — продолжал Дзиро. — А то так бы до вечера загуляли. Деревня-то вверх по склону — в трех ри! И сгорела давно. У дороги — поселок для охраны да работников лесопилки. Так бы и проходили день до вечера!

Сходится. А еще идет узкоколейка — до шахты. Тянут волы. Шахтные же волы. Слепые животные и невнимательные люди — так многое можно спрятать. А вот что у них машинист сбежал, я слышу впервые.

— Что вышло с этим Номурой?

Асахина пожал плечами.

— Многие поначалу думают, что здесь нечто вроде колдовства, — и к вербовщикам идут охотно. А здесь — тяжелый труд, а главное, труд непривычный, по часам. Разочаровавшись, такие люди просто не приходят на работу в день после выплаты жалованья. Увы, господин Номура не первый и не последний.

— Когда он пропал?

— Осенью. Простите, здесь у меня записей нет. Дзиро?

— Да сразу после осеннего полнолуния.

Ничего не дает. Если он там что-то подглядел — почему его не убили сразу? Или вправду сбежал?

— И много народу так делает?

— Три-четыре человека ежемесячно, — Асахина поморщился. — Нанимается много отребья. Бродяги, поденщики. Люди боятся техники. Такие, как Дзиро-кун — исключение.

Напрягшийся было парень просиял.

— Долго еще?

Инженер глянул на часы, прикрепленные рядом с манометром.

— Минут пятнадцать — если нигде не размыло дорогу и не украли гайки.

— А что, воруют?

— Случается. Из гаек выходят хорошие грузила для сетей. Но на участке господина Мияги это происходит редко.

— Мало ходят?

— Мало воруют. И ходят тоже.

Господин инженер понимал, о чем речь. Господин инженер прекрасно понимал, о чем речь, с самого начала.

Последовало долгое молчание. Инспектор разглядывал карту. Её, как и транспорт, предоставил инженер — та, которой пользовались в полицейском управлении, не отражала текущей действительности. Наконец машинист сказал:

— Вот. Мы на месте.

По бокам дороги вздымались груды земли — выравнивая путь, здесь прорыли траншею примерно в три локтя глубиной. Затем показались штабеля темных древесных плах. Сквозь дым пробились два резких запаха — живого хвойного леса и дегтя.

И если хозяева не знают, что к ним едут с рекламацией, то узнают сейчас. Догнать и перегнать гостей на подъеме — проще простого. Но девяносто из ста — ко встрече уже все готово. Есть такое прекрасное варварское изобретение — телеграф.

Паровоз остановился. Их уже ждали — по меньшей мере, ждали поезда.

Сёта-кун остановил состав так, чтобы его удобнее было загружать: насыпь в этом месте устроили высокую и отвесную с одной стороны. Рабочие, взбегая по мосткам наверх, переворачивали над вагоном тачки — и бежали вниз за новой порцией угля. Рядом тут же начали с рук на руки передавать шпалы, укладывая на открытую платформу. Сайто выпрыгнул из кабины вслед за машинистом и с удовольствием прошелся по насыпи, разминая ноги. Дзиро, извинившись, побежал в кусты. Сёта, присев на какую-то плашку, принялся набивать трубку.

Обычно за этим грузом прибывал сюда помощник Асахины, Ояма Кэнъитиро. Сын купца, он плохо разбирался в котлах и рессорах, но хорошо — в цифрах. Асахина привык мыслить фунтами и стоунами, футами и ярдами, и не умел так быстро и ловко переводить их в сяку и кэны, каны и кины.

А это было нужно, потому что именно в канах и кинах считали уголь служащие господина Мияги, и именно в стоунах и фунтах составлена была техническая документация англичан. А впрочем, рекламация, которую господин Аасхина вез в портфеле, относилась не к количеству, а к качеству поставляемого товара.

— Вы! — крикнул он погрузчикам. — Да, вы, подите-ка сюда. Со шпалой вместе.

Виновато переглянувшись, рабочие потрусили в его сторону. Надсмотрщик, заметив неладное, тоже поспешил на верхушку насыпи. Асахина ждал, сделав суровое лицо.

— Это что же такое, — он ткнул пальцем в блестящую от дегтя шпалу. — Гляньте, экий сучище! А ведь записано же, что сучков быть не должно. Да разве такая шпала выдержит нагрузку? А позовите-ка мне сюда господина Синдо! А эту дрянь не сметь грузить!

Подумал. И рявкнул.

— Прекратить погрузку!

Надо сказать, погрузчики и не подумали ослушаться, а десятник — возражать. Пожалуй, тут даже паровоз не посмел бы возразить, а в нем железа было побольше, чем в десятнике.

— Нам могут не дать больше поговорить наедине, — спокойно сказал инженер. — У вас есть план?

Полицейский присел на пенек, сорвал травинку и принялся жевать.

— Нас пропустят. Нас достаточно мало, а наш противник достаточно тщеславен. Вы не беспокойтесь. Наше дело — поднять шум. Я доложил наверх и написал кое-кому еще. Броненосца, а спрятать его они не успеют, вполне хватит — это уже состав преступления.

Что доложил — это инженер не сомневался. А если этот кое-то будет не сидеть, а действовать... Впрочем, неумному Сайто бы писать не стал. А план... Что ж, бывали планы и похуже.

— Мне кажется, что вы слишком осторожны со мной и недостаточно с противником.

Полицейский подумал, кивнул.

— Я докладывал не по команде. Вернее, по команде я вообще не докладывал. Я пошел выше по линии и в сторону. Это компетентный человек — и переворот ему сейчас очень невыгоден. Не скажу, чтобы он был рад меня видеть, но он меня выслушал.

— Вы говорите о министре обороны.

Полицейский кивнул.

— Он не рискнет вмешиваться силами министерства. Особенно сейчас, после смерти Окубо. Вы же понимаете, там сейчас все напуганы и ждут подвоха. Если он начнет двигаться слишком резко, его самого могут обвинить в заговоре и попытке захвата власти. Ему нужны основания.

Основания. Если они здесь что-то найдут, это будут основания. Если их здесь убьют — инженера с важного государственного проекта и старшего инспектора столичной полиции — это будут основания. Если заговорщики дернутся раньше времени — это будут основания.

— Я не хочу рисковать, — извиняющимся тоном сказал полицейский.

Асахина бесшумно засмеялся — и все его лицо осветилось эти смехом.

— Окубо-сэнсэй, — сказал он, отсмеявшись, — среди всего прочего упомянул вот что. Для постройки железной дороги правительство хотело брать займ у крупных торговых домов. На самых выгодных условиях. Но купцы испугались вкладывать деньги в такое новое дело и отступились. Займ мы взяли у англичан. Окубо-сэнсэй узнал недавно, что господин Мияги, который в наших глазах был защитником этого займа, на деле очень много сделал для того, чтобы сорвать его. Он отговорил всех — и единственный внес свои деньги. Он получил заказ на шпалы, деготь и прочее — тут много чего делают для дороги. Как вкладчик, он в курсе дел концессии — а вот в его дела никто не может сунуть носа. Сюда идет господин Синдо, управляющий.

— Вижу, — кивнул полицейский, — а о концессии мне рассказали только вчера.

Действительно, что делать, как не смеяться. Один узнает от министра внутренних дел, второй — от министра обороны.

— Качество шпал упало в последнее время, — торопливо, почти не шевеля губами, проговорил Асахина. — Сильно упало. Они торопятся, господин инспектор.

И, договорив, он слегка поклонился управляющему.

Поклон управляющего был глубже — но без подобострастия, присущего десятнику, и даже... с издевкой? Да, похоже на то.

— Счастлив предстать вашим очам, господин Асахина.

— Прошу простить мое несвоевременное вторжение.

Если господин Синдо рассчитывал кого-то смутить, рассчитывал он зря. В области этикета люди из хана Мито могли дать пол-острова форы всем, кроме разве что урожденных придворных. Впрочем, господин инженер, пожалуй, мог бы постоять за себя и в окружении императрицы-матери.

— Что послужило причиной столь неожиданного визита?

— Будучи исполнен сожаления, скажу: недовольство качеством поставляемой продукции. Господин Флэннери порекомендовал сложить все забракованные шпалы на платформу и вернуть вам. Мы решили не утомлять грузчиков. Вот рекламация, подписанная господином Флэннери, господином Атари и вашим покорным слугой. Вынужден с глубоким прискорбием сообщить: еще один случай — и нам придется сменить подрядчика.