Женская логика

— Это на кого же охотиться...

— В Галактике имеется множество животных, для охоты на которых данное оружие будет слабовато. Есть и такие, на которых вообще лучше не нападать, целее будешь. И вообще, спасательный модуль предназначен для спасения, а не для ведения боевых действий. Оружие на нем не установлено. В него и этот-то карабин положили исключительно для страховки, на всякий случай.

— Подожди, ты же говорила, что можешь уничтожить всю планету, не сходя с места...

— Совершенно верно. Только зачем мне для этого иметь оружие?

— Не понял. А чем ещё можно уничтожить планету?

— Оружием, естественно! У вас на планете его столько, что на данную задачу вполне хватит. Достаточно позвонить какому-нибудь генералу, и голосом его президента отдать соответствующий приказ. Для гарантии можно позвонить нескольким генералам из разных стран. Дальнейшее они сделают сами.

— Но ведь существуют всякие коды...

— Они для меня не проблема.

— Ты знаешь, мне как-то не по себе оттого, что кто-то может взять и уничтожить все живое на Земле. Просто потому, что посчитает это целесообразным.

— Ты просто впервые об этом задумался. Ведь ситуация ни на сколько не изменилась. Всего-навсего, список лиц, владеющих "красной кнопкой" вырос на одного. И что, вероятность начала всеобщей ядерной войны от этого сильно выросла?

— Да-а, умеешь ты утешать...

— Не ломай голову над глобальными проблемами. Лучше осваивай данный карабин. Я его перевела в виртуальный режим, и ты сможешь стрелять, не боясь что-нибудь повредить. Отдача при этом будет вполне настоящая, так что синяк на плече гарантирую.

— Зачем тебе нужен человек с карабином, если ты можешь поднять в небо бомбардировщики и запустить стратегические ракеты?

— Мужчина должен уметь защищать слабую женщину. Отставить разговоры! К бою!

* * *

Солнечная Система.

2159г. от Начала. 201...г. по местному летоисчислению.

В этот раз я проснулся без уже ставшего привычным крика "Тревога!" а сам по себе. Повалявшись немного, я открыл глаза. Это когда никто не гонит, валяться в кровати не интересно, а когда ты каждое утро вскакиваешь по тревоге, то возможность просто полежать, ничего не делая, кажется немыслимым наслаждением. Ого, а это что-то новенькое! Посреди помещения, в котором я провел последнее время, стояло кресло. Точнее, не так. Кресло! Это было нечто, совершенно авангардного стиля, среднее между диваном и креслом стоматолога. При этом данный шедевр дизайнерской мысли имел очень уютный вид, в него так и хотелось завалиться. Ляля решила мне что-то показать?

— Доброе утро! — произнес я в пустоту — А что это такое?

— Доброе утро! Это твоё место. Располагайся!

— Так это не голограмма?

— Нет, это рабочее место пилота. Занимай его и наслаждайся зрелищем. Мы стартуем.

Я не заставил себя упрашивать и быстро перебрался с кровати в кресло. Вот так скоро разучусь по утрам умываться, оправляться и прочее. А потом совсем обленюсь, и буду только кнопки на пульте нажимать... Ага, обленишься ты. Тебе сидеть спокойно шило не даст. То самое шило, что у тебя от рождения в заднице.

Когда я расположился на сиденье, оно ощутимо задвигалось подо мной. Стало несколько тесновато, но, тем не менее, вполне удобно. А потом надоевшие уже розовые стены пропали, и я увидел вокруг тот самый сырой и мрачный лес, по которому я ходил совсем недавно. При этом у меня было ощущение, что я отсутствовал на Земле несколько лет. Вообще зрелище было сюрреалистичное: посреди заболоченного леса стоит суперсовременная мебель, а в ней развалился человек в серебристом комбинезоне.

— Ляль, а пол можно включить, а то без него как-то непривычно?

— Пожалуйста, только тогда у тебя будет ограничен обзор в нижней полусфере.

— Ну, мы же не собираемся в бой с кем-либо вступать?

— Нет, конечно. Нас вообще никто не видит. Маскировка спасательной капсулы рассчитана на то, чтобы спрятаться от любых сенсоров. Если корабль погиб, то, скорее всего, имеется в наличии противник. А для него такая капсула будет приоритетной целью.

— Стрелять по спасающимся — это у вас в порядке вещей?

— Если вражеские пилоты именно спасаются, то по ним никто стрелять не будет, их спасут и возьмут в плен. А вот если они удирают, то их постараются уничтожить, потому, что завтра они сядут в новый корабль, и будут снова убивать тебя или твоих друзей. Из того, что я узнала о вашей планете, следует, что у вас все обстоит точно так же. Благородство воина состоит не в том, чтобы отпустить недобитого врага, а в том, чтобы защищать свой народ.

Получив довольно резкую отповедь от Лаймы, я смутился (ведь глупость же сморозил) и постарался перевести разговор на другую тему.

— Какие у нас планы?

— Старт через пятнадцать минут. Потом около трех часов полета — и мы на месте. Для уменьшения расхода горючего полет будет проходить по самой экономичной траектории. Время старта выбрано исходя именно из таких соображений.

— А что у вас за горючее? Ты обещала рассказать.

— Слово "горючее" используется просто по традиции, ничто и нигде не горит. Просто выговаривать "субстанция, обогащенная энергетически-активными элементами" неудобно. Я буду объяснять все очень кратко, без подробностей. Да они тебе и неинтересны...

— Почему же, мне все интересно.

— Ты формулу бензина знаешь?

— Нет, зачем она мне?

— Управлять автомобилем тебе это нисколько не мешает. Так и здесь, подробности не нужны, достаточно знать общие принципы. Для выполнения любой работы требуется энергия. Она получается в реакторе за счет распада вещества. Распад полный, на выходе получаем чистую энергию, которую направляем в двигатели или в какие другие системы. Распадается абсолютно все, но разные атомы выделяют разное количество энергии. Естественно, для реакции стараются использовать те химические элементы, которые выдают как можно больше энергии. Поэтому, для того, чтобы работать длительное время, реактору нужен запас соответствующих элементов. Этот запас хранится в виде специальной жидкости, так удобнее. Жидкость эта обогащена нужными нам атомами, а при работе, она отдает их в реактор, который и производит энергию. Все то время, что мы занимались с тобой тренировками, конвертер выделял нужные нам вещества из окружающей среды и накапливал их в жидкости, залитой в баки модуля. До полного запаса еще очень далеко, но та энергия, что уже есть, позволит добраться до корабля и оживить часть его систем.

— А почему ты не стала заправляться "под пробку"?

— При той концентрации нужных веществ, что есть в окружающей среде, это будет слишком долго. Проще долететь до корабля, и использовать его возможности. На борту имеется универсальный дрон, который сможет провести поиск места, где этих элементов будет побольше. Да и добычу он позволит организовать эффективнее, на то он и универсальный.

— Слушай, ведь модуль стоял здесь много лет. Почему он не заправился автоматически, а ждал, пока ты ему прикажешь?

— Первоначально, программа была именно такой, как ты говоришь. При посадке спасательный модуль сразу же начинал поиск и наполнение своих баков. Только однажды модуль совершил посадку не на пустынной планете, а на обычном космодроме. Он сразу же обнаружил поблизости место с высокой концентрацией нужных элементов и начал добычу. "Месторождением" оказались баки стоявшего рядом транспорта. Рвануло знатно, были жертвы. После этого программу изменили. Теперь для начала поиска и добычи горючего требуется соответствующая команда.

— С горючим — понятно, с полетом, вроде тоже, хотя... Перегрузки будут?

— Нет, никаких перегрузок при таком режиме полета быть не может. Наши двигатели устроены так, что воздействуют одновременно на весь корабль. То есть, каждый атом получает одинаковое ускорение. Теоретически, это вообще избавляет от перегрузок.

— Судя по слову "теоретически", на практике получается не так?

— Не совсем "так". Ни один механизм не работает идеально, всегда есть погрешности. При малых ускорениях, с которыми мы с тобой сейчас полетим, все эти погрешности незаметны, но если двигатели работают на полную мощность, то всякие "лишние" ускорения способны разорвать корабль на части. Да и экипажу при этом не поздоровится. Чтобы этого не случилось, придумали компенсаторы. Они нейтрализуют возникающие перегрузки и, заодно, создают на корабле комфортные условия с нормальной гравитацией. Как ты наверняка догадался, они тоже не идеальны и имеют свой предел. В результате мы имеем три режима полета — штатный, когда перегрузок нет, боевой, при котором перегрузки терпимы и аварийный, когда люди теряют сознание, но корабль ещё не разваливается.

Я внимательно слушал Лялин рассказ, когда боковым зрением отметил нечто странное. Деревья вокруг меня стали уменьшаться в высоте, как будто проваливались под землю. До меня дошло, что это не деревья чудеса творят, это мы взлетаем! Отсутствие ускорения и привело к обману вестибулярного аппарата. Мне казалось, что я сижу неподвижно, а весь мир вокруг проваливается вниз. Когда висящее в воздухе кресло достигло верхушек, горизонт резко раздался вширь.

Красота-то какая! У меня просто не было слов, чтобы выразить свои чувства! Так и сидел, вцепившись в подлокотники, и смотрел, как плывет внизу зеленый покров леса, серебряные извилины рек, подернутые дымкой коричневые квадратики полей. Сколько времени я пробыл в таком оцепенении, даже сказать не могу, до того хорошо было! Из прострации меня вывел Лялин голос, раздавшийся в ушах.

— Ну, как тебе полет?

— Здорово! Никогда такого не испытывал! Конечно, на самолетах летать приходилось, но это... да ни в какое сравнение не идет! Просто волшебство какое-то! Завидую вашим пилотам, они такую красоту постоянно видят.

— Что ты! Какие красоты! Пилоту надо делом заниматься, а любование пейзажами его от работы отвлекать будет. Вот, смотри, что видит пилот.

Огромный мир вокруг меня пропал, сменившись привычным уже круглым помещением. Только вместо порядком надоевших стен кремового цвета всюду были экраны. На них ярко светились непонятные схемы, мигали разноцветные таблицы, пульсировали графики. У меня аж в глазах зарябило. Вдобавок тело ощутимо вдавило в кресло. Не то, чтобы очень сильно, но перегрузка ощущалась.

— Мы что, на пределе летим? Ты же говорила, что в штатном режиме нет перегрузок?

— До предела очень далеко. Просто при пилотировании малых судов, особенно вблизи поверхности, компенсатор часть ускорения оставляет. Это сделано для того, чтобы пилота не подвел его вестибулярный аппарат. Ты же когда идешь, не задумываешься о равновесии, твой организм его удерживает автоматически. Так и при полете, наличие части ускорения помогает пилоту управлять летательным аппаратом. Правда в нашем случае все это не требуется. Полет настолько прост, что достаточно выбрать необходимую тебе траекторию, а остальное сделает автоматика.

Многочисленные экраны исчезли, осталось только два. На одном изгибался непонятный график с кучей значков вдоль кривой, а на другом, поменьше, бежала вниз какая-то таблица. Перегрузка тоже пропала. Если бы не видел нашего старта своими глазами, ни за что бы не сказал, что мы сейчас на немаленькой скорости летим над Землей.

— До подлета к кораблю делать нечего — объявила Лайма, и я сразу же пристал к ней с вопросами. Вопросов этих у меня накопилось уже много, а в связи с непрерывными тренировками задавать их не получалось. Вот теперь все и разузнаю. Ну, во всяком случае, постараюсь. С пилотского кресла я перебрался на свою койку. Все-таки в этом кресле тесновато, а мое спальное место по комфорту соответствовало дивану. К тому же, общаться с Лялей мне намного проще, когда она в виде симпатичной девушки предстает. А когда я в пилотском кресле сижу, у нее это почему-то не получается, только лицо на одном из экранов.

— Расскажи, что это за корабль, на который мы летим.

* * *

— В своё время, в Империи была запущена в производство серия малых крейсеров типа "Сокол" Корабли получились весьма удачными, но вот служить им пришлось очень недолго. Не успели они вступить в строй, как инженеры довели до ума несколько прорывных разработок, и новенькие, с иголочки корабли оказались морально устаревшими. Пускать в утилизацию крейсера не стали. Их разоружили и раздали спасателям, медикам, ну, в общем, всем, кому нужен быстрый и надежный корабль. Несколько штук досталось научникам, для дальних экспедиций. Вот 514-й как раз на науку и работал, возил картографов и геологов.

Передо мной закрутилось трехмерное изображение корабля. Две усеченные пирамиды, соединенные основаниями, а потом сплющенные. Мне такая форма напомнила наждачный брусок, на котором я ножи точил.

— Это изображение из архива — пояснила Лайма — как выглядит наш корабль в действительности, я пока сказать не могу, у нас для этого сенсоры слишком слабые. Но он совершенно точно имеет повреждения, катапультирование спасмодуля вызывает разрушения, каждый раз разные. Подлетим поближе — увидим.

* * *

— Ляль, а какие они, другие планеты?

— Как можно ответить на этот вопрос? Разные они, очень разные...

— У нас, художники-фантасты рисовали иные миры не жалея красок. Растения фиолетовые, небо красное... Это как, соответствует действительности?

— И да, и нет. В Космосе встречается все, что угодно, но большинство жилых планет имеют вполне привычную для тебя цветовую гамму. Небо синее, трава зеленая. Мы живем в атмосфере, содержащей кислород, а это и определяет цвет неба. Хотя бывают и исключения, встречаются кислородные планеты, на которых все, как на фантастических картинах. Была я на одной планете, где все красного цвета.

* * *

Интерлюдия.

Дальняя База.

2081г. от Начала.

— Это что?

Несколько человек, стоящих возле вскрытого контейнера, с интересом уставились на Рея Семенича, ожидая ответа. Зампотех удовлетворять любопытство собравшихся не спешил. Он походил вокруг машины, потрогал загустевшую от времени консервационную смазку и пнул ногой массивное колесо.

— Это? Это шедевр имперской конструкторской мысли — роботизированная машина огневой поддержки, модель пять. Я надеюсь, что авторов этого — Рей еще раз пнул колесо — сгноили на самой поганой каторге. Ну, или хотя бы кастрировали, чтобы не плодить идиотов.

— За что ж ты их так?

— За то, что когда это чудо попытались применить, то эти машины начали стрелять во все, что шевелится, не разбирая своих и чужих. Что уж там напутали разработчики — я не знаю, но из боевых частей их быстро убрали. Я их в войсках уже не застал, но рассказов наслушался.

Народ с опаской косился на боевую машину. Выглядела она, несмотря на небольшие размеры, и вправду грозно — рубленые грани броневого корпуса, массивный цилиндр излучателя в башенке сверху, шесть здоровенных рубчатых колес.

— А нам она на что? Мы же вроде ни с кем не воюем?

— Наш начальник уже завалил командование заявками на технику. Вы все в курсе, что транспортных средств, особенно универсальных, нам не хватает просто катастрофически. А в отделе снабжения, похоже, окопалась какая-то сволочь. И этот гад шлет нам сюда все старье, которое валяется на складах. Вот и этот агрегат нашли в каком-нибудь забытом богами арсенале и прислали к нам. А в отчете поставили галочку, мол, все заявки удовлетворены.