Попаданец

— Хреново всё как-то получилось, Сндзи... — Мрачно хмыкнув, я повернулся к притихшим командирам. — Старшой, извини, что я тебя так подставил...

— А как всё должно было получиться, Каору? — тихо спросила Рэй.

Внезапно, ругань стихла и до нас донеслись всхлипы, переросшие в рыдания. Самые обыкновенные рыдания — в комнате заходилась в плаче простая четырнадцатилетняя девчонка. Что-то промелькнуло в глазах старлея, он выпрямился, одёрнул одежду... И, с видом бойца, закрывающего своим телом амбразуру дота, направился к аскиной двери. Немного потоптался и...шагнул внутрь! Мы с Кацураги с ужасом переглянулись, ожидая наихудшего варианта. Даже на лице вечно невозмутимой лейтенанта Аянами я увидел нескрываемое беспокойство! Но, ничего, кроме вялого всплеска негодования, не произошло. А, затем, возмущённые препирания сменились.... простым разговором, прерываемым лишь всхлипываниями Аски.

Так. Неужели это то, о чём я подозреваю! Ес-сть! Неужели! Похоже, всё складывается лучше, чем я предполагал!

— Тсс! — приложив палец к губам, я, радостно приплясывая припустил в коридор. Мисато и Рэй последовали за мной, пытаясь разобраться в происходящем.

Напротив двери Рэй я развернулся и заключил Кацураги в радостные объятия — Есть!!! Получилось, Мисато, получилось!

— Каору — паршивец, пусти немедленно! Уф! Немедленно отпусти меня?!! — донельзя изумлённая Мисато отчаянно пыталась высвободиться.

— Каору! Мисато! Что вообще происходит? Объясните мне пожалуйста? — Рэй стояла, требовательно глядя на нас — в её красноватых глазах удивление смешалось с беспокойством и тревогой.

— Рэй, прости пожалуйста, что втянул вас всех в свою идиотскую аферу! Обещаю, завтра я и Синдзи всё тебе объясним! — я с улыбкой повернулся к Аянами — Сейчас тебе лучше вернуться к себе — завтра понедельник — надо на службу.

— Да, Рэй, лучше иди к себе, потом мы всё тебе объясним. — поддержала меня Кацураги.

— Хорошо. — невозмутимо пожала плечами (точно как брат) Рэй — Спокойной Мисато. До завтра, Каору.

— Спокойной ночи, Рэй!

Подождав, пока Рэй зайдёт к себе, Кацураги развернулась, и, пришпилив меня, словно таракана гвоздём, взглядом карих глаз, прорычала

— А теперь, лейтенант Нагису, вы мне расскажете, что за аферу провернули с участием старшего лейтенанта Икари и младшего лейтенанта Сорью! И не вздумай, паршивец, хоть что-то утаить!....

Спустя полчаса покаяния, прерываемого ехидными комментариями Кацураги и моими возмущёнными оправданиями, истина наконец-то была выявлена.

— Вот видишь, товарищ майор, я — жертва обстоятельств. Даже, точнее, — жертва честолюбия и гордыни Аски! — подвожу итоги продолжительной исповеди. — Если бы Аска просто подошла к Синдзи, этого бы не произошло...

— Ню-ню — насмешливо покивала Мисато — Ещё скажи, паршивец, что она тебя насильно, за шкирку на дискотеки таскала! Так я тебе поверила! Синдзи с Аской он хотел помочь, поганец малолетний!

Кстати о Синдзи с Аской... Как эта парочка там поживает?!

Не дослушав Кацураги, я бегом пустился в 116-ю. Комната Синдзи была пуста. У Аски — тишина — ни потасовки, ни любовной возни. Не обращая внимания на устремившуюся за мной Мисато, я на цыпочках подкрался к двери Аски и прислушался. Тишина, даже дыхания не слышно... Странно...Покраснев как рак, я тихонько приоткрыл дверь в комнату (надо же — ни Рыжая, ни Син так и не удосужились её закрыть!) и сквозь проём шириной в ладонь приступил к визуальному обследованию помещения. Гм... На скудно освещаемой отблесками уличных фонарей кровати лежали герои нашей эпопеи. Спали они не раздеваясь — видимо отрубились в процессе разговора. Синдзи прижимал к себе свернувшуюся калачиком Аску.

У меня с плеч свалилась Джомолунгма. Отлично, всё сложилось почти как я планировал! Отчаянно матеря себя за мальчишеское любопытство, тихонько прикрыл дверь, развернулся и... столкнулся лицом к лицу с майором Кацураги! Глаза сверкают как у кошки, крадущейся за салом. От зараза неугомонная! Схватив её за плечи, вывожу в прихожую.

— Ну что они там?! Как, а?! — раздирающего её любопытства Мисато аж приплясывала.

— Да нормально. "Клопа придавили" — ухмыляюсь во весь рот

— ...?!!.

— Дрыхнут одетые. Аска, видимо, проревелась ему в рубашку и заснула, а за ней и он. Ничего не было.

— У-уу... — шутливо-разочарованно протянула Мисато.

— Да ладно тебе, чует мой хребет , после сегодняшней ночи ты вдоволь их ахов-вздохов наслушаешься. — я открыл входную дверь и повернулся к майорше и подмигнул — Как знать, может запаришься их слышать и сама нормальную пару себе найдёшь! Если что, обращайся!

— Ты на что это намекаешь паршивец?!! — Кацураги упёрла руки в бока меряя меня свирепым взглядом.

— На, то, что если понадобится с кем-то сойтись, то я тебе помогу. Может я смогу таким же макаром подсобить тебе и Кадзи! -Упс, язычина твой проклятый, Аскольд — нет ты своей смертью не помрёшь! И враги тебя не прикончат — их свои опередят, товарищи по оружью!

— Мне и Кадзи?!! ЧТО!!!

Бежать!!! Не везёт сегодня лейтенанту Нагиса с женщинами... Я рванул как ужаленный шершнем в афедрон сайгак. Одним прыжком залетел в хату, закрыл дверь. Которая тут же содрогнулась от страшного удара, сопровождаемого яростными женскими воплями: — КАОРУ, ПАРШИВЕЦ!!! НЕГОДЯЙ МАЛОЛЕТНИЙ!!! УБЬЮ!!!

Страсти по Штирлицу.

Хрумц... чавк... хрумц... чавк... хрумц... чавк... Персик поглощается без жалости и пощады. Обожаю точить фрукты, сидя на подоконнике и свесив одну ногу на улицу, наслаждаясь ночной панорамой Токио-3. С высоты восьмого этажа — она просто бесподобна. Мисато, застукавшая как-то меня в таком положении, материлась долго и изощрённо (Аскольд во мне визжал от вохищения — так крыть может только собрат из спецуры) и напоследок клятвенно пообещала сковырнуть младлея Нагису с подоконника самолично — с помощью снайперской винтовки. Вот и сейчас, сижу (в ожидании кацурагинской пули, зы-ы!), жру персики, наслаждаюсь окрестными пейзажами и думаю о своём, о женском.

А поразмышлять есть о чём. Сотрудник службы экономической безопасности второго отдела НЕРВ, лейтенант Гюнтер Шульц. Бывший штази (задницу даю на отсечение, что он начинал карьеру в этой конторе!) что-то уж слишком плотно стал общаться с комэском. Поводы для каждой встречи у него вполне весомые, но всё же... Контрики — серьёзный народ, что бы просто так клеиться (разумеется, ненавязчиво!) к старшему пилоту Евангелиона!

Антиресно, почему пилотами Евангелиона безопасники так липко заинтересовались только сейчас? Толи им раньше был недосуг, толи не хотели нервы бойцам раньше времени трепать. Е

* * *

ть твою животы!. Это ж-ж-ж не спроста, герр Мюллер! Мюллер, Штирлиц, Шелленберг.... Я не удержался и хрюкнул, вспомнив, как матюкался замком по воспитательной, когда увидел в казарме нашей роты фотки Штирлица с Мюллером на тумбочках — в эсэсовской форме, вскинувших руки в кличе "Хайль!".

Зз-зынь.. з-ззынь... Вот так всегда — только настроишься пошевелить мозгами, как тебя тут же начинают шевелить со стороны. Кто это ко мне ломится на ночь глядя? Придётся, подниматься, идти открывать.

— Каору, здорово! — Син внешне был спокоен, но, я почуял, что что-то не так. Бляха муха, опять какое-то западло от судьбы-на

* * *

щицы!

— Заходи, лейтенант.

— У меня к тебе дело, младлей.— Ого, с какого переляку Синдзи стал оглядываться, заходя в хату к коллеге?! Обычно, это я, перед тем, как нырнуть в какое-то помещение, старательно зыркаю по сторонам. Такого обострения подозрительности у комэска (хотя, он — хронический параноик) давно уже не было. — Слушай, Аскольд, надо кое о чём поговорить.

— Да не вопрос, присоединяйся!. — Похоже, не одного меня начинают телипать происходящие вокруг непонятки. — Двигай к окну, там потреплемся.

— Ну, изливай душу, сын мой Икари. — Пасторским тоном начинаю разговор, снова угнездившись на подоконнике и вооружившись персиком. — Бери фрукт, присоединяйся к трапезе и зачинай исповедь.

— Я по поводу того парня из второго отдела, Шульца. Он, похоже, что-то почуял. Знаешь, я подозреваю, что Гюнтер роет не только из-за собственных подозрений, сколько по наводке начальства.— Ого, стоит подумать о клизме, как тут же появляется медсестра с криком что у всей палаты запор. — Боюсь, но, похоже, нами заинтересовались по-настоящему.

— Син, ничего сверхестественного я в этом не вижу. Похоже, у безопасников и психов уже накопилось достаточно подозрений и вопросов, чтобы начать действовать. Сразу паковать и тащить в кабинет на допрос с пристрастием нас не будут — мы — эскадрилья Евангелион, а не какая-то вахтовая охрана. Поэтому, и прорабатывают потихоньку, с чувством, с толком, с расстановкой.

— Ага, а разрабатывать объект приказано сотруднику экономической безопасности. — Син вертя в руках персик, грустно усмехается. — Видимо на нас слишком много бабок попилили.

— Ежу ж понятно, что на нас миллиарды пилят. Что касается видовой окраски этого фрица, то сие не суть важно — контрики всегда были и будут одной, дружно спаянной кодлой. Под самыми разными вывесками и покраской. Тут, главное — не название, а — задачи, задание и технические возможности. В прошлой жизни мне приходилось зачищать базы ваххабов в Ставрополье и Калмыкии, напялив форму судебных приставов, — полагали, что так меньше вызовем претензий со стороны прогрессивной общественности.

— Но почему именно обэхаэсэсовец? — Комэск принялся задумчиво грызть персик. — Типа, если меня будет обрабатывать экономист, а не контрразведчик, то я дёргаться меньше буду. Не проще ли использовать для такого Мисато, Акаги или Габриэлу?

— Ты, ведь, неспроста прибежал с шухером. По ходу, контрик потянул тебя на серьёзный разговор.

— Угадал, мы договорились с ним встретиться тэт-а-тэт завтра. — В глазах Виктора-Синдзи появился странный блеск. — В той кафешке возле парка, где мы с тобой обычно зависаем.

— Молодец, комэск, место выбрал правильно. Ну, а я, так понимаю, на время встречи нужен буду тебе где-нибудь поблизости. Держа в прицеле бесшумной винтовки черешню герра Шульца. — Интересно, наверное, выглядит со стороны кровожадная усмешка с весёлым прищуром у младлея Нагиса. — Согласен. Эрзац-глушитель сварганить не проблема — остальное дело техники. Гм.

— Ну да, хлоп и всё, нет человека — нет проблемы. — летёха не менее кровожадно ухмыльнулся, затем с фальшивым огорчением вздохнул. — Только вот, пристрелить его нельзя — сразу пропрёмся.

— Правылно думаэш, гэнацвалэ! Молодэц! Дэржи пэрсык, дарагой! — Бросаю очередной фрукт комэску. — Его вообще нельзя убивать, если точнее, ему, вообще, сейчас нельзя умирать. Ни в бою, ни в ДТП и в прочих тэдэ и тэпэ. Уход этого стрекулиста со сцены сразу ставит под вопрос карьеру пилотов Икари и Нагиса, ферштейн партайгеноссе Штирлиц? .

— Тогда как будем действовать? Нам нельзя продуться, иначе получим армагедец по полной программе. — В глазах командира появилась та самая сталь, которую я видел перед схваткой с Израфиилом. — Играть идётся по крупному. Правду выкладывать не буду, но дыму придётся напустить.

— Серьёзное шоу для серьёзных дядечек. Типа, мы засланы настолько серьёзной конторой, что будем выходить на контакт с самим Гендо или его замом "стариком Козо" и не ниже? Я же, в свою очередь, нужен буду для подстраховки, ну и окончательного додавливания герра Шульца.

— Вот именно. Разговор по-взрослому между взрослыми. — Синдзи взглянул в упор, зрачки как гвозди в меня вогнал. — Ты как, Аскольд? Со мной?

— А с кем мне ещё быть? Или предлагаешь мне со спущенными штанами и повинной головой прийти в ЗИЭЛЛЕ?— Я в свою очередь вкручиваюсь в Сина красными буркалами. — И, будь другом, — КАОРУ! Жучки в нервовских помещениях персонала ещё никто не отменял. А теперь, давай продумаем, как мы будем действовать — кто кого страхует и прикрывает, кто и что говорит...Не факт, что при разговоре они не будут пасти тебя и меня всей гопой.

Завтра Гюнтеру Шульцу предстоит интересный разговор. Не с подростками — с парнями постарше, уже понюхавшими пороху, глядевшими смерти в лицо и умиравшими...