— К перегрузкам ему не привыкать. Ты же 'свечек' с 'колоколами' и другими акробатическими изысками пилотирования делать не собираешься. У тебя не 'МиГ' и не 'Сухой'. А за него не бойся, выдержит. Крепкий. Расчётная боевая нагрузка самолёта — тонна. Вы оба вместе весите не больше ста шестидесяти килограмм. По восемьдесят на брата. Плюс минус. Техники снимут вооружение, зальют горючего под завязку и полетишь как миленький. Даже вернёшься. Вот маршрут. — Дмитрий вывел на экран карту.

Пилот вник во все ориентиры, кивнул:

— Задача ясна, сделаю. Доставлю в целости и сохранности. Расстояние компенсирую высотой. Потолок самолёта — пятнадцать километров. Если потом на бреющем полёте на одном двигателе... — пилот углубился в терминологию.

Дмитрий внимательно выслушал, кивнул:

— Иди, проверь самолёт. За Скорпионом прибудешь через два с половиной часа. Я вкатил ему дозу снотворного на три дня, но он проснётся гораздо... гораздо раньше. В последнее время становится невосприимчив.

* * *

Святослав широко улыбнулся, завидев с холма дальние стены Царьграда. Два дня пути, и Константинополь узрит мощь мечей русичей. Цитадель распутства падёт, давая рождение новому миру — новой Державе от Волги до Адриатики, от Ладоги до Пелопоннеса. Центром мира станет Переяславль Дунайский. Знамя Перуна воссияет на ярком солнце. Род узрит могущество детей своих.

Скорпион погрустнел, читая мысли предка. Призадумался, расставляя по полкам беседы с почившим волхвом, своё знание были, вариантов принятой официальной истории и намёки Рыси.

Великая получилась бы держава, несмотря на все старания новой веры. Навсегда заперла бы цивилизации Европы от полудиких кочевников Азии, как некогда павшая Троя. И не важно, что держава Святослава вряд ли переживет своего основателя. Пусть его сыновья или даже внуки поделят её. Если б только Святослав прожил еще лет пятнадцать-двадцать. Лишь бы выросло новое поколение, привыкшее к существованию в едином пространстве. Это уже совсем иная Русь, даже если принимает павлианство, как вернее называть принятое Владимиром христианство.

От учения Христа там почти ничего не осталось.

Скорпион погрустнел ещё больше, сконцентрировался на вожде, стараясь понять, что же случилось на самом деле.

Русый длинный чуб упал на голое плечо двадцативосьмилетнего князя. Изрезанное вязью обережных татуировок правое плечо напряглось. Ладонь крепко сжала эфес богатырского харалужного меча из лучшей булатной стали. За плечами висели простые, добротные ножны — князь роскоши не любил, ценил простоту и удобство.

Обереги и свастики на руках князя отражали лучи светила. Вязь орнаментов и ликов солнца сплетались на груди с парящим соколом — тотемом деда — Великого Рюрика. Балтийского славянина, сплотившего разрозненную проклятой Византией Русь. Русы и славяне народили поколение потомков — русичей. Их он и вёл сегодня в бой. Лучших мужей в своей старшей дружине.

Волхвы украсили руки конунга ещё по молодости, когда, побывав в проклятом всеми богами Константинополе, где он с негодованием отверг предложение матери принять рабское крещение. Того позора, что пережила вольнолюбивая душа руса в двуличном граде, простить матери не мог. Не зря дядька Олег Вещий, двумя тысячами ладей взял лживый город, да отец — Великий Игорь, уйдя от 'греческого огня', через три года пришёл и отомстил за поражение.

Скорпион едва не выпал из родового сна — с татуировками оказался прав. Собственные глаза не обманывали.

Святослав повернулся. Широкая, добродушная улыбка голубоглазого князя взяла за душу. Пышные усы блестели на солнце, подбородок был брит, кожа оскоблена ножом до синевы.

Скорпион радовался, рассматривая при жизни рослого, широкоплечего князя, разбившего иудейский Хазарский каганат. Страну работорговли, которая полтора столетия не давала покоя Южной Руси сразил он. Всем была ненавистна проклятая Хазария, собирая кровавую дань 'белыми девицами' — дочерьми, да мечами булатными, лучшими мечами того времени, что для каждого славянина был как сын.

Гений полководца из рода ясных соколов позволил молниеносно с малой дружиной в один 965 год от Рождества Христова разбить орды самого лютого врага на его же территории. Причем в степях, где славянам было биться не с руки. Не привычно. Святослав ударил в самое сердце, разбив у столицы Итиль тридцатитысячное наёмное войско.

'Вот кому надо было памятники по всей Руси ставить, так это Святославу Хороброму, а не красной угрозе здравому смыслу в лице дядюшки Ленина, утопившего треть населения в крови революций', — прикинул Сергий.

— Отец!

Скорпион обернулся вместе со Святославом.

К вершине холма спешил паренёк лет двенадцати с длинным, русым чубом и такими же голубыми глазами, как у отца. Точная копия князя. Молодой княжич.

'Стоп!'.

Скорпион судорожно перебрал в памяти даты, приметы известных сыновей Святослава. Княжич не был похож на Ярополка, тот в это время молод. Должен остаться в Киеве. И не Олег, тот чернявый, ещё моложе. Правит во Вручье (ныне Овруч), столице древлянской вместо сожженного Ольгой Искоростеня. Даже не Свенг, 'боевой сын', который ходил с отцом на Хазарию, да остался править теми землями под Тмутараканью, забытый историей. Летописцы нарочно предадут его имя забвенью, словно и не было. По всей истории о нём напомнят лишь византийцы, обронив, что сын Святослава Свенг сильно помог подавить мятеж в 1015 году в крымских владениях Византии, взяв в плен мятежного князька — крещеного хазарина Георгия Чулу.

А этот паренёк ни в коем случае не был похож и на Владимира. Тот сослан князем в Новгород, упрямым боярам на потеху. Ему лет ещё меньше — младшой. Святослав проклинал день, когда испив ромейского вина, поддался соблазнам Малуши. Добран или Добрыня на народный лад, подобрал точное время, чтобы подложить хмельному князю ключницу на ложе. Не забыл воевода и испросить новгородских послов взять младого Владимира себе на княжение, под своё воспитание.

Дабран исправно отработал долг рабовладельческим кланам Хазар, человеконенавистникам со своими понятиями и верованиями. Робичич, сын рабыни, был наполовину хазарской крови. Отродъем того государства, которое травило Русь, которому Святослав вонзил в грудь меч, позволив издохнуть. Но князь никак не мог догадаться, что по клинку того меча и его руки коснётся незримый яд.

Святослав не любил незаконнорожденного ребёнка Владимира, вспоминая единственную слабость жизни, которая так плачевно обернулась для Руси в дальнейшем. Но убить не поднялась рука, хотя по традиции полабских русов, от которых происходил его род рюриковичей-варягов, отец мог убить нежеланного младенца — выблядка . Это было в порядке вещей. Но дрогнуло сердце князя.

Скорпион записал в память образ молодого княжича, чувствуя, что что-то незримое тянет назад — действие лекарства заканчивалось. В голове прокатился печальный сумбур. Так кто же этот княжич? Пятый сын Святослава? Самый любимый, которого взял с собой в поход? Истинный наследник?

Какая теперь разница? Повторение прошлого ведет к повторению его последствий. Прошлое нужно помнить ровно настолько, чтобы не переоценивать свое настоящее...

— Княжич! — Закричал Скорпион, просыпаясь. — Княжич!..

В уши ударил свист турбин, тело ощутило вибрацию. Сергий осознал себя в тесной кабине, парящим высоко над землёй среди янтарных облаков заходящего солнца.

— Парень, ты поаккуратнее. Кабинка одноместная. Я хоть и снял всё вооружение, но ежели кнопку катапультирования нажмёшь, нам не повезёт, — раздалось за спиной. — Я-то, может, и верю в реинкарнацию, но умирать по весне не с руки. Солнца ещё не наглотался.

Скорпион собрал мысли в кулак, заставил сердце успокоиться, повернул шею. Периферийным зрением поймал шлём пилота, худощавую фигуру в сером защитном комбинезоне. Вспомнил свои последние шаги перед родовым сном. Выходило, что сидел у пилота на коленках.

'Ну, батя! Опять со своим лекарством намудрил? Всё не верит, что тренированный организм может и без сна, просто надо нормально перестроиться. Надо будет сделать организм полностью невосприимчивым к снотворному. Может, пригодится'.

— Мы в самолёте, что ли? — Бросил Скорпион через плечо.

— Так точно, — ответил пилот. — В самой серёдке, точнее в 'клювике' Яка.

— Он же одноместный!

— Я тоже пытался твоему отцу объяснить, но... не поверил. Так что не ёрзай, ног уже не чувствую. Хорошо, что педалей нет, так бы разбились.

Скорпион почесал нос, хмыкнул. Стараясь уменьшить вес тела, сонно спросил:

— А куда летим?

— В тайгу твою. Природу, мать её... А-а-а, ноги что-то оттекают. Ты никак лишний вес сбросил? Я что-то в шлеме ничего не чувствую, насморк.

— Слушай, не умничай, а то сам поведу. Нас немного учили. Это же почти как танк? Да?

— Вот уж нет, — запротестовал пилот, — штурвал не отдам. Из танка можно вылезти, а отсюда только катапультация. Или головой вниз. Но гравитация не простит.

— Долго ещё?

— Со скоростью 1800 километров в час? Ещё минуты три. Сейчас пойдём на снижение. Держись. База передаёт, что к нам спутник стал присматриваться. Надо под облака. Подальше от всевидящего ока глобального предиктора.

Внутренности взмыли вверх вместе с самолётом. Желудок попросился на выход.

— Хорошо, что не ел. Третьи сутки не до еды. А то бы не до предиктора, — пробурчал Скорпион.

— Да ладно, там под ногами тряпочка есть, отмыли бы. И не такое бывало, — ответил пилот, сбавляя скорость. Серебристая птица пропала в облаках, нырнула к земле. Пилот напомнил. — Дмитрий Александрович говорил, что ты любишь нагрузки.

— Люблю. Только со своим полным весом! Хочешь ещё раз ноги отсидеть? Я могу вернуть, как было! — закричал сквозь поднимающийся гул в кабине Скорпион.

— Нет, нет, нет, вон уже твоя полянка, твой лесок. Деревца там всякие. Это такие палки, торчащие из земли, порой с листьями. Сейчас опушечку найдём, и будешь гулять на воле. А там уже делай, что хочешь. Я и на базе насмотрелся на твои способности. Я лучше в небе полетаю. Не готов ещё к таким зрелищам.

Сопла поменяли расположение на девяносто градусов. Турбины добавили мощности, удерживая на весу железную птицу в горизонтальном положении. Пилот сверился с дисплеем в шлеме, сориентировался и посадил самолёт на видимой ему полянке.

Крышка кабины отворилась, впуская свежий тёплый воздух и звуки леса. Скорпион перегнулся через край, повис на руках, прощаясь с пилотом.

— Спасибо, что подбросил. Скажи Дмитрию, чтобы кто-нибудь из ребят мотоцикл к условному месту в воскресенье вечером подогнал. Пешком на экзамены не успею.

— Передам. Обязательно передам. Ну, всё, хлопец, гуляй, а я полетел. Керосина может не хватить. Не хотелось бы потом пешком до базы. Не здешний я, заблужусь.

— Не переживай. Дмитрий в один из приоритетов развития поставил переход сначала на твёрдое топливо, а потом вообще что-то футуристическое получится. В следующий раз точно долетишь. Не всё так плохо.

— Чудные вы. Ну, да будем надеяться.

Скорпион отцепил руки, падая с высоты двух с лишним метров в траву. Приземлился с перекатом. Отбежал на безопасное расстояние, махнул пилоту.

Стекло кабины вернулось на законное место, отрезав пилота от внешнего мира. Сопла вновь загудели, взвыли, сжигая траву и выкидывая в воздух едкий дым. Як-141 оторвался от земли. Пилот поиграл с пультом, заставил 'птичку' махнуть крылом, потом носом, и резко стал набирать высоту. Взмыл в небо.

— Вот и инопланетные технологии. Вместо многомиллионных фильмов ни о чём, лучше бы науку развивали. И не так бы летали, — пробурчал Скорпион, провожая птичку с горизонтальным взлетом под прощальные лучи заходящего солнца.

Вечер плавно вступал в свои права. Солнце опускалось за небосклон, окрашивая небо кистью незримого художника в малиновые оттенки. Скоро наползут сумерки, зажгутся первые звёзды. Скорпион вдохнул полной грудью, ощущая, как соскучился по природе. Повернулся и невольно вздрогнул. Перед глазами во весь статный рост стоял хмурый Рысь, скрестив руки на груди. Русые, длинные волосы трепетали на ветру, синяя повязка на лбу их едва сдерживала.

— Я рад тебя видеть, долго ждал. Но раньше ты пешком приходил. Времена изменились, или повзрослел?

— Прости, брат. Опаздывал.

— Дело не во времени. Мне пришлось порвать защитный кокон непрогляда, чтобы самолёт совершил посадку. Я его полгода налаживал, сам знаешь. Мне до возможностей деда ещё шагать и шагать. Всё приходится своим трудом, путём проб и ошибок, — Рысь немного помолчал и добавил. — Эх, устал я что-то.

— Да не моя вина, брат. Отец вмешался, все карты переиначил. Я проспал этот момент.

— Ну ладно, чего на родню пенять? Рад тебя видеть. Пойдём, самовар поставим, — Рысь улыбнулся, суровый взгляд растаял.

Приёмные братья крепко обнялись. Вдвоём пошли к дому, где на веранде уже парил самовар и воздух смешивался со сладкими запахами выпечки.

— Брат, я тоже рад, — Скорпион замедлил шаг, — слушай, я пока летел, мне сон один родовой приснился. Ты знаешь о пятом сыне Святослава? Он его с собой в дружине в последние походы.

Рысь невольно остановился, печально выдохнул:

— Мечеслав? И откуда ты знаешь про Мечеслава?

— Я не знал, как его звали. Я не досмотрел. Времени не хватило.

Рысь первым взошел на крыльцо, разлил по чашечкам чай, придвинул резные пиалки с пятью сортами мёда. Убрал тряпицы с тарелок, полных сладких ватрушек, домашнего печенья, бубликов, снова вздохнул:

— Всё-то ты знаешь. Я сам недавно докопался.

— Ну, рассказывай, рассказывай скорей.

Скорпион старался не смотреть на накрытый стол, но подлое зрение послало сигнал мозгу, что под руками настоящая еда, ресурс. Обоняние тут же уловило тепло, свежесть печёного. Даже ветерок вступил с ними в союз, вызывая аппетит. Мозг взбунтовался, отвоевав себе часть тела. Рука своевольно потянулась за добычей, пальцы цепко вцепились в мягкое, горячее, слоёное тесто.

— Мечеслав — любимый сын князя. Ему Святослав Хоробрый пророчил владение своими землями, что построит после взятия Константинополя. Двенадцать вёсен парнишке было. За два дня до рокового события он доказал своё право на ношение взрослого оружия. Ты же помнишь, сколько весил взрослый харалужный меч?

Скорпион кивнул:

— Не всякий взрослый воин поднимет. Но там все богатыри были, лентяев в старшей дружине Святослава не наблюдалось, сам ратным был и другим спуску не давал. Этого даже из летописи выкинуть не смогли.

— То-то и оно, — подтвердил Рысь. — Не привык паренёк быстро к новому мечу, а старый уже взять не мог. Гордость.

— Драка? Битва? Что там было? — Скорпион уже безжалостно поглощал труды долгих часов старания Рыси за русской печкой.

— Тут сразу и не объяснишь. В дружине князя были не только русичи — потомки славян и русов. После побед к нему присоединились болгары и племена печенегов, а так же местные проводники и прочие наёмники. Непримиримые враги шли за Святославом рука об руку, разногласий не было. Ты же знаешь, как обычно воюют печенеги?

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓