Превратности судьбы, или жизнь вселенца-2

— Искин, после проведённого ремонта реальность существенно изменилась: уже не будет гравитационного воздействия с орбиты на меня любимого, а значит, все коммуникации ПАЭ останутся целыми, не произойдёт наша встреча через два года, должна измениться моя судьба. Я — учёный. Вижу себя именно в такой роли и хочу посвятить оставшуюся жизнь изучению наследия моих предков — Древних. Меня интересуют в первую очередь вопросы моментального перемещения между мирами, или телепортация. Хотелось бы пройти путями Древних, посетить оставшиеся узлы сообщений между мирами, понять, как они функционируют. Ты можешь мне в этом помочь?

— Да, умеешь же ты ставить в тупик своими просьбами... Хотя, есть один вариант, который позволит выполнить твою просьбу и не нарушить запрет на разглашение секретной информации. Думаю, ты понимаешь, что Древние пришли на место других, ещё более древних жителей этой области космоса, называемых Сеятелями. Древние изучали наследие Сеятелей, улучшали и, конечно, совершенствовали его.

До того момента, как я стал искином этого ПАЭ, я использовался учёными, изучавшими наследие Сеятелей. Кое-какая информация об этих исследованиях сохранилась в моей памяти. Никто никогда не обязывал меня сохранять её в тайне, тем более, что моя память при перемещении на работу сюда была хорошо вычищена. Я не виноват, что эта работа была выполнена некачественно и кое-какая информация осталось. Тебя интересует эта информация?

— Конечно! Только смогу ли я ею воспользоваться? Если наследие Древних во многом не расшифровано нами, их потомками, то что говорить о наследии Сеятелей?

— Ты говорил, что считаешь себя учёным? Вот и покажи, на что ты способен! Тем более никаких научных секретов Сеятелей я не имею. В моей памяти сохранились только координаты нескольких узловых точек на перекрестке путей Сеятелей, используемые ими для перемещения в космическом пространстве, которые были найдены Древними. И один ещё артефакт в виде кристалла памяти для их открытия. Куда ведут эти пути — мне неизвестно. Поможет ли тебе в твоих научных исследованиях переданная мною информация — тоже. Но ты будешь иметь и координаты этого ПАЭ: сюда можно попасть, пройдя чередой узловых пунктов. То есть, ты всегда сможешь вернуться обратно в этот мир.

* * *

Ден получил от искина всю информацию о древнейших путях Сеятелей и начал подготовку к путешествию по этим путям. Как говорится, нищему собраться — только подпоясаться. Так и Ден ещё раз внимательно перебрал содержимое своего рюкзака, надел комбинезон-скафандр Древних, и с помощью искина активировал артефакт. Практически в тот же миг он оказался в какой-то пещере, посередине которой имелся высокий постамент со скульптурой неизвестной женщины. Не успел Ден осмотреться, как из одной из плоскостей постамента, сделанного из дикого камня, появился молодой мужчина, тоже с изумлением разглядывающий его...

Часть вторая. Серая жизнь вселенца.

Глава первая.

Двухэтажный рейсовый междугородный автобус, на котором Макар Алексеевич Рогов ехал в Таллинн из Санкт-Петербурга, наконец добрался до Ивангорода. Сто сорок километров дороги, которую можно назвать таковой только с большого бодуна, и три с лишним часа езды по ней наконец остались позади. Здесь располагался пограничный переход между Россией и Эстонией.

Макар Алексеевич перед самым въездом в город наконец очнулся от дремы, навеваемой покачиванием салона автобуса.

"Надеюсь, в Эстонии дорога будет получше. Все же — главная магистраль, соединяющая прибалтийские республики с родным Питером. Думаю, не смотря на несколько туристских автобусов, прибывших сюда ранее нас, мы пройдем границу без очереди: все же рейсовый автобус, следует по расписанию ..."

— Уважаемые пассажиры! — водитель автобуса взял в руки микрофон,— Придется подождать! Впереди нас четыре туристских автобуса, которые объехать невозможно: всего одна колея. Простоим здесь не менее двух часов. Из автобуса выходить не разрешается. Я отлучусь ненадолго, попробую что-нибудь предпринять, только, скорее всего, из этого ничего не получится. Но попытка — не пытка! Прошу сохранять спокойствие и выдержку. Расписание автобуса будет нарушено: по плану, недавно согласованному погранцами России и Эстонии, нам отпущен на переход границы всего один час, фактически будет потрачено не менее трех.

"А ведь не хотел ехать автобусом! Поездом ненамного дороже, зато расписание четко соблюдается, да и по времени то на то и выходит. И пройтись по вагону можно; кости старые размять... Да все сын, Саша: "Поезжай да поезжай на автобусе". Привык на своем автомобиле границу переезжать: быстро, мол. Конечно быстро! В автомобиле два — три человека, а в автобусе — пятьдесят! Пока погранконтроль пройдут, потом с вещами таможню, да еще дважды: российскую и эстонскую границы: вот уже час — полтора и прошло."

Макар Алексеевич Рогов — семидесятилетний, ещё крепкий мужчина в "расцвете лет", ехал в Таллинн в спа-отель Pirita, куда сын купил ему путевку на неделю как подарок к юбилею. Сам то он часто бывал в этом спа-отеле и тот очень ему нравился: прекрасный сервис, питание, процедуры, бассейн... Да и в Таллине есть, где погулять, отдохнуть.

Макар Алексеевич был уже двадцать лет вдовцом: жена еще в девяносто пятом, возвращаясь из командировки на автомобиле домой, попала в аварию и погибла. Он долго убивался по любимой жене, но ведь не вернешь? Да и время лечит. Хорошо, что есть сын, внук и внучка. Только о деде вспоминают не часто, в основном на дни рождения. А так, жить в одиночестве уже привык. Отличная двухкомнатная квартира на проспекте им. Тореза недалеко от метро, пенсия, кое-какие накопления на старость в банке, полная независимость. Друзей вот почти не осталось: кто помер, кто уехал. Но Макар Алексеевич не унывал. Имея две профессии: инженера-электрика и финансиста, проработав в закрытом НИИ, а потом на собственной фирме всю сознательную жизнь, до сих пор часто привлекался для консультирования тех или иных вопросов, связанных со своей прошлой деятельностью.

Наконец появился водитель автобуса.

— Уважаемые дамы и господа! Единственное, что удалось сделать, это получить разрешение для пассажиров покинуть автобус и посетить помещение погранперехода. Только не все и не сразу: там и так полно пассажиров туристских автобусов, ожидающих пропуска через границу.

Макар Алексеевич вышел из автобуса. С места остановки автобуса просматривалась старинная крепость. Он постоял, полюбовался, пожалел, что сейчас нельзя сходить, вблизи посмотреть, что там есть внутри. И направился в помещение погранперехода. Там ничего интересного, кроме туалета, не было.

"Еще два часа ждать нашей очереди, а может быть и больше. Поспать, что ли?"

Он вернулся в автобус: там никого не было. Устроился поудобнее на своем месте, откинул спинку сидения, вытянул ноги и заснул. Через несколько минут после этого в багажном отделении автобуса сработало взрывное устройство. Взрыв бы такой силы, что автобус подкинуло вверх и он загорелся. Когда пожар ликвидировали, нашли только останки единственного пассажира, остававшегося в автобусе.

* * *

— Макароня! Макароня! Что с тобой? Вставай! Владимир Степанович! — кричал лучший друг Вовка Смирнов, стуча ладонью по крыше кабины грузовой машины, на которой они ехали в кузове, — Макар упал и не встает! У него кровь и голова разбита!

Вовка старался посадить приятеля на лавку, но тот все время падал на бок. Наконец, машина остановилась.

— Чего стучите?! — раздался голос Владимира Степановича — завхоза ивангородского детского дома — интерната, высунувшегося из окна грузовика.

— Макар убился! На кочке машину подбросило, он упал на пол кузова, ударился головой о край лавки. Кровь хлещет, а сам лежит без движения.

Завхоз встал на ступеньку перед дверью кабины и заглянул в кузов. Макар Рожков лежал на полу кузова, голова его была в крови, он не двигался.

— Гони в больницу! — крикнул он водителю, сел около него и захлопнул дверцу.

Машина помчалась в районную больницу, своими гудками разгоняя встречные и попутные автомобили и пешеходов.

* * *

Макар лежал в палате районной больницы. С ним рядом было еще трое больных: два строителя, упавшие с рухнувших лесов на стройке, и молодой парень с травмой головы, полученной во время драки.

— Как самочувствие, молодой человек? — пожилой доктор проводил очередной обход больных. — Так ничего и не помнишь? Придется тебя отправить в Ленинград в областную больницу: там хорошее нейрохирургическое отделение. Такой молодой, всего шестнадцать лет, а потерял память. Может быть там помогут. Готовься, завтра на машине скорой помощи туда поедешь. С тобой будет сопровождающей наша медсестра Валечка. У неё твоя история болезни и остальные документы. Когда поправишься, сразу поступишь в интернат в Ленинграде: директор нашего детского дома договорился о твоем переводе. Тут тебе лучше не оставаться: против вашего завхоза завели уголовное дело в связи с твоей травмой: посчитали его виновным. А ведь здесь его жена и дочь работают: завстоловой и воспитателем. Отношение к тебе с их стороны будет соответствующее. Всё понятно?

— Понятно. А вещи мои она из интерната заберет? Там чемодан с книгами, документами, оставшимися от родителей. Мне дороги как память.

— Твой чемодан уже в камере хранения больницы. Валечка его вместе с твоими документами заберет и довезет до ленинградского интерната. Не беспокойся!

"Сегодня девятый день как я попал в больницу. Сначала, когда пришел в себя, ничего не мог понять: где я? Кто я? Хорошо, не стал сразу паниковать, обнаружив себя в теле шестнадцатилетнего подростка. Решил побольше молчать, приглядеться. Тем более, что память на самом деле не сразу стала возвращаться. Только на третий день вспомнил, что меня зовут Макар, фамилия Рожков, а не Рогов, мне шестнадцать лет, живу в детском доме, перешел в десятый класс. А на следующий день вспомнил все семьдесят лет ранее прожитой жизни. Хорошо ума хватило не болтать об этом. Что в Ленинград поеду — это хорошо. Там меня никто не знает, проще будет легализоваться. Тем более — травма головы.

Получается, что моё сознание каким-то образом перенеслось, когда я спал в автобусе, в голову этого парня. И теперь я помню всю жизнь Макара и прожитые мною семьдесят лет. Значит, мне предоставлена возможность еще прожить одну жизнь. Кто, зачем это сделал — неизвестно. Интересно, что со мной случилось там, в автобусе? Неужели во время сна умер и попал сюда? Теперь уже не узнаешь.

В ивангородском детском доме я нахожусь всего год: после смерти матери. Она угорела в баньке, что была около барака, в котором мы жили. Отец умер еще раньше, десять лет назад. Военные ранения сказались.

Окончил девятый класс, учусь хорошо. Собирался после десятого поступать в военное училище. Теперь, скорее всего, передумаю. Да и травма головы не позволит. Все же я имею два высших образования: инженер и финансист. Последнее пришлось получать уже в конце восьмидесятых, когда перестройка началась. Инженеры никому стали не нужны, а бухгалтеров и финансистов — нехватка. Пришлось собственную небольшую фирмочку организовывать: жить как-то было надо. Не ездить же в Польшу или Турцию за шмотками да на базаре продавать? Худо-бедно, но постепенно встал на ноги. Теперь сын продолжает начатое дело. Какой сын? Где он, сын то. Еще не родился. Да и родится ли, неизвестно. Сейчас лето 1961 года. Для меня — начало новой жизни."

* * *

В ленинградской больнице особо Макаром не занимались. Тем более, что память "стала" постепенно возвращаться. Уже на десятый день выписали. Выдали справку, что в связи с травмой головы, он освобождается от занятий физкультурой на целый год. Кроме того, поставили на учет в психоневрологический диспансер: обязали проходить каждый квартал обследование.

В ленинградском интернате Макар оказался в середине августа. Младших воспитанников почти никого не было: всех разослали в пионерские лагеря. Старшие ребята, численностью всего семь человек окончившие в этом году девятый класс, в основном занимались под руководством завхоза косметическим ремонтом помещений.

Макар сразу со всеми познакомился, благо мальчиков было четыре человека. Они жили в одной спальной, где нашлось место и для его кровати. Ребята все были спокойные, учились хорошо, хотели поступать в институты. По их рассказам, в девятом классе стало учиться намного спокойнее, чем раньше: двоечников и хулиганов отправили в ПТУ после восьмого класса. Нынешние восьмиклассники к бывшим девятиклассникам не приставали: побаивались.

— Куда думаете поступать? — поинтересовался Макар у своих соседей по спальной.

— Двое хотят быть военными моряками, один хочет потупить в летное училище, а я — в медицинский институт.

— А девочки?

— Одна — архитектором хочет стать, остальные — учителями. А ты?

— Пока не решил. Год впереди. Спортом занимаетесь?

— А как же! Без спортивной подготовки в военные училища не поступить. Трое посещают секцию бокса, а я хожу на греблю. А чем ты занимаешься?

— После травмы головы на год освобожден от физкультуры. Раньше занимался спортивным ориентированием. Имею второй взрослый разряд.

* * *

К первому сентября интернат заполнился воспитанниками полностью. Макар ни с кем близко не сходился, держался обособленно. Да к нему особенно никто не лез: у всех были свои цели, к которым они стремились. К учебе его соседи относились трепетно: хорошо понимали, что никакая "волосатая" рука им в жизни не поможет за отсутствием оной. Надежда только на себя. Учились они все в одном классе в обычной городской школе. Старались держаться вместе, поскольку так проще было противостоять давлению одноклассников, живших дома. А оно было: не всем нравилось, что с ними учатся ребята из интерната. Частенько первое время приходилось ставить на место зарвавшихся наглецов. Но постепенно все друг к другу притерлись и жить стало легче.

* * *

Особенно Макара напрягало отсутствие карманных денег. Мысли о том, как их заработать легально не оставляли его.

"Жил бы я в семье — было бы значительно проще. В интернате ты у всех на виду, что-то начнешь делать — сразу набежит куча разных советчиков, да и просто любопытных. Объясняй потом, чем занимаюсь, для чего и т.п. Но это — не оправдание, личные деньги все равно нужны. Надо думать, как их заработать. Что я могу сейчас реально делать исходя из моего прежнего опыта? Могу заниматься радиолюбительством, конструировать и изготавливать карманные радиоприемники. А потом продавать их. Могу качественно ремонтировать телевизоры, магнитофоны,

радиоприемники. Это сейчас очень востребовано. Только где доставать радиодетали? Материалы, паяльник, припой?

На все нужны деньги, а их нет. Создать в интернате радиокружок и под его прикрытием выполнять работы на сторону? Можно и так, только сколько времени я потрачу без толку. Да и сразу это не получится: меня и мои возможности здесь никто не знает. Пока докажу директору интерната, что смыслю в радиоделе — месяцы пройдут. А там и школу закончу. Надо что-то другое придумать."