Город Эйч

— Он — дерьмо! И не стоит даже клочка моей шерсти!

Пауза. Потом утвердительно:

— Но ты готова снять кожу ради него.

— Да. Книга у тебя?

— Много книг. Есть очень интересные экземпляры.

— Ты знаешь, о какой я.

— Зов предков, а?

— Буду через пять минут.

— Четыре ноги быстрее двух.

Ольга смотрела на красную дверь. Там, где должен быть номер — черный иероглиф. Девушка вытащила клочок бумажки с адресом — все правильно, Великая и Могучая Рэй, Повелительница Зелий, живет за этой дверью.

"А я-то что здесь делаю?"

Ольга еще раз посмотрела на иероглиф, подняла руку, чтобы постучать, но, вздрогнув, остановилась. Смяла бумажку с адресом, резко развернулась и сделала шаг прочь. В ту же секунду дверь отворилась.

— Если любишь его — заходи.

Голос звучал из глубины квартиры, но казалось, шепнул ей на ухо.

Ольга разулась у порога, как ее предупреждали, огляделась. Тончайшие ткани свисали с потолка. Все — ярко-красные. Великое множество самых разных светильников, но, — удивительно, — они совсем не разгоняли полумрак. А полумрак источал запах трав — свежий и терпкий.

В дальней комнате на циновке сидела японка в традиционном образе: кимоно (ярко-красное), выбеленное лицо, высокая прическа, ярче, чем кимоно — губы. Ольга опустилась на подушку, напротив нее.

Она с интересом рассматривала вошедшую. Светло-русые волосы, серые глаза, большая грудь. Ольга Парфенова. Его жена.

Ради этой женщины полгода назад Она стала "Рэй — Повелительницей зелий". Полгода древнего Искусства, полгода терпеливого ожидания. Тысячи приворотных средств, сотни эликсиров молодости, неисчислимое количество афродизиаков и ровно 101 зелье мужской силы. Она принимала людей, Она помогала всем. Она ждала эту женщину.

И сейчас Ей не нужно слушать сбивчивую речь пришедшей. Она знала, что той нужно. Она знала больше.

Красивыми отточенными движениями Она готовит зелье. Беспокоится (совсем чуть-чуть) о выборе. Искусство всегда оставляет выбор.

— Я хочу вернуть его любовь! Я готова на все...

Ольга зачарованно следит за руками Великой и Могучей Рэй, они танцуют над пиалами. Травы, лепестки, порошки летят в кипяток, подчиняясь таинственному ритму. По комнате разлился сладкий запах.

— Красная — твое счастье рядом с ним. Синяя — его счастье рядом с тобой.

Ольга вздрогнула, выходя из транса. На низеньком столике перед ней стояли две тончайшие фарфоровые чашки. Красная и синяя. Оля нахмурилась, — это ей что-то напоминало. Фильм?

"Reload" — прозвучало в голове.

— Что? — вслух спросила девушка.

Японка внимательно посмотрела на нее и повторила:

— Красная — твое счастье рядом с ним. Синяя — его счастье рядом с тобой.

— Я поняла-поняла, — Ольга встряхнула головой, отгоняя сомнения, — Это легко. Я и так счастлива с ним.

Она протянула руку и в два глотка опустошила синюю чашку. Великая и Могучая Рэй облегченно вздохнула и, достав сигарету, закурила. Ольга шокировано уставилась на нее. Повелительница зелий улыбнулась, запрокинула голову и выпустила струйку дыма в потолок. Огромный парик упал с головы. Рассыпалось черное каре. Белое лицо, обрамленное черными прядями, выглядело страшной маской.

Ольга хотела встать, уйти, но вместо этого тело стало заваливаться набок. На языке стоял сладковатый привкус. Японка подмигнула ей:

— Правильный выбор. Он будет счастлив.

И свет померк.

Докурив сигарету, Она встала. Неторопливо разделась донага. Переступив через одежду, нагнулась над телом. Раздался треск — сначала нож в ее руке срезал ткань...

Эрик вошел в дом. Как всегда в последнее время, он выпил после работы и хотел только одного — лечь спать. Услышав, шум на кухне крикнул:

— Оль, я не буду ужинать. Устал.

— Любимый?

Его жена вышла в зал, и Эрик застыл в одном ботинке. Ее домашнее платье было укорочено и подвязано игривым передничком. Русые волосы аккуратно подобраны, лишь одна легкая прядь струилась по шее. Свежая кожа с нежным румянцем, и удивленно распахнутые серые глаза.

Ольга. Жена. Но что-то... Что?

— Оля?

— Оля-Оля, — она улыбнулась: — Поужинай, любимый, я очень старалась.

Потом понизила голос:

— Ну а если тебе не понравится, сможешь наказать меня. В спальне...

— Я ... ммм... Хорошо.

Ольга подошла и чмокнула его в щеку. Отпрянула, сморщив носик:

— Ты закурил снова?

— Еще полгода назад! Ты что, Оль?

— О, не обращай внимание. — Она пошла в кухню — Я накрываю.

Его взгляд упал на пепельницу случайно.

— Окурок!

— Что? — она оглянулась через плечо.

— Ты закурила?!

Немного помолчав, она улыбнулась:

— Хочешь, брошу?

Лист в лесу

Сегодня праздник! На пустыре, на том самом пустыре, что за трактиром Бэт и баскетбольной площадкой, возвели парусиновый шатер цирка! С утра стар и млад толкались в очереди к вагончику с надписью "касса", где толстуха с усталыми глазами продавала билеты на представления и аттракционы. "Русские горки", "Сокровища фараонов", "Дракула против Кинг Конга", да мало ли что еще. Виктор Честный не очень любил цирк и аттракционы. В глубине души он все еще полагал, что обманывать людей — плохо, даже если люди сами платят за то, чтобы их обманули. Поэтому он очень серьезно объяснил Саше, что чудес они сегодня не увидят и что Кинг-Конг это просто переодетый вышибала из "Санта-Плюски", уволенный позавчера, а исчезающий газовый платок на самом деле у фокусника за пазухой. Саша внимательно выслушала его и кивнула головой.

— Я все поняла, пап. Чудес не бывает.

— Ну, на самом деле может и бывают, но уж точно не в цирке. — ответил Виктор Честный, детектив третьего класса, припоминая, как один раз в него выпустили почти всю обойму из "магнума" в упор, чуть ли не упираясь стволом в живот, а на нем не осталось ни одной царапины. Вот это точно было чудо.

— Я все поняла, пап. А теперь, можно мы пойдем в цирк?

— Ладно... Но...

— Никакого попкорна и вести себя тихо.

— И...

— В девять ноль-ноль баиньки. Угу.

— Хорошо. — и они пошли в цирк. Цирк встретил их запахом свежих опилок, горячего попкорна, и чего-то резкого, шибающего в нос словно выстрел пробки из бутылки с искристым вином... Все было, так, как и должно было быть — слоны исправно вставали на задние лапы, львы послушно разевали пасти, кося взглядом на дрессировщика с всклокоченной шевелюрой, норовящего засунуть им свою голову между резцами и коренными, два клоуна падали и обливали друг друга фальшивыми слезами из припрятанных в кармане резиновых груш. Были тут и воздушные гимнастки в таких маленьких серебристых платьицах, что даже в заведении у Бэт никто не носил подобных. Они бесстрашно кидались вниз головой с головокружительной высоты, подхватывая друг друга у самой земли и снова взмывали вверх, а коротенькие юбочки на них развивались словно флаги победы над земным притяжением. В черном плаще с рассыпанными по нему бриллиантами (это просто стразы, доченька. Ну, стекло... ) и в высокой шапке, больше похожей на китайскую пагоду на арену вышел фокусник. Он извлекал из шляпы кроликов, угадывал в каком ряду лежит колода карт, распиливал пополам свою ассистентку, девушку с ослепительной улыбкой (нет, доченька, ей не больно, это просто фокус.), превращал ее в тигра и обращал бумажные платки в стаю голубей. Саша хлопала в ладоши и смеялась. А потом жонглер с горящими глазами жонглировал булавами и включенными бензопилами, а в перерыве метал ножи в ассистентку, ту самую девушку, которую распиливал фокусник. На какой-то момент Рудольфу даже показалось, что нож воткнулся девушке прямо в глотку и он затаил дыхание, ожидая что она свесит голову вниз и тогда ему придется встать и потянуть из кармана служебное удостоверение, но девушка снова улыбнулась своей ослепительной улыбкой и детектив только головой покачал — вот ведь искусники, циркачи чертовы, дурят наш народ. Гвоздем программы был конечно же сам граф Дракула, долговязый тип в черном плаще с красным подбоем и здоровенными клыками во рту, его борьба с Кинг-Конгом вылилась в десятиминутное шоу с могучими ударами и падениями, напоминающими американский рестлинг. Потом, после представления, они пошли кататься на аттракционах и Рудольф даже выиграл Саше розового плюшевого слоненка, набив в тире сорок очков. Саша покаталась на "Русских горках", на карусели и на огромной центрифуге, пока у нее не закружилась голова. Потом они прошли вдоль клеток с выставленными животными и Саша удивленно ахала и округляла глаза.

— Пойдем к клоунам?

— Они уже закончили выступление, дорогая.

— Пап! Ну, пожалуйста! Ну разок взглянем... тебе же можно?

— Хорошо. А кто тебе больше понравился из клоунов?

— Мне больше граф Дракула понравился. — ответила Саша: — он такой клевый.

— Он не клоун, доченька. Он просто артист.

— Папа!

— Понятно. Ладно, мы пойдем и подарим ему цветы. Но в девять ноль-ноль...

— Баиньки. Да, папа.

— Здравствуйте! — они откинули полог и шагнули в гримерку "графа Дракулы". Здесь был порядочный беспорядок, но это Виктора не удивило. Творческие люди, артисты, он понимал, хотя и не принимал этого. Удивили его то, что артист вздрогнул, когда они вошли. Виктор служил в полиции не первый десяток лет и он хорошо знал, когда вздрагивают подобным образом. Он улыбнулся и протянул графу букет цветов, стараясь встать так, чтобы прикрыть Сашеньку своим телом.

— Э, здравствуйте. — сказал "граф" хорошо поставленным баритоном.

— Мы решили спросить у вас автограф. Моя дочь была просто в восторге. — сказал Виктор, отдав букет артисту. Теперь у того была занята по крайней мере одна рука. Но что он скрывает тут, в этом фургоне?

— Да, конечно. Нет проблем. — "граф" быстро расписался на своей фотографии и протянул ее Сашеньке: — бери.

— А вы и вправду убили Кинг-Конга? — спросила Сашенька, получив фотографию.

— Нет, конечно. — улыбнулся тот и Виктор увидел клыки в рту. Еще не разгримировался, подумал он, почти полчаса прошло, а он еще не снял свои пластиковые клыки...

— А вы правда пьете кровь?

— Ну, только по праздникам. — "граф" подмигнул Виктору.

— А это что? — Сашенька указала на стол. Стакан с красной жидкостью.

— Сегодня — томатный сок. Но обещаю, что в следующий раз я буду пить кровь. Прошу меня извинить, но я жутко занят...

— Спасибо за фото. До свидания. — серьезно сказала Саша и они вышли из фургончика.

— Слушай, доча. — сказал Виктор, едва они подъехали к дому: — мне нужно отлучится и...

— Ты же говорил, что сегодня у тебя выходной!

— Да, но есть одно дело. Я скоро вернусь. Передай маме, что я на работе, ладно?

— Ладно. — Сашенька дунула вверх, отбрасывая в сторону непослушный локон: — только не давай себя пристрелить, ладно, папка?

— Обещаю. — он проследил, как она вбежала в дом, развернул машину и вдавил газ.

Через двадцать минут он уже стоял возле фургончика. Он достал из кармана служебное удостоверение и свой старый "Смит-энд-Вессон". "Граф" явно что-то скрывал. Так вздрагивают только преступники. Только те, кто боится возмездия. Или...

Он толкнул дверь и вошел. Никого не было. На столе стоял пустой стакан. Виктор быстро обыскал все вокруг. Ничего необычного, вот только в мусорном пакете лежала пустая полиэтиленовая колба с маркировкой "Городская больница номер два. Кровь для переливания, группа АБ". Он взял стакан и понюхал его. Это был не томатный сок. Виктор хорошо знал этот запах. Слишком хорошо. Запах свежей, запекающейся крови.

— Так-так. — раздался голос сзади. Виктор обернулся.

— Полиция. — сказал он: — ваши документы.

— Что? Ах документы... — "граф" пожал плечами: — документы я потерял. Лет двести-триста назад. И боюсь, что они были бы недействительны, ведь того государства, что выдало мне их давно не существует.

— Что вы прячете здесь? — спросил Виктор, облизнув губы. Что-то было не так. Не так до такой степени, что у него даже волоски на шее встали дыбом, словно у Фила.

— Ничего не прячу.

— А это? — Виктор кивнул на полиэтиленовую бутылку из-под крови.

— А это... мне нужно как-то питаться, молодой человек. Вот вы принадлежите к стражам правосудия в этом городе и неужели вы бы предпочли, чтобы перегрызал глотки вашим гражданам? Уверен что нет. А так это просто бизнес. Я покупаю их в больнице, больница платит донорам. Все довольны.

— Но ты... ты не можешь быть... — Виктор заглянул в глаза графа и осекся. Именно сейчас ему нужно было надавить на курок пистолета, но он не мог пошевелить и пальцем. Эти глаза...

— Да... пожалуй ты можешь быть. — сказал он, опустив пистолет. Что-то говорило ему, что пистолет бесполезен.

— Но почему здесь? Почему— цирк? — спросил он, чувствуя приближение своей смерти.

— Где умный человек прячет лист? В лесу. Где умный человек прячет камень? На морском берегу. А где умный человек спрятал бы монстра? — спросил граф, приближаясь.

— В цирке... — прошептал Виктор Честный детектив третьего класса, чувствуя, как у него холодеют губы: — в парке аттракционов, среди других монстров...

— Теперь ты знаешь это. — сказал граф, остановившись: — так почему бы тебе не оставить меня в покое?

— Ты отпускаешь меня? Но я...

— Что? Ты выдашь меня властям? — усмехнулся граф. Они помолчали.

— Да. Это будет выглядеть глупо. — признал Виктор. Он представил, как врывается в кабинет к Комову и уверяет того, что в цирке выступает вампир. Чудовище. Людоед. И восемь тысяч инопланетных захватчиков с бластерами. Его даже слушать не станут.

— Но ты уверен, что ты никогда не...

— Нет. Я не убиваю никого. Вот уже лет пятьдесят. Или восемьдесят. Я пью кровь из пластиковых бутылок. В конце концов так проще.

— Хм... да. Ну тогда я пошел. — Виктор спрятал пистолет и удостоверение и весь как-то сгорбился: — и можете не беспокоится... граф. Я не выдам вас. Это все равно, что сказать, что у тебя была встреча с марсианами.

— Как? — улыбнулся граф: — ты их не разу не видел? Могу познакомить. Они в соседнем павильоне.

Когда он пришел домой Сашенька уже лежала в постели. Но не спала. И Виктор стал читать ей сказку на ночь. В книжке были и сказочные принцессы и злые колдунью и страшные драконы и доблестные герои. В общем в книжке было все.

— А скажи, пап. — спросилаСашенька, после того, как книжка была прочтена и отложена в сторону а Виктор наклонился поцеловать дочку в лобик перед сном: — скажи, это все неправда?

— Да кто его знает доченька, — честно ответил детектив третьего класса Виктор Честный: — кто ж его теперь разберет.

Мотивация воина

Микки стоял на углу Пятой и Портовой.

У него в кармане было пять тысяч кредиток, а на скуле пламенел свежий синяк. Его костюм был выглажен и отутюжен, а в начищенные ботинки можно было легко глядеться как в зеркало, на безымянном пальце сияли десять каратов, но на душе скребли здоровенные кошки. Напротив, через улицу, наклейщик афиш сдирал с тумбы большой плакат с его портретом, превращая его в бумажные лоскуты.