На речке, на речке, да, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ножки.
На речке, на речке, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ножки.
Тут встали Квиррел и Снейп и хором грянули в терцию с директором, причем Квиррел умудрялся петь сразу на два голоса:
Мыла Марусенька белые ножки,
Мыла, белила, сама говорила.
Плыли к Марусеньке, да, серые гуси,
Серые гуси, лазоревы очи.
Плыли к Марусеньке серые гуси,
Серые гуси, лазоревы очи.
А, ну-ка, летите, воды не мутите.
Будет Марусеньку свекор бранити.
Будет Марусеньку, да, свекор бранити,
Свекор — бранити, свекровка — журити.
Будет Марусеньку свекор бранити,
Свекор — бранити, свекровка — журити.
Гермиона с ужасом посмотрела на Гарри спросив шепотом: — Ты что творишь?
Уэф улыбнулся и встав с энтузиазмом подхватил на октаву выше:
Где ж ты, Марусенька, долго ходила?
Долго ходила. Кого полюбила?
Где ж ты, Марусенька, долго ходила?
Долго ходила. Кого полюбила?
На этом куплете Гермиона кавайно покраснела.
На речке, на речке, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ножки.
На речке, на речке, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ножки.
— О, музыка! — прослезился старенький директор, счастливо улыбаясь. А большой зал и особенно женский состав учителей разразился бешенными аплодисментами.
Ночь нежна.
— Капут Драконис! — произнес Перси Уизли и первокурсники зашли в свою гостинную. Гермиона только пройдя в свою комнату и не обнаружив там своего чемодана, вспомнила, что они все еще в сумке Гарри, пошла в спальню мальчиков. Сумку Гарри и его кровать она уже нашла, но судя по веселым песням из душа, он уже мылся. Она приоткрыв дверь крикнула ему вернуть ей её вещи, и он жизнерадостно пошел прямо голый на выход. Гермиона покраснев, запретила ему выходить голым и отошла. Потом сунув руку в мантию, нашла там свои новые трусики, которые спрятала от Малфоя и решила сама сходить в душ.
Она вернулась в спальню девочек и устало попросила пропустить её в душ первой, так как "чертов Поттер" забрал все её вещи и измазал в шоколаде всю задницу. Видимо, от усталости мозг отключился. Только мелькнула мысль в стиле Хагрида "зря я это сказала". Девочки были шокированы и хихикая пропустили её первой. А уж когда она вышла из душа в трусиках с анимированным кавайным котенком, для нее настал армагеддон. Девочки упражнялись в остроумии, любовались котенком и постоянно порывались его погладить.
Когда Уэф, так и не занеся Гермионе чемоданы уже засыпал, в спальню прокралась злющая и усталая Гермиона. Прошипев что по его вине, девчонки не дают ей спать, и все её вещи, все еще у него в сумке, она потребовала его достать пижаму, и переодевшись легла рядом. — — Если ты жених, то охраняй мой спокойный сон, — прошептала она: — И не вздумай распускать руки!
Уэф запахнул балдахин на своей кровати и обняв невесту прошептал:
— Надо проверить твой дар прорицательницы. Ты еще в поезде предсказала, что ночью будешь спать в моей постели.
— Уй, Гарри, хватит упражняться в остроумии, у меня уже не работает мозг, — пробормотала Гермиона: — Все что со мной происходит это твоя вина.
— Это моя заслуга! — нежно поправил Уэф и пропел шепотом прямо в ушко усталой девочки: — На речке, на речке, на том бережочке КУ Гермиона белые Ы-ы-ы...
В шесть утра они проснулись, и пока все спали, перенесли вещи Гермионы в её спальню. Защита пыталась не пустить Уэфа, но он капсулировал на время ядро Гарри Поттера и Тома Реддл, после чего защита опознала его, как Лили Эванс, благодаря ядру матери, и пропустила. В спальне он извлек чемоданы Гермионы, и она начала их раскладывать по шкафу и тумбочке. Уэф решил не дожидаться, пока соседки проснутся, и пошел к себе.
И все равно, после уроков Гермиону вызвала к себе Макгонагал, на разговор о неприемлемом поведение. На что Гермиона объяснила, что как раз в спальне мальчиков она спокойно спала под защитой своего жениха, тогда как в спальне девочек её пытались лапать за интимные места и спать не давали. Изумленная Макгонагал пообещала поговорить с веселыми соседками Гермионы.
Канкан профессора Снейпа.
На педсовете после пира, учителя не стали особо обсуждать хоровое пение мужской части преподавателей. Певцы чувствовали себя сконфуженными, а женщины были настроены игриво хихикать. Дамблдор был уверен, что "империус" ни на кого не накладывался. Все это было непонятно. Особенно потому, что никто из них не сказал, что в этот момент атаковал мозг Поттера. Поэтому с Поттером пение не связали. Хотя было подозрительно, что Поттер был единственным из учеников, который им подпевал.
Когда на урок зельеварения пришли грифиндорцы и слизеринцы первого курса, Снейпа удивило, как дружески здороваются парочка Гарри-Гермиона и Драко-Дафна. Малфой-старший уже ему написал просьбу выяснить, что за муха укусила Драко, что он обвенчался прямо в поезде. Теперь Снейп был вынужден считать этой мухой Гарри Поттера. Он только не знал степени вины Гарри.
На самом деле Уэф еще вовремя первой встречи почувствовал, что Гермиона заглядывается на красивого блондина и дал ему ментальный толчок в нужном направлении к Дафне. Но об этом он не признался бы даже под сывороткой правды. Уэф очень стыдился, когда был вынужден манипулировать людьми. Даже если это было для их блага.
Профессор Снейп, разглядывая Поттера, вводил себя в ярость, забычивал глаза, и пытался мысленно грызть край щита в духе бессерка. Он старательно вспоминал обиды от его родителей, чтобы отомстить несчастному сиротке. Почему он это хотел сделать? Вряд ли потому, что тот убил темного лорда и его господина. На Тома Редла ему было плевать. Просто профессор Снейп был "высокомерный, невыносимый ублюдок" и прекрасно это знал. И ему доставляло истинное удовольствие низкую зарплату компенсировать садистскими развлечениями. При этом, не нарушая закон, так как Азкабан был неприемлемой альтернативой.
На каждом курсе у зельевара были свои "любимчики" над которыми он с наслаждением издевался. На этом он выбрал Поттера. Особенное наслаждение доставило бы издеваться над национальным героем. Издеваться над отбросами не интересно. Это не повышало самооценку. Поэтому он выбирал популярных личностей. Тем более что, все равно, против его ментальной атаки никто не мог устоять.
Уэф, убедившись, что Снейп супротив плюканина, все равно что "плотник супротив столяра" исследовал его извращенные фантазии. Он понял, что нарвался на собрата по ремеслу — Снейп тоже был любителем ментального театра. Только противоположного результата. Снейп любил разрушать душу страхом, тогда как Уэф любил возвышать душу кавайностью. А методы были сходны — провокация.
Уэф уже с наслаждением планировал, что он будет вытворять с этим топорным дилетантом. У Уэфа были определенные моральные запреты на манипулирование личностью. Но они не имели отношение к агрессорам. Когда на него прямо нападали, он мог отвечать по полной программе, не заморачиваясь последствиями для мозга напавшего. Это только с приличными людьми приходилось действовать осторожными провокациями.
Еще когда они шли на первый урок зельеварения, Уэф предупредил Гермиону, большей не совершать той ошибки, как в большом зале. Фраза "Гарри ты что творишь?" могла роковым образом их выдать. Когда воюют менталисты, остальным лучше не вмешиваться. Он, конечно, все это облек в комплименты её аналитическим способностям и рекомендовал лишь не забывать, на чьей она стороне. А уж он никогда не забудет.
Планы Снейпа на локальный садизм провалились с треском. На ВСЕ вопросы, даже уровня ЖАБА, Поттер отвечал легко. Даже на те, на которые руку не поднимала Гермиона. На оскорбления его и родителей, он отвечал сожалеющей улыбкой, отчего всем сразу становилось ясно, что чокнутого профессора стоит пожалеть. А на каждую попытку проникнуть в мозг Поттера, у профессора возникало острое желание станцевать канкан, распевая идиотские куплеты. Он со страшным усилием воли, первые два раза сдержался. Но на третий раз он, не удержавшись вдруг вскочил в проход между столами и дико завопил танцуя канкан:
Одесситка — вот она какая,
Одесситка — пылкая, живая!
Одесситка пляшет и поёт,
Поцелуи раздаёт
Тем, кто весело живёт!
К ужасу Снейпа, Креб и Гойл вскочили и запели дуэтом припев:
Мама, мама, что мы будем делать,
Когда настанут зимни холода?
У тебя нет тёплого платочка,
У меня нет зимнего пальта!
После припева передохнувший Снейп опять пустился в пляс:
Добродетель пусть хранят дурнушки,
Держут кактус прямо на подушке.
Я Одессой-мамой рождена,
Ничему я не верна,
кроме денег и вина!
И злокозненный дуэт мальчиков опять грянул:
Мама, мама, что мы будем делать,
Когда настанут зимни холода?
У тебя нет тёплого платочка,
У меня нет зимнего пальта!
Запыхавшийся Снейп на дрожащих ногах дотянул последний куплет:
Одесситка — вот она какая,
Одесситка — пылкая, живая!
Одесситка — пьёт она вино,
Добродетель, всё равно,
потеряла уж давно!
Несмотря на неимоверный хохот, ни один котел все же не взорвался. А Снейп с Кребом и Гойлом получили бурные аплодисменты. Какое счастье для репутации Снейпа, что русский язык знали только два человека в классе! Остальных просто позабавила мелодия и танец.
Снейп в ужасе вылетел из класса, понимая, что репутация "ужаса подземелий" основательно испорчена, и измываться "одесситке" над учениками будет значительно трудней. При всей своей злобности, он был ужасно инфантильным нюней, и в трудных ситуациях искал жилетку поплакаться. Такой жилеткой был, обычно, халат Дамблдора. Именно к нему он и побежал жаловаться на злобного Поттера, унизившего Снейпа. Для него уже стала очевидной связь между атаками на мозг Поттера и последующее неадекватное поведение.
Наследник Слизерена.
Когда из класса, изнемогая от хохота, вышли две парочки друзей и отделились от остальных, Гермиона спросила:
— Ну, теперь можно спрашивать? Гарри, что ты творишь? Снейп возможно заслужил своим поведением такое. А этих парней, зачем ты заставил петь?
— Во-первых, потому что нужен был хор, а во-вторых, они уже подпортили себе карму тоже, когда избили с утра маглорожденную девочку с равенкло.
— Теперь профессор Снейп тебя вычислит.
— Нужно быть редкостным идиотом, чтобы не понять причинной связи между нападением на меня и музыкальной паузой в четвертый раз. Но одно дело знать связь, а другое дело знать механизм возмездия. На данный момент рабочая версия такая — основатели наложили на Хогварц заклятие музыкальной кары, как только кто-то лезет в мозг к потомку основателя.
Дафна оживилась:
— А ты разве потомок основателей?
— Аж двух. Слизерена и Грифиндора. Грифиндору я наследую по крови, а Слизерену по праву завоевателя. Я ведь истребил последнего в роду Слизерена, и при этом карма моя была выше. Значит, победитель наследует все — магию, способности, титулы...
— Я слышал нечто подобное, — задумался Драко: — Но этот закон не применяли уже столетия. Министерство предпочитает загребать наследство вымороченных родов, называя обе стороны конфликтов неправыми. А ведь с твоим статусом национального героя и безупречной кармой, тебя при всем желании не смогут назвать "неправой стороной". Значит, от наследия Слизерена оттереть не удастся. Но...
— Темный лорд еще жив, — мрачно добавила Дафна.
— Тут есть к чему прицепиться, — улыбнулся Уэф: — Можно ли будет считать наследником бесплодного гомункулуса, оживленного некромантией? Если допустят такой прецедент, то рухнет институт наследования, а из земли стройными рядами полезут инфери, за своим наследством.
— Опять нахватался знаний из чужих мозгов? — сурово прищурилась Гермиона: — Необходимо проанализировать проблему в библиотеке с реальными документами, а не слухами. Тогда и поймем, что делать. После обеда жду всех в библиотеке. А сейчас бежим на трансфигурацию.
На трансфигурации Поттер неприязненно отнесся к инфернальному фокусу Макгонагал с превращением в кошку и наотрез отказался превращать такую полезную вещь как каце, в такую ненужную вещь как иголка. Грифиндор потерял 20 баллов. А Уэф схлопотал выволочку от невесты. Уэф торжественно пообещал, что все остальное кроме спичек он будет превращать.
После заседания в библиотеке, с интенсивным поиском, было установлено, что Поттер имеет право на наследство Слизерена. Кроме того, что наследство "по праву завоевания" не имеет возрастных ограничений. Сама мысль, что победить может несовершеннолетний младенец, была абсурдна.
— Если есть сила побеждать, значит есть сила править, все логично, — задумчиво сказал Малфой.
— То есть Гарри может уже сейчас стать лордом Слизереном? Это забавно взбудоражит светское общество. — сказала Дафна: — Теперь у тебя не будет недостатка в приглашениях на балы. Учись танцевать и манерам за столом. Ты просто монстр, когда ешь. Надеюсь хоть на ужине ты порадуешь нас, перестав есть руками. Гляди на Гермиону и повторяй все её движения. Она, вроде, единственная на грифиндоре, кто умеет правильно вести себя за столом.
— Рядом с Гарри даже я утрачиваю навыки приличного поведения, — вздохнула Гермиона: — Стоит только вспомнить пять заплеванных мной мальчиков с другой стороны стола, из-за не вовремя сказанных шуток Гарри. Он удивительно точно умеет подгадать время для своих острот.
— А мы уже догадались, что он млеет от твоего смущения и специально тебя изводит, — спокойно ответила Дафна: — Таковы издержки подростковой любви. Со временем это пройдет. По крайней мере, он не сублимирует свою любовь в садизм. Тебе лишь нужно закалиться духом и уметь держать себя в руках. Стать ледяной принцессой.
— Как ты?
— Ну, я тоже не идеал, — смутилась Дафна.
— Дафна! Ты что говоришь! Хочешь заморозить мою горячую малышку? Это непростительное заклинание! — возмутился Уэф: — Ты лишишь нас радости бытия! Я искал её такую многие годы!
— Все-все, — отгородилась Дафна рукой, и улыбнулась: — Разбирайтесь сами. Я пас.
— А я, наоборот, многие годы мечтала стать лучше, чем есть, — сказала Гермиона, схватив Поттера за галстук: — И ты мне не помешаешь.
— Не помешаю! — радостно расплылся Уэф: — И даже помогу!
— Пойдем Драко, — сказала Дафна: — Я от них уже начинаю нервничать. До свидания лорд и леди Слизерен с грифиндора.
Невидимый суслик или подростковая любовь.
Обрученные парочки (Гарри-Гермиона и Драко-Дафна), несмотря на факультетскую вражду полюбили встречаться и строить планы. На третий день они встретились у озера после занятий.
— Вы неосторожны! — упрекнула Дафна Уэфа с Гермионой: — Сейчас только 3 сентября, а про вас ходит слух, что спите вместе.
— Всего один раз только, — смущенно сказал Уэф.
— То есть из двух ночей, вы одну провели вместе? — усмехнулся Драко: — Это ровно половина ночей!
— Ничего не было! Мы просто спали! — покраснела Гермиона: — Даже не целовались!
