— А вы сюда тоже из-за камня-телепорта пришли?
Я оторвалась от вылизывания хвоста и беззаботно ответила:
— Понятия не имею.
Кот нахмурился и его к удивлению целые брови смешно встали торчком. Это он так попытался их удивленно приподнять, что ли?
— Неужели тебя совсем не волнует, куда и зачем вы пришли?
Вопрос в духе двуногого. Всегда нужно выяснить, зачем и почему. Дать всему имя и придать каждому смысл. Любят они себе жизнь усложнять, а потом на нее жаловаться, возмущаясь, почему так тяжело жить. Слишком много они уделяют внимания информации. Вот даже взять эту ситуацию. Меня не волнует, почему и зачем мы приехали сюда, главное, что Киан вреда нам никакого не причинит, а даже наоборот всегда свежим молочком угостит.
Задумчиво махнув хвостом, я, не став объяснять все мои умозаключения, со смешком проговорила:
— Даже если б я спросила, то меня все равно бы не поняли.
Кот явно смутился от своей несообразительности, поэтому опустил взгляд на лапы и, словно извиняясь, сказал:
— Я очень удивился, когда узнал, что вы разумные... — Под моим возмущенным взглядом он осекся и поспешно разъяснил: — Не в том смысле, что у вас разума нет, а в том, что вы все понимаете и осмысливаете. — Я предупредительно оскалилась, а безликий сник окончательно. — Я лишь имел в виду, что если бы вы захотели, то могли сплотиться, выступить против существ и создать собственное королевство.
Я расхохоталась, и хвост, словно приходя от смеха в недовольство, нервно замахал туда-сюда.
— Безликий, не безликий, но сейчас ты говоришь как всякий двуногий. Сплотиться, выступить против, создать королевство. Зачем? Мы живем и наслаждаемся жизнь. Принимает ее или сдаемся, а вы слишком много думаете, отсюда все ваши проблемы.
Кот печально хмыкнул и задумчиво пробормотал:
— В чем-то ты права. Все проблемы от того, что мы слишком много думаем.
Его глаза вдруг блеснули умом, который возрастом превосходил не то, что девять кошачьих жизней, а и несколько долгоживущих двуногих.
* * *
Я с довольным мурлыканьем лакала козье молоко, рядом с немее радостным звуком пытался лакать Ворон, так звали эту попытку выдать себя за одного из представителей семейства кошачьих. Пытался он без усердия и лишь до того момента, когда уйдет Киан. Потом кот лапой наклонил миску и принялся пить, что получалось у него тоже не слишком успешно, но в целом он остался довольным.
Вечер пах печеным тестом с яблоками, что было удивительно, так как до их созревания было еще далеко.
Заметив, как я удивленно принюхиваюсь, Ворон просветил меня, откуда он взялся:
— Яблоки Киану на прошлой неделе привез один заморский купец, а тот его за них телепортировал в соседнее королевство. Многие к Киану за этим делом приходят, чтоб время сэкономить, и расплачиваются обычно вещами, продуктами, а если приходят женщины то, как и твоя подруга, собой.
Мы тут были уже несколько раз, но я только сейчас узнала, чем Киан стал заниматься после ухода из воровской группы. О его умении телепортировать двуногих я-то знала, но что он стал его продавать — нет.
— Ты поэтому за ним следишь? — предположила я.
— Это одна из причин, — туманно ответил Ворон, после чего поднялся на лапы и сказал: — Мне пора отчет сдавать, так что прощай. Приятно было с тобой поговорить. Быть может еще и свидимся! — на ходу кинул безликий и затрусил в сторону забора, смешно виляя хвостом.
Ворон несколько раз попытался запрыгнуть на забор, но получалось у него не очень, потому что до края он не долетал. В страхе, это подобие на кота, выпускало когти и, цепляя за бедный забор, который дрожал, кажется, от смеха, нежели от врезания в него одной когтистой тушки, с противным скрежетом съезжало вниз. На раз шестой Ворон все же на забор запрыгнул, но равновесие не удержал и с возмущенным мяуканьем повалился мордой вниз, благо за другую сторону.
Наблюдая за ним, мы ухахатались. Мы — это я, собаки и подоспевшие к "выступлению" двуногие.
— Это просто какое-то чудо в шерсти, а не кот! — весело воскликнула Киан, даже не догадываясь, насколько оказался прав, а потом мужчина перевел взгляд на Ивильмиру и уже серьезнее спросил: — Ива, тебя сегодня отправить или завтра с утра?
— Я б с удовольствием осталась не только до утра, но, сам понимаешь, дела, — с наигранной печалью ответила она, пожав плечами.
— Понимаю, — горько усмехнулся мужчина и отвел взгляд. — Без дела ко мне редко кто приходит.
— Ой, Киан, вот давай не будем! — Я удивленно покосилась на подругу, так как видеть ее в подобном расположении духа мне доводилось не часто. — Ты сам решил остепениться, забраться в эту глухомань, разбить огород, да живность всякую разводит. Тебя никто не прогонял, и даже, наоборот, с распростертыми объятьями ждут назад.
— Ива, мне уже шестьдесят пять лет, еще лет десять и начну стареть, — вздохнув, устало ответил мужчина, так и не подняв на женщину взгляд.
На моей памяти, подобные разговоры они устраивали при каждой встрече.
— Ну, так через десять, а не завтра с утра! — повысила голос Ивильмира.
Киан был единственным двуногим, при ком она себя это позволяла.
— Ива, я чистокровный человек, который не живет как валькирии или демоны по триста-четыреста лет.
— Я понимаю, но ведь...
— Кому я буду нужен, через десять лет, — прервал ее двуногий, печально на нее посмотрев, — если не нужен сейчас?
Ивильмира вздрогнула, отвернулась и раздражено проговорила:
— Прошу не начинай опять этот пустой и бессмысленный разговор! Ты ведь знаешь...
— Я все знаю и прекрасно понимаю! — резко сказал Киан, подходя и обнимая женщину со спины. — А вот ты не понимаешь, что ты не меня принять не хочешь, а себя! Я не Юстин...
Женщина резко отпрянула, повернулась и с веселой улыбкой сказала:
— Пожалуй, я отправлюсь сейчас, а то время поджимает, уж извини.
Ну вот, она опять, как та улитка при опасности, спряталась в свою раковину. Она всегда так делала, когда задевали ее воспоминания о том времени, когда она не была знакома со мной, поэтому я тоже мало что знала.
— Ива, не надо, прошу, — обеспокоено пробормотал Киан, пытаясь обнять ее за плечи, но она отстранила его руки и сказала:
— Я пойду, вещи проверю.
Подруга быстро зашагала в сторону коровника, где разместили Фарга.
Киан перевел на меня взгляд, присел рядом на корточки, печально улыбнулся, погладил по голове и пробормотал:
— Ты уж позаботься о ней, потому что ты для нее главное в жизни. Договорились?
Я усмехнулась. Двуногий даже не догадывался, что Ивильмира — это единственное существо в мире, ради которого живу я.
* * *
Телепортация, как обычно, вызвала гамму чувств, которые заставили вспомнить о своей кровожадной части. Она требовала тотчас вернуться назад и сожрать того двуногого, посмевшего запихнуть миролюбивую часть в этот водоворот. И лишь воспоминания о телепортации, остановили меня от прыжка в исчезающую воронку.
Ивильмира стремглав унеслась в ближайшие кусты и, судя по последующим звукам, преимущество и недостатки телепортации она оценила сильнее, если не сказать глубже всех. Один Фарг отнесся к перемещению спокойно. Толи он уже привык, толи даже удовольствие умудрялся получать.
Подождав, пока бледная женщина вылезет из кустов, мы отправились на север, в затянувший сумраком лес.
— Эх, вот не сидится ж ей на месте, — проворчал конь, спотыкнувшись об выступающий из земли корень.
Я и подруга прекрасно видели в темноте, но конь подобным преимуществом не обладал.
— Какая же там трава была вкусная, — мечтательно продолжил Фарг.
— И молоко, — добавила я. — Свежее, козье, а какое сладкое.
— Благодаря такой траве и не удивительно, — подтвердил конь.
Через минут пятнадцать, когда солнце уже скрылось за горизонтом и небо стало приобретать темные тона, Ивильмира сказала:
— Привал!
Мы остановились на небольшой полянке, на которой обычно и разбивали лагерь.
Ивильмира принялась устраиваться на ночлег, а я направилась разведать обстановку.
Лес принял меня в свои объятья, словно заботливая мать потерявшегося котенка. Ветер, успокаивая, прошелся по шерсти, а сумрак позволил затаиться от ненужных глаз. Сверчки затянули свои песенки и к ним счастливо прислушивались ДРИГИЕ, которые сегодня были насыщенного синего цвета, а это значит, скоро будет дождь.
Я медленно кралась, любуясь синими бликами и наслаждаясь пением сверчков, которым подыгрывал ветер, шелестя листвой.
Вначале я услышала легкие, аккуратные шаги, а потом до носа донесся запах. Он одновременно привлек и испугал.
По шерсти, словно молния прошлась, от чего на загривке они встали дыбом, а хвост инстинктивно поджался.
Я очень давно не испытывала подобное, потому что тот, кто вызывал во мне эти чувства, однажды ночью сдался и остался позади. Поэтому испытывать это тянущее чувство, которое может изводить обычную кошку по весне, но не ирусана, я определенно не могла. Но ведь испытывала!
Чувствовала, как принялись плясать задние лапы, как когти впиваются в мягкую почву, и как передняя часть тела желает припасть к земле, чтоб приподнять заднюю.
И пока я стояла и обалдевала от этого чувства, которое около десяти лет не испытывала, хотя правильнее было бы бежать отсюда, не оглядываясь, передо мной появился серо-дымчатый ирусан с яркими зелеными глазами.
Выпрыгнув из кустов, он с любопытством меня оглядел и... так же ошарашено застыл, почуяв мое желание.
Но самое ужасное оказалось то, что у него уже была пара. Это стало понятно по еле заметному чужому на нем запаху.
Мы вообще к собственному запаху относились очень внимательно, разрешая метить себя только вторым половинкам.
Зрачки у кота расширились, принимая форму чуть ли не круга, шерсть приподнялась, а кончик хвоста плавно закачался из стороны в сторону.
Он мягко шагнул ко мне, а я рефлекторно сделала шаг назад, слишком поздно осознав, что это значит.
Ирусан был еще молод, поэтому почуяв мое желание, он не смог утихомирить свое, а я еще вдобавок распалила в нем азарт!
Нужно было, что-то сказать. Не отступать назад, принимая и одновременно кидая встречный вызов, а попробовать решить все мирно, но я почему-то не хотела.
Возможно, столько лет совместного путешествия с Ивильмирой не остались бесследны, потому что я развернулась и побежала, зная, что он кинется следом и что я дам себя поймать.
...Хорошо, что ночью пошел дождь, который смыл с нас запах друг друга.
* * *
— Ну не х
* * *
ж себе! — потрясенно выдала Ивильмира, прибавляя еще парочку крепких слов. — Зато теперь понятно, зачем им понадобилась именно валькирия!
Я и Фарг удивленно переглянулись, так как нечего удивительного в обрыве, возле которого мы стояли, не находили.
Подруга ногой подбила камень, и он полетел в расщелину. Я быстро прыгнула к краю, желая проследить за его полет, и чуть ошарашено не полетела следом, так как где-то на середине пути камень исчез, так и не достав до каменного дна.
До дна было не так уж и далеко, даже несколько деревьев с кустарниками виднелись, но по исчезнувшему камню стало понятно, что все это обман.
— Фарг, старина, тебе придется остаться тут, — решительно сказала женщина, подходя и снимая с седла поклажу. — Ты уж не обессудь, дружище.
— Да что уж там, — всхрапнул в ответ конь, по привычки покусывая ее волосы, спадающие на лоб. — Это вы там осторожнее будьте.
Ивильмира погладила его по длинной черной гриве, из которой сегодня утром выбирала репяхи, в чей куст Фарг сунул морду в желании полакомиться рядом растущей молодой травой, и добавила:
— Если не вернемся, то ты сам понимаешь. — Взяв одну из сумок, она перекинула ее через плечо, после чего подошла ко мне, потрепала по шерсти и решительно спросила: — Готова?
Я кивнула и она, взяв еще одну сумку, накинула лямку мне на шею, а остальную часть, положив на спину, привязала веревкой. Один конец другой веревки она обвязала вокруг моего живота, а второй вокруг своего, от чего мы стали соединены ей словно пуповиной.
Закончив с перевязкой, мы отошли на пару метров от обрыва и подруга весело с долей азарта, нетерпения и любопытства сказала:
— На счет три бежим и прыгаем вниз. Если мои предположения верны, то меня как валькирию он должен пропустить, а если нет то... — Она весело улыбнулась, пожала плечами и философски добавила: — То нет, что уж тут поделать.
Удивленно это выслушав, я присела и лапой почесала правое ухо, намекая подруге на то, что мне, кажется, послышалось или она вправду решила спрыгнуть вниз, притом, будучи не уверенной, что некий "кто-то" ее пропустит, так как она валькирия? Вот только если женщина намек и поняла, то виду не подала, с наигранной печалью спросив:
— Блохи? И где только подхватить успела? — Ее губы разлезлись в плутовской улыбке, и она лукаво добавила: — Или точнее спросить от кого?
Я, поднявшись на лапы, вздыбила усы, раздраженно дернула кончиком хвоста и повернулась мордой в сторону обрыва, намекая, что я готова к прыжку.
Тогда я вернулась под утро: уставшая, промокшая и с прокушенной холкой. Именно из-за последнего подруга и заподозрила, что-то не ладное. Хотя мне кажется, она и так бы меня заподозрила со своим-то чутьем и опытом. И это был, наверное, первый раз в нашей дружбе, когда я порадовалась тому, что она меня не понимает. В противном случае от разговоров я бы точно так легко не отделалась.
— Хорошо-хорошо, — примиряющееся протянула Ивильмира, а потом выставила одну ногу вперед, перенося на нее центр тяжести, и руки в локтях согнула. — На счет три. Раз... Два... Три!..
Под ржания Фарга: "— Удачи!", мы одновременно сорвались с места, устремившись к обрыву, а потом секунда и под ногами ничего нет...
Первым делом закладывает уши от ошалелого порыва ветра, потом в них появляется какой-то сумасшедший стук, в котором ты узнаешь собственное сердцебиение. Начинают слезиться глаза, но ты не можешь их закрыть, так как они заворожено следят за приближающейся землей. И вдруг ты понимаешь, что это не она к тебе приближается, а ты к ней. Нападает паника, страх, злость. Ты испуганно дергаешься, от представлений, как твое тело разбивается об землю, превращаясь в блин. И хоть ты понимаешь, что это займет всего несколько секунд, но ведь и за них можно ощутить гамму чувств, которые и не снились телепорту...
Белое сияние вдруг блеснуло где-то рядом. В следующую секунду, что-то меня дернуло вверх в это сияние, и я поспешно закрыла глаза.
Сияние было настолько ослепительно, что мне казалось, я могу ослепнуть даже с закрытыми глазами. Выждав пару секунд, когда чувство головокружения пройдет и вернется ощущения свободного падения с обрыва, я открыла глаза и... заорала!
Какое тут чувство падения с обрыва. Я падала с неба! Именно с неба... на землю, которая, так же как и та у обрыва, стремительно приближалась. Только почему-то не было ощущения ветра. Сердце в ушах не стучат и глаза не слезились. Я даже подумала о том, что нас все-таки, кто-то там не пустил куда-то там, мы умерли, и я сейчас направляюсь в предполагаемое место после смерти, как услышала счастливый крик:
