Золотой дракон

Тут же передо мной возникла небольшая дощечка с тетрадью. Ну что, посмотрим. Ага, вот и квадрат. Так, а тут что? Имя. Ну что, раз только имя просят, то так и напишем. Фир говорил: никогда не говори более, чем спрашивают. На этой страничке все. Так, теперь дальше...

В тетради было несколько разделов: математика, история, легенды и сказки, травы и зельеварение, знание языков и рас. С математикой, историей, легендами и сказками, я справилась легко и быстро, травы и зельеварение вызвали затруднения. Вернее, вызвало затруднение то, что я многие названия не знала, да и описанные мне травы были совсем не знакомы. Так что, чуть более трети вопросов я оставила там без ответов. Также были вопросы с языками и знанием рас. Ну, с языками все понятно. Всеобщий и эльфийский — без проблем. Фир все же не зря меня мучил со своим эльфийским языком. Остальные языки прошли мимо меня, потому, что были мне совершенно не известны. Жалко, наверно, не возьмут меня учиться. Знание рас — та же история. Общие сведения я знала про все расы, а вот что-то более — нет. Никаких обрядов, обычаев, и тому подобное, я, почти, никогда не встречала в книгах, что привозил мне Фир, да и сам он об обрядах и обычаях не рассказывал как-то.

Закончила отвечать на вопросы я часа за два — два с половиной и тут же зачеркнула квадрат. Сначала ничего не происходило. Потом он замигал красным и зеленым. Зеленый мигал больше вначале, а в конце мигал больше красный. Я уже совсем было расстроилась, когда загорелся квадрат ярко-зеленым. Причем, если вначале, когда он мигал, то цвета были, скорее, как тени, то сейчас он был яркий, такой ни с чем не перепутаешь. Я очень обрадовалась и подняла, как и просили, руку с дощечкой и тетрадью. Пока меня не заметили и не подошли, я стала осматриваться. С поднятой рукой сидело еще несколько человек и трое нелюдей. Включая полуэльфийку, которой, что-то рассказывал ранее эльф. К нам выходили люди и по одному уводили куда-то в здание школы. Довольно быстро подошли и ко мне. Это был обычный, ни чем не примечательный парень, если не смотреть на его уши. О-о-о-о, в нем была кровь эльфов.

-Здравствуйте. Тетрадь, пожалуйста. А-а-а-а. Км-м-м... Кьяра... а дальше, почему не написали?

-Ну, там же написано: только имя.

-Да? А, ну да. Никогда раньше не обращал на это внимания. Да и не только я,— улыбнулся мне парень. — Пройдемте. Сейчас будет собеседование, по результатам которого вам скажут, поступили вы или нет. Не волнуйтесь, отвечайте честно на все вопросы, ложь сразу же распознают. Ну вот, пришли, проходите.

Парень открыл передо мной дверь, пропуская. Комната была большой и светлой. Посреди комнаты стояли два стола и за ними шесть кресел. За столами сидели четыре человека и два эльфа. И если о возрасте эльфов можно и не гадать — без толку, то с людьми было любопытно: три совсем седых старика и один молодой парень. Причем старики занимались каждый своими делами. Кто-то дремал, кто-то что-то писал. А еще, один смотрел в окно.

-Садитесь,— сказал один из эльфов.

-Спасибо.

Мой провожатый прошел к столу и положил перед тем же эльфом мою тетрадь. Потом отошёл и встал где-то позади меня.

-Хм-м, хороший результат, Кьяра... Кхм-м..., а почему только имя?

-Ну, там же написано: только имя.

-Ну да, ну да. Что же, ваше право. Снимите, пожалуйста, капюшон.

Ну, раз попросили я сняла.

-Кхм-м, а сколько вам лет, Кьяра? — уже второй эльф. А все остальные, кроме эльфов, уставились на меня, приоткрыв рты. Причем, как я успела заметить, у одного из стариков, как раз того, кто сидел и что-то писал, были тоже золотые глаза.

-Пятнадцать полных.

-По вам не скажешь. Вы знаете, что обучение платное?

-Да.

-Это два золотых за год. У вас есть деньги за него заплатить,— говорили же вроде один, ну ладно, два тоже есть.

-Да.

-У вас золотые глаза. Вы знаете, что это значит? — спросил собрат по глазам.

-Да.

Он, прищурившись, уставился на меня. Киш завозился, но ничего плохого я от него не почувствовала.

-У вас сильная защита. Это амулет? — спросил хитрый старик. Ну да... Ну да... Фир мне рассказывал этот прием: упоминаешь нужную вещь и смотришь, куда собеседник покосится или к чему притронется. Сколько раз меня на этом ловил вредный эльф. Размечтался дедуля, так тебе и сказали. Я смотрела на них и никуда не отводила глаза. Потом один из эльфов улыбнулся и сказал:

— Что ж, достойно. Прекрати, Самюэль. Она не расскажет. И правильно, девочка, делаешь. Видно, что научили. Давай посмотрим уровень твоих знаний и решим, что с тобой делать. Так. Математика. О, отлично, все задания. Очень хорошо. Так, что дальше? История. Да, всего два ошибочных ответа. Легенды. Интересно. Все правильно. Удивительно, — ничего удивительного, столько мучить Фира сказками. — Травы и зелья. Ага, а тут я вижу пробелы, причем очень характерные. Так, дальше. О-о-о-о, даже так. Эльфийский, причем в совершенстве, — вот теперь на меня уставились оба эльфа, а один из них заговорил, причем на эльфийском.

-Кто тебя учил, Кьяра? Ты сбежала из дома? Ты образованна и умна, а твоя одежда и защита говорит о том, что тебя любили, оберегали и баловали. Твои знания трав говорят, что ты пришла из-за гор. Как ты оказалась так далеко от дома? За тобой придут. И если ты думаешь спрятаться у нас от своих родственников, то это может и удаться, но вот от эльфа, что тебя учил, более чем на полгода тебе не скрыться, он почувствует, когда защита школы сольется с твоей аурой. Зачем тебе это? Судя по твоим знаниям, тебя готовили не к нам, а в академию. Так как ты оказалась у нас, золотой ребенок?

Сколько вопросов. Тут не выкрутишься. И знают же, как и что спрашивать. Попробую промолчать.

-Не бойся, девочка, тут тебе ничего не грозит, если ты не нарушала никаких законов, — ха, размечтались. Не пройдет фокус.

-Самюэль, помоги ребенку, — сказал один из стариков.

Старик с золотыми глазами хлопнул в ладоши и меня будто оглушило. Мне стало казаться, что я опустилась в темноту и это совсем не мой голос рассказывает монотонно. Я уходила куда-то в темноту, и вместо меня стал появляться огонь, выжигая и прогоняя меня.

-Я пришла из-за гор, и у меня там не осталось дома. Около месяца назад на наш дом напали дикие. Черные охотники. — Все вскочили, подвинулись ближе ко мне и внимательно начали слушать.

-Сколько?

-Более сотни.

-Не может быть...— прошептал, устало садясь один из стариков, — не может быть... мальчики...

-Гораций, проводи профессора Сантгара к целителям, ему стало плохо,— обратился эльф к моему провожатому.

Гораций подошел к белому как мел старику, профессору Сантгару, и аккуратно, под локоток увел его из кабинета.

-Как тебе удалось спастись от них?

-Бабушка. Меня спасла, бабушка. Не знаю, как она поняла. Мы три дня сидели в осаде. Потом мы мешали соль, шиповник и жасмин, и выкладывали смесью в земле какие-то руны, а по ночам расстреливали из окна горящими стрелами монстров. Потом она, ночью, разбудила меня, разрисовала мне спину рунами и отправила в лес. Она объяснила, как и куда идти. А сама, я видела потом во сне, она стала светом и уничтожила всех монстров.

Тут произошло что-то непонятное. Киш на теле завозился и выпрыгнул из-под расстегнутого воротника рубашки. Он остановился прямо передо мной, рыча в сторону золотоглазого. Такого Киша я еще ни разу не видела, вся шерсть его стояла дыбом и переливалась ярко-синим. А я чувствовала его, и то, что золотоглазый враг ослабил давление, в моей темноте стал пробиваться свет. Я тут же вытащила два кинжала из-за пояса и стала в оборонительную стойку. Как учил Фир. Нужно защищаться. Все враги.

-Тингу...— прошептал слева эльф, а парень, вообще, открыв рот замер. Золотоглазый смотрел на меня с ненавистью, и казалось, что вот-вот кинется. Другой старик отступил за спины эльфов.

— Прекрати, Самюэль, прекрати. Тебе не выиграть. Я сказал — прекрати! Или ты проигнорируешь прямой приказ директора? Отпусти ребенка.

— За ней придут, и нам не справиться с ним, — это уже правый эльф. Золотоглазый нехотя закрыл глаза и опустил руки.

— Она врет. Пробивает темных охотников только эльфийский лук, а она человек, откуда у нее может быть эльфийский лук. Она не смогла бы. Ты прекрасно знаешь, Каринитель, ЧТО ОНА ВРЕТ!!!— проорал золотоглазый. Огонь все больше и больше захватывает меня.

— Ты так уверен, Самюэль, посмотри на нее. Посмотри внимательно, Самюэль. Посмотри на ее одежду, это тебе не бродяжка, ее плащ, хоть и поизносился, но стоит больше, чем ты получаешь за год. Классическая защитная стойка, причем эльфийская. Теперь посмотри на ее кинжалы — оружие легендарных королей. Даже у меня такого нет и, думаю, так как я только что нашел вторую пару из двух, то и не будет никогда. Давай дальше, она моментально встала, не задумываясь, в защитную стойку, причем в ЭЛЬФИЙСКУЮ ЗАЩИТНУЮ СТОЙКУ. Ее тингу, заметь, тингу, не какой-то там полупес, а демон-тингу, чистокровный демон-тингу, выпрыгнул на тебя за одно твое намерение подчинения. Ты так и не смог пробить ее защиту ментально, хоть с самого начала и старался, да и хранитель, в качестве бабушки, говорит о многом. Например, что ее защитил и укрыл очень сильный маг, который ее готовил к академии, и если бы не этот случай, то ее тут не было. И поступала она, скорее всего бы, в академию, а еще, что этот маг — эльф. Как много ты, старый дурак, знаешь сильных эльфийских магов, способных вызвать хранителя или призвать тингу для ребенка, и то, что этот ребенок сейчас стоит тут и в защитной стойке, думаю, нам очень дорого обойдется. Профессор Фирантеринель нас на кусочки разорвет. Я тут же пошлю магический вестник, думаю, он ее уже ищет. Вот только не знал, что он кого-то прячет, не знал, что у него есть сердце, хотя, если бы знал, то это уже был бы не он.

Эльф тут же сотворил вестника — небольшую ярко сверкающую птичку, и она с хлопком исчезла. А я стояла, напрягшись в стойке, боясь расслабиться. Киш все еще подавал сигнал опасности, хотя золотоглазый устало опустился на стул. Все события, как и ранее, проходили мимо меня, не задевая, будто смотрю со стороны, не участвую, только воля Киша заставляла меня по-прежнему стоять и сопротивляться непонятному давлению. Передо мной стояло все также трое людей и два эльфа.

-Кьяра, все прошло, успокойся, магистр Самюэль большее не будет атаковать. Пожалуйста, успокойся. И призови тингу, мы тебя не обидим. Пожалуйста, Кьяра, все хорошо, смотри, я обещаю, что тут на тебя никто больше не нападет и не причинит зла.

Ага, как же, пока Киш подает сигнал тревоги, что бы вы мне не говорили, не успокоюсь. Фир выдрессировал на уровне рефлексов доверие тингу, так что, безвариантно, хитрый эльф.

И тут прозвучал сильный хлопок, комнату на несколько мгновений заволокло дымом. А потом я увидела Фира. Он стал аккуратно подходить ко мне.

— Кьяра, маленькая моя, это я, посмотри на меня, ты меня узнаешь. Вижу, что узнаешь, это действительно я. Вот смотри, Киш на меня не рычит. Киш, иди ко мне. Ну вот, мышонок, видишь, он меня признал, вот так, опусти их. Ты — молодчинка.

Мышонок..., мышонок? Фи-и-ир-р-р, я сосредоточилась, действительно Фир, и Киш рядом крутится. Темнота и безразличие стали спадать. Фир, он тут. Он пришел. Нет, нельзя...

— Покажи-и-и-и,— прошипела я.

— Молодец, малышка, вот смотри, видишь, я это, мой браслет, смотри, я сейчас капну на него кровью, и он засияет, помнишь, как я тебе раньше показывал, ну вот, смотри, — он сиял. Его родовой браслет сиял! Это действительно Фир!

-Фи-и-и-и-ир-р-р-р-р, — кинулась я к эльфу на шею, и он привычно меня подхватил и обнял.

— Ну, мой золотой мышонок, ну не плач, все уже хорошо, все закончилось, я тебя не дам в обиду. Ну не плачь, не нужно, смотри, как ты испугала магистров и профессора. Ну, перестань, малышка. Вот, выпей, мышонок. Выпей.

Он мне подсунул фляжку с каким-то резким запахом. Выпив напиток из которой, я практически сразу уснула.

Глава 4

Проснулась я на следующий день ближе к обеду. Глаза открылись с трудом. Яркие и радостные солнечные лучики пробивались сквозь аккуратно вышитые шторки, заигрывая с моими ресничками. Под потолком, где-то, летала муха. А на улице было слышно, как поют птицы, радуясь новому дню.

Обыкновенный летний день, такой же, как и многие другие до него. Вот только так плохо я себя еще не чувствовала ни разу.

Голова раскалывалась, а в глаза будто насыпали песка, горло першило и требовало вливания жидкости, причем все равно какой, главное похолоднее и побольше, а когда я попробовала пошевелиться, то еще и жутко затошнило.

-Привет, мышонок, сейчас подлечу, не шевелись, сейчас все пройдет, — Фир вскочил с кресла, стоящего возле окна и подошел ко мне, сел аккуратно на кровать, а потом приобнял и поцеловал меня в висок. Мне сразу стало легче, все прошло, но шевелиться все равно не хотелось, было так приятно — сидеть вот так.

-Спасибо, Фир.

-Не за что, малышка, не за что. Я так за тебя волновался, мышонок, так волновался...— Фир прижал меня к себе еще сильнее. — Никогда бы себе не простил, если бы с тобой что-то случилось... Я приехал, а там все выжжено, я уже подумал, что тебя... что они...

Фир еще сильнее сжал меня в объятиях, мне даже стало больно.

-Фи-и-ир, задушишь... — прохрипела я

-Извини, мышонок, — растерянно сказал он и чуть ослабил объятия, больно уже не было, но шевелиться все равно не выходило. — Расскажи мне,— совсем тихо попросил он меня, наверно, если б не сидела так близко, то и не услышала бы ничего.

-Они пришли почти сразу, как ты уехал... Сначала, это были наши знакомые, которые почему-то не заходили к нам во двор, а просили выйти к ним, бабушка не разрешила, а потом, там собралось почти все село. Они все просили, требовали, угрожали... Вот только никто из них не смог зайти к нам. А бабушка,— я тяжело вздохнула. — Она не разрешала мне выходить за забор, а потом вообще не разрешила мне выходить из дому, кушали мы и пили, только то, что было в подвале, представляешь, у бабушки в подполье был подвал с секретным выходом. А потом мы смешивали шиповник с жасмином и солью, и с бабушкой сыпали под забором, и еще какие-то знаки, и они потом светились, а еще мы стали вечером стрелять из лука, что ты подарил в тех, а они превратились в каких-то страшных монстров. Бабушка сказала, что они не виноваты, что они борются... а потом бабушка меня разбудила, собрала сумку и отослала через подземный ход. Я шла и шла, и шла... я так устала... но бабушка не разрешала останавливаться до пещер. А потом было озеро... оно было такое холодное-холодное, как зимой в колодце вода, а потом пещера... наконец, пещера... Там я заснула... И увидела, что с бабушкой случилось. Было так больно-больно... а потом вдруг стало как-то спокойно... и тихо... и тепло... и я проснулась... А она умерла... она ведь умерла? А я не могу... не могу... плакать....Почему я не могу плакать, я наверно, очень плохая, что не могу о ней плакать...— Фир поцеловал опять в висок, и мы так посидели какое-то время, я продолжила. — Пещера была очень темная, даже со светящимся камнем нельзя было рассмотреть, что находится на расстоянии вытянутой руки, мне казалось, что она бесконечная. Все время держалась правой рукой за стену, как мне и сказала бабуля. Когда я вышла оттуда, у меня на пальцах не было кожи... Она стерлась... Было так больно идти и вести все время пальцами по стене... И нельзя было останавливаться... Бабушка сказала идти... И я шла... так долго шла... а Киш кусался... а потом, я вышла в лес, было очень больно смотреть на свет после темноты, и я еще день привыкала к свету. В лесу было хорошо и спокойно, да и Киш все время мне помогал: ловил что-то покушать или выйти к воде. А потом я вышла к морю. Ты видел море, Фир?... Оно такое... такое... такое большое... кажется, что тебя, по сравнению с ним, очень мало... или что ты совсем не существуешь, а есть только оно, большое-пребольшое.