Хроники Эрсы. Книга 1. Чёрный абеллург

— Говорят, это слуги Ханнума. А он не сердится за то, что целятся в его птицу?

Ральд пожал плечами.

— Человек умнее зверя, бог сильнее человека. Но это же не значит, что более слабый не имеет права сопротивляться и защищаться. Так можно превратиться в самое слабое существо на свете.

— Вас, лирнов, многие считают нечестивцами. За то, что вы не боитесь богов.

— По мнению глупцов, боги существуют потому, что люди обязательно должны кого-то бояться, — усмехнулся Ральд.

— А ты как думаешь, почему существуют боги?

— Они существуют, потому что существуют, — сказал Ральд и начал одеваться.

"А может, вовсе и нет никаких богов? — хотел спросить Айнагур. — Может, их придумали, чтобы считать себя их потомками?"

Но вместо этого спросил:

— А это правда, что вы потомки богов воды?

Ральд уже натянул облегающие серые штаны и теперь надевал через голову тонкую белую рубашку с глубоким кружевным воротом. Он ничего не ответил, только бросил на Айнагура свой непонятный, холодноватый взгляд — не то удивлённый, не то насмешливый. И Айнагур вспомнил гибкую обнажённую фигурку, которая удалялась от него по заснеженному мосту и как будто парила над всеми, постепенно растворяясь в серебристом тумане.

Ральд потуже затянул широкий расшитый пояс и поднял лицо — нежное, продолговатое, даже можно сказать, слишком длинное, с маленьким ртом и огромными прозрачными глазами. Странное, неправильное, нечеловечески прекрасное лицо... И кто-то ещё может сомневаться, что он потомок богов?!

Он посмотрел на себя в зеркальную колонну, встряхнул влажными спутанными волосами.

— Извини, мне пора. Отец не любит, когда мы опаздываем к столу, а мне ещё надо привести себя в порядок.

"Ну вот, — с тоской подумал Айнагур. — Сейчас он уйдёт и всё..."

Ральд ещё раз взглянул на камешек гальфинит, сунул его за пояс и сказал:

— Через два дня праздник. Приходи. Прямо ко мне. По западной галерее, потом направо, а там у кого-нибудь спросишь.

— А меня пропустят?

— А с какой стати тебя не пропустят...

Глава 5. Белый замок.

Айнагура даже никто не спросил, куда он идёт. А когда он выяснял у кого-то из слуг, где покои молодого господина, тот лишь поинтересовался — которого. Айнагур только сейчас вспомнил, что у Ральда два старших брата. Слуга нисколько не удивился, что рыбацкий мальчишка идёт в гости к сыну лимнарга. Как будто это было в порядке вещей. Может, просто нарядный праздничный костюм сделал Айнагура похожим на отрока из благородной семьи? Два дня назад он объявил деду, что сын правителя пригласил его на праздник и надо бы одеться поприличнее. Пришлось изрядно потратиться, зато теперь Айнагур был собой доволен и, вышагивая по коридорам замка, чувствовал себя чуть ли не вельможей. Единственным существом, которое отреагировало на него, как на чужого, был огромный белый вульх, лежавший у камина на хургаловой шкуре. Увидев Айнагура, он приподнялся и зарычал.

— Тихо, Ронго!

Ральд вышел из соседней комнаты — тонкий и изящный, в голубом костюме и мягких белых сапожках. На белом поясе кинжал в серебряных ножнах. Обстановку его покоев, так же, как и других апартаментов замка, можно было коротко охарактеризовать двумя словами — изящество и простота. Много света, нежные, неяркие цвета — преимущественно белый и голубой, высокие, украшенные скульптурами и рельефами камины, пушистые ковры, светильники из серебра и фальга — очень прочного, более тёмного, чем серебро, металла, который добывали в Рундоле. По коридорам и комнатам бегали вульхи всех мастей и размеров. Слуги, одетые едва ли хуже своих господ, обращались к ним почтительно, но без поклонов. Здесь царил дух непринуждённости, однако ощущения беспорядка не было. Жизнь в замке правителя Линдорна казалась оживлённой и вместе с тем вполне размеренной.

Во внутреннем дворе их ждали два хорта — белый для Ральда и дымчато-серый для Айнагура.

— Садись, — сказал Ральд. — Сейчас поедем на Абеллан. Ты ведь там никогда не был?

Айнагур и верхом никогда не ездил, но, не желая показаться трусом, бойко вскарабкался на хорта. Впрочем, Ральд всё предусмотрел и выбрал для своего гостя хорта поспокойнее. Его же собственный белоснежный красавец самой рослой породы так и рвал удила. Казалось, он вообще не умеет стоять на месте. Айнагур побоялся бы даже подойти к нему, а Ральд... Потомки богов ничего не боятся.

Айнагур наивно полагал, что, если Ральд пригласил его, то будет с ним в течение всего праздника. Не тут-то было. Вокруг Ральда вскоре собралась целая орава мальчиков-подростков примерно его возраста. Его братьев — Гурда и Вальга — окружали юноши постарше. Айнагур почувствовал себя слегка неуютно. Было видно, что эти отроки в основном из знатных семей. Они отнеслись к Айнагуру дружелюбно и как будто бы даже не выказали никакого удивления по поводу его присутствия здесь, но в их любезности сквозило высокомерие. А может, ему просто так казалось? Во всяком случае, ему было немного не по себе среди этой нарядной толпы, направлявшейся через Большой мост на Абеллан. Зато остров, волшебное озеро и праздник, который длился целый день, привели его в восторг.

— Приходи сюда, когда хочешь, — сказал вечером Ральд. — Здесь все гуляют, в любое время. Никто никого не гонит. И в замок тоже приходи.

Да, в этом сказочном царстве лирнов никто никого не гнал, никто никому не указывал его место, но тем острее Айнагур ощущал, что место его не здесь, что он тут чужой и что все это видят, хотя и молчат — из деликатности... А может, он всё это выдумал, идя на поводу у своей вечно уязвлённой гордости?

Тем не менее он стал бывать здесь. Это мир манил его, как сказка, обернувшаяся явью. Его всё глубже и глубже затягивала эта жизнь — красивая, полная событий, интересных встреч, развлечений. Турниры, состязания пловцов и наездников, конкурсы певцов, музыкантов, стихотворцев, театральные представления, танцы и карнавалы, гадания при луне и всевозможные игры... В общем, молодёжь в замке не скучала. У взрослых, конечно, были дела и поважнее. И старший брат Ральда Гурд немало времени проводил с отцом, вникая в государственные дела, — ведь он был наследником. Средний, Вальг, тоже всё реже и реже участвовал в отроческих забавах. Лимнарг то и дело отсылал его по каким-нибудь делам в другие лимны. В будущем Вальгу предстояло контролировать внешнюю торговлю Линдорна.

Ральд пока жил свободно. Он был в семье всеобщим баловнем, и его ещё не обременяли никакими заботами.

— Отец считает, что мне нельзя поручить ничего важного, — признался однажды Ральд, — хоть я и учусь лучше братьев. А я и сам не знаю, чего хочу. С воинской подготовкой у меня всё в порядке, но военачальник из меня, думаю, никакой... Хотя военное командование всё равно должно быть в руках самого лимнарга, так что это дело Гурда. А я командовать не умею. Да и не люблю.

Айнагур вспомнил одну короткую фразу, произнесённую спокойным, негромким голосом: "Отнесите его в замок". У Айнагура никогда бы так не получилось. Не умеет командовать... Да уж, повелевать и командовать — не одно и то же. Командовать Айнагур со временем научился. А сейчас он повелитель. Правит двумя народами. Но у него и сейчас не получилось бы так, как тогда у Ральда. За это-то он его и ненавидел. Вернее, и за это тоже.

— Пожалуй, я буду покровительствовать художникам и поэтам, — рассуждал Ральд. — Я буду приглашать их сюда со всех концов Валлондола и вообще... Это самые лучшие люди на свете. Я и сам люблю рисовать. Говорят, мне это ни к чему, но мне нравится. Хорошо, что я не наследник. И ещё я бы с удовольствием путешествовал. Я предлагал отцу снарядить экспедицию за горы. Там, говорят, чудесная страна, где даже зимой растут цветы, а урожай снимают не по разу в год. Правда, там меньше озёр. Отец сначала смеялся, а потом сказал: "Ладно, вырастешь — посмотрим". А мне всё кажется, что я не успею...

Он вдруг замолчал, уставившись куда-то в пространство застывшим, невидящим взглядом.

— Дед говорит, в той стране живут боги, — сказал Айнагур. — То есть многие из них сюда только приходят, а живут там, за горами. И там с ними можно запросто общаться. Они являются людям и разговаривают с ними.

— Думаю, боги и там, и здесь не со всеми разговаривают, — рассеянно заметил Ральд.

— Ну с лирнами-то они, конечно, разговаривают? — не скрывая ехидства, поинтересовался Айнагур.

— Тоже не со всеми, — спокойно ответил Ральд.

Айнагур всё реже и реже выходил с дедом на промысел. А когда тот наконец, не сдержавшись, упрекнул его, заявил:

— Мы прекрасно можем жить на те деньги, которые оставил мой отец.

— Но я берегу их на чёрный день, — возразил дед. — Мало ли что случится. Вдруг мы с тобой лишимся возможности зарабатывать себе на жизнь...

— Да ничего такого не случится, — раздражённо перебил Айнагур. — И вообще... Этих денег хватит года на три, а дальше я что-нибудь придумаю. Или ты полагаешь, что я всю жизнь собираюсь рыбачить?

— Ну и что же ты собираешься делать, дорогой внук?

— Я ещё не решил. Может, устроюсь на какой-нибудь корабль в Линде. Сначала матросом... Или поступлю в гвардию лимнарга. Фехтовать я научился, стрелять тоже. И Ральду ничего не стоит замолвить за меня словечко.

— Ты постоянно там пропадаешь, — вздохнул дед. — Я, конечно, понимаю, Белый замок гостеприимен, но... Ты им не ровня.

— Ну и что, — нахмурился Айнагур. — Ральд — мой друг.

— Да? Тогда почему ты его ненавидишь? Лучше перестань туда ходить. Ты очень изменился за последнее время. Тебя словно червь какой-то грызёт. У каждого свой удел, своё место в жизни...

— Хватит указывать мне моё место! — взвился Айнагур. — Я ничем не хуже их всех! Его преимущество только в том, что он родился в замке, а я в этой паршивой лачуге. Это несправедливо!

— Не один ты родился в лачуге. Таких гораздо больше, чем тех, кто родился во дворце. И от кого ты требуешь справедливости? Мне известны люди, которые выросли в бедности, но потом своим трудом добились богатства и высокого положения. Недалеко от Линда есть Голубой замок, знаешь?

— Знаю, конечно. Это замок коннума Нарранга.

— А ты знаешь, что отец Нарранга Бирн был сыном бедняка из Вириндорна? Он выучился на посудника, работал в мастерской, поднакопил немного денег и приехал в Линдорн. Здесь он открыл маленькую лавку и так умело вёл свои дела, что через некоторое время стал владельцем мастерской по изготовлению серебряной посуды. Бирн привлекал лучших мастеров и торговал не только в Линдорне, его изделия пользовались спросом и в других лимнах. Бирн разбогател, дал своим детям прекрасное образование, стал вхож в лучшие дома Линдорна, в том числе и в замок правителя. Наши лимнарги всегда ценили умных и предприимчивых людей. Лимнарг Бельдар пожаловал ему титул коннума. Бирн купил старый замок, отстроил его, и вот теперь там живут его дети и внуки.

Старший сын коннума Нарранга шестнадцатилетний Бирн, видимо, названный в честь деда, был приятелем Гурда и Вальга.

— Эта история не единственная в своём роде, — продолжал дед. — Даже тот, кто родился в лачуге, может стать коннумом.

— Но ведь не лимнаргом, правда? Для того, чтобы стать лимнаргом, надо родиться в замке.

— А для того, чтобы стать богом, надо родиться богом, Айнагур. Тебе непременно хочется быть выше всех? Что ж, попробуй. Ты умён, честолюбив. Сначала я даже радовался, что тебя принимают в Белом замке, а потом заметил... Ты изменился, и не в лучшую сторону. Тебя гложет ненависть. Можно стремиться к любым высотам, но зачем же ненавидеть тех, кто пока тебя выше — по рождению или по заслугам, всё равно... Ненависть не поможет тебе подняться выше. Она давит человека и сталкивает его в яму. Я верю, ты многого способен добиться своими силами, но Айнагур... Во-первых, не тешь себя иллюзиями, а во-вторых, освободи своё сердце от ненависти. Этот мальчик ни в чём не виноват...

Айнагур повернулся и вышел, хлопнув дверью. Он разозлился, потому что дед сказал правду. Он напрасно мнил себя другом Ральда. У того не было друзей. У его братьев были, а у него нет. Ральда окружало множество приятелей. Все любили его и набивались ему в друзья. Он был со всеми приветлив, любезен. Не более. Он никого не подпускал к себе слишком близко. Это было не высокомерие. Скорее, одиночество. Создавалось впечатление, что Ральд чувствовал себя одиноким даже среди членов своей семьи, которые души в нём не чаяли.

Айнагур до сих пор сходил с ума от любви и ненависти, когда вспоминал это узкое, нежное лицо с огромными задумчивыми глазами, которые могли быть одновременно прозрачными и совершенно непроницаемыми. Этот холодноватый взгляд — то рассеянный, то вдруг неожиданно пронзительный, словно проникающий в самую душу...

В одиночестве Ральда не было слабости. Но была беззащитность, которую он упорно скрывал. Он никого не подпускал к себе слишком близко. "Как бы низко ни летала птица раль, тебе никогда не коснуться её руками..." Айнагур ненавидел дедовы сентенции. И ненавидел Ральда. Но всё же продолжал ходить в Белый замок.

Он очень многому там научился. Маленькая школа на острове Милд, которую он посещал с другими рыбацкими детьми, не удовлетворяла его. Она давно уже не могла даже на одну десятую напитать его цепкий, неутомимый, жаждущий знаний ум. А в замке были театральные представления, состязания поэтов, певцов, музыкантов, учёные диспуты и философские беседы, с которых никто никого не прогонял. Там собирались самые выдающиеся люди со всех концов Валлондола, и каждый, независимо от происхождения и степени образованности, мог к любому из них подойти с вопросом — таков был обычай, заведённый с давних пор в замке правителя Линдорна. Да, эти три с половиной года, в течение которых Айнагур посещал Белый замок, дали ему больше, чем вся предшествующая жизнь. Именно линдорнский двор подготовил его к школе абеллургов. Как и вся молодежь, он обожал турниры, балы, карнавалы и представления, но со временем всё чаще и чаще стал появляться в северном крыле замка, где в светлых залах с белыми колоннами и высокими окнами можно было послушать беседу военных инженеров, выдающихся медиков, блестящий спор лучших умов математики и естествознания, стать свидетелем оживлённого диспута философов и абеллургов. Тут порой звучали такие крамольные речи, что Айнагуру становилось не по себе. Впрочем, вскоре он перестал удивляться. Здесь, в Белом замке, он научился владеть собой. Он здесь многому научился. Не научился лишь терпимости к чужому мнению, а ведь при дворе линдорнского правителя это было одним из основных принципов отношения к окружающим. Именно поэтому потомки богов спокойно слушали вдохновенные речи новомодных философов, с жаром отрицающих существование богов.

Пройдёт много лет, и Айнагур скажет: "Надоело всё это словоблудие и разброд мыслей. Философы всегда только и делали, что мутили воду. Человек должен занимать определённую позицию". А ведь так обычно говорит тот, кто считает, что все должны занимать именно его позицию.

Но пока он ничего никому не доказывал, а только слушал, запоминал, учился. А если с кем и спорил, то разве что с Ральдом.