Длинная Серебряная Ложка (Часть 1)

ГЛАВА 6

Уолтер Стивенс рассчитывал проснуться еще до заката и тщательно изучить замок. Не секрет, что днем вампиры спят так крепко, что хоть канкан на их гробах отплясывай — даже не пошевелятся. Значит, это время суток идеально подходит для его изысканий.

Но когда юноша разлепил веки, за окном уже смеркалось. У стен замка старательно, словно мальчики из церковного хора, выли волки. Экая досада! Как же его угораздило столько проспать! Видно, сказывались вчерашние треволнения. Кому приятно стать невольным свидетелем семейной ссоры, особенно если в ней участвуют два суккуба и вампир? Как и всякий благоразумный человек, Уолтер немедленно обследовал свою шею на предмет рваных ран, но нащупал лишь адамово яблоко, которое обреталось там уже 23 года. Вампиры не торопились его кусать. Наверное, откладывали изысканную английскую кровь на десерт.

На прикроватном столике находилась керосиновая лампа — единственная уступка прогрессу — и Уолтеру удалось как следует осмотреться. Интерьер спальни ничуть не изменился со вчерашней ночи, разве что казался еще более ветхим. В смежной комнатушке находилась сидячая ванна с арабесками плесени и все необходимое для утреннего туалета. За исключением зеркал, разумеется. Сменив ночную сорочку на обычный костюм, Уолтер вернулся в спальню, где на глаза ему попался незамеченный прежде поднос с завтраком — чашкой кофе и пищевым продуктом, который в одной из своих предыдущих жизней был пирогом. Завтрак был холодным как могильная плита, из чего Уолтер сделал вывод, что он простоял здесь уже несколько часов. Но ведь кто-то же принес еду? Значит, по крайней мере один из трех демонов может передвигаться при свете дня!

Уолтер побрился, глядя на свое отражение в чашке кофе, покончил с трапезой, и осмотрел дверь. На счастье, она была не заперта. Можно отправляться на разведку.

От одного взгляда на замок Лютценземмерн даже Энн Рэдклифф понадобились бы нюхательные соли. Казалось, слово "готический" было выгравировано на каждом кирпиче. Особенно на тех кирпичах, которые уже вывалились из стен. С потолка то и дело капала вода, а кое где на полу успели образоваться сталагмиты. По коридорам гуляли десятибалльные сквозняки. Из-за них трепетали гобелены на стенах и оживали сцены охоты, на которых уже много веков подряд гончие безуспешно гнались за единорогами.

Уолтер прошелся по бесконечному коридору, стараясь ступать как можно тише. Даже через подошвы ботинок он ощущал стылый каменный пол. Здесь было холодно, сыро и пахло плесенью. Замок впитывал стужу, а после цеплялся за нее как ростовщик за кошель, не желая с ней расставаться. Поистине, только немертвые могут выжить в таких суровых условиях. В конце коридора находилось высокое стрельчатое окно, некогда украшенное витражом. Теперь от витража остались только ноги рыцаря да драконий хвост. Осторожно, чтобы не порезаться об осколки стекла, юноша высунулся в окно и увидел... Впрочем, что он увидел, мы можем узнать из его записок.

"За время пребывания в замке мне суждено было стать свидетелем стольких ужасающих событий, что в пору было и привыкнуть к ним. К тому моменту я уже не сомневался, что отныне ничто не в силах меня впечатлить. Но увиденное произвело настоящий переворот в моих чувствах. С губ моих чуть было не сорвался испуганный крик. Во дворе я увидел самого графа, который держал в руках охапку досок и молоток. Хотя нет, молоток он зажал в острых зубах, которые опасно сверкали в лунном свете. На каждом шагу вампир ронял доски, изрыгая при этом чудовищные проклятия. Наконец он пинком распахнул входную дверь и исчез в недрах замка, в то время как я, зачарованный, продолжал стоять у окна, размышляя на увиденной картиной. Наконец на меня снизошло откровение. Ну разумеется! Каждому образованному человеку известно, что носферату почивают в гробах. Наверняка доски нужны чтобы соорудить оную конструкция. А если графу понадобился новый гроб, следовательно, он рассчитывал пополнить ряды немертвых. Он собирался кого-то обратить! Убить и сделать вампиром! А ведь я был единственным живым в этой юдоли смерти.

Услышав, как она собирается меня употребить, я почувствовал, что по жилам моим колючей изморозью растекается ужас! Дальнейшие подробности мне придется опустить из соображений морали. Могу лишь сказать, что из всех известных пыток этот демон в женском обличье выбрал самую мучительную."

— Много еще осталось? — уныло спросил мистер Стивенс, протягивая служанке по имени Эвике очередную тарелку. Девушка вытерла ее своим фартуком и поставила в комод.

— На пару часов хватит. Да вы мойте, мойте, сударь, а как закончите, мы пойдем чинить перила на парадной лестнице. Вам нельзя проводить время в праздности. А то у вас разыграется этот... как там его фроляйн называла... английский сплин! — и гризетка весело ему подмигнула.

На миловидной девице была зеленая нанковая юбка и белая блуза, поверх которой Эвике носила красный, но уже сильно выцветший корсет. Рыжие волосы служанка убрала под косынку.

Заунывно вздохнув, юноша вперил взгляд в бадью, где среди мыльной пены выпирали белые бока тарелок, словно рифы среди штормового моря. Словно Сцилла и Харибда, черт бы их побрал! А с ними заодно и слуг как категорию!

Надо признать, что Уолтер всегда побаивался чужой прислуги. В те дни у английских слуг существовал обычай выстраиваться в две шеренги у выхода, чтобы отъезжающий гость мог оставить чаевые всем от дворецкого до поваренка. А у его лондонского дяди Лэнкфорда челяди была тьма-тьмущая, и если раздавать чаевые направо и налево, то следующие пару месяцев придется жить впроголодь. В решающий момент Уолтер обычно удирал через черный ход, но слуги его, разумеется, не жаловали. По крайней мере, грелку он получал в последнюю очередь, а кофе в постель никогда не требовал, чтобы не дать кухарке повод выместить свой гнев на злосчастном напитке. Но графская горничная своим нахальством затмевала всех! Неудивительно, каков поп, таков и приход.

— А почему вы с барышней прошлой ночью залезли ко мне в комнату? — поинтересовался Уолтер. Раз он застрял на кухне на парочку часов, можно хотя бы провести время с пользой.

— Решили погулять вечерком да случайно туда и забрели, — пожала плечами Эвике. — По пути оказалось. Кстати, не забывайте тарелки и с обратной стороны мыть.

— Хорошо... Но граф не одобрил ваш вчерашний променад, — заметил англичанин не без злорадства. — Как он кричал, даже стены дрожали! Он всегда так суров с вами?

— Ох, и не говорите, сударь. В Его Сиятельстве порою просто зверь пробуждается! Как он наказывает бедную фроляйн Гизелу даже вспоминать страшно! Например, может хорошую книгу на целых полчаса отобрать. Правда, потом извиняется и приносит обратно, но все равно. Хотя вы не подумайте, сударь, на самом деле он добр и милостив. Вот меня, к примеру, он взял в услужение из приюта при Монастыре Избиения Младенцев. Тогда еще покойница-графиня была жива.

"Добр, как же!" усмехнулся про себя Уолтер, вспоминая как вчера графа перекосило при виде крови. Зато он понял, почему Эвике была так привязана к господам-вампирам. Сам он был наслышан о сиротских приютах. Кое-что подчерпнул у Диккенса. А в глубоком детстве ему случилось оказаться в Лондоне в день Вознесения Господнего, когда по традиции сироты маршировали в собор Св. Павла на торжественную службу. Они шли по улицам сплошным потоком. Целая река детей в разноцветных куртках, совершенно одинаковых детей, как будто вырезанных по трафарету из цветной бумаги. Взрослые умилялись, а Уолтер уткнулся носом в материнскую юбку и почему-то заревел.

Какие порядки были в приюте со столь многообещающим названием ему даже думать не хотелось!

Мысленно посочувствовав Эвике, англичанин тут же утратил к ней всякий интерес. Теперь было очевидно, что девушка не вампир, а их служанка из людей. Всем известно, что упырям нужны человеческие слуги, чтобы сторожить их гробы в течение дня. Или же сбегать в лавку и купить... ну хотя бы красного шелка для подбивки на плащ. Потому что вампира в плаще без красной подбивки куры засмеют.

— А с чего его так разобрало вчера? И главное — почему он запер меня на ключ? Все это очень подозрительно.

— Мне досталось за то, что я предложила хозяину взять с вас денег за постой, — без обиняков призналась девушка. Уолтер посмотрел на нее неверящими глазами. Похоже, все слуги мира против него сговорились.

— Вот Его Сиятельство и обиделся. — продолжила Эвике. — Мол, это против феодальной чести. Знал бы он, что скоро у нас закончится даже... Ну да неважно. А вас он запер, потому что вы могли случайно повстречать фроляйн Гизелу. Вы ведь молодой холостяк и все такое. Но она... Ох, как же я могла забыть! Кажется, починка лестницы временно отменяется.

Эвике подалась вперед и зашептала горячо.

— Вы обязательно должны с ней встретится! Нам очень нужна ваша помощь. Главное, ничего не бойтесь. Даже капли вашей крови не прольется, я уверена. И вы успеете уехать до Бала.

— Какого бала?

— Просто выполните просьбу фроляйн Гизелы. Просто сделайте то, что она скажет, и всем нам будет хорошо.

Схватив его за руку — удивительно, какие вольные манеры у селянок! — служанка потащила Уолтера вон из кухни. Проплутав по коридором, которые озадачили бы даже Минотавра, молодые люди оказались у спальни виконтессы. Эвике троекратно постучалась.

— Фроляйн Гизела! Я привела гостя.

— Ах как славно! — зазвенел девичий голос. — Пусть он входит, а ты покарауль за дверью, чтобы папа нас не застиг.

— Его Сиятельство еще пару часов из кабинета не покажется. Он мастерит новый гроб, — буднично пояснила Эвике, а Уолтер чуть не подпрыгнул на месте. Его гипотеза подтвердилась!

Как только дверь за юношей закрылась, Эвике пододвинула стул к двери, устроилась поудобнее и приготовилась слушать.

Девушка стояла спиной к Уолтеру, задумчиво глядя в окно. Точнее сказать, он не знал, задумчиво ли она глядела, или как-то еще, но к ее образу весьма подошел бы именно задумчивый взгляд, устремленный в бескрайние горы. И ему совсем не обязательно было знать, что на самом деле девушка тревожно покусывала губы и поправляла свеженашитые на платье кружева.

Она резко обернулась к нему, и англичанин вздрогнул; на мгновение ему почудилось, что она готова наброситься, а ее белоснежные зубы слегка удлинились, и в темных глазах вспыхнули красные огоньки. Но наверное просто показалось.

И все же она была прекрасна, он не мог отрицать. Прекрасна холодной, нечеловеческой красой — и бледная кожа, и огромные глаза в окружении густых ресниц, и алые губы, и длинные черные волосы, слегка присобранные заколкой на затылке. Ее легкое платье приятного кремового оттенка (мы не будем уточнять, что изначально оно было белым, да и Уолтеру знать этого не нужно) окутывало тонкий стан, как плотный туман и слегка колыхалось на ветру. Правда ветер, гуляющий по замку — это все же сквозняк.

— Садитесь, мистер Штивенс, — она легким кивком указала на деревянное кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками. Юноша повиновался.

— Что вы хотели, мисс... э..., — решил проявить вежливость Уолтер, но поняв, что осилить эту фамилию в один присест у него не получится, сконфуженно замолчал.

— Поговорить. Просто поговорить. И еще попросить вас кое о чем, это ведь несложно, правда? — она наклонилась к нему совсем близко, и мягкие черные волосы щекотнули щеку Уолтера. Он рефлекторно сжал распятие в кармане, готовый в любой момент отразить атаку.

— Не... несложно. А о чем?

— Эвике ничего вам не сказала?

— Если вы имеете в виду перила, то я категорически протестую!

— Да? Как жалко, я так рассчитывала... Представляете, если они обрушатся посреди бала? Это будет ваша вина! Но вообще-то я не о том.

Девушка выдержала театральную паузу. Она даже прошлась по комнате и встала возле окна, где лунный свет наиболее выгодно оттенял ее лицо, а мягко падающие тени придавали ей таинственности и загадочности. Хотя вроде бы куда уж больше.

— Вы должны помочь нам Ее найти, — сказала наконец она и выжидательно посмотрела на Уолтера.

За окном раздался раскат грома, свидетельствующий о приближающейся грозе. Блеснула молния. Завыли волки. Все шло по сценарию.

— Найти... ее? Ага. А кого ее? И где найти? И что здесь происходит?

— Нет, ну вы только подумайте, как она могла — сбежать перед самым Балом! — девушка принялась ходить по комнате, раздраженно заламывая руки. — Как будто и не знает, насколько это важно для нас. Но нет, мы гордые, мы бросаем всех и отправляемся незнамо куда. Кхм, простите, я отвлеклась.

— Вам надо кого-то найти, — Уолтер проявил чудеса сообразительности. — Но кого?

— Ее зовут Берта Штайнберг, если это вам о чем-то скажет, — проговорила девушка мрачно.

— Штайнберг, ну конечно! Я знаю эту семью, во всяком случае, знаком с Леонардом.

— А, Леонард? Сочувствую. Это его сестра — избалованная девица, которая думает только о себе. Еще бы, у них там вся семья в роскоши купается. Вот и решила, что ей все можно. Как бы не так! — глаза девушки блеснули. — И вот теперь она сбежала. Как будто все так просто — ты сбегаешь из дома, едешь, куда глаза глядят, и все проблемы решаются. О нееет, — она наклонилась к Уолтеру и зловеще прошептала. — Проблемы только начинаются. У нас всех. И у тебя — если ты нам не поможешь. Но ты ведь поможешь, правда? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

— Эм, мисс Ле... Лю...

— Называйте меня просто Гизелой, — нежно улыбнулась она.

— Хорошо, мисс Гизела. Но почему ваша подруга сбежала?

Вопрос этот он задал скорее для проформы. Сам Уолтер сбежал бы от вампиров на следующий день... не будь он Уолтером. И уж тем более можно понять юную барышню, которая, должно быть, теряла сознание от одного взгляда на замок.

— Подруга? — воскликнула Гизела. — Ну уж нет, никакая она мне не подруга, знаете ли! Мы совершенно разные, у нас нет ничего общего, она совсем другая....

"Ну еще бы", — подумал Уолтер, но ему хватило деликатности не произносить этого вслух.

— Наверное, наша бедняжка не смогла перенести того, что я выхожу замуж за ее брата...

-... Вы... за... ее... что?!

— Мы ведь с ней стали бы родственницами, а уж подобного она и вообразить не могла! Едва ли ее устроит такая невестка.

А мистер Стивенс представил Леонарда и пожалел беднягу: интересно, тот знает, кто ему уготовлен в жены? Его необходимо предупредить! Но вслух сказал:

— Ну что вы, мисс Гизела, вы совсем не... не худшая невестка. Я уверен, что у мисс Штайнберг были другие мотивы сбежать отсюда.

Сам Уолтер мог навскидку предложить сорок три таких мотива — и это только основных — но решил пока повременить.

— Да какие мотивы? Она просто с ума сошла, головой тронулась, вот что!