Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Философия Манекена


Опубликован:
26.06.2009 — 06.01.2011
Аннотация:
...Однажды я задумался - а есть ли темная сторона у творчества? В подражание Францу Кафке, со слабой надеждой, что хоть немного, да дотянулся до гения ))
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

-Но кого я там смогу просветить? — удивился Евгений, — в Доме-то Правления.

-Революционер там для того и стоит, чтобы любой чиновник, проходя мимо, заметил, оценил, прочувствовал. Раз пройдет, два пройдет, потом обратит внимание, остановится, задумается, увидит твою душу и сможет открыть свою. Это намного полезнее, чем стоять здесь и заманивать покупателей.

-Я бы попросил, — кашлянул возле окна Рудэн, — он неплохо справляется.

-Я сравнивал великую идею просвещения и булочную, не обессудь, — сказал Арсений, — просвещение однозначно выше.

-Не буду спорить, — сказал Рудэн и отвернулся к окну.

-В общем, береги себя. — Арсений вновь повернулся к Евгению. Сцепленные замком пальцы хрустнули, — Я оформлю все соответствующие документы, и через месяц-полтора тебя переведут. О зарплате не беспокойся, платят достойно.

-А как же ваша фабрика?

Арсений наморщил бледный лоб.

-Какая фабрика? — переспросил он задумчиво.

-По пошиву одежды для Европы.

-Ах, эта! Поработаешь пока в Доме Правления, наберешься опыта, а там и ко мне. Только я тебя умоляю, не губи себя! Рудэн, пригляди за этим негодником, а то ведь совсем исхудал!

-Присмотрю, присмотрю, — ворчливо отозвался Рудэн.

-А пока на, держи, считай задаток. — Арсений положил на кровать, у изголовья, крупную пачку денег в светлой банковской бумаге и поднялся, опершись о колени. Поискал взглядом клюку.

-И запомни, Женя, ты моя жемчужина, и мне без тебя никуда. Я из тебя еще сделаю настоящего манекена, уж извини за каламбур. Ты у меня еще всем покажешь! Жаль, записать негде, для истории.

Евгений хотел было встать, но закружилась голова, да и Арсений придержал пылкое намерение:

-Нет, нет, лежи. Набирайся сил. До утра не вставай и постарайся выспаться. Рудэн, ты со мной?

Хозяин булочной поднялся с мягкой ленцой, словно его устраивало сидеть и пялиться в ночь, на фонари и снег, и, проходя мимо кровати, благодушно заметил:

-Выспись хорошенько, а то сгоришь на работе, и не выйдет из тебя никакой жемчужины. — То ли с сарказмом сказал, то ли серьезно — непонятно.

Арсений с Рудэном вышли, неслышно прикрыв за собой дверь, а Евгений остался лежать, смущенный и растерянный последними событиями.

Если говорить, положа руку на сердце, Евгений не хотел менять уют булочной на сомнительный Дом Правления, где наверняка придется стоять на высоченном постаменте посреди широченного коридора и будет на него пялиться каждый проходящий. Работа в булочной очень Евгения устраивала. Здесь он мог самосовершенствоваться, мог смотреть в себя, да и чем Арсению не нравилось находиться в подвале перед зеркалом?.. Впервые Евгений задумался о том, что он хотел раскрывать душу для себя самого, а не для просвещения незнакомых ему людей. Он, конечно, хотел, чтобы на него смотрели, но совершенно не был рад тому, чтобы на него смотрели всегда и много.

Что это? Эгоизм? Можно назвать и так. Теперь уже Евгений сомневался в том, что был рад приходу Арсения, в одночасье порвавшему кокон уютной жизни, в котором он пребывал вот уже полгода.

Деньги лежали у изголовья. Денег было много. К деньгам Евгений испытал отвращение, но взял их и переложил на тумбочку, решив отправить сестре.

Вот он нелегкий выбор — копаться в себе и доводить до блеска грани внезапно открывшегося таланта, или нести свет просвещения людям, которым это совершенно, быть может, и не нужно? И ведь выбора, по сути, не было. Арсений просто ставил перед фактом. И как теперь быть?

С такими невеселыми мыслями Евгений погрузился в сон, а когда за окном еще только начало не светлеть даже, а робко наполняться серостью, он проснулся, еще с полчаса ворочался, а затем встал и начал одеваться. Выскочив в утренний мороз, типичный для весеннего утра, с легкой изморозью на асфальте и туманом в закоулках, Евгений торопливо направился в сторону Дома Правления. Вышел на освещенную площадь, выложенную бледной плиткой, окруженную высоченными фонарями, которые не гасили даже при дневном свете, остановился у одной из лавочек — их здесь было в обилии, как и цветочных клумб и фонтанов — и присел, пряча руки в карманы и кутая подбородок в длинный, вязаный матерью, шарф. Дом Правления стоял, монолитный, ровный, устремленный к небу неисчислимым количеством этажей, с миллионом маленьких узких окон, и с миллионом же ярких ламп, рассыпанных по нему в логичном порядке, так, чтобы ни одного темного пятнышка не падало на его поверхность, и даже сейчас, в ранний час, когда вокруг на много километров вряд ли можно было бы найти еще одну живую душу, кроме дворников и бездомных, казалось, что там, за стенами Дома Правления, людно, шумно, обитаемо, насыщенно звуками и движением. Здесь принимали законы, по которым жила страна многие годы, здесь обсуждали проблемы внешней и недочеты внутренней политики, здесь кого-то обвиняли, а кого-то хвалили, здесь много предлагали, много отрицали, много спорили. Здесь бок о бок работали нелюбимый Арсением Президент и его первый заместитель, которого Арсений, наоборот, любил и уважал. Жизнь здесь не замирала с наступлением ночи, а переходила в другую фазу, немного более спокойную, закрытую от посторонних глаз. Даже сейчас возле входа в Дом Правления стояло несколько автомобилей.

И здесь Евгению предстояло работать. Он не знал, зачем решил прийти сюда. Что-то ворочало его душу, не давало уснуть всю ночь, и, в конце концов, подтолкнуло к этому странному решению. В последнее время он крепко доверял своей душе. Почему-то нужно было прийти именно утром, когда автомобилей мало, а прохожих и вовсе нет. В тишине дело? Может быть. У Евгения замерз нос и он решил, что времени прошло достаточно. Он посмотрел на Дом Правления, и ничто в его душе не воспротивилась этому новому месту работы. Если бы он почувствовал какой-нибудь негатив, то ушел бы раньше и отказался бы от работы, несмотря на деньги и уважение к Арсению. Но душа молчала (спала? Или ее все устраивало?), и Евгений поднялся с лавочки и так же торопливо, как и пришел, вернулся обратно в булочную. Когда он заходил внутрь, в теплоту и в запахи свежего хлеба, за его спиной уже светало.

Через месяц Евгений начал работать в Доме Правления.

11.

Может быть, это и была более высокая должность или, как сказал Арсений, еще одна ступенька по карьерной лестнице, но обитатели Дома Правления относились к манекенам так же, как и везде. Непочетная работа, ниже, чем уборщицы (если даже уборщицы позволяли себе протирать место, где стоял Евгений-Революционер не каждый день, а делали это только тогда, когда пыли скапливалось в достаточно заметных количествах). И на чистую душу, на вырванное сердце Данко народу здесь было в целом наплевать. К манекену относились, как к мебели, как к необходимой атрибутике гигантского холла — ведь должно же что-то стоять в центре, заполняя звенящую пустоту и разгоняя ощущение, будто муравей попал в пустыню. Нет, господа, стоит тут Революционер — помельче муравья будет, а, значит, все вокруг неизмеримо больше.

Евгению выделили небольшой кабинет на первом этаже, размерами два на два метра, с серой штукатуркой на стенах, кривым зеркалом и табуреткой. Даже окна не было, видимо по той причине, чтобы ни одна любопытная душа не смогла сюда заглянуть и ужаснуться от внутреннего вида комнат Дома Правления. За Евгением никто не следил и никто не отдавал приказов. Один раз, в самый первый день работы, усталый швейцар с красными глазами и стойким запахом табака от воротника рубашки, шаркая, провел Евгения сначала в комнатку (здесь отдыхать будешь, пятнадцать минут каждые три часа можно), потом к пустующему постаменту (здесь стоять будешь, форма в комнате. За чистотой одежды следи, а то выгонят, как Негодяя), затем сухо обозначил график работы (с десяти до шести, пять дней в неделю, суббота и воскресенье отдыхаешь) и вернулся на свое рабочее место. С тех пор никто Евгением и не интересовался.

За спиной постамента Евгения холл делился на два коридора широкой лестницей с резными перилами, уводящей выше, там разделяющейся еще надвое и стремившейся еще выше и выше. Перед Евгением раскинулась широкая зала с овальными стенами, потолок исчезал где-то в свете миллиона ярких ламп, пол был устлан деревянным и необычайно звонким паркетом, чтобы каждый зашедший в своем коротком путешествии от дверей к лестнице (или к одному из коридоров) успевал известить все этажи о прибытии.

Один из коридоров первого этажа вел к ряду таких же маленьких кабинетов, какой был у Евгения. Во втором коридоре находилась бухгалтерия и туалет. Спустя несколько месяцев работы получение зарплаты стало ассоциироваться у Евгения с едким запахом мочи и хлорки.

Простора для самосовершенствования здесь не было никакого. Одно утешение осталось — хозяин булочной разрешил остаться жить за умеренную плату и, заканчивая работу, Евгений мчался домой, где проводил лихорадочные, самозабвенные, радостные ночи перед зеркалом.

Здесь же, одной весенней ночью, Евге6ния настиг очередной удар. В груди закололо, сдавило вдруг с невероятной силой, будто кто-то добрался до сердца и схватил его крепкой хваткой когтистой руки. Стало трудно дышать, перед глазами все задергалось, запрыгало в рваном ритме, потом потемнело — и очнулся Евгений на полу, скорчившийся, прижавший руки к груди, с липкой слюной во рту, вперемешку с кровью. Кисти рук тряслись так, будто он с рождения пил одну водку или нюхал кокаин. А в голове не было ни одной собранной мысли, одни куски. Лишь спустя несколько минут Евгений сообразил, где он находится, как его зовут, и что произошло. Поднявшись и отряхнувшись, он заторопился (последние полгода он вообще всюду торопился, шаг его сделался быстрым, и укоренилась привычка втягивать голову и смотреть вниз) в свою комнату, где никак не мог уснуть, потому что боялся идти к врачу, а идти следовало.

Вдобавок к приступу, сильно болели ноги. По ночам, стоило расслабиться, ныли мышцы, сводило бедро, в пятки словно натолкали горячих углей. Он ворочался, пытаясь удобной позой отогнать боль, но она не проходила.

Проведя три месяца в Доме Правления, Евгений впервые начал задумываться о том, что он будет делать, когда достигнет совершенства в искусстве манекена. И когда он вообще его достигнет? Есть ли такой критерий? Или, может быть, он уже достиг? Мысли эти походили на паразитов, на тлю, которая опутывает листья деревьев и сжирает их, оставляя голые мертвые черенки. Мысли подтачивали стремление Евгения, и, отвлекаясь на них, он уже не мог с прошлым рвением стоять ночами перед зеркалом или изображать Революционера. Пока еще это были не сомнения даже, а, скорее, переосмысление. Любой человек, достигнув в каком-либо учении определенных высот, достигает того периода, когда начинает размышлять о том, где бы это учение применить и стоит ли учиться дальше? И Евгений размышлял. Позирования перед зеркалом и в Доме Правления ему было недостаточно в той мере, в какой он хотел.

Однажды вечером он пришел в булочную и спросил у Рудэна, знает ли он, где находится трактир для манекенов. Тот самый трактир, где они были с Арсением. Рудэн знал, начертил путаную схему на листке, и уже в ближайший субботний день Евгений отправился туда с целью выяснить, чем занимаются и к чему стремятся другие манекены.

Трактир встретил его неподвижностью редких фигур, плотно задернутыми шторами, сквозь которые лучи яркого весеннего солнца проходили чахлыми, бледными и умирающими, отчего центр зала был погружен в дрожащую полутьму. Вдоль стен висели канделябры со свечами, между пустых столиков бесшумно двигались официанты: двое мыли полы, еще двое расставляли на столах бокалы и тарелки.

Евгений сел так, чтобы охватить взглядом большую часть зала, заказал себе пива и принялся наблюдать за другими людьми-манекенами. Как и в прошлый раз, люди сидели неподвижно в самых странных позах. Но сейчас, в отличие от прошлого посещения, Евгений профессиональным взглядом уловил в них те самые скрытые символы, ту самую обнаженную душу, те самые эмоции, стремление — которое выражали манекены и которое как раз следовало называть их искусством. Их позы заворожили Евгения. Он перемещался взглядом от одного манекена к другому, долго и внимательно разглядывал каждого, находил что-то новое и узнавал старое, открывал неизвестное и подтверждал уже открытое. Он видел их светящиеся души, их энергию на кончиках пальцев, их сердца в ладонях. Потом он не выдержал, поднялся и осторожно пересел за соседний столик, к бледнолицему юноше, на год или два младше его самого. Кучерявые светлые волосы закрывали его глаза. Юноша сидел на самом кончике стула. Евгений неловко поерзал, как бы выискивая едва уловимый промежуток времени, когда можно будет вставить слово, а потом спросил:

-Позволите?

После непродолжительной паузы, в которой, казалось, все вокруг застыло в ожидании, юноша медленно повернул голову, легким движением убрал волосы со лба и посмотрел на Евгения прищуренными глазами.

-Позволите один вопрос? — отчего-то заторопился Евгений, — всего один. Просто больше негде его узнать. Я тоже манекен, вы не думайте... просто мне очень интересно... не то, чтобы интересно, но очень важно. Не важно даже, а жизненно необходимо узнать у вас...

-Только быстрее, у меня всего полторы-две минуты, — небрежно отмахнулся юноша, голос у него был тихий и скрипучий.

-А потом?

-Позу сменить надо. Спрашивайте, ну.

-Я про манекенов опять же, — снова заторопился Евгений, — хотел узнать, зачем вам это нужно? Для чего все это?

Юноша пожал плечами, вытянул ноги под столом:

-Не знаю, как другим, а меня это успокаивает. Как в нирвану погружаюсь, или как если бы мантры читал, наверное. Вот целый день бегаю по городу, нервничаю, а потом вечерком прихожу и расслабляюсь.

-Работаете где-то манекеном?

-По выходным в одном ресторанчике. Стою на улице с меню, — улыбнулся юноша, — доход неплохой.

-Но ведь не любят нас...

-А кого любят? Уборщиков любят, что ли? Или кондукторов в трамвае сильно любят? А если выше брать, то вы на политиков посмотрите, кто их любит-то среди людей, среди нас, смертных? — юноша заулыбался еще шире, — милицию никто не любит. Торгашей на рынке разве обожают? Или, может быть, любят таксистов? Вот вы любите таксистов?

-Не о том я, — запротестовал Евгений, — манекенов же презирают. Как проституток, например.

-А чем мы лучше? — пожал плечами юноша, — продаем свое тело за деньги.

-А как же искусство? А как же душа, величие застывшей позы, зеркало внутреннего мира? — вспыхнул Евгений и едва не ударил по столу кулаком.

-Чушь какая-то, — буркнул юноша, — не знаю я никакого искусства. Деньги платят и ладно. А про проституток ты загнул, конечно. Манекенов никто не любит, потому что людям кажется, будто мы бездельники. Стоим себе целый день, глазами моргаем и не двигаемся.

Евгений покачал головой:

-Неправда это...

А юноша посмотрел на наручные часы, наморщил лоб, стряхнул челку на глаза и, кратко извинившись, замер в изящной позе. Евгений же растерянно заозирался по сторонам. Очень ему хотелось продолжить разговор с кем-нибудь еще, подтвердить свои мысли и опровергнуть слова этого юноши. Он пересел за соседний столик и возбужденно потрепал за локоть застывшего бородача лет сорока, с сединой на висках. Бородач заморгал, выходя из застывшего транса, и Евгений сразу же выпалил:

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх